Аннотация: Косыгина российская интеллигенция считает самым умным и образованным руководителем советской экономики. В действительности именно он положил начало разрушению этой экономики.
КАК РАЗРУШИТЕЛЯ ПРЕДСТАВИЛИ СОЗИДАТЕЛЕМ
(Миф о Косыгине-реформаторе)
На телеканале "Культура" особым вниманием зрителей поль-зуется цикл передач "Генералы в штатском". И не удивительно: жизнь конструктора российского "Шатла", организатора металлур-гического производства, необходимого для изготовления атомной бомбы, строителя крупнейших гидроэлектростанций интересна и во многом поучительна. К тому же фильмы передают дух эпохи, когда ещё были нередки энтузиазм, вера многих в лучшее будущее и по-рождаемые этим настоящие трудовые подвиги
Особняком в этом цикле стоит передача, посвящённая быв-шему председателю Совета Министров СССР Алексею Николаеви-чу Косыгину и дважды показанная в начале февраля. Известно, что Косыгина наша интеллигенция неизменно называет самым умным и интеллигентным главой правительства за всю послевоенную ис-торию Советского Союза.
У меня нет ни оснований, ни малейшего желания усомниться в том, что Косыгин был видным государственным деятелем, имеющим большие заслуги перед страной. Но я решительно не со-гласен со ставшей почти общепринятой оценкой "косыгинской" реформы 1965 года, которая стала первой после войны попыткой всеобъемлющего перевода советской экономики на рыночные рельсы, хотя она тогда и провалилась.
Удивительное дело! Даже искренние приверженцы социа-лизма и плановой экономики разделяют уважительное отношение к Косыгину и проведённой им экономической реформе, хотя именно она нанесла самый сильный удар по основам советского строя.
Правда, истинным "отцом" реформы был не Косыгин, а учё-ный-экономист профессор Евсей Григорьевич Либерман, предла-гавший сделать главным критерием эффективности работы пред-приятия прибыль и рентабельность.
Косыгин, будучи заместителем председателя Совета Мини-стров СССР и председателем Госплана, долго сопротивлялся про-ведению реформы по Либерману. Однако после Октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС, который снял Хрущёва со всех по-стов, Косыгин стал председателем Совета Министров СССР, и ему пришлось приступить к проведению этой реформы. Почему?
От кооператора - до главы правительства
Размеры статьи не позволяют остановиться на биографии Косыгина, но один её момент нельзя не упомянуть. Свой трудовой путь он начал с участия в развитии кооперации. Почему?
Потому что это было время, когда лозунг Ленина "Коопера-ция - путь к социализму" воспринимался как откровение, указы-вающее путь спасения разрушенной, разорённой Гражданской войной страны. Косыгин воспринял этот лозунг всем сердцем и на-всегда стал сторонником свободы торговли, рыночных отношений. Он, вероятно, великолепно вписался бы в мир нэпа. Но в дальней-шем работать ему пришлось совсем в других условиях. Он окончил текстильный институт и прошёл путь от мастера до директора тек-стильной фабрики, затем стал заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП(б), председа-телем Ленгорисполкома. В 1939 году его вызвали в Москву, где прошёл путь от наркома текстильной промышленности до замести-теля председателя Совнаркома СССР. После Великой Отечествен-ной войны Косыгин стал ещё и членом Политбюро ЦК КПСС.
Сталин ценил Косыгина, как специалиста, но не считал его крупным государственным деятелем и говорил о нём: "Легковик!", имея в виду, очевидно, не только то, что тот возглавлял министер-ство лёгкой промышленности, но и то, что он "легковат" для серь-ёзной государственной работы.
Вообще Косыгин, сам "интеллигент ленинградской закалки" и повседневно общавшийся с видными представителями интелли-генции, был неким чужаком в правящей советской элите. Он, на-пример, отрицательно относился к борьбе с "низкопоклонством пе-ред Западом". Признавая успехи в развитии страны, не верил со-общениям ЦСУ СССР о баснословном росте жизненного уровня советских людей. Из всех высших руководителей СССР Косыгин был наиболее склонен к идее конвергенции социализма и капита-лизма, выступал за продолжение линии ХХ и ХХII съездов партии на либерализацию жизни в стране.
Когда в 1964 году снимали Хрущёва, некоторые члены ЦК предлагали именно Косыгина избрать Первым секретарём Цен-трального Комитета партии. Однако это предложение не было при-нято, поскольку Косыгин был известен только как крупный хозяй-ственный руководитель, не имевший опыта собственно партийной руководящей работы. Поэтому лидером партии стал Брежнев, а Ко-сыгин, до этого времени возглавлявший Госплан СССР, стал гла-вой правительства СССР.
Обострение кризиса советской экономики
Косыгин знал, что все пятилетние планы, якобы успешно (и даже досрочно) выполнявшиеся, выполнялись лишь по "валу", но не в натуральном выражении. "Валовая продукция" в народном хо-зяйстве росла, а в реальности почти все товары становились дефи-цитом.
При равнении на "вал" задача предприятия заключалась лишь в производстве продукции, а будет она куплена потребителем или нет, его мало интересовало, для этого существовала система органов снабжения и сбыта. Поэтому в стране росли запасы произ-ведённой, но не реализованной продукции.
С точки зрения "вала" одни работы были более, а другие ме-нее выгодными. В строительстве, например, выгодно было копать котлованы и закладывать фундаменты зданий: затраты труда здесь минимальны, а "вал" большой. А отделочные работы были крайне невыгодными: труда много, а стоимость их копеечная. Поэтому строительные организации всеми правдами и неправдами стреми-лись получить деньги на новое строительство и неохотно занима-лись доведением строек до завершения. По всей стране можно бы-ло видеть вырытые котлованы и заложенные фундаменты, "неза-вершёнка" росла, а реальные производственные мощности и жильё прирастали медленно.
Косыгин понимал, что необходимо коренное совершенство-вание хозяйственного механизма, в первую очередь избавление от диктата "вала". Из множества предложений, нацеленных на реше-ние этой задачи, он в конце концов выбрал концепцию Либермана.
Либеральная концепция Либермана
Либерман предлагал отказаться от показателя валовой про-дукции как главного критерия оценки работы предприятия и уста-новить как важнейшие показатели прибыли и рентабельности про-изводства, но при обязательном выполнении плановых договорных поставок в натуральном выражении, а значит, и по качеству про-дукции и по срокам. По сути, это был перевод советской экономики на капиталистическую мотивацию развития производства.
Либерман не отрицал плана производства, но предлагал от-казаться от регламентации сверху методов его выполнения. Пусть предприятия сами определяют численность своих работников, среднюю зарплату, производительность труда, образуют за счёт прибыли (без ограничений его размера) Фонд материального поощ-рения работников, сами решают, какую часть этого фонда направ-лять на премии, а какую - на социально-культурное и жилищное строительство.
Хозяйственная реформа в действии
Косыгин, видимо, обманывал сам себя, его обнадёживали итоги проводившегося хозяйственного эксперимента.
Предприятия, переведённые в порядке эксперимента на но-вые условия хозяйствования, действительно показали неплохие ре-зультаты. Но только потому, что они получили свободу действий и могли "снимать сливки", по сути, паразитируя на несовершенстве производственных отношений. А все остальные предприятия были по-прежнему связаны десятками плановых показателей.
На сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК КПСС по докладу Косыгина было принято решение о проведении реформы в духе концепции Либермана, хотя суть её прикрывалась ссылками на труды Ленина.
Скрытая сущность хозяйственной реформы Косыгина
Реформу встретили в стране по-разному. Немало нашлось тех, кто понял, что на ней можно поживиться. Другие (в основном хозяйственники) предрекали развал экономики, а когда по ним нов-шества больно ударили, забили тревогу. А экономика в целом по-пала "из огня, да в полымя".
Предприятия, получившие значительную хозяйственную са-мостоятельность, изыскивали всё новые возможности увеличения прибыли и фонда материального поощрения, что сразу толкнуло народное хозяйство к инфляции.
Ведь прибыль предприятия зарабатывали, а использовать её могли фактически только на увеличение зарплаты. Пустить её, на-пример, на увеличение производства продукции, на реконструкцию предприятия или на строительство жилья часто было невозможно, потому что в планах не было предусмотрено выделение дополни-тельных ресурсов ни у поставщиков сырья, ни у строительных ор-ганизаций. Да и неизвестно было, найдёт ли сбыт дополнительно произведённая продукция.
В итоге зарплата стала расти гораздо быстрее, чем произво-дительность труда. Ещё более обострилась нехватка товаров, или, как говорят, "вырос отложенный спрос". То, что нельзя было ку-пить товары, даже если есть деньги, вызывало растущее недоволь-ство населения.
Больше денег стало оставаться у предприятий - меньше по-ступало их в бюджет государства. А расходы росли, нужно было изыскивать дополнительные доходы. Пришлось прибегнуть к ис-пытанной палочке-выручалочке - увеличивать производство водки. Далее, высвобождавшуюся рабочую силу надо было куда-то при-страивать, а на создание новых рабочих мест средств не было. Пе-ред страной замаячила угроза безработицы, что тогда казалось со-ветским людям совершенно немыслимым делом.
Словом, куда ни кинь, всюду клин: выгоды от реформы по-лучали оборотистые руководители предприятий, а все причинённые ею убытки должно было покрывать государство.
Но тогда ещё никто из "верхов" не осмеливался сказать, что, допустив в качестве главного критерия эффективности работы предприятий прибыль, мы тем самым подчинили народное хозяй-ство закону максимальной прибыли со всеми вытекающими из это-го последствиями, которые не заставят себя долго ждать. (Я об этом писал, но какой от этого мог быть толк?)
Итак, ввели как главный показатель эффективности работы предприятия прибыль. Но мы же не капиталистическое общество и не можем допустить, чтобы предприятия грабили население высо-кими ценами. Для исключения необоснованного повышения цен мы ограничим величину прибыли нормативом, допустим, 20 про-центов (в каждой отрасли он будет свой) по отношению к себе-стоимости. Чем новая система стала отличаться от прежней?
В той экономической системе, какая была создана в СССР в последние годы жизни Сталина, условием быстрого развития стра-ны был механизм ежегодного снижения цен. Действовал он сле-дующим образом.
Государственным планом предприятию устанавливался на год выпуск продукции (по её видам) определённого качества и по заданной цене, которая покрывала издержки производства и обес-печивала некоторую прибыль. При этом себестоимость (издержки) и прибыль не были связаны между собой. Прибыль просто означала разницу между ценой и себестоимостью. Руководство и весь кол-лектив предприятия нацеливались на снижение себестоимости про-дукции, успехи в этом отношении поощрялись материально.
Допустим (пример разработан Александром Зверевым), за-вод выпускает легковые автомобили. Себестоимость автомобиля - 5000 рублей. Пусть доля прибыли от себестоимости определена в 20 процентов. Следовательно, прибыль с каждого автомобиля равна 1000 рублей. А продажная цена автомобиля составит 6000 рублей.
Если коллектив завода, введя технические новшества и орга-низационные чудеса, снизил бы себестоимость автомобиля в два раза, - она составила бы 2500 рублей. А что сталось бы с прибы-лью?
При сталинской (сталинско-фордовской) модели прибыль определялась как разность между "твёрдой" на какой-то период ценой и получившейся себестоимостью. Поэтому прибыль увели-чилась бы на эту самую величину снижения себестоимости и дос-тигла бы 3500 рублей. На этом уровне она сохранялась бы до конца года, завод процветал бы.
Значит, в сталинской модели экономики увеличению прибы-ли никакого планового значения не придавалось, а увеличить её можно было только двумя путями: через наращивание выпуска продукции по сравнению с планом и через снижение себестоимо-сти.
В конце года фиксировалось новое, сниженное значение се-бестоимости. К этой величине добавлялась прибыль и получалась новая, уменьшенная цена продукции. В данном примере установ-ленная новая цена на автомобиль равнялась себестоимости 2500 рублей плюс, допустим, те же 20 процентов от неё в качестве при-были, итого 3000 рублей. Значит, потребитель (народное хозяйство) от покупки каждого автомобиля по сравнению с прежней ценой по-лучил бы выгоду в 3000 рублей. Именно снижение себестоимости продукции создавало возможность снижения цен на неё. И этот ме-ханизм был демонтирован в ходе осуществления косыгинской ре-формы. Это стало таким ударом, от которого страна уже не смогла оправиться.
Ведь в хрущёвско-косыгинской (либермановской) модели, по сравнению со сталинской, всё было наоборот. В ней главное было - получить прибыль (в рублях). Но сама прибыль образовывалась как жёсткая процентная доля от себестоимости. И получалась зави-симость: чем выше себестоимость, тем больше прибыль. А зна-чит, стремиться надо не к снижению, а к повышению себестои-мости.
В рассматриваемом примере картина выглядела так. Снизил коллектив себестоимость автомобиля в два раза - с 5000 до 2500 рублей - уменьшилась и его прибыль с 1000 до 500 рублей. Увели-чить прибыль за счёт произвольного повышения цены автомобиля тоже нельзя: цена должна быть равна себестоимости плюс 20 про-центов от неё, то есть 3000 рублей.
Итак, при снижении себестоимости автомобиля вдвое цена его будет одинаковой как при прежней, так и при новой модели - 3000 рублей. Но при прежней модели прибыль предприятия состав-ляла 3500 рублей, а при новой - всего 500 рублей. А за счёт прибы-ли содержались детские сады, спортивные сооружения, базы и дома отдыха, строилось жильё и пр. Значит, при новой модели подрыва-лись возможности социального развития предприятия. В результате все, кто раньше за снижение себестоимости и цены поощрялся, те-перь стали за это материально наказываться. Ясно, что коллектив при новой модели бороться за снижение себестоимости не будет, а значит, исчезла и возможность снижения цен. Потеряли и коллек-тив завода, и потребитель продукции, и государство, и население.
Но многие встретили реформу "на ура!", потому что для них открылись возможности обогащения за счёт "по-умному" органи-зованного роста себестоимости продукции.
Предположим, предприятие производит какое-то изделие, себестоимость которого 5 миллионов рублей, тогда при норме при-были в 20 процентов от себестоимости прибыль составит 1 милли-он рублей. Эту прибыль предприятию и установят как плановую. Хозяйственник рассуждает: вам, государству, нужна максимальная прибыль? Увеличим себестоимость в два раза - до 10 миллионов рублей, тогда и прибыль вырастет вдвое - до 2 миллионов рублей. Вот и есть миллион рублей прибыли сверх плана! Извольте меня премировать!
Итак, при новой модели снижать себестоимость было нельзя, потому что вместе с ней падала и прибыль. Значит, невыгодно ста-ло совершенствовать производство. Так был создан механизм раз-вала экономики, а этот процесс назвали "застоем".
Обывательская психология или вредительство?
Когда снижение себестоимости считалось важнейшей зада-чей и поощрялось, к решению этой задачи подключался весь кол-лектив. Премии распределялись между всеми участниками борьбы за совершенствование производства. Когда же премии стали давать, по сути, за дезорганизацию производства, возникла необходимость отстранить коллектив от организации производственного процесса. Ведь среди рабочих и специалистов было ещё немало тех, кто при-вык ставить интересы дела, интересы Родины выше личной выго-ды. (Вспомним пьесу драматурга Александра Гельмана "Премия", её удалось поставить в театре именно с одобрения Косыгина.)
Реформа стала не общенародным делом, а почти подпольной, хотя и официально допустимой деятельностью узкого круга руко-водящих работников разных уровней. И весь фонд материального поощрения стал присваиваться этой группой руководящих обыва-телей.
Так новая модель расколола коллектив предприятия, пога-сила творческий порыв большинства работников, противопостави-ла интересы "верхов" и "низов". Все выгоды от "рационализации производства" теперь доставались "верхам", и они направляли дея-тельность предприятий так, чтобы эти выгоды были как можно большими. По сути, это была уже неформальная приватизация предприятий их руководством, которому оставалось лишь ждать, когда этот переход средств производства в их частную собствен-ность будет оформлен законодательно. Косыгина с полным правом можно было бы назвать "верным ленинцем", он сумел незаметно для общественности внедрить новый вариант ленинского нэпа. А в итоге Косыгин, советский патриот и приверженец социализма, от-крыл дорогу ренегатам Горбачёву и Ельцину.
Это был не просто шаг к приватизации предприятий "эффек-тивными собственниками. Была создана возможность получения прибыли и премий за счёт разрушения производственного потен-циала. Косыгинская реформа, таким образом, создавала условия как бы для узаконенного вредительства. Советская экономики по-шла вразнос.
Признание прибыли критерием эффективности работы пред-приятия означало больше чем перевод советской экономики на функционирование по тому же закону максимальной прибыли, что и капиталистическая экономика. Ведь при капитализме действует конкуренция между товаропроизводителями, что отчасти огражда-ет потребителя от их произвола. Клиент, потерпевший от произвола товаропроизводителя, может подать на него в суд и получить со-лидную компенсацию. А у нас не было создано никаких условий для цивилизованной конкуренции, и те, кто наглее, оказывались в наибольшем выигрыше. Если нынешний строй у нас называют бан-дитским капитализмом, то условия для его бандитского окраса бы-ли созданы ещё реформой Косыгина.
Расширение самостоятельности предприятий на основе по-гони за прибылью, по сути, покончило с плановой системой в СССР.
Единое народное хозяйство страны распалось на изолиро-ванные ячейки, имеющие собственную корыстную цель (это вооб-ще особенность всех либеральных реформ - превращать "глобаль-ное" в "местечковое"). "Верхи" практически утратили способность направлять деятельность предприятий в соответствии с интересами государства, потому что предприятию важнее было получить мак-симальную прибыль.
Но ещё более сильный удар нанесла реформа Косыгина по идеологическим и нравственным основам социалистического об-щества. Советский человек на протяжении почти сорока лет при-вык ощущать себя участником героических деяний своей страны, имевших всемирно-историческое значение. Он считал себя строи-телем невиданного в истории общества высшей справедливости, преобразователем планеты в прогрессивном направлении, его живо интересовало, что происходит в мире, куда идёт история и какое место в мировом процессе занимает наша страна, в какой шеренге стоит каждый наш гражданин. И вот вместо этого планетарного взгляда ему (уже второй раз за нашу послеоктябрьскую историю - впервые это случилось при переходе к ленинскому нэпу) предло-жили местечковое мировоззрение, призвали его сосредоточиться на поисках выгоды для себя и своего коллектива. Гражданина-революционера решили сделать обывателем. Не будь тогда такой метаморфозы, вряд ли впоследствии либералам удалось бы так лег-ко разрушить СССР.
Говорят, что Косыгину не дали завершить его реформу пар-тийные бюрократы, убоявшиеся потери власти. Однако сам Косы-гин к концу своей политической деятельности увидел, к каким раз-рушительным последствиям его реформа привела.
Разумеется, партийный аппарат не мог равнодушно смотреть на то, как разваливается экономика, а он не в состоянии остановить этот процесс, потому что получившие самостоятельность руково-дители предприятий перестали ему подчиняться. Сопротивление партийного аппарата реформе было проявлением и его стремления сохранить власть в своих руках, и опасения краха экономики. Но широкие права, данные предприятиям и союзным республикам, це-ликом отобрать было уже невозможно. Распад экономики стал не-обратимым.
Любопытная деталь: многие отмечали, что Косыгин в рабо-чей обстановке внешне всегда был строг и серьёзен, почти никогда не улыбался, хотя, хотя, как говорят, на самом деле он был добро-желательным к людям, а дома вообще становился чуть ли не ду-шой компании. Один мой знакомый так объяснил это противоре-чие. Косыгин в душе был убеждён в том, что советская хозяйствен-ная система, какой она сложилась при Сталине, была монстром, не поддающимся усовершенствованию, и он, много и тщательно рабо-тая над её поддержанием в рабочем состоянии, ощущал бесполез-ность своих усилий. А при таком настрое уже не до улыбок.
В чём причины просчётов Косыгина?
Все считают Косыгина выдающимся советским экономи-стом. Возможно. Но в этом же заключалась и его главная слабость. Именно зашоренность на экономизме помешала ему, как в своё время и Ленину, найти правильный путь реформирования народно-го хозяйства СССР.
Вспомним, как Ленин, поставленный перед необходимостью перейти от продразвёрстки к продналогу, решил перевести на хоз-расчёт всю промышленность, в том числе и тяжёлую, которая тогда никакого отношения к задаче "смычки" города и деревни отноше-ния не имела. Итог известен: вместо "смычки" получилось восста-новление капиталистических отношений, что было потом пресече-но Сталиным.
Вот и Косыгин решил перевести на показатели прибыли и реализации продукции все предприятия страны, в чём не было не-обходимости.
Да, выпуск дамских шляпок нельзя планировать по количе-ству и фасонам, потому что тут действует мода, которую нельзя предугадать. Значит, тут производство должно быть поставлено на рыночные основы, равняться на соотношение спроса и предложе-ния.
А завод, что производит мощные силовые установки? Тут и производитель, и потребитель связаны планом и договором, ника-кие изменения моды в этой области не предвидятся и на производ-ство влиять не могут. Зачем же ставить их производство на те же основы, что и выпуск дамских шляпок?
Очевидно, что в народном хозяйстве СССР должны были со-существовать два сектора, живущие по разным экономическим за-конам. Тяжёлая промышленность должна была работать на строго плановых основах, а производство товаров народного потребления и сфера услуг - на рыночных принципах. И практика должна была показать, каково соотношение плана и рынка в каждой сфере про-изводства, как там нужно сопрягать эти два начала.
А догматики хотели иметь непременно законченный социа-лизм во всём и вся, и представляли советского человека как суще-ство, живущее строго по планам партии и правительства. Они за-бывали, что идеал в человеческом обществе вообще недостижим, политику приходится строить на основе компромисса между же-лаемым и возможным.
Косыгин, при всей своей эрудиции и работоспособности, по-казал себя в вопросах экономики неисправимым догматиком. И, ес-тественно, потерпел крах в своих реформаторских устремлениях.
Самый большой экономист Советского Союза так и не понял характера советской экономики, которая не была и не могла быть просто экономикой. Ибо просто "экономического развития" не су-ществует в природе, тем более его не могло быть в условиях СССР.
Крах реформы - конец карьеры
Чем шире разворачивалась реформа Косыгина, тем сложнее становилось положение главы правительства. Видимо, в успех ре-формы Косыгина Брежнев (как и Подгорный, и Козлов) не верил с самого начала.
Косыгин и Микоян доказывали: "Народу надо давать не только водку, но и легковые автомобили, холодильники, радиоап-паратуру и другую сложную технику; потребности людей быстро растут, и в их удовлетворении наша страна всё больше отстаёт от Запада". Косыгину всё же удалось добиться перелома в этом отно-шении, в частности, строительства Волжского автозавода по проек-ту, разработанному итальянской фирмой "Фиат".
Косыгин был неплохим экономистом, но именно экономи-стом. Брежнев глубже его понимал, что экономика - лишь одна из сфер жизни народа, причём далеко не всегда главная. Значит, ре-формировать нужно было не экономику СССР, а весь образ жизни страны, самые основы общественного строя. Это он чувствовал, хо-тя и не знал, как осуществить такую коренную реформу. Зато он понимал, что реформа экономики без соответствующей перестрой-ки других сторон народной жизни не только не принесёт ожидае-мого положительного эффекта, но и может расшатать устои госу-дарства. Вот почему он не оказывал содействия реформе Косыгина в тех случаях, когда видел, что она нарушает стабильность в стране.
Нарастание трудностей в экономике пошатнуло позиции Ко-сыгина. А тут ещё у него начались проблемы со здоровьем. В 1976 году во время отпуска он чуть не утонул. С трудом его вернули к жизни. Вскоре он вышел на работу, но сильно сдал, и объективно по своим деловым качествам уже не соответствовал занимаемой высокой должности. Однако, если прежде он трижды подавал заяв-ления об отставке (но Политбюро их отклоняло), то теперь уходить не хотел. Брежневу в 1980 году пришлось заставить его уйти на пенсию.
18 декабря 1980 года Косыгин умер в больнице. Говорят, что попрощаться с Косыгиным пришли сотни тысяч жителей страны.
Косыгин открыл дорогу рыночным реформам в нашей стра-не. Что бы он сказал, увидев нынешний рынок, наш "бандитский капитализм"?
Но всё это осталось за рамками фильма, Чему тут удивлять-ся, если главными экспертами выступали внук Косыгина и извест-ный либерал Гавриил Попов, автор книги о премьере-реформаторе?