Аннотация: На этой дороге пропадают люди. Один за одним, они исчезают бесследно, словно их никогда не было. Лучшие умы бьются над решением этой головоломки, но ответ знают лишь те, кого уже не спасти.
На этой дороге пропадали люди. Просто исчезали, растворялись в воздухе: вот они ещё есть - и их уже нет. Пропажу некоторых из них замечали тут же, но про большинство сгинувших вспоминали не сразу, если вспоминали вообще.
Ничего удивительного, впрочем, местные жители в этом не видели. Этот участок трассы не считался федеральным, в очередях на ремонт и разметку стоял даже не в первой сотне, - как тут не появиться повышенной опасности аварий? И в самом деле, с незапамятных времён водителей, проложивших свой путь по этой дороге, подстерегали несчастья. То корова оголтелая на дорогу выскочит, то педали на обгоне сами собой перепутаются, а то и вовсе не заметят люди, задумавшись в манёвре, встречный самосвал.
Какой случай был первым - не вспомнит никто. Темнота ли, нежданно упавшая на неосвещённую двухполоску, стала ему причиной, или это и впрямь призраки шутковали, как поговаривали деревенские бабы - тем более не разобрать. В общем, никто не насторожился, когда однажды осенью будто испарились с протоптанной тропинки два грибника. Когда следующей весной на пруду у дороги пропал мальчишка, а на бережку нашли сброшенные кроссовки, подумали - утоп, бедолага. Интересный вопрос о том, удобно ли плавать в холодной стоячей воде босым, но в одежде, засомневавшиеся родичи задали лишь через несколько лет, когда на счету дороги-убийцы было уже сорок шесть человек, среди которых были дети и старики, школьники и сутками искавшие их родители, возвращавшиеся домой на попутках студенты...
А однажды, в разгар жаркого, сухого лета, бесследно пропал водитель старенького фургона, на всей скорости врезавшегося в толстую сосну у обочины. Автоинспекция и полиция прикатили не только из района, но и из области, и как они не силились, не могли понять одного: как мог человек вообще выбраться из той кучи металлолома, в которую превратился ржавый уазик?
Большую часть этих историй Рита услышала от двоюродной тётки по телефону, сквозь стрекотание помех и надсадный кашель Анна Петровны. Как только вступающую в "опасный для проведения каникул в городе" переходный возраст восьмиклассницу собрались отправить в дальний посёлок к внезапно приболевшей и "как раз" нуждающейся в помощи родственнице, девочка загорелась идеей насобирать побольше историй об этом местечке, оптимистично полагая, что так хотя бы не будет считать его скучным.
- Эк ты завернула, - засмеялся голос с соседнего сиденья. - Поли-и-иция. Сле-е-едствие. Да нечего там расследовать. Был человек - и нету.
- А...
- И следов нету, - мужчина лет сорока переложил поудобнее сползающую с колен маленькую дочку. - Ну, мы так думаем. Собак-то теперь в лес и палками не загонишь, так-то.
Рита замолчала и, задумавшись, отвернулась к окну. Случайный попутчик не делился собственным мнением, не пытался объяснить происходящее ни силами зла, ни маньяком с бензопилой, - и от этого всё только ещё больше запутывалось.
За заледеневшим окном мчащегося с немыслимой скоростью автобуса проносились заиндевевшие рощицы, исходящие печным дымом деревеньки и одинокие заправки. Шёл четвертый час пополудни, и солнце неумолимо клонилось в закат, отблесками ложась на некогда колосившиеся золотом, а теперь укрытые метровым слоем снега поля. Девочка и не пыталась оторвать взгляд от волшебного сочетания синего в тени и серебряно-оранжевого вне её. По нетронутой поверхности снежного покрова неумолимо, с сумасшедшей скоростью, уносились ветром тонкие волны сухого снега. Они сияли, искрились, манили, кидались под колёса, и казалось, что Рита может слышать их шелест по обшивке: шр-шрррр, осссстановите время, шрррр.
Автобус дёрнулся и замер на обочине, будто повинуясь.
- Ерунда какая-то... - водитель сдвинул кепку на затылок и почесал лоб. - Вот же вовремя!
- Что там? - взволнованно спросила женщина, поёрзав на сидении.
Коты в переноске утробно заорали, малышка слева проснулась, выводя своим тихим плачем Риту из подобия транса. Школьница смахнула слёзы, навернувшиеся на несколько минут даже не пытавшиеся моргнуть глаза.
- Да ничего страшного! - мужчина набросил на плечи куртку и, пошарив под приборной панелью, извлёк заляпанную бутыль. - Сейчас поедем, прогуляйтесь пока.
Двери с шипением раскрылись, будто специально для того, чтобы шорох снаружи стал слышен отчётливей. Пара пассажиров скептически хмыкнув, лишь поплотней укутались в расстёгнутые куртки.
Рита вдруг почувствовала, что смертельно устала и не прочь впервые за пять часов в дороге размять затекшие ноги. Вместе с небольшой группкой молодёжи она выбралась из хорошо прогретого салона на гололедицу и по инерции проскользила вперёд пару метров.
- Осторожней, не упадите...
- Я в порядке! - девочка не глядя махнула рукой заботливой студентке, которая про неё тут же забыла.
Ветер свистел, хрипел и зверел, окутывая морозными щупальцами всё и всех; он словно норовил отщипнуть немного от усталых путников. Тщетно пытавшимся сделать хоть один вдох он насмешливо бросал в лицо всего себя, и недобро гудел, поощряя свою щедрость и неспособность людишек взять даже столько, сколько им было необходимо.
Рита могла поклясться, что её символически наброшенный поверх куртки шарф развернулся под порывом ветра едва ли не сам собой. Соскользнув, он опутал девочке ноги, и тут же оказался присыпанным наносимой снежной крошкой. Заметив это, Рита наклонилась было поднять шарф, но её вниманием завладела надвигающаяся искрящаяся на солнце позёмка, поднятая тем же порывом. Как завороженная, девочка выпрямилась, не в силах вспомнить, что только что хотела сделать. Очень медленно Рита протянула руку вперёд, туда, где в немыслимом танце, падая и поднимаясь, кружились тысячи снежинок.
Вдруг всё прекратилось. Замерло. Не было больше ни ветра, ни заглушённых им голосов попутчиков, ни кашляющего урчания автобуса... Снежный смерч замер под пальцами девочки, больно оцарапав ладонь. Рита встрепенулась, обернулась назад, ещё не понимая, что произошло.
Две девушки в одинаковых пуховиках, их спутник, увлечённо о чём-то до того повествовавший, застыли, отмахиваясь от поднятых несуществующим теперь ветром снежинок и кисточек на шейном платке одной из близняшек. В голове школьницы нарастал ледяной шелест.
Рита попыталась сделать шаг, но шарф в ногах оказался отчего-то очень твёрдым и неотделимым от заледенелой обочины. Дёрнув ногой как можно сильней, девочка почувствовала, что порезалась о заострившийся край. Сквозь стоящую колом замёрзшую ткань брючины просочилась первая кровь.
Шрр-шррррр, время оссссссстановилоссссь.
Всё остановилось, остался лишь первозданный и вездесущий холод животного страха. И она замерзала.
- Я долил масло, можно ехать. Все здесь?
- Да, вроде.
- Эй, а та девочка? Возле меня сидела, в синей курточке, с косичками...
- А её нет?
- ...эй, кто-нибудь её видел?
На этой дороге пропадали люди. Просто исчезали, растворялись в воздухе: вот они ещё есть - и их уже нет. Пропажу некоторых из них замечали тут же, но про большинство сгинувших вспоминали не сразу, если вспоминали вообще.