С рассвета 24 апреля колонна дивизиона вытянулась на асфальт автострады. Очищенная от врага, она немного сократила и упростила маршрут. Противник, стремясь воспрепятствовать быстрому продвижению наших войск, взорвал все мосты, трубы, обрушил виадуки. Но наступательного порыва Советских войск не могла остановить никакая вражеская хитрость. Как ураган пронеслись по этим местам наши танковые части, сметая на своём пути всё. По обочинам автострады всюду видны следы вчерашнего боя: подбитые автомашины, бронетранспортёры, танки, орудия и трупы в грязно-зелёных шинелях.
К исходу дня дивизион достиг предместий Берлина, где уже сосредотачивались другие дивизионы бригады.
Завтра, 25 апреля, наша бригада вольётся в состав 5 Ударной армии и включится в штурм фашистского логова.
Почти четыре года ждали этого момента наши героические воины, перешедшие в контрнаступление от Москвы, Сталинграда, Ленинграда, Северного Кавказа, с Курской дуги, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других районов страны. И вот этот час, час окончательной расплаты с фашизмом настал.
Немцы тщательно подготовили свою столицу к обороне, превратив её в крупнейший укреплённый район. Город опоясывали три оборонительных рубежа: внешний, внутренний и городской. Кроме этого, Берлин был разделён на восемь, расположенных по окружности, секторов обороны. Девятый сектор охватывал самый центр города, где находились правительственные здания, Имперская канцелярия, гестапо и рейхстаг. На улицах города были построены баррикады, противотанковые заграждения, завалы, бетонированные сооружения. Окна домов заложены кирпичом с отверстиями амбразур. Целые жилые кварталы превращены в крепости.
В городе насчитывалось свыше 400 железобетонных ДОТов и бункеров. Иные из них уходили под землю на 5-6 этажей.
Для усиления артиллерийской обороны города использовалась зенитная артиллерия. В качастве огневых точек, подлежащие ремонту танки с исправным артиллерийским вооружением вкапывались в землю на перекрёстках улиц, у железнодорожных мостов.
Всего в Берлине сосредоточилось более чем двухсоттысячное войско, которое постоянно росло за счёт формирований фолькштурма. Из членов союза фашистской молодёжи "Гитлерюгент" были сформированы танкоистребительные отряды, вооружённые фаустпатронами. Для обороны девятого сектора были стянуты полицейские части, эсесовские полки и отдельные батальоны.
23-24 апреля войска 3-й Ударной армии, 5-й Ударной армии и 8-й Гвардейской армии громили гитлеровцев на подступах к центру Берлина. В южной части города завязяли бои части 3-й Гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта.
25 апреля войска 1-го Белорусского фронта, наступавшие западнее Берлина, соединились в районе Кетцина с танковой армией 1-го Украинского фронта. Так берлинская группировка врага общей численностью более 400 тысяч человек была рассечена на две изолированные группы: берлинскую и франкфуртско-губенскую, куда вошла и 9-я армия немцев.
С первыми лучами восходящего солнца дивизион продвинулся вглубь Берлина и к полудню развернул боевые порядки в районе Лихтенберг.
Бои в Берлине развивались успешно. К моменту начала штурма оборона города в некоторых районах уже ослабла. Так как часть войск немецким командыванием была снята для усиления обороны на Зееловских высотах. Наши части быстро нащупывали эти районы, и маневрируя, обходили главные очаги сопротивления.
Но с подходом к центральной части города сопротивление резко усилилось. Ожесточение нарастало с обеих сторон. Оборона противника была сплошной. Немцы использовали все преимущества, которые давали им перед наступающей стороной бои в городе. Многоэтажные здания, массивные стены и особенно бомбоубежища, казематы, подвалы зданий, связанные между собой подземными переходами, сыграли важную роль. Использовались метро, подземная канализационная сеть, кабельные каналы связи. По этим путям немцы могли из одного квартала выходить в другой и даже появляться в тылу наших войск. Бои велись на земле и под землёй. Днём и ночью не прекращался бой. Днём наступали первым эшелоном, ночью - вторым.
Каждая атака пехоты и танков сопровождалась массированными ударами артиллерии и авиации. Одним из таких ударов приветствовали наше появление в Берлине советские лётчики. Осветив район боёв осветительными ракетами, залившими своим белым фосфорическим светом предний край, авиация начала бомбить расположение врага. Всю ночь, с небольшими перерывами, волна за волной, шли не видимые с земли самолёты и отбомбившись уходили на свои аэродромы, освободив небо для других, следовавших за ними эскадрилий.
Борьба за Берлин шла не на жизнь, а на смерть. Из глубины матушки России, Москвы, из городов-героев Сталинграда, Ленинграда, с Украины, из Белоруссии, из Прибалтийских, Закавказских и других республик пришли сюда наши люди, чтобы завершить справедливую войну с теми, кто посягнул на свободу их Родины. У многих не зарубцевались ещё раны от прошлых боёв. Раненые не покидали строя. Все стремились вперёд. Будто и не было четырёх лет тяжёлой войны: все воспрянули духом, чтобы совершить великое дело - водрузить знамя Победы в Берлине.
26 апреля я был вызван командиром дивизиона капитаном Гришаевым А.М. и получил приказ в группе товарищей выдвинуться в боевые порядки 2 батальона 1008 стрелкового полка 266 стрелковой дивизии, который поддерживает своим огнём наш дивизион, для осуществления связи с ним и корректирования огня дивизиона. В группе четыре человека: старший группы - командир взвода управления одной из наших батарей лейтенант Юрин, радист с рацией, разведчик и я с обязянностями вычислителя и разведчика.
У солдата сборы короткие: прихватил с собой планшет с планом Берлина, автомат на плечо - и готов. После инструктажа, дождавшись темноты, тронулись в путь. Идти не далеко, всего метров двести, но каких метров! Командира батальона нашли на 2-м этаже трёхэтажного дома. В одной половине дома в подвале немцы. Подходы к дому простреливаются противником из соседних домов и подойти днём невозможно. В одной из комнат первого этажа солдаты расширяют пролом в стене, отделяющей наших пехотинцев от немцев. Если удастся проникнуть через пролом в соседнюю квартиру, а из неё на лестничную клетку, занятой немцами половины дома, можно считать, что немцы будут выкурены из занимаемых помещений и дом окажется в наших руках. Забегая немного вперёд скажу: так и получилось. С рассветом солдаты прорвались на лестничную клетку и отрезали пути отступления немцев с верхних этажей. Вскоре все три этажа были очищены, а из подвала немцы ушли по подземному переходу.
Наша группа продвигается в рядах роты. Бои идут тяжёлые, упорные. Каждый дом, этаж, перекрёсток или улица берётся с боя. Больше всех достаётся штурмовым отрядам: они всегда впереди, на самых ответственных участках. Если не взять в лобовой атаке сильно укреплённый угловой дом, мешающий продвижению, группы бойцов скрытными путями обходят этот дом и бьют по фашистам с тыла. Улицы разобщают силы. Дома мешают маневрировать артогнём. И вообще иной раз сразу не разберёшься, где фронт, а где тыл. Стреляют отовсюду - спереди, сзади, из переулков, из подвалов, с чердаков.
Оборону приходится буквально прогрызать. И здесь всегда впереди штурмовые группы. Как правило группы шли при поддержке танков. Танки берегли, всегда прикрывали от фаустпатронников. Если кто отступал от этого правила и танк вырывался вперёд прикрытия, моментально платился за это жизнью. С верхних этажей по танкам метили фаустники. Из подъездов и окон подвалов в упор выплёвывали огонь противотанковые ружья и пушки. Штурмовая группа при поддержке танков, как тараном, сметала встречавшиеся на пути баррикады, выбивала гитлеровцев из домов. Когда не хватало этих сил, в дело вступала поддерживающая ариллерия и миномёты. Командиры артиллерийских и миномётных дивизионов шли вместе с комбатами. А рядом с ротными командирами находились артиллерийские наблюдатели, подобные нашей группе.
В таких случаях на кварталы сыпались снаряды и мины, рвались и рвали здания, барабанили осколками по стенам руин, глушили в своём грохоте тех, кто ещё упорствовал в безумном отчаянии. Город взрагивал, пламенел, разваливался и тянул в небесную высь длинные шлейфы дымов. Улицы порой становились непроходимыми.
Пехота, следовавшая за штурмовой группой, растекалась вширь улицы, по домам, дворам и садам, выкуривая притаившихся там солдат противника. Если немцы оставались сзади незамеченными, они открывали огонь нам в спину или оказывали организованное сопротивление подразделениям второго эшелона.
27 и 28 апреля 1008 стрелковый полк, ведя ожесточённые бои, продолжал упорно продвигаться к центру Берлина: к площади Александр-плац, двору кайзера Вильгельма, берлинской ратуше.
С нарастающим ожесточением шли бои в центре Берлина. Противник, опираясь на крепкие узлы обороны, оказывал упорное сопротивление. Полк нёс большие потери. Иной день батальон уменьшался на 50-60 человек. Но, воодушевлённые успехами, солдаты рвались вперёд - к самому центру Берлина, где всё ещё находилось главное командование противника во главе с Гитлером. Об этом мы знали из немецких радиопередач.
29 апреля в центре города развергулись особенно ожесточённые сражения. 1008 стрелковый полк наступал на ратушу. Батальон, в ротах которого находилась наша группа и который поддерживал огнём своих миномётов наш дивизион, получил задачу пробиться к ратуше и совместно с другими батальонами овладеть ею. Наших бойцов встретил такой сильный ураган огня, что продвижение по улице стало невозможным. Было принято решение пробиваться к ратуше дворами и через стены зданий. Таким путём, в проделанный сапёрами в стене проход, когда ещё не успел разойтись дым от взрыва, бросилась штурмовая группа батальона вперёд и после рукопашной схватки очистила от неприятеля дом, расположенный напротив ратуши. Попытка прорваться к ратуше через улицу не увенчалась успехом: все окна, все двери, пробоины всех этажей этой крепости извергали свинец.
Тогда на помощь штурмующим батальонам пришли танки и тяжёлые самоходные орудия. Оглушая рёвом моторов узкий проход Кениг-штрассе, они прямой наводкой принялись крушить ратушу, пробили в разных местах толстые кирпичные стены, разнесли железные ворота, подготовляя проходы, подавили несколько очагов сопротивления.
На большой скорости к ратуше прорвались танки. Обойдя вокруг, они окутали её дымовой завесой. Всё здание заволокло дымом и гитлеровцы потеряли возможность видеть наших солдат.
Усилили огонь десятки пушек и миномётов. Изредка внутри здания раздавались непонятные звуки. Казалось, что кто-то сильной рукой трогает гиганскую струну и она издаёт высокий звенящий звук. Находясь на 2-м этаже здания напротив ратуши, мы долго не могли понять причину этих звуков и только ворвавшись внутрь здания ратуши, разгадали их тайну. А она оказалась необычно простой. Над зданием ратуши возвышалась высоченная башня с внутренней винтовой металлической лестницей. Отдельные снаряды, пролетая через проломы внутрь этой башни, попадали в мачту винтовой лестницы и она издавала звуки, над источником которых мы ломали головы. Звуки подхватывались и множились гулким нутром башни.
Здание гремело, трещало, дрожало, осыпалось под градом снарядов и пуль, утопало в клубах разрывов и мгле дымовой завесы. Роты поднялись в атаку. Рывок и вот они уже в здании. В вестибюле, фойе, коридорах и залах ратуши завязались бои. Оглушительно рвались гранаты, фаустпатроны. Бой на этажах длился долго и чем выше, тем кровопролитнее и ожесточённее. Немцы бессмысленно упорствовали и гибли. Лишь не многие, очевидно, более благоразумные, сдались в плен.
Над зданием ратуши взвилось наше Красное знамя. Ещё одна цитадель в обороне Берлина прекратила своё существование.
После взятия ратуши, полк продолжал упорно продвигаться вперёд вдоль Шпрее, через Кайзер-Вильгельм штрассе, выйдя к концу боёв в Берлине на одну из главных уличных магистралей - Фридрих-штрассе. Другие части 5 Ударной армии, форсировав Шпрее, рвались вдоль Унтер ден Линден к центру Берлина, - к Бранденбургским воротам и рейхстагу, на ближних подступах к которому уже вели ожесточённые бои войска 3-й Ударной армии.
Наш дивизион, громя врага огнём своих миномётов, неуклонно продвигался вперёд во вторых эшелонах полка. Вместе с ним продвигались и тяжёлые орудия на гусеничном ходу, открывая огонь по врагу с прямой наводки. Их полутонные снаряды с грохотом рвались в стане врага, обрушивая целые здания и хороня под их развалинами десятки вражеских солдат.
Батарея дивизиона иной раз оказывалась так близко от врага, что огонь приходилось вести с уменьшенными дополнительными зарядами, с предельно поднятыми вверх стволами миномётов, порой с подкладок под колёсами. Выпуская мину за миной через головы своих разведчиков, разместившихся где-нибудь на чердаке дома, громили наши миномётчики врага, сосредоточившегося для атаки в соседнем дворе, или за зданием через улицу. Зачастую отражали атаки немцев очередями автоматов и гранатами.
Рассвет 30 апреля застал нашу группу на третьем этаже углового дома, отбитого у врага ночным штурмом. Внимание солдат привлёк рокот танковых моторов на стороне противника. Вскоре в глубине улицы показалась колонна самоходных орудий и бронетранспортёров с пехотой в сопровождении танков. Стреляя на ходу, колонна во главе с танками на большой скорости приближалась к перекрёстку. Моментально был вызван огонь наших миномётов и орудий. Проскочив перекрёсток, задымил один танк, напоровшись на снаряд противотанкового орудия. За ним развернулся поперёк улицы второй с разорванной гусеницей. На самоходные орудия и транспортёры посыпались мины наших миномётов. Вражеская колонна смешалась. Стремясь развернуться на узкой улице назад, самоходки и танки сталкивались друг с другом, давили бронетранспортёры с солдатами. Выскочившие на перекрёсток три транспортёра оказались около дома, занятого нами. Из оконных проёмов верхних этажей полетели на головы сидящих в транспортёрах солдат гранаты, посыпались веера пуль. Через несколько минут всё было кончено. Только незначительной части вражеских солдат, да нескольким самоходкам удалось ускользнуть от разгрома.
Во второй половине дня в тыл батальона просочились немцы, очевидно, использовав для этого неизвестные нам подземные переходы или тоннели коммунальных подземных сооружений. Некоторые группы солдат оказались отрезанными от основных сил батальона и продолжали сражаться в окружении. Оборвалась проволочная связь с командиром полка. Посланные на устранение повреждения связисты не вернулись. Передвижение в тылу батальона стало опасным. Из-за каждого угла, из подвала, из развалин можно было получить в спину пулю из автомата затаившегося там фашиста. Дело принимало серьёзный оборот. Несколько солдат уже стали жертвой своей неосторожности. В такой обстановке был ранен один из командиров рот. Одетый в коричневую кожанную куртку, он лежал на носилках в проезде одного из домов. Находившиеся рядом санитары ожидали возможности переправить своего командира в санчасть батальона.
Было принято решение часть сил батальона направить на уничтожение просочившихся в наши ряды немцев. А сделать это было не так-то просто. При приближении наших солдат гилеровцы моментально исчезали, укрываясь в подвалах и подземных переходах. Хорошо зная планировку подземных сооружений, они прекрасно ориентировались в их сложных лабиринтах и легко уходили от преследования, чтобы снова появиться из тёмных боковых проходов и стрелять в спины прошедших вперёд солдат.
Наша группа очутилась в одном из отрезанных противником домов. Нужно было выбираться к своим. Для этого было решено попытаться воспользоваться подземным переходом, вход в который был обнаружен в подвале дома. Со всеми предосторожностями вступили солдаты в темноту подземного перехода и начали осторожно продвигаться вперёд. Вскоре нам повезло: впереди раздались автоматные очереди, значит там свои. Мы двинулись на звуки выстрелов и вскоре нагнали группу солдат, выкуривавших немцев из подземелий. Соединившись с этой группой, мы уже продвигались вместе с нею. Метр за метром, шаг за шагом, в полной темноте подземелья, продвигались вперёд. Не зная расположения ходов, часто оказывались в тупике или перед глухой стеной, перекрывавшей дальнейший проход по подземелью. Проделывали проход, подрывая стены или искали выход через боковые проходы. Иногда навстречу неслись веера трассирующих пуль, или в только что проделанный проход летела граната с длинной деревянной ручкой. Некоторые из таких гранат солдаты успевали перекинуть обратно в пролом и они рвались за стеной, поражая осколками своих хозяев. Услышав впереди немецкую речь, солдаты соблюдая тишину подкрадывались в темноте к немцам и уничтожали их огнём автоматов или гранатой.
Долгое пребывание в темноте смешало день и ночь. Порой казалось, что этим подземным переходам не будет конца, что прошёл уже не один день. Но всему оказывается бывает конец. Впереди забрезжил слабый свет. Это был не засыпанный выход наружу. Все бросились вперёд. Выйдя на поверхность, мы буквально ослепли от яркого света, хотя на улице было пасмурно. Операция по очистке подземных переходов была завершена. Под землёй солдаты пробыли вечер, ночь и половину дня. И эта половина дня была 1-е мая 1945 года.
За это время пал рейхстаг и на его куполе с 30 апреля развевалось наше Красное знамя. Город горел. В разбитых многоэтажных коробках зданий огонь ревел, как в хорошей домне, пожирая всё, что могло гореть, а горело, кажется всё, даже толстые двухтавровые балки. Основные очаги сопротивления немцев в Берлине были подавлены, но в центральной части города противник ещё отчаянно сопротивлялся. В 18 часов 30 минут начался последний штурм центральной части города частями 5-й Ударной армии. Там ещё оставалась не взятой Имперская канцелярия и засели остатки гитлеровцев.
Предчувствуя близкий конец, кто-то из фашистов с наступлением сумерек предпринял попытку вырваться из Берлина. Колонна немецких танков прорвалась на участке 3-й Ударной армии и на большой скорости прошла на северо-западную окраину города. Но далеко не ушла. На рассвете 2 мая колонна была обнаружена в 15 километрах от Берлина и быстро уничтожена нашими танкистами.
Вечером 1-го мая отгремел бой в Имперской канцелярии, отличавшийся особенно ожесточённым характером, как на подступах, так и внутри самого здания. Над зданием Имперской канцелярии развевалось Красное знамя.
Ночью 2-го мая, в 1 час 50 минут, радиостанция штаба берлинской обороны передала открытым текстом, и несколько раз повторила на немецком и русском языках, заявление о высылке своих парламентёров и прекращении боевых действий.
В поверженном Берлине установилась непривычная тишина и только кое-где изредка вспыхивали короткие перестрелки. Это наши бойцы аннулировали последние группы ещё сопротивляющихся фашистов, прочёсывали развалины, подвалы, станции метро, использованные немцами под госпитали. Некоторые станции были затоплены водой Шпрее, навсегда похоронив в своих недрах тысячи свезённых сюда раненых немцев.
Из переулков, дворов, подвалов, из развалин выводили отощавших, заросших пленных и отправляли в тыл. Потрёпанные, измученные и жалкие они потеряли своё былое величие, когда надменные и грозные они терроризировали безоружных людей на оккупированных территориях. Сейчас они шли сдавшиеся - строем во главе с офицером, и без строя, небольшими группами. И перед каждой группой плыл белый флаг. На выходах из дворов, а то и прямо на улице, росли кучи брошенного оружия - его сложило более 70 тысяч человек, не считая раненых. Многие из тех, кто дрался с оружием в руках, видимо, в последние дни разбежались и попрятались.
Толпы безоружных немецких солдат двигаясь по улицам, растекались по мановению флажка девушек-регулировщиц на отдельные потоки в сторону комендатур.
Группы гражданского населения тянулись по улицам, толкая перед собою детские коляски с пожитками, ведя за руки притихших детей, направляясь к своим жилищам, которых многие возможно не найдут.
Из окон уцелевших домов выпархивали на древках от швабр и повисали в воздухе белые простыни - флаги.
Несколько дней бушевавшие в городе пожары понемногу стихли, всюду рассеивались угарные дымы, словно из месива выявлялись площади и улицы, загромождённые чёрными телами обгорелых танков, развороченными баррикадами, поваленными на мостовую трамваями и проступали тенями согнутые фонарные столбы, завалы обугленных кирпичей, ещё тёплых, ещё курящихся.
И на опустевших мостовых, перед баррикадами и за баррикадами, на перекрёстках и углах центральных улиц зияющих проломами витрин под полусорванными пулмётными очередями вывесками магазинов, вблизи сожжённых машин, бронетранспортёров, исковерканных орудий - везде валялись расплющенные гусеницами цилиндры немецких противогазов, смятые каски, раздавленные велосипеды, клоки камуфлированных плащ-палаток.
К 15 часам 2 мая с врагом было покончено полностью.
Это был день великого торжества Советского народа, его вооружённых сил, наших союзников в этой войне и народов всего мира.
В приказе Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина говорилось:
"Войска 1-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го Украинского фронта после упорных уличных боёв завершили разгром берлинской группы немецких войск и сегодня, 1 мая, полностью овладели столицей Германии городом Берлином - центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии."
В дивизион вернулись во второй половине дня. Прошло всего шесть дней, а кажется канула вечность. Встреча с друзьями была радостной. Дивизион готовился к маршу. Нам, вернувшимся в дивизион, разрешили отдыхать.
3 мая до восхода солнца, дивизион снялся с последних огневых позиций в Берлине и тронулся в путь. В предрассветном сумерке медленно прошла колонна дивизиона невдалеке от рейхстага и остановилась, поджидая задержавшихся, невдалеке от Брандербургских ворот.
Рассекая парк Тиргартен, уходило на запад, прямое как стрела, Шарортенбургское шоссе. В туманной дали его возвышалась исполинская колонна, воздвигнутая немцами в память побед бисмарковской Германии. Колонну венчала фигура "Дер-Зиг" - крылатая позолоченная дама, символизирующая победу над Францией. А в трёхстах метрах от места остановки колонны виден на фоне занимающейся зари купол рейхстага и наше Красное знамя Победы.
Всем нам очень хотелось взглянуть на эту поверженную цитадель фашизма, над которой гордо реяло наше Краское знамя, но расходиться не разрешили. И ни у кого из моих товарищей не возникла мысль пойти и поставить свою подпись на стенах рейхстага. А нам, непосредственным участникам штурма Берлина, нужно было это сделать, ибо мы завоевали это право в жестоких боях своей кровью и кровью наших товарищей. Узнав позднее, что к рейхстагу было настоящее паломничество ещё много дней после его взятия, все мы очень сожалели о упущенной возможности и возможности этой уже не было - мы были далеко от Берлина.
Дождавшись отставших товарищей, дивизион покинул Берлин и двинулся вглубь Германии, в общем направлении на юго-запад. Проделав 200 километровый марш, дивизион остановился в районе городка Цербст. Сюда же подтянулась и вся наша бригада. В 10 милометрах от нас была Эльба. Для дивизиона отвели место в сосновом чистеньком лесу по соседству с деревней Бяс. Подразделения приступили к оборудованию землянок и благоустройству территории.
За берлинские бои командование представило меня к награде, ордену "Красная звезда". Представлены к награде и все мои товарищи по группе, державшей связь дивизиона с пехотой, а также многие разведчики нашего взвода.
За прошедшие бои в Померании и на Одере на Красном знамени бригады прибавилась вторая награда - орден Богдана Хмельницкого. За участие в штурме Берлина - бригаде присвоено наименование Берлинской. Ещё три раза бригада отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего и личный состав получил благодарности товарища Сталина.
7 мая разнеслась весть о капитуляции Германии. Все взбудоражены, а официальных сообщений нет. Пошли за разъяснениями к замполиту. Эту должность в дивизионе, после гибели майора Хануковича, исполнял капитан Парамонов, парторг нашего дивизиона. Капитан ничего определённого сказать не смог. Оставалось ждать.
8 мая с новой силой заговорили о капитуляции немцев. Теперь уж более обоснованно: в Берлин съезжались представители командования союзных войск для принятия капитуляции у командования фашистской Германии.
В 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Это весть моментально облетела все войска. Ликование было настолько велико, так была велика радость, что нас никто не осудит за тот стихийно возникший, прокатившийся по всей Германии, Польше и закончившейся в столице нашей Родины - Москве, салют в честь победы Советской армии и Советского народа, вынесшего на своих плечах основную тяжесть войны и потерявшего миллионы людей. В воздух стреляли все, изо всех видов оружия: винтовок, автоматов, пистолетов, ракетниц и даже из миномётов и орудий. Стреляли вверх, но осколки мин, снарядов и пули падали на землю и ходить было совсем не безопасно. Но как отличалась эта опасность от той, с которой мы все свыклись за долгие годы войны!
А после этого салюта ходили все возбуждённые, захмелевшие от счастья победы, какие-то сами не свои. И долго не могли уснуть солдаты, вспоминали пройденный путь, отгремевшие бои, товарищей, отдавших свои жизни за свободу и независимость Родины и не дождавшихся этого счастливого дня, родных и любимых, строили планы на будущее.
Вскоре стали готовиться к возвращению на Родину солдаты старших возрастов. Они уже всеми своими помыслами были дома, среди своих близких.
В высших сферах решалась судьба послевоенной Германии. Она была разделена на четыре оккупационные зоны: СССР, США, Англии и Франции. В стране устанавливался оккупационный режим.