Ясинская Антонина(Леднева)
Тошкины Рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Тошкины рассказы" - это реальные истории из жизни маленькой девочки, которая жила в 1962 - 1967 годах в деревне Леднево Енисейского района Красноярского края. В деревне, которой больше нет на карте, потому что ее "поглотил" Енисей.

Антонина ЯСИНСКАЯ

ТОШКИНЫ РАССКАЗЫ,

или ИСТОРИЯ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ ИЗ ЛЕДНЕВО,

ДЕРЕВНИ, КОТОРОЙ БОЛЬШЕ НЕТ НА КАРТЕ

Красноярск, 2010 - 2011

  -- ОГЛАВЛЕНИЕ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  --
  -- ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  
   "Тошкины рассказы" - это реальные истории из жизни маленькой девочки, которая жила в 1962 -- 1967 годах в деревне Леднево Енисейского района Красноярского края. В деревне, которой больше нет на карте, потому что ее "поглотил" Енисей.
   На берегу Енисея раскинулась маленькая деревушка на два десятка дворов да школа-четырехлетка, насчитывающая 12 учеников. На пригорке - клуб, в конце деревни - ферма, ведь Ледневское отделение - животноводческое. Хозяйство занимается производством молока, выращиванием молодняка крупного рогатого скота, охотничьим и рыболовным промыслом.
   Ледневцы - народ дружный, всегда готовы прийти друг другу на помощь. Дни рождения, свадьбы справляются всей деревней, впрочем как и проводы в последний путь. Замков на дверях ледневских домов не увидишь. Наброшенная щеколда, зафиксированная щепкой означает - хозяев нет дома.
   Природа вокруг Леднево поражает буйством красок. Нежные подснежники сменяются оранжевым заревом жарков. Глянешь, и сердце замирает - неужто пожар! Высоченные кедры в небо кронами упираются, в тайге зверья полно, в реке рыбы - не переловить. Вот в таком суровом, но благодатном краю росла маленькая девочка Тошка.
  
  
  
      -- БОЛЬШАЯ РЫБА - ТИМЕНЬ
  
   Рыбалку Тошка не любила. Как только папа доставал удочки, а мама ведро, Тошка начинала реветь. Так и двигались к Енисею: впереди размашистым шагом шел отец, рядом вприпрыжку бежал старший брат Витя, за ними на расстоянии мать волокла за руку упирающуюся трехлетнюю дочку.
   - Доченька, мы ненадолго, - уговаривала она Тошку. - Камешки пособираешь, с ребятами поиграешь...
   Тошка продолжала блажить.
   - Ну хочешь, папа и тебе удочку сделает? Вот такого тайменя поймаешь!
   Такого предложения Тошке еще не делали. От изумления она даже орать перестала. Мать тут же решила закрепить победу.
   - Отец! Тошка тоже рыбачить хочет, я ей удочку обещала.
   Отец притормозил на спуске, что-то сказал, улыбаясь сыну. Через пять минут вся семья активно мастерила первую Тошкину удочку. Удилищем стал обнаруженный неподалеку прут, грузилом - болт, крючок соорудили из согнутого гвоздика. Приманкой для будущего тайменя стал сопливый пескарь, выловленный Витей за одну минуту. Сверкающей нитью блеснула в лучах полуденного солнца леска. На какое-то время на берегу установилась тишина. По воде бежала легкая рябь, то здесь, то там играла рыба.
   - Где тимень? - не унималась Тошка.
   - Плавает, - отвечала мать. - Ему надо сначала удочку твою найти. Тошка принялась энергично дергать прутик.
   - Уймись, егоза! - не выдержал отец, - ты так всю рыбу распугаешь.
   Медленно он двинулся вдоль берега.
   - Перемет проверять будете, позовите! - крикнула вслед мать.
   А тем временем Тошкина удочка стала странно себя вести: леска натянулась и ожила. Округу огласил торжествующий вопль: "Тимень!" Первой среагировала мать, подхватила одной рукой дочку, которая уже по колено оказалась в воде, а другой - ставшую непослушной удочку. На той стороне лески явно был кто-то, и этот кто-то обладал достаточной силой.
   - Отец! - закричала мать. - Витюшка! Помогайте!
   - Да здесь мы, здесь, - раздался спокойный голос отца.
   Он принял из рук жены упирающуюся дочку и понес подальше от воды.
   - Подожди здесь, пока мы твоего тайменя вытащим.
   - А и вправду таймешонок! - радостно воскликнула мать. - Витя, подсекай, тащи его... да не дергай, не дергай!
   - Погоди, мать, - остановил азартно жестикулирующую жену глава семьи, - дай пацану проявить себя.
   Мокрый с ног до головы Витька, намотав леску на кулак, тащил тайменя по мокрому песку.
   - Никогда леску на руку не наматывай, - выговорил ему отец.
   Освободив рыбу от крючка, Витька потянулся к холщовой сумке за куканом.
   И в ту же минуту таймень ожил, встрепенулся и серебряной торпедой взвился вверх.
   - Уйдет поганец! - ахнул отец.
   Витька, получивший удар хвостом по лицу, очумело наблюдал за происходящим. Таймень готовился к новому броску. Но за секунду до этого на него обрушилось нечто вопящее.
   Вечером во дворе Тошкиного дома не утихал хохот. Отец в который раз рассказывал соседям, как его трехлетняя дочь "замочила" пятикилограммового тайменя. Причем и в прямом и в переносном смысле.
      -- КУКЛА
  
   Тошкин отец получил из Ленинграда письмо. Исписанное мелким почерком, оно таило в себе что-то тревожное и непонятное.
   - Пап, ты зачем плачешь? - испуганно спросила Тошка, взбираясь к отцу на колени.
   - Ну что ты, доченька, разве мужчины плачут? - горько усмехнулся отец, обнимая дочку. - Это мне соринка в глаз попала.
   - И мне соринка в глаз попала, - всхлипнула Тошка, обхватывая ручонками широкие плечи отца.
   Отец у Тошки мужчина заметный, один рост под два метра чего стоит. Ледневские ребятишки в его присутствии робели, а Яшка даже заикаться начинал. Только Витька с Тошкой отца не боялись. Уж они-то знали, что за напускной строгостью папы кроется доброта и какая-то житейская незащищенность.
   - Это потому, что наш папа городской, - объясняла ребятишкам Настя. - К деревне неприспособленный.
   Папа обижался и начинал спорить.
   - Что это ты говоришь, Настенька?! - Чем это я хуже деревенских?!
   - Да ничем ты не хуже, Виктор, просто закваски у тебя деревенской нет.
   - Так бы и сказала напрямую, что инвалид, - говорил в сердцах отец и уходил курить на улицу.
   Мама с жалостью смотрела ему вслед. Притихшие дети тоже жалели отца. У Тошки в голове никак не укладывалось, что ее папа инвалид. Тошка точно знала, что инвалид - это когда ног нет, как у дяди Федора, что живет возле клуба. А ее папа на тележке не ездит, он ногами ходит.
   - Нашего папу тайга угробила да лагерная жизнь, - говорила мама.
   Тошка с опаской поглядывала по сторонам. Со слов взрослых она знала, что куда ни кинь взгляд, кругом тайга, и туда детворе путь заказан. Зато Енисей так и манил своими быстрыми водами, теплыми заводями. Правда, в непогоду к нему не подходи. Волны такие, что смотреть страшно. Но Тошка все-равно смотрела. Заберется на крыльцо магазина, вцепится в перила и наблюдает, как волны одна выше другой летят в сторону берега. Талька тоже за разбушевавшимся Енисеем наблюдать любила, а вот Яшка трусил. Но с крыльца не уходил, потому что засмеют девчонки, задразнят.
   Однажды по такой непогоде Тошкин отец домой на лодке из больницы возвратился. Частенько ему приходилось в больницах лежать. Распаковывая чемодан, рассказывал домочадцам, как на середине Енисея страху натерпелся.
   - Думал, не доплывем, - с радостным восторгом то и дело повторял Виктор. - Едва вычерпывать воду из лодки успевали. Видите, дети, везучий у вас папка.
   - Везучий! - хохотала Тошка, торопясь добраться до дна огромного чемодана, где всегда поджидали их с братом гостинцы.
   Неожиданно Тошка натолкнулась на коробку.
   Виктор незаметно подмигнул Насте и Вите, и теперь уже трое наблюдали, как пятилетняя Тошка тащит из чемодана ярко-желтую картонную коробку.
   - Что это? - спросила Тошка отца. - Это мне?
   - А ты посмотри, - улыбнулся отец. - Открывай коробку.
   Затаив дыхание, Тошка смотрела на самую красивую в мире куклу. Ростом почти с нее, с белыми локонами, в красном платье, в красных туфельках. А глаза! Они были прозрачно-голубые, в черных ресницах, которые вздрагивали при малейшем движении.
   - Очнись, Тоха! - дернул брат сестру за косичку. - Ты что, так и будешь столбом стоять?!
   - Доча, а она ведь, когда спать ложится, глаза закрывает, - шепнул Тошке на ушко отец.
   Тошка с недоумением уставилась на отца. Виктор осторожно разомкнул побелевшие пальчики дочери и положил куклу на стол. Сказочная принцесса тут же закрыла свои чудесные глазки.
   - Оп! - сказал папа и снова поставил куклу на пол. Черные ресницы взметнулись вверх, и Тошке в лицо вновь уставились два любопытных голубых глаза.
   Тошка обхватила куклу руками и заревела.
   - Никому не дам, - приговаривала она, подтаскивая куклу к кровати. - И Тальке не дам, и Яшку, мама, завтра не пускай. И Аньку тоже...
   Два дня Тошка почти не выходила на улицу. На третий не выдержала и отправилась на прогулку вместе с Машей - так она назвала куклу.
   - Ух ты! - через забор свесился любопытный Кешка. - Ух ты!
   Тошка демонстративно повернулась к Кешке спиной.
   - Тош, а ты почему гулять не выходила? - раздался от калитки Яшкин голос. - Болела что ли?
   - Что ли, что ли, - передразнила Яшку Тошка. - Играла я. Видишь, какую мне папа куклу привез.
   Яшка ошалело уставился на Машу. Затем осторожно мелкими шажками начал приближаться к скамеечке, на которой сидела Тошка со своей новой подружкой.
   - Красивая, - оценил по достоинству. - Можно на руки взять?
   Тошке давать куклу Яшке не хотелось, но с другой стороны...
   - Спит... не спит, - приговаривал Яшка, укладывая и поднимая куклу. - Тошка, а как у нее глаза закрываются и открываются?
   - Ты что, дурак, Яшка? Как у всех.
   - Так она же кукла, - удивился Яшка.
   - Она не кукла, она девочка, - авторитетно заявила Тошка, усаживая Машу за летний столик. - Кушай, Машечка, малинку, - приговаривала она, пододвигая капустный лист с ярко-алой ягодой.
   - Тошка! - позвала Настя из дома. - Иди панаму возьми, а то солнцем голову напечет.
   Тошка не торопясь направилась к дому. Яшка увлеченно продолжал эксперементировать с куклой. Маша послушно открывала и закрывала свои васильковые глазки.
   - Хорошая, - прошептал Яшка и осторожно погладил куклу по белоснежным кудрям. Затем дотронулся до румяной щечки, осторожно нажал на стеклянный глаз. Глаз подался назад. Яшка, как ошпаренный, отдернул руку, Маша продолжала безмятежно ему улыбаться. Оглянувшись на дом, Яшка нажал на второй глаз.
   - Ты что, девчонка? - крикнул вынырнувший невесть откуда Кешка. - Ты часом Витьку с Федькой не видел?
   - Они на речке, - откликнулся Яшка. - А это Тошкина кукла, - почему-то счел нужным он сказать и отодвинул подальше Машу.
   - Ой! - сказал он шепотом, уставившись на темный проем на том месте, где только что сиял голубой глаз. - Ой-ей-ей! - всхлипнул испуганно Яшка и рванул со двора.
   Когда Тошка вышла во двор, Яшки и след простыл, а на скамеечке сидела печальная кукла с одним глазом.
   Тошкин папа куклу отремонтировал. Правда, глаза у Маши больше не закрывались.
   - Но так даже лучше, - сказал папа.
   И Тошка ему поверила, потому что папа всегда говорил правду. А еще он обещал написать в Ленинград и попросить своего брата купить для Тошки самую-самую небьющуюся куклу. Потому как самая-самая красивая кукла у нее уже есть.
  
      -- ПЬЯНЫЕ СЛИВЫ
  
   Отец целую неделю уговаривал мать сделать бражку из чернослива.
   - Настенька, ну давай попробуем. Праздник все же впереди...
   Настя отнекивалась. Не любила она спиртное и не любила, когда муж пил. А он нет-нет да прикладывался к бутылке.
   На следующий день, придя с работы, Настя обнаружила мужа, перемывающего сухофрукты. Рядом за столом сидели довольные дети. Подслеповато щурясь, Виктор откладывал в сторону одну за другой сморщенные сливы.
   - А я вот тут компотом занялся, - смутился Виктор, - и дети мне помогают.
   Дети помогали, особенно Тошка, которая уплетала сухое лакомство за обе щеки.
   - Ладно, бражники, - усмехнулась Настя, - идите порыбачьте, может хариусов наловите к ужину, а я пока вашим "компотом" займусь.
   Дрожжи разбухали в теплой воде прямо на глазах, набирался сил и вымоченный чернослив. Выставив кастрюлю с кипятком в сени, чтобы быстрее остыл, Настя отправилась узнать наловили ли рыбы к ужину.
   ...Прошла неделя. В тот день Настя задержалась на работе: телилась Ночка. А дома тем временем принимали-встречали друга отца, тоже политического ссыльного, который проездом заглянул к ним в Леднево. Не зная чем угостить дорогого гостя, Виктор предложил испробовать сливовой бражечки.
   Густой напиток сильно напомнил друзьям сливянку, которую когда-то в далекой молодости они пробовали на одной из многочисленных студенческих вечеринок. Тогда сливянку привезла из Праги их однокурсница София. Такой памятный кисло-сладкий и в то же время терпкий вкус был у напитка.
   - А помнишь, Николай, Фонтанку?! - громыхал на весь двор голос Виктора. - Ничего, придет время, и мы еще пройдемся с тобой по набережной Невы, а, Николай!
   - А меня куда? - подала голос Тошка, сидящая на коленях у отца. - Ты сегодня со мной сидишь, папа, - напомнила четырехлетняя дочь о воспитательских обязанностях подвыпившему отцу.
   - Да ты что, доча, - всполошился отец. - Вы с Витей для меня теперь весь мир. Я без вас никуда.
   - А мама? - строго спросила Тошка. - Ты без нее тоже никуда?
   - И без мамы никуда, доченька. Эх, скорее бы амнистия. Загрузимся мы тогда, Тошка, на пароход, а потом на поезд, и поедем в славный город Ленинград. Закатимся всей семьей в какой-нибудь ресторан. Ты когда-нибудь была в ресторане, Тошка? - чуть ли не со слезами в голосе вопрошал растроганный отец.
   Тошка в ресторане не была, но восторги отца разделяла.
   Отец смачно допил "сливянку", двумя пальцами выхватил из кружки набухшую соком сливу, надкусил и изобразил на лице крайний восторг.
   - Ай да бражка, Коля! И выпил, и закусил!
   - Может, покурим, - предложил Николай, доставая "Беломор" из кармана куртки, - только давай к Енисею спустимся. И нас обдует, и Тошке дым глотать не придется.
   Мужики, шумно переговариваясь, направились в сторону реки. Тошка из-за стола не спешила уходить, она внимательно разглядывала надкушенную отцом сливу. Затем потянулась к отцовской кружке. На дне синела целая слива... Скоро на ладошке осталась одна косточка. Вздохнув, Тошка сползла с табуретки и уверенно направилась в кладовую, куда они с мамой в прошлый раз относили тяжелую кастрюлю с "компотиком".
   Следующие три сливы Тошка ела не комментируя. Съев пятую, сказала: "Скусно". После шестой сливы Тошка вступила в хор. Вместе с папой и дядей Колей они пели жалобную песню о потерявшемся каторжнике. Затем Тошка читала стихи, взобравшись на самую высокую табуретку. После восьмой сливы исполняла соло. "Купила кулочку и сладку булочку!" - горлопанила разошедшаяся не на шутку Тошка, притопывая ногой.
   На то, что Тошка время от времени куда -то исчезает, ни Виктор, ни Николай не обращали внимания. Мало ли куда нужно девчонке. Только перепачканное лицо несколько смутило отца.
   - Ты что-то ела, Тошка? - спросил он, вытирая краешком мокрого полотенца сливовые разводы на лице дочери.
   - Компотик ела, - честно призналась Тошка и тут же отправилась в кладовую за новой порцией слив. Неизвестно чем бы кончилась эта сливовая история, если бы с работы не вернулась Настя.
   Переступив порог дома, она потеряла дар речи.
   - Эх, тачанка-растачанка! Наша гордость и краса! - проникновенно пели мужики.
   - Все четыле колеса-а-а!!! - старательно перекрикивала их раскрасневшаяся Тошка.
   Следующий день был первым днем Тошкиного похмелья.
  
      -- ТОШКИНЫ ФАНТИКИ
  
   - Тошка-а! - донеслось со стороны пролеска.
   - То-о-о, - ветер подхватил и скомкал имя. - Хонте-е-е!
   Девочка остановилась, улыбнулась и снова зашагала вдоль берега. Глупый старший брат, он снова ее потерял. Так ему и надо, нечего было дразниться. Да еще перед Федькой. А все Чехов виноват. Никакая она не Антошка, ее Тоней зовут, только, похоже, все это уже давно забыли. И уж тем более не Антон Чехонте. А заблудиться Тошка не боялась, издалека уже был виден сруб крайнего в деревне дома. Леднево расстраивалось. Что означает это слово, Тошка не понимала, но в разговоре с малышами любила вставить: "Мы скоро, как Ярцево, будем, потому что расстраиваемся".
   Тошка часами могла вот так бродить по берегу, одна или с подружками. Обычно они искали клады. Самый лучший клад - конфетные фантики. Они приплывали издалека. С пароходов. Тошка этим летом тоже была на пароходе. Он специально приплыл к ним в Леднево.
   Взрослые и дети гуськом поднимались по трапу, осторожно шли по ковровым дорожкам. Поворот, и все оказались в магазине, совсем не похожим на их, деревенский. Тошка замерла у конфетной витрины.
   - Надька! - крикнула Тошкиной матери Клавдия Мерзлякова, - девчонка твоя, однако, сластена!
   - Да никакая она не сластена, - откликнулась Анастасия, - ее фантики с ума сводят. А конфетами она Найду кормит.
   Тошка вполуха слушала веселые переговоры взрослых, которые отоваривались долго и впрок. Покупки складывались в наволочки, а то и в кули. Кешкина мама конфеты высыпала прямо в валенки, которые только что приобрела сыну.
   - Бедная мама, - думала Тошка, - вот и ее почему-то Надькой называют. И чем тетке Клавдии мамино имя не нравится. Вот она, Тошка, хотела бы Настей быть - тогда бы уж никто ее не называл Тошкой.
   - Тошка, доченька, иди сюда, покажи тете, какие фантики тебе нужны.
   В магазине наступила тишина. Взрослые и дети с интересом следили за Тошкиным пальчиком, который шустро передвигался по стеклу витрины.
   - Так я и знала, - вздохнула мама, - вешайте по триста граммов каждых.
   - Маки не надо, - застеснялась Тошка, - у меня три таких фантика есть.
   - Маков не надо, - эхом повторила мать.
   В кинозале, а они потом смотрели кино, Тошка цепко держала наволочку с конфетами.
   -У-у-у!!! - пронеслось над Енисеем.
   Девочка вздрогнула, она пропустила приближение парохода. Белоснежная громада величаво двигалась вверх по реке. "Лермонтов", - прошептала девочка. Она уже давно различала пароходы по гудкам. Ветер принес обрывки веселой музыки. Были видны люди на палубе, кто-то махал платком.
   - Счастливые, - пригорюнилась Тошка, - на пароходе плывут, а я тут одна.
   Ей вдруг стало страшно и одиноко, защипало глаза и предательские слезинки покатились по щекам.
   - Витя! - закричала девочка.
   А брат уже бежал ей навстречу, рассерженный и одновременно встревоженный.
   - Ты чего ревешь? - спросил испуганно.
   - А зачем ты меня потерял? Тебе мама что сказала? Глаз с меня не спускать! А ты спустил! - выговаривала двенадцатилетнему брату пятилетняя Тошка.
   - Ладно, Антон Чехонте, прекращай скандалить, лучше посмотри, что я тебе принес, - рассмеялся брат и протянул сестре два, еще влажных, конфетных фантика: один ярко-синий с розовым ободком, другой с россыпью маков.
   Бережно взяв в каждую руку по фантику, Тошка с обожанием посмотрела на брата.
   - С парохода?.. - прошептала дрогнувшим голосом.
   - Ага, с "Лермонтова". Голубь принес. Только вот чуточку не донес, в воду уронил.
   Тошка брату поверила, она и сама видела не раз, как с пароходов выпускали голубей. Те сначала взмывали высоко в небо, а потом возвращались на пароход. Но были и такие, которые избирали конечным пунктом их деревню. И теперь Тошка точно знала, что в своих крохотных лапках голуби несли ледневским ребятишкам подарки - конфетные фантики.
  
      -- КАК ТОШКА ЦЫПОЧЕК ВЫСИЖИВАЛА
  
   У Секлитиньи кура села наконец-то на яйца. Невысокая, хрупковатая тетка Секлитинья радостно говорила Насте.
   - Представляешь, Надька, моя дура-кура наконец-то села на яйца! Я уж думала, не дождусь цыпочек. Слышь, Тошка, скоро цыпок будем с тобой выгуливать! Ты как? Не возражаешь?
   Четырехлетняя Тошка не возражала. Потому как не понимала, о чем идет речь. Цыпок на Тошкиных руках с весны нет. Мамка пару раз ей руки в тазике отпарила, затем какой-то вонючей мазью смазала, тряпками перевязала, и ничего - прошли. Так что снова "выгуливать" цыпки Тошка не желала, даже на пару с теткой Секлитиньей. А вот на "дуру-куру" бы посмотрела, которая вместо того чтобы нести яйца, на них почему-то села.
   Тошка натянула на себя вязаную кофту и подошла к Секлитинье.
   - Пойдем, - потянула ее за рукав.
   В курятнике полумрак. Почти все куры на насесте. Здесь же важно расхаживает петух Гоша. Завидев в дверном проеме Тошку, он начинает махать крыльями и орать как полоумный. И только присутствие хозяйки сдерживает Гошу от нападения. С Тошкой у Гоши давняя вражда. Хитрый петух частенько заглядывает в соседский курятник, за что и получает от Тошки хворостиной. Но одно дело, когда соседская девчонка гоняется за тобой по чужому двору, и другое, когда она вторгается на его, Гошину территорию. Тошка, боязливо поглядывая на Гошу, направилась в дальний угол, где на куче соломы восседала Пеструха. Девочке она показалась просто огромной. Распушив перья, Пеструха сердито заквохтала. Тошка насупилась. Пеструху она уважала.
   - Вот, Тошка, какая у меня Пеструшка, - тем временем нахваливала свою куру тетка Секлитинья. - И не заметим, как во дворе цыплятки бегать начнут.
   Вот тут до Тошки дошло. Цыплята! Маленькие, желтенькие! Совсем как на картинке.
   - Мама! - с порога закричала Тошка. - Дай мне яички!
   - Тош, ты чего? - удивилась мама, появляясь из кухни. - Кушать захотела?
   - Цыплят делать будем, - авторитетно заявила Тошка, направляясь в кладовку.
   - Да ты что, доченька? - засмеялась мама. - Чтобы цыпочек высидеть, нужна курица. И надо, чтобы она захотела высиживать цыплят. В ней должен проснуться материнский инстинкт.
   Тошка загрустила. Она всегда грустила, заслышав новое слово, потому как появлялось оно тогда, когда взрослые хотели сказать ей "нет".
   Два дня Тошка пыталась научить куриц высиживать яйца. Гонялась за ними по курятнику, насильно сажала в тазик, выстланный соломой. Поверх соломы лежало два десятка яиц. Настя только головой качала: разубеждать упрямую Тошку - только хуже делать. Пусть сама убедится в бесперспективности цыплячьего дела.
   На третий день яйца исчезли и Настя облегченно вздохнула. И зря.
   - Надька! Надька! - надрывалась с утра Секлитинья. - Моя Пеструха с ума сошла! Яйца из гнезда выкидывает!
   В Секлитиньином курятнике и впрямь стоял кавардак. Орали куры, из угла в угол метался Гоша. А Пеструшка, грозно квохча, выкатывала из гнезда яйцо за яйцом. Яйца откатывались в сторону, стукаясь друг о друга.
   - Ой, кровь, что ли, на них? - испуганно ойкнула вдруг Секлитинья. - Надь, глянь! Мне чегой-то поплохело.
   А поплохеть было с чего: яйца, забракованные Пеструшкой, были и впрямь в каких-то красных подтеках. Настя подняла крайнее яйцо и с недоумением уставилась на него: кто-то явно неумелой рукой попытался на каждом написать букву "Т".
   Пеструшка же, оглядев корзину, наконец-то успокоилась и села на оставшиеся яйца.
   - Сами соберем или Тошку позовем? - усмехаясь, поинтересовалась Секлитинья, разглядывая художественно помеченные яйца.
   А Тошку и звать не надо. Вот она уже в дверном проеме стоит и слезы глотает.
   - Тошка, доченька, - присела перед ней Настя, - ты пойми, Пеструшка своих деточек наперечет знает, а ты ей чужие яйца подложила. Она ведь вообще могла отказаться дальше цыплят высиживать. Дождись Пеструшкиных цыпляток, тетка Секлитинья тебе разрешит за ними ухаживать.
   Тошка смахнула слезы кулачком и с надеждой посмотрела на соседку.
   - Конечно, Тошка, - заторопилась та, - я и сама хотела тебя просить помочь, когда цыпушки появятся. Мне ж одной не справиться. Их, поди, десятка два будет.
   Но присматривать за Секлитиньиными цыплятами Тошке не пришлось. И двух недель не прошло, как нежданно-негаданно на яйца села Настина Рябушка.
   - Это она с твоей Пеструхи пример взяла, - радостно смеялась Настя, выслушивая соседские советы по уходу за цыплятами. - Ну и Тошка подсобила, я ведь яйца, которые она в корзину сложила, так и не убрала. Вот Рябушка и решила семейством обзавестись. И ведь Петька наш не подкачал.
   А петух Петька, после того как на свет появились цыплята, совсем охрабрел. Гошку не то что в свой двор, даже к плетню подпускать перестал. А, впрочем, Гошка сильно и не рвался. У него теперь хлопот невпроворот. Вон они, желтые чада, носятся по всему двору - того и гляди, под плетень нырнут и перемешаются с соседским птичьим выводком.
   Но это Гошка так думает, а Тошка подстраховалась: накатала пук травы и забила отверстие под плетнем. Ей чужой мороки не надо. А подсматривать за Секлитиньиными цыплятами можно и сидя на заборе.
      -- СОЛДАТ ТОШКА
  
   Тошка мечтала стать солдатом. Настоящим. С большим ружьем, танком и двумя гранатами. Почему двумя, Тошка и сама не знала. Пожимала плечиками и говорила: "Так надо". А еще четырехлетняя Тошка разработала план по спасению всего земного шара от интервентов. Это слово она услышала от своего папы Виктора. Для освобождения от интервентов, по Тошкину плану, нужен был большой танк и много снарядов. Главное в плане было предупредить всех хороших людей залечь в окопы в определенный час, а потом "Бах-бабах!" - и мир свободен и счастлив.
   Настя ругалась на мужа, зачем он забивает детям головы всякой политической ерундой. Виктор в ответ смеялся, обнимал жену и счастливо говорил:
   - Зато какие они у нас умные, Настенька!
   Тошкин папа единственный не звал маму Надькой. А Тошка была для него Солнышком, Цветиком, Медвежонком. У Тошки с папой была своя игра. Тошка приходила к нему и спрашивала: "Кто я?" Папа должен был догадаться. Если сразу не догадывался, давалась подсказка. Тошка прыгала, скакала, показывала, какие у нее большие ушки.
   - Зайчик?! - изумленно восклицал папа.
   - Зайчик! - радостно хохотала Тошка.
   Придумывали они роли и для Насти с Витей. Вечерами всей семьей обсуждали события, происходящие в мире. Тошкин папа был очень умный и, как Тошка, знал ответы на все вопросы. Только в одном он не мог своей дочке помочь - поступить в армию.
   Тошка деловито направлялась к конному двору. На расстрепанной голове каким-то чудом держался розовый капроновый бант. Ярко-оранжевый сарафан был перехвачен Витиным старым ремнем, на ногах сандалики, почему-то разного цвета: один белый, другой коричневый. Впрочем, если приглядеться, становится ясным - одной ногой Тошка только что залезла где-то в глину.
   На спиленной березе возле ворот, нахохлившись, как два галчонка, сидели ее друзья Талька и Яшка.
   - Тошка! - обрадованно бросился навстречу подружке Яшка. - Они нас в войнушку играть не берут.
   Они - это Витя, Тошкин брат и его друг Федька, командиры Красного полка. Есть еще и Белый полк, который воюет против красных.
   Тошка поправила съехавший с макушки бант и решительным шагом направилась к брату.
   - Витя! - строго сказала она ему. - Пойдем домой, я кушать хочу.
   - Отстань, Тоха, не до тебя сейчас, - отмахнулся от сестры, как от надоедливой мухи, старший брат. - Ты же недавно ела.
   - Я снова хочу, - не унималась Тошка. - И спать хочу. Тебе что мама говорила? Я днем спать должна.
   - Слушай, Тошка, - присел перед ней на корточки Федька, - а хочешь, мы тебя в разведчики возьмем? Будешь донесения нам носить.
   - Не знаю, - набивала цену смышленая Тошка. - А гранату дадите?
   - Дадим, - вступил в разговор брат, - две гранаты и танк - все как ты мечтала.
   - А Яшке с Талькой гранаты дадите? - продолжала гнуть свою линию Тошка.
   - Дадим, - тяжело вздохнул Федька, - и даже флаг полковой вам доверим.
   С этими словами Федька усадил малышню на "танк" - телегу, набитую сеном. Сбоку пристроил палку с закрепленной на ней малиновой в белый горох пеленкой. Сверху припорошил свежим сеном. Строго сказал: "Это полковое знамя, за него отвечаете головой. Никуда с конного двора не убегать!".
   - Ты все поняла, солдат Тошка?
   - Так точно, командир Федька, я все поняла! - отрапортавала Тошка и поглубже принялась зарывать полковое знамя-пеленку.
   Красный отряд скрылся из виду. Из обрывков разговора друзья поняли, что Витька с Федькой повели свой отряд в сторону старых ворот, где предположительно находился вражеский полк.
   - Та-та-та! - пронеслось над конным двором.
   - Немцы! - испуганно шепнула Талька, глядя в сторону старого сенника.
   От сенника перебежками двигался вражеский отряд, возглавляемый Мишкой Старовойтовым.
   - Ой, - всполошился Яшка, - они сейчас у нас знамя отнимут.
   Тошка, не мешкая ни секунды, принялась раскапывать сено, затем, стянув пеленку с палки-древка, накинула ее на голову и завязала наподобие платка.
   - Эй, малявки! Чего на телеге расселись? - загорлопанил Мишкин адъютант Кешка. - Вы Витьку с Федькой не видели?
   - Не-а, - как болванчики, закачали головой ребятишки.
   - А, и Тошка здесь, - заухмылялся подошедший Мишка. Взглянув на Тошкин платок, он вдруг сделался серьезным.
   - Слушай, а чегой это у тебя на голове? Не знамя красных случаем?
   Тошка вытаращила глаза.
   - Это моя косынка! Мне ее мамка завязала. Чтобы я солнцевым ударом не заболела.
   - Ладно, Миха, пошли, - позвали подошедшие ребята. - Чего к девчонке привязался. Так бы Федька и дал малявкам полковой флаг. Он, наверное, как Кешка, на себе его завязал.
   Насвистывая, отряд белых направился в сторону Синего откоса.
   - Подкараулим их на тропинке, - донеслось до перепуганных ребят.
   Дождавшись, когда Мишкин отряд скроется из виду, юные разведчики рванули в обратную сторону.
   - Витька! Федька! - пискнула Тошка, добравшись до дальних ворот конного двора. - Мы вам донесение принесли!
   - Да тихо ты! - выскочил из-за кустов разозленный Витька. - Соображаете, что делаете?
   Витька осекся и с ужасом уставился на Тошкин платок. - Ты чего это со знаменем сделала?!
   - Мы тебе разведку принесли, а ты! - вступился за готовую заплакать подружку Яшка.
   - Тошка знамя спасла, Мишке сказала, что это мамкин платок, а ты ругаешься, - пошла на Витьку разъяренная Талька.
   - Мы вам теперь не скажем, что Мишка вас у Синего откоса караулит.
   - Все, хватит, ишь разбушевались, - рассмеялся подошедший Федька. - Так говорите, они нас у Синего откоса ждут?
   - А знамя свое они на Кешку одели, - сообщила повеселевшая Тошка и протянула Федьке полковое знамя.
   - Молодцы, солдаты! - похвалил командир Федька.
   По тропинке быстрым шагом маршировала дружная троица.
   - Кешка! - закричала Тошка, приблизившись к откосу. - Кешка! У тебя козы в огород зашли, всю капусту сожрали! Попадет тебе от мамки.
   Не прошло и двух минут, как мимо них, по направлению к дому промчался Кешка. Тошка с друзьями побежали следом.
   Спрятавшись за изгородью, юные разведчики наблюдали, как в обратную сторону пробежал Кешка в распахнутой рубахе.
   - Нас предали! - кричал он. - У меня отняли знамя!
   Вечером, в сумерках Витин отряд вручал медали (шоколадки) отличившимся в бою разведчикам.
   А Мишка с Кешкой пригрозили Тошке и ее команде расправой в виде крапивной порки. Разведчики целую неделю от двора далеко не отходили и в конце концов отправились за советом к Тошкиному папе.
   Тошкин папа, выслушав ребятню, сказал, что волков бояться - в лес не ходить.
   - Вы же солдаты, - разглагольствовал умный папа, - а солдаты не прячутся, они первыми нападают.
   Вечером следующего дня Леднево облетело известие: кто-то подкараулил Мишку и Кешку возле школы и обстрелял зелеными помидорами. Кешка отделался легким испугом, а вот у Мишки под глазом еще долго красовался лиловый синячище.
   - Я же пошутил, - оправдывался в тот же вечер Виктор перед Настей и Дорой, Талькиной матерью. - Я же в переносном смысле сказал, чтобы они от каждого куста не шарахались. Кто же мог подумать, что они на пацанов нападут.
   Надо сказать, что после того вечера Тошкин папа остерегался давать советы своей шустрой дочери. А Тошка уже мечтала о командирской карьере - надоело ей быть рядовым солдатом.
  
      -- ТОШКИНА ПЕЧАЛЬ
  
   Тошка сидит под столом в комнате. Скатерть, свисающая до пола, скрывает ее от взрослых. Чтобы устроить себе убежище, Тошке пришлось несколько раз потянуть скатерть на себя. Тетка Секлитинья уже в третий раз бросает недоуменный взгляд на вазу с прошлогодними многолетниками. Ей кажется, или на самом деле ваза еще больше переместилась к краю стола? "Не нужно было столько валерьянки пить", - с тревогой думает пожилая женщина.
   - Настя, ну куда ты опять собралась? - уговаривает она хозяйку дома.
   - Не могу я дома сидеть, понимаешь, не могу, - простонала Тошкина мать. - Ведь третьи сутки найти не могут.
   - А ты найдешь? Вот так пойдешь и найдешь! - не унимается соседка. - Детей пожалей, ты ведь сама на себя не похожа. Давай я тебе чаю успокоительного налью?
   - Какой чай, тетка Секлитинья?! Муж у меня пропал, - заплакала Настя.
   - Поплачь, милая, поплачь, - вздохнула Секлитинья. - Все лучше, чем в пургу по реке мотаться. - Ищут мужики твоего Виктора, ищут.
   К горьким рыданиям отчаявшейся Анастасии примешались чьи-то всхлипы.
   - А это еще что? - побледнела суеверная соседка. - Неужели вьюга так плачет?
   Но всхлипы доносились не с улицы. Приподняв скатерть, Секлитинья уставилась на зареванную Тошку.
   - Тошка, а ты разве не у Корнея?
   - Да я же ее сама утром отвела к Луше, - прошептала Анастасия, подхватывая дочку на руки. - Ты что здесь делаешь, доченька?
   - Я папку с тобой искать пойду, - плакала девочка.
   Тошкиного отца нашли в тот же день кривляковские ребята. Виктор немного не дошел до Леднево. Был бы трезвым, дошел бы. А так, видно, устал, присел отдохнуть, да и уснул вечным сном под завывание вьюги.
   Енисей неспокойный, замерзает не ровной гладью, а торосами. Угодишь в такой - намучаешься, пока выберешься.
   Тошка с порога услышала мамкин плач. "Почему она плачет? - подумала девочка, - ведь отца нашли".
   - Попрощайся, деточка, с папкой, - шепчет баба Маруся, цепко ухватив Тошку за руку и направляясь с ней сквозь толпу.
   - Ты с ума сошла, - ахнула Дора и, подхватив Тошку на руки, заспешила обратно к двери. - Кто вообще догадался ее сюда привести?!
   А никто Тошку сюда и не приводил. Старший из корневских ребят, Федька, проговорился, что в Тошкином доме сейчас вся деревня прощается с дядей Витей. А еще она услышала обрывок разговора о том, что "домовина" для Тошкиного папы уже готова.
   - Тетя Луша, а что такое "домовина"? - спросила она Лукерью, которая на двух сковородах пекла румяные блины.
   - Гроб, наверное, - машинально ответила та и ойкнула, увидев, кто ей задал вопрос.
   - А зачем моему папе гроб?
   Не дождавшись ответа, Тошка стянула с тарелки блин и отправилась в комнату к младшим корневцам.
   - А мне мамка блин не дала, - насупилась ровесница Тошки Нюрка. - Сказала, что для вас печет.
   Тошка протянула надкусанный блин Нюрке.
   Озадаченная Тошка двигалась в сторону родного дома. Колючие снежинки попадали за воротник, а ветер так и норовил унести шапку, у которой оборвалась одна завязка. Шарф же остался висеть на вешалке, до которой Тошка не смогла дотянуться. Во дворе дома, прячась от ветра, курили мужики. Тошка их знала - это ссыльные. Папка ее тоже ссыльный из какого-то большого города. Когда она вырастет, они все вместе поедут туда. Так ей папка сказал.
   Тут внимание Тошки привлек крест, стоящий возле поленницы. Точно такой, только маленький крестик, Витька с Федькой воткнули в холмик, под которым похоронили старого корневского кота.
   Длинный обоз тянулся в сторону сельского кладбища. Впереди, на санях - гроб, рядом Тошкина мать и Секлитинья. Возница - дядя Корней. Тошка с Витей, завернутые в тулупы, - в следующих санях. С ними Дора, Лукерья и Федька. Витька всю дорогу молчит - слова клещами не вытащишь, зато Тошка болтает не умолкая.
   - Да заткнись ты! - заорал вдруг брат. - Сейчас же, слышишь, заткнись!
   - Тише, Витя, тише! - потянулась к нему Дора. - Успокойся, она же маленькая, ничего не понимает.
   Но Тошка все понимала. Она знала, что ее папку сейчас закопают, как корневского кота. И она его не увидит долго-долго. Так сказала баба Маруся.
   А сейчас Тошка хотела к маме. Она не хотела больше жить в чужом доме.
   "Никому я не нужна, - думала Тошка. - Даже Витя на меня орет. Вот сейчас уйду в лес и заблужусь - тогда узнают".
   Что именно узнают Витя с мамой, Тошка додумать не успела: чья-то рука ласково коснулась ее щеки, смахивая непрошенные слезинки. Тошка облегченно вздохнула и прижалась к брату, самому-самому родному на всем белом свете.
  
      -- ТОШКА - ЦИРКОВОЙ ВЕДМЕДЬ
  
   Тошка любила слушать истории про медведей. Придет с ребятишками на конюшню, сядет где-нибудь в уголок, подопрет рукой подбородок и ждет, когда конюх Корней с ребятами все дела переделают.
   - Что, Тошка, про медведя ждешь рассказ, - скажет, бывало, дядя Корней.
   - Про ведмедя, - важно подтверждает Тошка, а потом добавит, - и ведмежат.
   - Кончайте ржать, - оборвет Корней самых смешливых. - Ей, поди, четырех нет. Вы в ее возрасте вообще разговаривать не умели.
   Корней был замечательным рассказчиком, а уж историй знал - не пересказать. Любознательная Тошка ему как дочь была. Его ребятишки дружили с Настиными. Бывало, за стол сядут табором: их с женой двое, детей семеро, а все-равно кого-то не хватает. Значит Настины Витька с Тошкой на ужин не остались. Жалели Корней с Лушей Настю. Муж погиб, осталась она одна с детьми малыми. Заглянет на минутку, перед тем как на ферму бежать, попросит Лушу хоть одним глазком за детьми присмотреть. А что присматривать? В их доме места всем хватит. А в выходные наоборот корневский дом пустеет. Настя с ночи тесто заведет, стряпать начинает - вся детвора вокруг нее. А она уж старается, каждого обласкает. Тошка в такие дни хмурая ходит, не нравится ей делить с другими маму.
   Больше всего любила Тошка слушать историю о том, как медведица с медвежатами дорогу ледневским дояркам перешла.
   Ехали как-то доярки в грузовой машине на летнюю дойку. На свороте машина резко затормозила. Бабы со скамейки как горох посыпались, фляги по всему кузову раскатились. Они к кабине, чтобы водителя отругать, да так и замерли с раскрытыми ртами. На дороге два медвежонка стоят. А тут и их мамочка объявилась. Как рыкнет на своих детенышей - те рысью побежали. Доярки утверждали, что она крайнему подзатыльник дала.
   Тошка глазки свои васильковые зажмурит и представляет, какие забавные эти медвежата. Пушистые, с маленькими хвостиками. Вот ей бы такого.
   И однажды медвежонок появился. Бригадир Дядя Витя привез его из леса, сказал, что его мама заболела. Только Тошка не поверила, она еще до этого подслушала разговор взрослых о том, что охотники в лесу медведицу подстрелили.
   Медвежонок маленький был, дядя Витя с теткой Секлитиньей его из бутылочки кормили. Тошка Мишаню жалела. Обнимет его и приговаривает: "Сиротинушка". И ведь он к Тошке по-особенному относился, из всех ребят выделял. Дядя Витя елку во дворе поставил, чтобы Мишане было чем заняться. Так он к елке только его и Тошку подпускал. Мишаня забавным был, любил в догонялки играть. Дети от него побегут, он за ними, а потом сядет на задницу, развернется и к елке бежит. Но однажды в пылу азарта медвежонок Витьке ногу прокусил.
   Тошка горько плакала, когда узнала, что Мишаню в Енисейск увезли. Дядя Витя специально отпуск взял, чтобы собственноручно пристроить питомца в хорошее место.
   - Он теперь артист цирка, Тошка, - уговаривал он свою маленькую соседку. - Ему там хорошо. А здесь нельзя, он же зверь, хоть и маленький. У него инстинкты.
   Всю неделю Тошка ходила заплаканная, а в воскресенье дядя Корней протянул ей свернутый вдвое листок.
   - Пляши, Тошка, тебе письмо.
   Плясать Тошка не хотела, но письмом заинтересовалась. Минут десять его разглядывала, а потом протянула обратно.
   - Читай! - потребовала.
   - А пожалуйста? - нахмурился дядя Корней.
   - Читай, пожалуйста.
   - Здравствуй, Тошка, - начал дядя Корней. - Пишет тебе артист Мишаня. Мне здесь хорошо и весело. А в деревне я бы убежал в лес, и мне бы было там плохо.
   Вечером вся деревня знала, что Тошка получила письмо от Мишани. И все бы ничего, если бы не последнее Тошкино заявление. Тошка решила тоже стать цирковым... ведмедем.
  
      -- ВОРОВАННЫЕ ГРОШИКИ
  
   Тошка с восторгом разглядывала открытки. Красочные персонажи из сказки "Золотой петушок" буквально заворожили пятилетнюю девочку.
   - Тошка, ты их скоро одним своим взглядом замусолишь, - шутит продавщица Дора, забирая назад набор открыток. - Придется мне тебе их на день рождения подарить. Дождешься апреля? Осталось-то... самый чуток.
   - Не-а, - вертит головой Тошка, - мне сейчас надо. Маме на 8 Марта подарить. Тетя Дора, сколько они стоят?
   Дора тяжело вздыхает... Тошка уже шестой раз спрашивает цену. Дора и рада бы сделать Тошке подарок, да Настя ругается, чтобы не баловала девчонку.
   - Шестьдесят копеек они стоят, Тошенька. Не рви ты мне душу, иди домой. Тебя уже, поди, дома заждались, ведь целый час у прилавка простояла.
   Тошка неохотно бредет к выходу, у двери магазина останавливается...
   - Да не продам я твои открытки, не продам, - опережает Тошкину просьбу Дора и в сердцах швыряет открытки в коробку с карандашами. - Видишь, спрятала.
   Тошка топает домой. Дома ее ждет сердитый Витя, он гриппует и поэтому дома, а не в интернате.
   - Тебе уроки делать, а ты где-то шастаешь, - выговаривает брат, снимая с сестренки облепленные снегом валенки. - Мой руки и садись за стол, сейчас обедать будем.
   Томленая в русской печи картошка с сохатиной сама тает во рту. Настроение у Тошки заметно улучшается: тушеная картошка - ее любимое блюдо. А обещание брата помочь сделать арифметику и вовсе настраивает ее на благодушный лад.
   - Я маме открытки на 8 Марта подарю, - делится Тошка своей мечтой с братом.
   - А грошики где возьмешь? - усмехается тот.
   - Какие грошики? - пугается Тошка.
   - Ну деньги - копеечки.
   - А-а, - глубокомысленно изрекает сестра.
   Проходит минута.
   - Вить, а Вить? А грошики больше бумажной денежки?
   - Смотря сколько их у тебя, - говорит с серьезным видом брат. - Если пригоршня, то больше, а если пять-десять грошиков, то меньше.
   Через два дня Настя получила зарплату. Дома на столе разложила деньги по кучкам: десятки к десяткам, рубли к рублям. Затем достала из кармана фуфайки тяжелый бумажный кулек.
   - Надька-а-а! - раздался под окном веселый Зойкин крик. - Выйди на минутку, я твоему Борьке харчей принесла.
   Настя накинула на плечи теплую шаль, ловко нырнула в валенки.
   - Я сейчас, - сказала Тошке, которая уже восседала на ее стуле.
   Мама о чем-то оживленно болтала во дворе с Зойкой, своей напарницей. Рядом на снегу стоял мешок, как догадалась Тошка, с сухарями. Зойка домашней животины не держала и поэтому все пищевые отходы перекочевывали в кормушку их борова Борьки.
   Тошка потянулась к бумажному кульку - вдруг там карамельки? Сверток оказался на удивление тяжелым. Тошка не удержалась и потянула за кончик газетного кулька - золотой волной на стол хлынули копеечные монетки.
   - Грошики, - дрогнувшим голосом прошептала Тошка и неожиданно для самой себя набрала полную пригоршню копеечек. Раз - и копейки перекочевали в кармашек платья. Тошка метнулась от стола к кровати, затем снова к столу, растерянно закружилась по комнате. Остановилась на мгновение и нырнула под кровать.
   Мать все еще болтала о чем-то с Зойкой. Вынырнувшая из-под кровати Тошка, поспешно схватив букварь, залезла на кровать. Ей почему-то хотелось плакать.
   - Ты чего, доченька?- спросила мать, запуская вслед за собой клубы морозного пара. - Пойдешь со мной Борьку кормить?
   - Я почитаю, - вяло отозвалась Тошка.
   Она захотела резко спать. Отложив букварь в сторону, Тошка потянула на себя старый отцовский тулуп. Сквозь дремоту девочка слышала металлический перестук монет - мама пересчитывала деньги из бумажного кулька.
   - Тошка, ты деньги не брала? - спросила осторожно Настя и тут же сама себя оборвала. - Вот дура, чего удумала. Спи, доченька, спи. А я в контору сбегаю, наверное, Шура ошиблась при выдаче.
   Новое утро не принесло Тошке хорошего настроения, и даже яркое солнышко первого мартовского дня не радовало девчонку. Тошка была напугана. Дождавшись, когда мама уйдет на работу, она забралась под кровать и переложила деньги в старый братов носок, который засунула в самый дальний угол.
   В школе Тошка получила свою первую двойку.
   - Я думала, ты уже большая девочка, - выговаривала ей учительница. - Я за тебя, пятилетнюю, поручилась, а ты сосредоточиться не хочешь, меня подводишь. Ты, может, учиться не хочешь?
   Тошка учиться хотела. Но еще сильнее она хотела, чтобы в углу под кроватью не лежали украденные ею, Тошкой, маленькие грошики. И даже набор открыток "Золотой петушок" ее больше не привлекал.
   Дора машинально посмотрела на часы... Странно, детвора уже вся перебывала в магазине, а Тошки все нет. Не заболела часом, вчера вон какая смурная домой пошла. Дора Тошку любила и всячески поощряла их дружбу с Талькой, младшей своей дочерью, такой же хохотушкой и болтушкой. Дора машинально взглянула на красочный открыточный набор. Действительно хорош! Если бы не Тошка, она бы давно его своим девчонкам отнесла. Талька, как и Тошка, любительница собирать фантики и открытки.
   Тошка медленно брела по улице.
   Бац! Прямо над Тошкиной головой пролетел снежок.
   - Тошка-Антошка! - орал Яшка Мальцев, целясь в нее очередным "снарядом".
   Тошка даже не глянула в сторону своего одноклассника.
   - Тошка-картошка, - неуверенно продолжил он, удивленно таращась на угрюмую подружку, которая еще вчера ответила бы ему градом таких же снежков.
   - Ты чего это? - пристал он к Тошке. - Ты чего, обиделась?
   - Остань, Яшка-промокашка, - тихо ответила девочка, сворачивая к своему дому.
   Дома она первым делом заглянула под кровать. Ох, если бы ей все приснилось и в углу под кроватью лежал бы просто старый носок...
   В пятницу Настя затеяла генеральную уборку.
   Витя с Тошкой возвращались с горки, где они катались на санках. Скинув валенки с ног, Тошка потянулась к вешалке и замерла. Посреди комнаты стояло ведро с водой, рядом лежала половая тряпка. Тошка с ужасом взглянула на мать, которая, окаменев, сидела на стуле, держа в руках старый носок с грошиками...
   Ухватившись двумя руками за брата, Тошка отчаянно зарыдала.
   Вот так печально завершился ее первый и последний воровской опыт.
   А набор открыток Дора ей подарила на день рождения.
  
      -- НАВОДНЕНИЕ
  
   Ледневские мужики с тревогой рассматривали метку. Вода прибыла еще на полметра.
   - Сегодня дежурят Митяй и Иван, - распорядился бригадир. - А ближе к полуночи я подойду.
   - Да ты прошлую ночь не спал, - всполошилась Секлитинья, теща бригадира. - А на тебе все отделение! Коров надо с утра на крышу загонять.
   Секлитинья знала все и, как тихо подозревал народ, командовала в семье. Но поскольку баба она была умная, обладала организаторскими способностями, ей такие вольности сходили с рук.
   Утром бригадир издал указ: женщин и детей перевести в клуб, с собой взять двухдневный запас продуктов и самые необходимые вещи.
   С детьми и баулами люди потянулись в гору, на которой располагался местный очаг культуры. Обустраивались и в актовом зале, и в библиотеке. Тошкина мать застелила две скамейки шубами, сверху накинула лоскутное одеяло. Попросив соседку присмотреть за Тошкой, отправилась за другими вещами.
   - Не балуй, - строго наказала дочке, - лучше с корневскими ребятишками поиграй.
   Вечером, сидя на лавке, Тошка ела горячую картошку. Мать тем временем в полголоса рассказывала женщинам, что вода на Енисее поднялась еще на полметра. Из обрывков разговоров Тошка поняла, что взрослые ждут вертолет, на котором отправят в Кривляк стариков и детей, сами же будут перегонять на крышу коровника скот.
   - Марья, - попросила соседку Настя, - ты за моей присмотри, пожалуйста. Не смогу я полететь с вами, у меня Зорька вот-вот отелится.
   Тошке стало страшно.
   - Я с тобой, - заревела она во весь голос. - Я на крышу, к Зорьке, хочу-у!!!
   - Тише, ребятишек разбудишь. А в Кривляке тебя Витя встретит, - шепотом уговаривала дочку Анастасия. - Ты же соскучилась по братику. И я скоро прилечу. А сейчас спи, милая, спи.
   Не успела Тошка закрыть глаза, как мама начала ее будить. Тошка отбивалась как могла, но ее обули, подхватили и куда-то понесли. Девочка снова провалилась в сон. Проснулась оттого, что кто-то ее щекотал.
   - Вставай, засоня, - теребил ее брат. - В столовку пойдем.
   - Витя, - потянулась девочка к брату. -Ты на каникулы приехал?
   - Это ты ко мне приехала, - рассмеялся Витя. - Эх, Тошка, все проспала. Ты хоть помнишь, как в вертолете летела?
   Поняв, что сестра вот-вот расплачется, заторопил:
   - Вставай, вставай! Пойдем, я тебя с ребятами познакомлю.
   К тому времени как вертолет доставил из Леднево доярок, Тошка уже перезнакомилась с половиной интерната и даже стала первой помощницей поварихи Сократовны, которая за ударный труд на кухне наградила ее банкой персикового компота.
   Вечером Тошка запросилась домой.
   - Потерпи, солнышко, - уговаривала мама. - Домой сейчас нельзя, там все затопило. Завтра авиация прибудет, затор взорвут - тогда и домой отправимся.
   Сидя у матери на коленях, Тошка смотрела в иллюминатор. По реке плыли льдины и льдинки. Одна ей напомнила соседского кота Тимофея, такая же белая и нахальная, наехала и растолкала маленькие льдинки, как будто места ей в реке мало. Мама как-то говорила, что Енисей здесь широкий, четыре километра до Кривляка будет. Что такое метр, Тошка знала. Это расстояние от кровати до этажерки. А километр, как объяснил брат, - много-много таких метров. Тошка не успела пожалеть маленькие льдинки, как Енисей остался позади. Внизу замелькали игрушечные домики. Леднево Тошка не узнала. Как будто разбушевавшийся великан прошелся по их деревне. Окна выбиты, кругом все перемешано: льдины, бревна, мебель, дрова. Посреди улицы стояла ванна. На школьном заборе повисла синяя детская кроватка. У соседей снесло стайку. Вдоль луж, которых было кругом великое множество, суетливо кружили вороны, явно что-то высматривая.
   В свой дом заходили не без опаски. И правильно сделали. Откуда- то сверху на них чуть не свалился велосипед. Пока мать снимала с чердака вещи, Тошка с Витькой расставляли книги на этажерке, перемывали чашки, чугунки.
   - Тошка, ты что-нибудь слышишь? - вдруг спросил брат. - У нас в подполье как будто вода плещется.
   - Плещется, говоришь, - мать устало опустилась на колени и потянула на себя крышку люка.
   В черноте проема заплясал веселый огонек - отражение керосиновой лампы. Три пары глаз - одна с тоской, а две с радостным изумлением - разглядывали подполье, наполненное на две трети водой.
   - Хорошо, картошку догадались вытащить, - вздохнула мать. - Теперь жди, пока вода сойдет. Все лето сушить придется. Ну да ладно, давайте, дети, ужинать да спать ложиться.
   Мать потянулась за крышкой люка, и в ту же минуту раздался Тошкин крик:
   - Рыба!
   - Вот те на, - растерялась мать. - Не подполье у нас теперь, а какой-то аквариум.
   Утром следующего дня Тошка выпросилась у матери погулять, обещав, что даже близко не подойдет к Енисею. Слово свое она держала до той поры, пока не увидела на прибрежной льдине скачущую ворону. "У нее, наверное, ножка болит", - решила девочка.
   - Дети должны спасать животных, - твердила Тошка, карабкаясь по льдине. Солнце поработало на славу и лед был ноздревато-рыхлый, вполне подходящий для восхода на вершину.
   - Это же Настина дочка, - ахнула продавщица Дора, вышедшая из магазина покурить. - Ее же сейчас унесет!
   Подхватив полы халата, грузная Дора засеменила вниз к реке. На ходу определила, что в ее распоряжении не более трех минут. Ровно столько понадобится той ледяной армаде, которая двигалась по Енисею в их направлении. Цепляя все, застрявшее на берегу, она неумолимо приближалась к Тошкиной льдине.
   По побагровевшим щекам Доры бежали злые слезы:
   - Если река не унесет мерзавку, сама прибью, - бормотала она на ходу.
   К Тошкиной льдине Дора и армада добрались почти одновременно.
   - Тошка, прыгай! Я тебя поймаю! - прохрипела Дора. Тошка с недоумением взглянула на мать своей подружки Тины и снова потянулась к вороне, которая явно не стремилась быть спасенной.
   - Тошка-а!!! - заорала женщина.
   Сильный удар сотряс ледяную глыбу. Тошка кубарем покатилась вниз, прямо в объятия Доры. Возмущенно каркнув, ворона взмыла вверх. Льдина, проскрежетав по гальке, развернулась, а затем соскользнула в воду, примкнув к голубым собратьям. Только сейчас обнаружила Дора, что армада, увлекшая за собой Тошкину льдину, ярко-голубого цвета.
   - Ты смотри, Ангара пошла, а я и не заметила.
   Прижимая к себе перепуганную Тошку, Дора стала подниматься по склону.
  
      -- ТОШКА - ТИМУРОВКА
  
   - Вить, почитай мне про Тимура и его команду, - канючит Тошка.
   - Отстань!
   - Всего одну страничечку-у!
   - Отстань, - отмахнулся брат. - Сама учись читать.
   - Ты что? - возмутилась пятилетняя Тошка. - Я же еще маленькая.
   Через пять минут Тошка возобновила атаку.
   - Ви-и-ть?
   - Ну, чего тебе?
   - А тимуровцем быть хорошо?
   - Конечно, хорошо.
   - А ты тимуровец?
   - Тошка, я же сказал, что занят. Вечером почитаю. А ты иди поиграй на улице, только со двора никуда не ходи.
   - Вить, а Вить, а двор - это улица?
   - Двор - это двор, - ответил брат, - а улица - это улица.
   - Так мне куда идти? На двор или на улицу?
   - Конечно, на двор, - рявкнул Витька, - увижу на улице, все маме расскажу.
   Вздохнув, Тошка отправилась гулять. Двор встретил ее громким: "Кукареку!". По периметру двора с переменным успехом гонялись друг за другом два петуха.
   - Ты опять нашего Кузю обижаешь, - схватилась Тошка за прут и, подражая матери, погнала прочь соседского петуха.
   Чужак ловко нырнул под плетень и уже через минуту горланил победную песню на своей территории.
   - Ну погоди, паразит, - ругалась Тошка, перелезая через чужой забор. - Сейчас я тебе задам. Все тетке Секлитинье скажу, пусть она из тебя суп сварит.
   Оказавшись по ту сторону забора, Тошка струхнула, ведь брат запретил ей выходить на улицу. Но с другой стороны, он разрешил ей гулять во дворе... Девочка повеселела: она и гуляет во дворе, правда, соседском.
   В секлитиньевском дворе пахло смолой и опилками. Здесь, судя по пополнившейся поленнице, полным ходом шла заготовка дров к зиме. Тошка на какое-то время застряла возле листвяжной чурки, которая была сплошь усыпана капельками смолы. Наколупав серы и сложив ее в карман передника, она вдруг обнаружила воткнутый в чурку огромный топор. Таких больших топоров Тошка никогда еще не видела.
   - Бедная тетка Секлитинья, как же она таким топором дрова колет? - подумала она жалостливо, представив на минуту невысокую хрупкую соседку с колуном наперевес.
   В ушах Тошки зазвучал пионерский горн. Она представила, как ее, маленькую Тошку, принимает в свою команду сам Тимур.
   - Берите с нее пример, - говорит он всем, и ее брат Витя стыдливо опускает голову.
   Итак, Тошка собралась стать тимуровкой. Но для этого нужен другой топор, маленький, такой, как у них дома.
   Соседский петух изумленно наблюдал, как под плетнем ползет... топор. Увидев над забором взлохмаченную Тошкину макушку, возмущенно закукарекал и поспешил на всякий случай в курятник.
   С топором в обнимку Тошка направилась к чурке. Подняв топор, она осторожно опустила его на чурку. Та даже не дрогнула.
   - Надо посильнее размахнуться, - поняла Тошка и, собрав все силенки, со всего размаха обрушила топор на неподатливую чурку.
   Раздался отчаянный детский крик. Первым примчался Витя. Выскочила на крыльцо Секлитинья. С руками, облепленными рыбьей чешуей, в калитку влетел Корней. Тошка сидела на земле с белым как мел лицом. Левый сандалик был залит кровью.
   - Ничего, ничего, - приговаривала соседка, ловко бинтуя ногу. - Подумаешь, палец себе чуть не отрубила. Так чуть-чуть не считается. До свадьбы заживет, правда, Тошка?
   - Заживет, - сквозь слезы соглашалась Тошка.
   Вечером тетка Секлитинья принесла свежего меду.
   - Это нашей тимуровке, - сказала с порога.
   - Так я же не расколола, - застеснялась Тошка.
   - Да чурка от твоего крика сама на полешки рассыпалась, - рассмеялась соседка.
   На следующий день, не сговариваясь, Тошкина мать и Секлитинья попрятали подальше топоры и пилы: мало ли что еще придет на ум пятилетней тимуровке.
  
      -- КУКУШКИНЫ ДУХИ
  
   Из всех цветочных ароматов Тошка отдавала предпочтение кукушкиным слезкам. Растут они в лесу невысокие - едва разглядишь в траве. Небольшой фиолетовый цветочек и глаз радует, и душу своим необыкновенным ароматом веселит. Пятилетняя Тошка наберет букетик, к носу курносому поднесет и от восторга не дышит.
   - Тошка, ты чего? - не выдерживает Настя. - Ты и других цветов пособирай - вон какие красивые!
   - Не-а, - качает головой Тошка, - эти скусно пахнут.
   Однажды Зойка, Настина напарница, решила подшутить над девчонкой.
   - Тошка, а чего ты из своих кукушкиных слезок духи не сделаешь, раз они тебе так нравяться? - спросила она свою юную подружку.
   - А это как? - заблестели глаза у Тошки.
   - Берешь фунт слезок, - принялась на ходу сочинять тридцатилетняя Зойка, - и заливаешь их... заливаешь... водой.
   Тошка подхватилась со скамейки, на которой сидела и бегом припустилась в дальний угол стана, где стояли фляги с питьевой водой.
   - Ну зачем ты смеешься над ней? - укоризненно покачала головой Настя. - Знаешь ведь, что она теперь не отстанет с этими духами.
   - А пусть возиться, - беспечно махнула рукой Зойка, - глядишь, и впрямь духи изобретет.
   Зойка рассмеялась и направилась к своим буренкам, так как время дойки уже подошло.
   Тошка тем временем работала в поте лица. Разбалтывала большой алюминиевой ложкой в кружке фиолетовое месиво из лепестков кукушкиных слезок. Тонкий аромат куда-то исчез, вода почему-то запахла тиной. По щекам Тошки поползли первые предательские слезинки.
   - Видишь, что ты наделала? - толкнула Зойку в бок Клавдия, молокоприемщица. - Был у девчонки букетик, забавлялась она им, а теперь бурда какая-то.
   Растерявшаяся Зойка медленно направилась к Тошке.
   - Ну что, Тошка, получается? - спросила как можно веселее.
   Тошка в ответ лишь хлюпнула носом.
   - Ой, я дура! - вдруг воскликнула Зойка. - Я ж забыла, что разводить цветы лучше не водой, а другими духами, слабенькими. Они и аромат кукушкиных слезок не перебьют, и сами лесным духом напитаются. Ведь у них там все искусственное, в духах этих.
   - Чего же ты тогда такие деньжищи за свои духи выложила? - ухмыльнулась Клавдия. - Чай, тоже искусственные?
   - Что бы ты понимала! - повысила голос Зойка. - Да если бы не я, ты бы никогда духов французских не нюхала!
   - Больно-то надо, - не сдавалась Клавдия. - Не пахнут твои духи нисколечко, ни граммочки!
   - Хватит, девки! - не выдержала Настя. - Вы своим криком Тошку напугали. Нашли из-за чего спорить.
   - Она первая начала, - не успокаивалась Зойка. - У меня просто нежные духи, мягкие, их не каждый доярский нос унюхает, особенно Клавдиин.
   - Ты, Зоенька, называй вещи своими именами. Дескать, бабоньки, лопухнулась, потратила пятую часть зарплаты на очень-очень слабые духи, которые вообще ничем не пахнут.
   - Девчонки, - раздался издалека голос бригадира, - помогайте коров выгонять, чего застряли?!
   Буренки, одна за другой, потянулись к реке - там гурт располагался на ночь. Называлось это ночной пастьбой.
   Тошка никак не могла понять, зачем нужна эта ночная пастьба. Ведь ночью в лесу так страшно.
   - Мама, - увещевала она Настю, - все звери ночью должны спать, кроме львов. Коровы же не львы?
   - Не львы, - соглашалась Настя, - но они тоже не всю ночь спят. С вечера щиплют травку, рано утром кушают. Чем больше кушают, тем больше молочка получается.
   - А медведи? - не сдается Тошка. - Медведи придут и покусают коров.
   - А дядя Миша на что? - Настя приглаживает растрепавшиеся косы дочери.
   - Дядя Миша, он знаешь какой! А двустволка у него какая! Он коров в обиду не даст. Как выстрелит... в воздух! - поспешно добавляет Настя, заметив испуг в глазах дочери. - Медведи как побегут со всех лап домой в берлогу. А по дороге всем зверям расскажут, куда не ходить.
   Тошка хохочет во все горло. Ей легко и радостно. И медведи коров не покусают, и дядя Миша медведей не обидит. Хорошо, когда всем хорошо. А тут еще шофер Николай Семенович остановку сделал возле Тошкиной поляны, где особенно много кукушкиных слезок растет. Зойка с Тошкой за десять минут целую охапку цветов набрали.
   Следующим днем недели было воскресенье. В прошлое воскресенье Настя дома отдыхала, половики стирала, перину и подушки сушила. А нынче Зойка побелку у себя устроить решила. Тошка с утра у Зойки под ногами вертится. Настя ее с Зойкой оставила. Девчонки с утра блины пекли, потом со сметаной ели. Потом они с Зойкой вещи во двор носили. Тошка шаль отнесла, потом валенки, несколько книг. В последний заход Зойка ей коробку из-под новых туфлей доверила, сказала, чтобы несла осторожно: там ее, Тошкино, наследство.
   Тошка едва до цели добралась, так хотелось открыть коробку и посмотреть, что же там внутри?
   А внутри коробки и было-то два колечка, сережки да какой-то флакончик странный. Да и еще медаль за труд и книжечка к ней. У Тошкиной мамы точно такая же, ведь они с Зойкой передовики труда. Им медали самый главный начальник вручал, он даже для этого специально из Ярцево приплыл. Тошка тоже в клубе была и очень гордилась и мамой, и Зойкой.
   Хотела Тошка к Зойке пойти и спросить, что из коробки ее, Тошкино наследство, да передумала: Зойка запела. А раз запела, значит точно уже белить начала. А ей, Тошке, было строго-настрого запрещено входить в дом, когда Зойка запоет.
   Кольца Тошке оказались большими. Медаль такая у них с мамой уже есть. Серьги Тошка еще не носит, значит остается флакончик. Тошка осторожно сняла колпачок - ее тут же окутало облако чего-то сиренево-нежного.
   - Так это же Зойкины духи, - сообразила Тошка, - те самые, которые не пахнут.
   Подхватив флакончик с духами, Тошка отправилась домой. Дома достала из буфета пол-литровую стеклянную банку, сложила туда аккуратно лепестки цветов, которые вечером собрала вместе с Зойкой.
   - Могла бы Зойка и побольше бутылочку взять, - грустно думала Тошка, выливая в банку духи из флакончика. Жидкость едва покрыла дно посудины. Тошка внимательно оглядела кухню, затем перешла в комнату. Взгляд ее упал на большую бутылку одеколона, которым мама натирала ее, если она простывала. Одеколон, конечно, пах, но зато его было много.
   В несколько бульков одеколон тоже переместился в стеклянную банку. Старательно утрамбовав лепестки кукушкиных слезок, Тошка накрыла банку листком из тетрадки, для пущей крепости перевязала ее шнурком, который вытащила из Витиного ботинка. Банку поставила на подоконник.
   Настя не стала ругать Тошку за одеколон. Решила утром поговорить с Зойкой, чтобы впредь умные предложения держала при себе. Но та ее опередила.
   - Где она? - закричала Зойка с порога. - Тошка, ты куда мои духи сбайсовала?
   - Ты что кричишь как оглашенная? - возмутилась Настя. - Видишь, ребенок спит. И вообще, какие духи? Одеколон же!
   - И ты, Надька, туда же! - чуть не расплакалась Зойка. - Значит, французские духи для тебя одеколон. Что ж вы флакончик оставили дома? Надо было сразу его на помойку выбросить, чтобы не вонял здесь одеколоном!
   Зойка схватила флакончик с полки, куда Тошка его поставила вечером, хотела еще что-то сказать, но остановилась на полуслове. Пару раз втянула воздух носом.
   - Слушай, Надька, а ведь и взаправду у тебя вся хата одеколоном пропахла, - сказала растерянно. - А тогда куда же она мои духи позадевала?
   - Это не твои духи, - раздался всхлип из-под одеяла. - Это мое наследство, ты сама сказала-а-а!
   Зойка дулась на Тошку целую неделю. Затем они помирились. Тошка вернула Зойке ее французский флакон с духами собственного производства. Тошкины духи Зойка хранила долго, пока однажды не решилась открыть бутылочку. И вот что интересно, Тошкины духи абсолютно не пахли одеколоном, более того, аромат был цветочный, с нежными нотками лесных кукушкиных слезок.
  
      -- КЕРЖАКИ
  
   В дальнем конце Леднево жили Мироновы и Фадеевы. Держались особняком. На свадьбы не ходили, дни рождения не праздновали.
   - Вера не позволяет, - шептались бабы.
   - Гля, кержачка идет, - толкает Талька острым локотком Тошку в бок. - Прячься.
   Тошка внимательно разглядывает старушку в темном платке, которая, опирась на ботожок, поднимается на крыльцо магазина. Это Захариха Миронова.
   - А зачем? - спрашивает Тошка.
   - Что зачем? - переспрашивает Талька.
   Две пятилетние девчушки с недоумением смотрят друг на друга. Талька белобрысая, веснушчатая, зеленоглазая. Тошка курносая, светлорусая, синеглазая. В остальном подружки походят друг на друга. Одинаковые сарафаны, сандалики, даже ленточки в косах одного цвета - это продавщица Дора, Талькина мать, постаралась.
   - Зачем кержачка? - снова спрашивает Тошка, внимательно наблюдая за Захарихой.
   - Не знаю, - пожимает плечами Талька.
   - Мам, а что такое кержачка? - спрашивает вечером Тошка, забираясь к Насте на колени.
   - Это такие люди, - растерянно говорит мать. - А зачем тебе это знать?
   - Мам, а кержачка - это плохо или хорошо?
   - Это никак, Тошка. Мы одни - они другие. Не мирские они, одним словом.
   - А что такое "не мирские"? - не унимается Тошка.
   - Это значит, живут отдельно. У них свой быт, свои обычаи. У них для гостей даже посуда отдельная, чтобы не оскверняться.
   Мама рассказывает, как однажды Зойка, мамина напарница, попросила у Захарихи напиться. Ей вынесли стакан воды, а потом почти на ее глазах выбросили этот стакан в овраг.
   У Тошки от удивления глаза, как блюдца: в их с Талькой игрушечном магазине даже разбитая посуда ценится, а тут целый стакан!
   - А почему она этот стакан Зойке не отдала? - не может успокоиться Тошка.
   - Не знаю, - пожимает плечами мать.
   Солнце припекает вовсю. Под ногами аккуратными следами расступается мягкая пыль. Мама с Тошкой медленно бредут по склону вдоль реки. У мамы ведро с черноземом, она собралась пересаживать герань. Неугомонная Тошка необычайно тиха.
   - Не заболела часом, - то и дело с тревогой поглядывает на дочку Настя.
   - Может присядем, - не выдерживает Настя и расстилает на пригорке платок.
   Тошка не садится - валится. Щеки у нее раскраснелись и даже шея пятнами пошла.
   - А ну ее, эту землю, - говорит мать и протягивает Тошке руки. - Иди на ручки, доченька.
   - Я уже большая, - вяло сопротивляется девочка.
   С Тошкой на руках Настя стучит в крайний дом. Через минуту в окне шевельнулась занавеска, скрипнула калитка.
   - Кержачка, - прошептала Тошка, закрывая глаза.
   Проснулась Тошка ночью, хотела попросить пить, но из горла вырвался только хрип.
   Мать тут же проснулась, шепотом спросила: "Пить хочешь?"
   Глотать было больно. Тошка заболела корью. Сначала она, потом Витя. Осунувшаяся Настя металась от одной кровати к другой. Из ложечки поила кагором.
   - Мама, а почему все кругом красное? - обратила однажды внимание на красный полог Тошка.
   - Так положено, доченька, - обрадовалась мама. - Это чтобы болезнь на сухой лог ушла.
   - К кержакам? - спросила Тошка.
   - Почему к кержакам? - удивилась мама. - И неожиданно засмеялась.
   - А ты помнишь, что учудила у Захарихи?
   Тошка ничего не помнила.
   Мама рассказала, как они вместе с Захарихой уложили заболевшую Тошку на скамейку. Бабка принесла уксус, тряпки, воду и принялась вместе с Настей обтирать пылающую жаром Тошку. Девочка попросила пить. Ей принесли кружку брусничного кваса, который она с жадностью выпила. А потом, по словам матери, стала засовывать кружку в холщовую сумку, в которую они до этого набрали конского щавеля. Изумленная Захариха попыталась забрать свою посудину, но Тошка раскричалась. Она размахивала руками, поминала Зойку, разбитые стаканы и требовала не выбрасывать кружку в овраг, а отдать ей в её, Тошкин, игрушечный магазин.
   Так и прибыла она в бессознательном состоянии на телеге домой, цепко держа кружку в руке.
   Мама не стала говорить дочке, что та в бреду кричала на Захариху и обзывала ее кержачкой.
   Через две недели после этого разговора Настя вместе с Тошкой медленно брели по косогору вдоль реки. Только на этот раз они никуда не спешили и несли не ведро с черноземом , а завернутую в газету кружку.
   - Тетя Кержачка обрадуется, что мы ей кружку принесли? - тревожно спрашивала Тошка.
   - Аксинья Захаровна ее зовут, доченька, можно тетя Аксинья, - в который раз поправляла дочку Настя.
   Бабка Захариха пасла коз. Увидела гостей издалека и неторопясь направилась навстречу, за ней потянулись козы.
   - Ну что, поправилась, отроковица Антонина? - строго спросила она Тошку.
   - Не знаю, - растерялась Тошка, - я ее не знаю, мы из дома идем.
   - Поправилась, поправилась, - улыбнулась Настя. - Вот пришли поблагодарить вас за помощь. И кружку вашу принесли.
   Бабка Захариха развернула газету и неожиданно улыбнулась.
   - Подождите здесь, - сказала и направилась к калитке.
   Ждать пришлось недолго, Захариха появилась вскорости и не одна, а с мальчиком года на три старше Тошки, который нес перед собой корзинку.
   - Это тебе, Антонина, - стеснясь, протянул корзинку растерявшейся Тошке. - Подарок от нас и благословение, чтобы больше не болела.
   Тяжелую корзинку Тошка несла до дому сама, хотя мама и предлагала помощь. Дома корзинка была водружена на стол, и взору собравшихся предстали: мед в самодельном туеске, пирожки с брусникой и морошка... в той самой кружке, которая так понравилась Тошке.
   Талька с Тошкой играли в магазин. Переставляли с места на место пустые консервные банки, черепки битой посуды. На перевернутом ящике, застланном газетой "Правда", стояла банка с коричневой жидкостью - это какава из глины и воды. В центре поставлены две кружки: одна беленькая с отбитой ручкой, другая зеленая - Захарихин подарок.
   - Ой, кержачка идет, - выглянула и снова спряталась за поленницу Талька. - Прячь скорее кружку.
   - Не кержачка, а тетка Аксинья, - поправила подружку Тошка, - а кружка моя, она мне ее подарила.
   Тошка схватила Тальку за руку и потянула из-за поленицы: "Побежали к ней, она добрая, она нам конфет даст".
   Взибивая пыль босыми ногами, по пыльной дороге неспеша шли трое: пожилая женщина, опираясь на батожок, и двое девчушек с сумкой.
  
      -- ТОШКА - ПАЛИКМАХЕР
  
   Впервые в жизни пятилетнюю Тошку стригли в настоящей парикмахерской. Восседая на специальной скамеечке, установленной на вращающемся кожаном кресле, она с восторгом разглядывала в зеркале свое отражение. Таких огромных зеркал Тошка ни разу не видела. Если немного приподняться, можно разглядеть в глубине коридора ледневцев, выстроившихся в очередь к Лене-парикмахеру. Леня уже давно работает на этом плавучем транспорте. Прибытие плавмагазина для ледневцев - важное событие. Отоварившись продуктами и промтоварами, заняв заранее места в кинозале, и стар и млад устремились в носовую часть парохода, где располагались сапожная мастерская, ателье и парикмахерская.
   - Ну что, красавица, какую стрижку делать будем? - поинтересовался Леня и подмигнул Тошкиному отражению.
   Тошка вопросительно взглянула на мать.
   - А вы сначала бант развяжите, - посоветовала Настя, - а потом стрижку выбирать будем.
   Ловким движением парикмахер развязал бант и с изумлением уставился на выстриженную Тошкину макушку.
   - Лишай? - спросил дрогнувшим голосом.
   - Ранение, - прокомментировала Настя. - Фашистский снаряд. Прямо в голову спикировал. Рана была серьезная - пришлось брить.
   Теперь уже Леонид со страхом смотрел на Настю.
   - Да не пугайся ты, - выглянула из-за Настиного плеча вездесущая Зойка. - Это наши детки в войну играли - вот ей и досталось по голове камнем. Ты главное ей такую прическу сооруди, чтобы бант завязывать не нужно было, а то она их на дух не переносит. Правда, Тошенька?
   Тошка энергично закивала головой, лента в косе еще куда ни шло, но эти банты на макушке...
   - Ну что ж, приступим, - Леонид ловко защелкал ножницами.
   Русые пряди, одна за одной, полетели на пол.
   - Не слишком коротко? - спросила Настя, настороженно глядя в зеркало.
   - Отрастут, - уверенно ответил Леонид и еще энергичнее защелкал ножницами.
   Из парикмахерской Тошка вышла почти счастливой. Голове было легко и прохладно, а то что Кешка состроил рожицу и назвал ее пацаном, вовсе и не обидно. Ее и без этого часто называют сорванцом в юбке.
   Вечером Тошка играла в парикмахерскую. Выпросив у Насти ножницы, стригла вдоль забора... траву.
   На следующий день Тошка, дурачась с Зойкой, подстригла той кончик косы.
   - Да ты, Тошка, настоящий парикмахер, - подзадоривала юную подружку Настина напарница. - Глядишь, Надька, она и деньги начнет тебе зарабатывать.
   - Ты ей подскажи, - одернула Зойку Настя, - она быстро всему учится.
   - Стриги, Тошка, пока даром, - хохотала Зойка. - А подрастешь, парикмахерскую на Леднево откроем. И всех под ноль подстрижем. Даже тетку Секлитинью.
   Настя с Зойкой отправились на крылечко подышать свежим воздухом. А Тошка серьезно задумалась над Зойкиным предложением.
   На следующий день Тошка вышла на улицу в материной белой блузке, подпоясанной голубой лентой.
   - Ты чего? - уставилась на Тошку ее подружка Талька. - Ты чего так оделась?
   - Я паликмахер, - ответила Тошка и помахала перед Талькиным носом ножницами и старым гребешком.
   - Пошли, я тебя стричь буду.
   - А это как? - полюбопытствовала Талька. - Как у тебя?
   Тальке нравилась новая Тошкина прическа.
   - Как у меня, - согласилась Тошка. - Только пойдем Яшку позовем, его тоже нужно подстричь.
   - А ты мне дашь постричь? - спросила, волнуясь, Талька. - Я тоже хочу быть паликмахером.
   Нежадная Тошка согласилась, но при условии, что они по дороге захватят еще и Мишку Котова. Мишке было четыре года, и он был кудрявый.
   В Тошкином дворе закипела нешуточная работа. Яшка с Кешкой вытащили из дома маленькую скамеечку, на которую усадили довольного Мишку. Стригли сразу с двух сторон двумя ножницами. Вторые ножницы Талька принесла из магазина, где работала ее мать. По одному разу дали стригануть и Яшке с Кешкой.
   Следующим стригли Кешку, потом Яшку. Последним клиентом у Тошки была Талька. Состриженные волосы Тошка замела за поленницу.
   Захватив ножницы, Талька побежала в магазин к матери.
   Не прошло и двух минут, как двери сельмага распахнулись, как от хорошего пинка, и на пороге появилась разъяренная Дора.
   Тошка внимательно наблюдала за тетей Дорой, волокущей за руку Тальку. Направлялись они явно в сторону Тошкиного дома. Недолго думая, Тошка рванула в сени, через минуту она уже сидела на крыше.
   - Тошка, слезай! По хорошему прошу! Ты зачем мою Тальку обстригла! - надрывалась Дора.
   Тетя Дора ругалась долго и смачно. Тошка даже загрустила. И почему взрослые так себя ведут? Только вчера мать подружки хвалила Тошкину новую прическу. А теперь ругается так, что можно подумать, что ей такие прически уже больше не нравятся.
   Завидев спешащую по дороге Яшкину мать, Тошка загрустила еще больше и решила, что никогда больше не покинет крышу своего дома.
   - Ах ты шкода! - заголосила Яшкина мать, втискиваясь в калитку. - Тебе мало издеваться над моим Яшенькой, так ты его еще и под Котовского подстригла!
   - Ты чего на ребенка орешь?! - неожиданно вступилась за Тошку Дора. - Твой тоже хорош, Талька говорит, он Мишку Котова подчистую подстриг. Катька тебе космы-то за Мишанины кудри повыдергает...
   Космы Катька тете Лизе не повыдергивала, только кричала сильно.
   А ножницы Настя спрятала в чемодан и на замочек закрыла. Тошка, правда, замочек уже на следующий день гвоздиком вскрыла, но ножницы брать не стала, расхотела она быть паликмахером.
  
      -- ТОШКИНА КАКАВА
  
   - Дора, хлеб в магазин завезли? А то детей кормить нечем! - надрывается Талька.
   Тошка, перемазанная глиной, появляется из-под импровизированного прилавка, роль которого играют две табуретки и доска. За ее спиной виднеется хромоногий стол, заставленный пустыми консервными банками.
   - Какой хлеб, Надька! Не видишь, я какаву варю? Хлеба сегодня не будет, Митяй опять синий.
   Пятилетняя Талька испуганно смотрит на подружку.
   - А почему дядя Митяй синий?
   - Потому что, - не задумываясь, отвечает Тошка, - потому что синий.
   - А-а, - уважительно говорит Талька, она гордится своей подружкой, которая знает ответы на все вопросы.
   Тошка снова ныряет за прилавок, где на двух кирпичах стоит старая алюминиевая кастрюля, наполненная коричневой жидкостью. Старательно размешивая глиняное "варево", Тошка мелодично приговаривает: "Хороша какава, сейчас молока добавлю и чаевничать с тобою, Талька, будем". Тошка явно копирует Настю.
   Талька с аппетитом поглядывает на кастрюлю: время близится к обеду и она не прочь чего-нибудь перекусить.
   А Тошка уже рванула в дом. Через минуту появилась с куском пирога и кружкой молока. Молоко тонкой струйкой полилось в кастрюлю. Коричневая жижа на глазах стала приобретать приятный кофейный оттенок. У Тальки даже слюнки побежали, так захотелось побыстрее начать чаевничать с Тошкой. А та уже и пирог на куски разломила, разложила на осколки глиняного кувшина. Кувшин этот они еще на прошлой неделе расколотили, когда за соседским петухом гонялись. Кто же знал, что камень огреет, вместо зловредного петуха, ни в чем не повинный кувшин. Настя, конечно, поругала их, а потом осколки кувшина передала в "магазин", предварительно обшаркав острые края напильником.
   - Тошка! Вы что, в магазин играете? - раздался хриплый Яшкин голос, а следом появился и он сам, крупный не по годам, с веселой россыпью веснушек по всему периметру лица.
   Яшка всегда там, где Тошка. Яшкина мать всячески пыталась прекратить эту дружбу, но послушный мальчик становился неуправляемым, когда дело касалось его пятилетней подружки. Не помогали ни уговоры, ни угрозы, ни ремень старшего брата. Озорная Тошка, сама того не желая, то и дело попадала в разные истории. А вместе с ней и ее друзья. Последнее плавание в ванне по заводи обернулось для всех троих купанием в холодной воде. Тошка с Талькой отделались легким насморком, а вот Яшка подхватил ангину и находился под домашним арестом.
   - Это что? - уставился Яшка на кастрюлю, из которой торчал половник. - Вы что, это есть будете?
   - Кто ж какаву ест? - возмутилась Тошка.
   - Кто ж ее ест?! - эхом повторила Талька.
   - Ее пьют, а не едят... точно увалень, - вынесла свой вердикт Тошка и принялась разливать "какаву" в консервные банки из-под тушенки, которые перед этим ополоснула в бидоне с водой.
   Увальнем Яшку называла Настя. Тошкина мать всегда поражалась, почему шестилетний интеллигентный мальчик, вместо того чтобы положительно влиять на двух проказливых девчонок, идет у них на поводу.
   Усевшись прямо на траве, друзья дружно принялись уплетать рыбный пирог, не торопясь запивать его "какавой". Вот и исчез с глиняного блюда последний кусочек рыбника. Яшка стал поспешно собираться.
   - Я домой, меня мамка искать будет, я не спросясь ушел.
   - А какава? - строго спросила Тошка. - Мы еще не пили какаву.
   С этими словами Тошка втянула в себя целый глоток из консервной банки. Дальше этого дело не пошло. Какава никак не хотела проглатываться. И вообще она была на вкус странной.
   Заметив напряженный взгляд Яшки, Тошка проглотила напиток.
   - Сахар, - проскрипела она не хлеще Яшки. - Талька, мы забыли про сахар.
   Еще несколько минут ушло на растворение сахара, затем какава была снова разлита по кружкам-банкам.
   Преданная Талька сделала маленький глоточек.
   - Сладко, - сообщила друзьям.
   Очередь была за Яшкой. Тот пить не торопился, делал вид, что не замечает сердитый Тошкин взгляд.
   - Пей! - приказала она. - Или мы с тобой играть не будем.
   - Мне нельзя, я болею, - загундосил Яшка. - Мамка не разрешает холодное пить, мне только горячее можно.
   - Какава горячая, - окончательно рассердилась Тошка, - она на печке стояла.
   - Это не печка, а просто кирпичи, - не сдавался перепуганный Яшка. - И какава у вас понарошке. Я от нее еще сильнее заболею!
   - Какава взаправдешняя, - топнула ногой Тошка и подскочила с травы, чтобы отрезать Яшке путь к отступлению. - Она с молоком и с сахаром! И она горячая! И ею лечат! И если ты, Яшка, не будешь с нами чаевничать, мы с Талькой больше никогда-никогда с тобой играть не будем.
   Яшка тяжело вздохнул и потянулся к своей банке. Сделал один глоток, второй, третий. Сердито отставил в сторону пустую "кружку" и со всех ног припустил со двора. Тошка с уважением посмотрела вслед приятелю и как ни в чем не бывало предложила Тальке пойти на Енисей мыть посуду. Кастрюлю с какавой они взяли с собой. На всякий случай. Вдруг Яшкина мать опять прибежит к Насте жаловаться, как это было не раз.
   Никто, однако, жаловаться не прибегал и уликами не интересовался. А Яшка неожиданно быстро пошел на поправку. Подружки были уверены: Тошкина какава помогла.
  
      -- ТОШКИНЫ ФАНТАЗИИ
  
   За окном бушует вьюга. То снегом швырнет в маленькое оконце, то ставней припечатает, да так, что кажется вот-вот стекло брызнет осколками. Если бы мама была дома, то давно закрепила бы своенравную ставню проволокой, и та перестала бы пугать Тошку своими страшными стуками. Если бы не эта вьюга, то Тошка бы сейчас сидела в коровнике на огромной охапке душистого сена и пила бы молоко из своей любимой алюминиевой кружки. Но у Тошки болит горло и ей приходится вечерять одной.
   - Бамц! - в очередной раз припечатала ставня.
   Огонь в керосиновой лампе моргнул и, словно в испуге, замер. Испуганно выглянула из-под тулупа Тошка.
   - Мама идет?
   В ответ раздался лишь хохот вьюги.
   Осторожно, стараясь не шуметь, Тошка слезла с кровати, потянула за собой волчий тулуп.
   - Киса, пойдем, - позвала дрожащим голосом.
   Серая, пушистая кошка послушно спрыгнула с кровати, удачно спикировала на тулуп, где тут же вольготно растянулась. Мурка не боялась вьюги.
   Пыхтя, Тошка потащила под кровать тяжелый тулуп. Бессовестная Киса въехала туда, как королева. Забившись в дальний угол, Тошка завернулась в тулуп, не забыв покрепче прижать к себе Мурку. Та не сопротивлялась, судя по всему, дело это для нее было привычное. Словно успокаивая свою пятилетнюю хозяйку, Мурка завела кошачью песню. Тошка и не заметила, как на смену страху пришла дремота.
   - Тошка-а! Тош! Кис-кис-кис! - позвал ласковый мамин голос и тулуп, словно сказочный ковер-самолет, выехал из-под кровати.
   - Я и не боялась, мамочка, - будто и не дремала Тошка. - Я была очень-очень храброй девочкой.
   - А Мурка была очень-очень храброй Кисой, - рассмеялась мама. - Доченька, сколько раз тебе говорить, что бояться дома нечего.
   - А я и не боюсь, - насупилась Тошка. - Только пусть Витя поскорее из Кривляка приезжает. Мне без него ску-у-учно!
   Собирая на стол ужин, Настя грустно посматривала на свою маленькую дочку. Ей бы в садик ходить, так нет в Леднево детского сада. И корневские ребятишки сейчас в кривляковском интернате живут, а с маленькой Нинкой, трехгодовалой дочкой Корнея и Луши, Тошке неинтересно.
   Размазывая манную кашу по тарелке, Тошка фантазировала.
   - Волки прибегали, я их палкой прогнала. А ведмедь ка-а-к в окно стукнул, а потом Мурку увидел и побежал.
   Тошка рассмеялась, представив, как от их утопающего в сугробах дома, трусливо оглядываясь, убегает медведь.
   - А под кроватью как с Муркой оказались? - осторожно спрашивает мать, разливая по чашкам горячее какао.
   - Мне какаву в Витину чашку, - делает вид, что не слышит вопроса, Тошка, - она в ней вкуснее.
   - Тош, так что вы с Муркой искали под кроватью? - не сдается Настя.
   Этот вариант вопроса Тошке явно нравится.
   - Волчу.
   Так Тошка называет тулуп. Не успевает Настя открыть рот, как Тошка выдает новую историю, как волки выли под окном, а когда увидели в окно Тошку в тулупе, напугались и убежали. И медведь убежал.
   - Так ты же говорила, что палкой их прогнала, - усмехается мать.
   - Нет, волчей, - потягивая из братовой кружки какао, говорит Тошка.
   - А я когда шла, никаких следов во дворе не заметила, - не сдается Настя.
   Ее немного пугают Тошкины страхи и фантазии. Был бы жив Виктор, он сумел бы объяснить дочке, что нельзя поддаваться страху. Правда, к Тошкиным выдумкам он относился лояльно. "Наша дочка не врет, - обычно говорил он, - а фантазирует. А это, Настя, разные вещи".
   - Так почему следов во дворе нет? - переспрашивает Настя.
   - Так снег идет, - хитро улыбается Тошка.
   А за окном действительно падал пушистый снег...
   - Надо же, Мурка, вы с Тошкой и вьюгу прогнали, - говорит мама кошке, которая уже налакалась парного молока и теперь довольно возлежала на Витином стуле. - Какие храбрые девочки!
   А храбрые девочки на следующий день снова ждали маму с работы, спрятавшись в тулуп, но уже... на кровати.
  
      -- ТОШКА УЧИТСЯ ЧИТАТЬ
  
   Дождь монотонно стучал по крыше, барабанил по дну перевернутого цинкового ведра, которое мама забыла во дворе, постукивал в маленькое оконце сеней. В сенях было сухо и уютно, пахло тысячелистником и смородиновым листом, развешанными вдоль стены. С левой стороны от входной двери - широкие палати. На них матрац, набитый свежим сеном, ватное одеяло в веселом пододеяльнике и две огромные сенные подушки, и Тошка в зеленой фланелевой сорочке. Вообще-то это была Витина рубашка, из которой он вырос, и мама, чтобы не пропадать добру, укоротила ее по подолу и в рукавах. Сонно щурясь, Тошка перебирала страницы своей любимой книги "Чудо-дерево".
   - Однажды сготовила мама обед, - позевывая, декламировала сама себе Тошка.
   - Картинки смотришь? - спросила мама, занося белье с улицы.
   - Читаю, - буркнула Тошка.
   - Ну-ну, - усмехнулась мама и отправилась досушивать белье в доме.
   У Тошки с утра плохое настроение. Сначала брат отказался читать ей "Незнайку", потом мама занялась стиркой, и просить ее читать было бесполезно - это понимала даже пятилетняя Тошка. Обидевшись на всех, она перебралась в сени, на палати.
   Когда Настя в очередной раз зашла в сени, то обнаружила спящую дочку, уткнувшуюся курносым носом в страницу, на которой были изображены котята.
   - Ах ты мой котенок, - ласково прошептала она, осторожно вынимая книжку из Тошкиных рук.
   Тошка очень хотела научиться читать. Но пока у нее ничего не получалось. Она знала все буквы, но не понимала, как из них складываются слова. Изо дня в день девчонка ходила с книжкой наперевес и ко всем приставала: "Почитай...".
   С Витей они читали "Незнайку", с мамой "Чудо-дерево", к корневским ребятишкам Тошка отправлялась с "Мурзилкой", с "Роман-газетой" уходила вечерять к Секлитинье.
   Тошка проснулась от запаха жареной рыбы. Так и есть, мама с Витей готовят ужин во дворе. Дождь уже прошел, из-за туч выглянуло солнышко, которое тут же принялось выпаривать из земли лишнюю влагу.
   На самодельной плите - ее каждое лето во дворе сооружала мама - в сковороде аппетитно скворчала рыба.
   - Ельчики, - догадалась Тошка, - а себе мама жарит стерлядку.
   Вкусы детей и Насти рознились. Настя любила рыбу жирную и сочную, Тошка же с Витей предпочитали зажаренных до хруста ельцов. Но на гарнир к рыбе всегда была картошка, любимое всей семьей блюдо.
   Однажды мама им рассказала про папу, который увидел зеленые балаболки на картофельной ботве и решил, что это и есть картошка. Мама говорила, что он никогда раньше не был в деревне. А только когда его сослали из Ленинграда в Сибирь, познакомился с деревенским укладом.
   Что такое уклад, Тошка не понимала, но само слово ей нравилось. Как "табуретка"...
   Тошка воспринимала стул как стул, стол как стол. Но табуретку как табуретку она не воспринимала и упорно называла ее стулом.
   - Но тогда что такое табуретка?! - выходил из себя брат.
   - Не знаю, - чуть не плакала Тошка.
   - Мама, и в кого она такая упертая? - не выдерживал Витя.
   А Тошка тем временем катала во рту, как мороженый шарик, понравившееся ей слово "табуретка".
   - Может, это рыба или птица? - думала она.
   Еще раз втянув в себя дразнящий аромат жареной рыбы, Тошка перевернулась на живот и, как с горки, съехала с импровизированной кровати, стянув по пути одеяло с подушкой. Подушка была тут же водружена на место, а вот с одеялом пришлось повозиться. С "Незнайкой" в руках, Тошка отправилась ужинать.
   Ужинали они во дворе, впрочем, как и многие другие ледневцы. На столе, тоже сооруженным мамой (она у них с Витей была на все руки мастер), исходила паром отваренная картошка, обильно политая стерляжьим жиром и посыпанная мелко нарубленным укропом.
   - За столом не читают, - сказала мама, раскладывая рыбу по тарелкам.
   - А я и не читаю, - буркнула Тошка, - я картинки смотрю.
   Тошка решила еще чуть-чуть пообижаться на родственников.
   После ужина Тошка снова забралась на полати. С любопытством рассматривая картинки, листала страницу за страницей. А вот и ее любимая, на которой нарисовано, как в гости к Незнайке приехали Синеглазка и ее подружки. Особенно Тошку привлекал праздничный стол, на котором чего только не было.
   - Везет Незнайке, - с завистью думала Тошка, - сам маленький, а ягоды вон какие большие. Вот ей бы такую.
   Тошка пристально вглядывалась в картинку, даже слезы на глаза навернулись. И сквозь эти слезы Тошке вдруг показалось, что одна из девочек махнула ей рукой. Тошка остолбенела.
   - Девочка, - шепотом позвала она, - ты меня играть зовешь?
   Девочка молчала и лишь загадочно улыбалась.
   Тошка прижалась лицом к картинке. "Если сильно зажмурить глаза и потом медленно их открыть, окажешься в этой чудесной комнате", - думала она.
   - У тебя что, голова болит? - раздался возле уха участливый голос брата. - Или ты клюквы объелась?
   Тошка от досады чуть не расплакалась.
   - Почитай, - потянулась к брату, - что они здесь делают? И как эту девочку зовут?
   - Потом, - отмахнулся Витя. - Я сейчас с ребятами на рыбалку иду.
   С отчаянием смотрела девочка на книгу.
   Когда Настя в очередной раз заглянула к ней, то обнаружила разорванную книгу и отчаянно рыдающую дочку.
   - Я хотела у-узнать, что они-и там делают, - плакала Тошка. - Я думала, что они внутри листочка-а, я хотела попасть ту-да-а-а!
   Припозднившаяся Секлитинья спешила домой. Увидев свет в окне соседского дома, удивленно остановилась. Стараясь не шуметь, осторожно подошла к палисаднику.
   - Мила мыла раму! - громко читала матери и брату Тошка, водя пальчиком по раскрытому букварю.
   Настя и Витя, сидящие с Тошкой за столом, устало, но радостно улыбались.
   - Луна! Луша! - кричала разошедшаяся не на шутку Тошка.
   - Вот и научилась наша Тошка читать, - усмехнулась Секлитинья. - Это в пять-то лет. Ну да может оно и к лучшему, ведь всех достала со своими книжками.
   Тихонько рассмеявшись, пожилая женщина направилась к своей калитке.
   А из соседского окна еще долго неслось:
   - Оса! Коса! У Ани коса!
  
      -- ТОШКА ИДЕТ В ШКОЛУ
  
   - Собирайся, Петрушка, мы с тобой идем в школу, - приговаривает пятилетняя Тошка, засовывая резиновую игрушку-скомороха в холщовую сумку, куда мама уже уложила бутылку молока и кусок большущего рыбного пирога, завернутого в лощеную бумагу.
   - Ребятишки на перемене обедать будут, и ты покушай, - давала последние наставления Настя, собирая Тошку в школу. - Поделись пирогом, я специально побольше положила. Все поняла?
   Настя не выдерживает и прижимает Тошку к себе: "Маленькая ты моя, тебе бы в садик с ровней ходить... Ну ничего, я с учительницей договорилась, она тебя на последнюю парту посадит, тетрадку даст, карандаши. Только тихонечко сиди, хорошо, доченька?!"
   Настя просительно заглядывает Тошке в глаза, она понимает, как непросто будет усидеть неугомонной Тошке в классе.
   Тошка слушает Настю в пол-уха. Она полна восторженных переживаний. Еще бы! Сегодня 1 сентября и она идет в школу. Правда, одета она не по-школьному: синее ситцевое платьишко в белый горох, но зато на макушке - огромный белый бант. А еще у нее новые туфли, коричневые, с красивыми шнурками. Тошка сопротивляется, не хочет одевать теплую кофту, она ей слегка великовата и скрывает нарядную оборку на платье. И только после того, как мама разрешила ей снять кофту сразу же, как она зайдет в класс, Тошка успокоилась.
   - Надежда Григорьевна, спасибо, что согласились присмотреть за Тоней, - говорит мама, передавая Тошку учительнице. - Директор обещал отпуск, и как заявление подпишет, так я ее сразу и заберу. Она заверила, что не будет ребятишек от занятий отвлекать.
   Чмокнув Тошку в макушку, мама заспешила к выходу, боясь, что дочка сейчас разревется и кинется за ней.
   Но Тошка и не думала капризничать. Держа в одной руке сумку с Петрушкой, а другой держась за учительницу, она важно зашагала в класс.
   Тошка корчила смешные рожицы - старшие девочки хихикали. Надежда Григорьевна уже несколько раз делала им замечания. Наконец, не выдержав, пересадила Тошку на первую парту к первоклассникам, дала тетрадь в косую линейку, ручку с чернильницей и заставила писать палочки. К концу урока белый горох на платье заметно посинел, как и Тошкины руки, но зато в тетрадке выстроились ровные ряды палочек и ноликов.
   Вечером Тошка выполняла домашнее задание. Мама поддержала игру и со всей серьезностью относилась к Тошкиным занятиям. Они вместе писали, считали, изучали буквы.
   - Это буква "мама", - ликовала Тошка. - И "метро", и "малина". Мам, а мам? А что такое "метро"?
   Однажды в Тошкиной тетради появилась четверка. Настя с изумлением разглядывала написанную красными чернилами цифру. Тошка явно написать ее не могла, разве что старшеклассники пошутили.
   Стопка исписанных тетрадей росла. Однажды Тошка пришла домой с учебниками.
   - Ты где их взяла? - напугалась Настя и принялась поспешно натягивать на Тошку пальто и шапку. - Бери книжки и пошли к учительнице! Ишь, что удумала.
   Тошка всю дорогу угрюмо молчала, лишь косилась на Настю.
   - Это мы, Надежда Григорьевна, - постучала Настя в дверь квартиры учительницы. - Мы вам учебники принесли, Тошка их нечаянно из школы прихватила.
   Надежда Григорьевна с изумлением смотрела на мать с дочкой. Спохватившись, пригласила в дом.
   - Анастасия Даниловна, это я выдала ей учебники, - спокойно сказала она, наливая чай в стаканы и выставляя из буфета вазочку с вареньем...
   Надежда Григорьевна ласково взглянула на взъерошенную и обиженную Тошку:
   - Вы меня простите, но я давно хотела с вами поговорить. У вас отпуск когда начинается?
   - С понедельника, - вздохнула мама. - Пусть еще в субботу в школу сходит, а потом я ее заберу.
   - Анастасия Даниловна, очень вас прошу, не забирайте Тоню. Не поверите, но она у меня лучшая ученица. Понимаю, что маленькая, но ведь схватывает все на лету.
   Настя хотела возразить, но поймала предостерегающий взгляд учительницы. Вытянувшись в струнку, не дыша, Тошка ждала материнский приговор. И Настя сдалась. Договорившись с учительницей, что если эксперимент не удастся, Тошка пойдет в школу через год, они отправились домой. Тошка говорила без умолку. От прежней обиды не осталось и следа, да и не умела ее дочь долго обижаться.
   - Мы учебники в газету завернем? - волнуясь, спрашивала она мать, забегая и просительно заглядывая ей в глаза.
   - Завернем, - соглашалась Настя, испытывая чувство вины перед своей дочерью.
   - А Петрушку помоем?
   - Помоем.
   - И карандаши подточим? Они у меня поломались.
   - И карандаши в порядок приведем, - улыбается мать.
   Приготовив сумку с Петрушкой, завернутым в маленькое полотенчико, чтобы не продуло после бани, Тошка, наконец, перекочевала на двуспальную кровать. Настя в очередной раз заправила утюг раскаленными углями и принялась гладить Тошкино шерстяное платье. Повесив платье на вешалку, Настя достала из шкафа швейную машинку, поставила ее на стол. Вскорости сюда перекочевал и отрез черного сатина.
   Ласково укрыв разметавшуюся во сне дочку, Настя, наконец, задула лампу.
   - Спи, моя маленькая школьница, - прошептала она, укладываясь рядом.
   - Мама! Мама! - доносился голос дочери, как сквозь слой ваты. - Мамочка, проснись!
   - Что?! Проспали?! - подхватилась Настя и тут же поняла, что стоит глубокая ночь.
   - Тошка, ты чего не спишь? - испугалась она, разглядев сидящую на постели Тошку.
   - Мама, - тревожно сказала Тошка и горько всхлипнула, - у меня же формы нет, мне же без формы теперь нельзя.
   - Спи, маленькая, - ласково обняла дочку Настя. - Пока ты спала, я тебе форму приготовила. И фартук сатиновый сшила...
   Тошка улыбалась во сне. Ей снилась школа.
  
      -- ТОШКИНА ЕЛКА
  
   Морозное облако наполнило кухню, в белесом тумане показалось что-то зеленое и пушистое.
   ?- Ура-а! Мама елку привезла! - закричал Витя и как есть, раздетый, бросился встречать Настю.
   За ним рванула к двери пятилетняя Тошка.
   ?- А ну, марш на кровать! - командует Настя детям. - Заболеть хотите?! Мужики, поторопитесь, а то всю избу выстудите!
   ?- Мама, ну мама, - торопит Витя Настю, - давай я игрушки пока достану.
   ?- Подожди, сынок, сейчас полы подмету, пообедаем, а потом и за елку возьмемся.
   Тошка давится манной кашей, ей не терпится начать украшать елку. Недопив какао, она несется в комнату. И тут же врезается... в коробку с игрушками. Золотая звезда, приготовленная Витей для украшения елочной макушки, падает с табуретки и разбивается на мелкие осколки.
   Прижавшись к стене, чтобы не мешать маме и брату, виноватая Тошка мечтает о том, как будут красиво смотреться на пушистых хвойных ветках цветные гирлянды, которые они всей семьей мастерили целую неделю. Насте где-то удалось раздобыть два рулона цветной бумаги, и несколько вечеров подряд они резали полоски, склеивали их в колечки, насаживая одно колечко на другое. Непоседа - Тошка дважды опрокинула клей, который мама сварила из муки и картофельного крахмала.
   - Тошка, а ну не лодырничай! - строжится Настя. - Бери сосульки и развешивай их понизу! Тошка в восторге бросается к коробке с игрушками. Цепляется валенком за валенок и... снова чуть не опрокидывает табуретку. Витя ловит предостерегающий взгляд матери. Глотая слезы, Тошка пытается продеть сквозь петельку хвойную лапу. Ниточка-крючок не выдерживает и рвется, сосулька выскальзывает из потных ладошек и падает на пол.
   - Эх ты, Тоха-неумеха, - Витя спрыгивает с табуретки, - смотри, как надо делать.
   Вдвоем они быстро развешивают сосульки и принимаются за остальные игрушки. Тошка, водруженная на стул, ловко цепляет на ветку желто-оранжевый шар. Она больше не боится, ведь под елочкой на белом коврике из ваты лежат четыре разбитые игрушки, и только одна звезда на ее, Тошкиной, совести. Сосулька-то не разбилась.
   "Ай да Тошка! Ай да молодец! И что бы только Витя с мамой делали без нее, такой ловкой и шустрой?!" - думает Тошка, закрепляя на ветке последнюю игрушку - Снегурку.
   Усталая, но довольная, она усаживается на маленькую скамеечку, крепко обнимает плюшевого медведя и шепчет ему в мохнатое ухо: "Смотри, Миша, какая у меня елочка".
   - Тош, иди ужинать, а то картошка остынет, - зовет из кухни Настя.
   В ответ - тишина. Настя с недоумением заглядывает в комнату. Тошки уже на лавочке нет. Свернувшись калачиком, уткнувшись носом в своего плюшевого друга, она спит на коврике, возле кровати. Тошкин сон охраняют Петрушка, куклы Катя и Наташа, расписная Матрешка. И когда только Тошка успела их рассадить возле елки?
   - Это она им елку показывала, - рассмеялся Витя и потянул покрывало с Тошкиной кровати.
   - Устала, маленькая, - улыбнулась Настя, склоняясь над дочкой, - пошли в кроватку, солнышко.
   В окно заглянул серебряный месяц. Искрами пробежался по сосулькам, поиграл яркими шарами, щелкнул невидимыми пальцами по носу резинового Петрушки.
   - Ап-чхи! - не удержался Петрушка. - Ап-чхи!
   - Тише! - зацыкал на него плюшевый Медвежонок. - Тошу разбудишь.
   - Я не специально, - заоправдывался Петрушка. - Это все Месяц виноват, нарочно щекочется.
   - Хочу, и щекочусь, - хохотнул Месяц. - Вас не разбудить, так вообще без Нового года останетесь.
   - А с чего это мы без Нового года останемся, - возмутилась Матрешка. - И ничего мы не останемся. В прошлом году Новый год был, и в позапрошлом, и два года назад, и три...
   - Хватит, Матрена Никитишна! - запищали куклы Катя и Наташа. - У нас от вашего летоисчисления головы раскалываются!
   - А нечего было со стола прыгать, - вмешался плюшевый Медвежонок. - Тогда бы и головы были целы, и Тоше не пришлось бы вас лечить. И вообще, дайте Месяцу слово сказать.
   - Да, и сказать всего я хотел, что на реке полынья образовалась, прямо на дороге. Если мороз не ударит, санный путь не восстановит, останутся ледневские ребятишки без подарков.
   - И Тоша тоже?! - всплеснул в панике резиновыми ручками Петрушка.
   - И Тоша, и Витя, и другие дети!
   - Что же делать? - схватилась за голову расписная Матрешка.
   - Что делать? - вторили ей куклы Катя и Наташа.
   - Тих-а-а!!! - гаркнул во все свое плюшевое горло Медвежонок. - Тут только Дед Мороз помочь может. Только где нам его найти?
   - Я знаю, где дедушка, - раздался голосок из-за ближайшей еловой ветки.
   - Снегурочка?! - обрадовались игрушки. - Позови скорее дедушку, пусть он укрепит санный путь.
   - Дедушка заболел, - грустная Снегурочка пересела на ветку пониже. - У него температура - вот лед на реке и тает.
   - Надо Тошу будить, - раздалось вдруг из-под елки, и свету явился белый пушистый зад с куцым хвостиком.
   - Зайка-Всезнайка! - обрадовались игрушки. - Ты здесь! А Тоша тебя везде искала.
   - Если бы искала, то нашла бы, - обиженно пробурчал Зайка. - Меня веткой зацепило, когда елку в комнату вносили. Ну да ладно, пошли Тошу будить.
   - А я и не сплю, - раздалось с кровати. - Я только молчу, потому что вас боюсь.
   - Да мы же твои игрушки! Слезай скорее, пойдем Дедушку Мороза лечить.
   - Я не умею, - испугалась Тошка, осторожно сползая с кровати. - Меня мама лечит.
   - Возьми с собой то, чем она тебя лечит, - важно скомандовал Зайка и первым направился к этажерке, где Настя хранила лекарства.
   В маленькую Тошкину сумочку, одна за другой, последовали бутылочки: микстура от кашля, витамины, настойка валерианы, пузырек с остатками клея, которыми Настя подклеивала сегодня бумажные гирлянды.
   Подумав, Тошка положила в сумочку бинтик и кусочек ваты. Оглядев свой маленький отряд, повернулась к Снегурочке.
   А та уже скрылась за нижними ветками елки. За ней нырнул Зайка, куклы Катя и Наташа, Петрушка с Матрешкой.
   - А я? - растерялась Тошка. - Как же я туда попаду?
   - Пойдем, - позвал плюшевый Медведь и потянул ее в сторону елки.
   Быстро перебирая лапами, он скрылся за елкой. Растерянная Тошка присела и отодвинула крайнюю ветку - игрушки исчезли.
   - Вы где? - позвала Тошка. - Ау!
   Из-за елки показалась плюшевая лапа:
   - Тоша, закрой глаза и иди за мной.
   Тошка послушно закрыла глаза и шагнула туда, куда ее потянула лохматая лапа. Она почему-то совсем не боялась. Точнее, боялась, но самую чуточку.
   - Сейчас стукнусь лбом в стенку, - грустно думала Тошка, делая первый шаг.
   Потом Тошка шагнула еще раз. Под ногой что-то хрустнуло.
   - Это, наверное, разбитые игрушки, - подумала Тошка и открыла глаза.
   Тошка и ее друзья стояли в заснеженном лесу, под огромной елкой.
   - Странно, - подумала Тошка, - я в лесу, а мне не холодно.
   - Ох-хо-хо! - раздалось из-под дальней елки.
   - Дедушка! - бросилась в глубину ельника Снегурочка. - Это я, твоя внучка! Мы тебе лекарства принесли.
   Из-за елки показался высокий старик в красном халате и меховой шапке. В руке он держал большую палку.
   - Ну здравствуй, Тоша, - поздоровался Дед Мороз. - Чем ты меня лечить собираешься?
   Тошка робко протянула Деду Морозу сумочку с бутылочками. Тот, внимательно изучив наклейки, открыл пузырек с клеем и быстро выпил.
   - Хорошо! - довольно крякнул Дед Мороз. - Это то, что мне надо, а то я совсем что-то расклеился...
   - Ну, детвора, бегите домой, а мне на реку пора, санный путь восстанавливать, - скомандовал Дед Мороз и быстро зашагал вглубь леса.
   - Тошка, вставай, а то Новый год проспишь, - позвала Снегурочка маминым голосом.
   Тошка открыла глаза и непонимающе уставилась на Настю.
   - Мама, а где Снегурочка?
   - Где же ей еще быть, как не на елке, - улыбнулась Настя. - Вставай, соня, посмотри, как мороз окна разукрасил! Дядя Корней уже из Кривляка приехал, что-то для вас привез.
   - Ура! - закричала Тошка, соскакивая с кровати. - Дед Мороз дорогу наладил! Дядя Корней подарки привез!
   - Ну и дела, - покачала головой Настя. - А я только утром про полынью узнала. Тош, а Тош, ты откуда про дорогу-то знаешь?
   Но Тошке было не до Насти. Подтащив коврик вплотную к елке, она улеглась на пол и заглянула под нижние еловые лапы. Затем протянула руку и вытащила на свет Зайку-Всезнайку.
   - Вот видишь, я тебя нашла, - ласково прошептала она на ушко Зайке, усаживая его в один ряд с остальными игрушками.
  
      -- ТОШКИН КОНФУЗ
  
   Белые снежинки плывут в воздухе, замысловатым узором ложатся на тканую дорожку, которую Настя выхлопала перед тем, как бежать на дойку. Пушистым снегом припорошило поленницу, деревянный стол, на котором громоздятся рассыпанные древесные угли, старая метла и прохудившееся цинковое ведро. Снежным колобком смотрится и пятилетняя Тошка в своей заячьей шубке и Настином пуховом платке, плотным узлом завязанном на спине. В руках у Тошки-колобка большая оранжевая морковка - нос будущей Новогодней Снежной Бабы. На самом деле Тошка вовсе не Тошка, а самый что ни на есть настоящий солдат. И охраняет она по приказу Вити-генерала составные части Новогодней Снежной Бабы. Вообще-то Тошка не собиралась становиться солдатом, ей больше нравилось носиться по двору и всем мешать. Но после того, как брат выудил ее из очередного сугроба, в который она нырнула головой на спор, Тошка получила наряд вне очереди и строевым шагом отправилась в угол двора охранять головной убор и метлу Снежной Бабы. Морковку ей позже притащил Яшка. Сказал, что мамка его собралась делать винегрет.
   Яшка крутился неподалеку, разрываясь на части между мужским долгом поддержать подружку и желанием поучаствовать в процессе рождения снежного чуда. Тошка делала вид, что не замечает страданий своего друга. Ей и самой не терпелось оказаться в центре всей этой веселой толпы, участвующей в лепке новогодней фигуры. Но Тошка боялась рассердить брата, а еще сильнее разочаровать Федьку, который с насмешкой то и дело поглядывал на заснеженную Тошку-колобка.
   Тошка с тоской наблюдала, как Витя и Федя устанавливают один снежный ком на другой. А вот и девчонки постарше подкатывают к ним голову-шар.
   - Эй, Снегурка с морковкой! - кричит Федька и пуляет в Тошку снежком. - Неси сюда свой оранжевый овощ!
   Дважды Тошке повторять не пришлось. Федька не успел еще и нос Снежной бабе установить, а Тошка ему уже ведро волокет. А вот с метлой неприятность получилась. Метлу эту ну никак невозможно было со стола стащить, она зацепилась за что-то и ни с места. Тошка, рассердившись, на черенок метлы изо всех сил налегла... Летний стол хрупнул, наклонился и придавил Тошку своей столешницей. Девчонка даже напугаться не успела. Лежит Тошка на спине, а на ней стол кверху ножками. И что-то ей прямо на лицо сыплется. Но Тошка дискомфорта не замечает, она, бедная, об одном думает: видел Федька ее позор или не видел? От обиды и несправедливости в глазах защипало. Тошка бы слезы рукой вытерла, да где там: она не то что рукой, валенком пошевелить не могла.
   - Тош, а Тош, ты чего там молчишь? - раздалось у Тошки под самым ухом.
   - Я не молчу, - всхлипнула тихонько Тошка. - Я, Яшка, лежу здесь, под столом.
   - А чего не вылазишь? - испугался Яшка. - Тебя столом стукнуло? Я сейчас Витю позову.
   - Не надо! - заплакала в голос Тошка. - Он ругаться будет, а Федька сме-я-ять-ся... Я лучше здесь полежу.
   - Я тебе полежу! - раздался голос брата и в тот же миг стол исчез, как будто его и не было, и перед Тошкиными глазами вновь засияли вечерние звезды, лица коснулись снежинки, падающие со звездного неба. Тошка зажмурила изо всех сил глаза.
   - Ну что, спряталась, Золушка? - раздался сверху Федькин голос. - Вить, а ты не видел, куда Тошка исчезла? Только что была, и нету.
   - Кончай, Федька, шутить. Ты ее и так разбаловал. Я эту царевну сейчас быстро найду и так наподдам!
   Сильные руки приподняли Тошку с земли, отряхнули от снега. Тошка еще крепче зажмурилась.
   Внезапно установилась тишина... Только верный Яшка посапывал у Тошки за спиной, готовый по первому зову подружки рвануть в бега.
   - Так вот почему ты ее Золушкой назвал! - рассмеялся вдруг Витя. - Золушка и есть.
   - Ладно, Витяй, кончай, хватит над девчонкой издеваться! - раздался голос Федьки. - Лучше давайте наперегонки: кто быстрее до дома добежит, тот завтра на коньках первым катается.
   Федька подхватил Тошку на руки и припустил к дому.
   Поставив Тошку на крыльцо, Федька неожиданно ахнул:
   - Тошка, извини, я тебя чем-то испачкал! Беги, умойся, а потом снова выходи.
   Через десять минут умытая и счастливая Тошка нарезала вместе с Яшкой круги вокруг новогодней Снежной бабы.
   А снег все падал и падал, мягким кружевом укутывая Леднево. Под снежным покрывалом исчезла сначала домотканая дорожка, потом деревянная столешница, а вместе с нею и черное угольное пятно - след недавнего Тошкиного конфуза.
  
   ТОШКА - СИРОТИНУШКА
  
   Тошка завидовала. Притулившись на краешке парты, рисовала в тетрадке один круг за другим. Она всегда так делала, когда сердилась. А нервничать было из-за чего. Уже третий день вся школа вращалась вокруг нового ученика - Сережки Макарова. А ее, умницу и заводилу, вообще не замечали. Вон даже Талька, подружка называется, выложила на парту перед новеньким целый кулек с конфетами. Правда, Тошке она тоже предлагала два "Буревестника", но Тошка отказалась. Не надо ей предательских конфет, она лучше здесь одна посидит и порисует.
   - Так у тебя и папы не-е-т? - жалостливо тянет востроносая и конопатая Анька. - Бедненький!
   - Тош, представляешь, у Сереги ни мамки, ни папки нет, - жалостливо шепчет Тошке прямо в ухо подобравшийся незаметно Кешка. - Ну, папка ладно, без него даже лучше, а без мамки как?! Кто ему щи варит?
   Кешкин папка сгинул год назад. Уехал в Ярцево и сгинул. Тетя Люба говорит, туда ему и дорога. А то водку жрал ведрами и Кешку лупцевал, а потом плакал пьяными слезами.
   Медным звоном наполнился школьный коридор. Это баба Нюра в колокольчик звонит, на уроки зазывает. А чего зазывать, когда вся школа - от первоклассников до четвертого класса - вокруг Сережки собралась и дружно жалеет.
   - Ты чего? - шепчет Талька, усаживаясь за парту. - Ты чего здесь?
   Сердитая и обиженная Тошка молчит.
   - Сережка - сирота! - продолжает наговаривать Талька. - У него, кроме бабушки, никого нет.
   - И у меня бабушки нет. И папы нет! А вы все "Сережка! Сережка!" - сердится Тошка и шепотом передразнивает Тальку.
   - Так у тебя тетя Надя есть, - тянет растерянно Талька. - Она вон какая хорошая.
   - Хорошая, - подтверждает сердито Тошка, - только не родная она мне. Я, если хочешь знать, сиротее вашего Сережки.
   Талька от неожиданности ойкнула. Вытаращила глазенки и уставилась на Тошку.
   - Ты сирота?!
   Тошкины синие глаза наполнились слезами.
   - Девочки, что с вами? - к парте подошла учительница. - Почему отвлекаетесь? Урок уже начался!
   Но сосредоточиться подружки так и не смогли. Обе (Тошка в большей степени) жалели Тошку до слез.
   - Хочешь, я попрошу маму взять тебя на воскресенье к нам? - чуть слышно шептала Талька. - Она добрая и тебя любит.
   - Нет, - испугалась Тошка, - я с мамо... с тетей Надей останусь... и с Витей тоже.
   - Тош, а Витя тебе настоящий братик или ненастоящий?
   Тошка на минуту задумалась.
   - Настоящий... наверное, он ведь на меня походит.
   - Выходит и Витя сирота! - покачала по-взрослому головой Талька. - Выходит вы оба сиротинушки.
   На перемене к Сережкиной парте подошла только конопатая Анька, остальные сгрудились возле враз повеселевшей Тошки.
   - А ты из какого детдома? Тебя, Тошка, откуда привезли в Леднево? А дядя Витя твой настоящий папа или нет? А где твои бабушки и дедушки? - сыпалось со всех сторон.
   Тошка отвечала охотно и обстоятельно. Приехала она из Москвы, а значит детдом московский. Витя тоже москвич. Их настоящий папа - военный летчик, герой с медалями, погиб на войне. Мама - врач, тоже погибла на войне. В бою с фашистами погибли и все их бабушки и дедушки.
   - Да ты настоящая геройка, Тошка! - не выдерживает Кешка.
   Тошка с Кешкой согласна: конечно, геройка, жаль только, что шестилетним девочкам за это медали не дают.
   Домой Тошку провожали всем классом, мальчишки по очереди несли портфель, девочки держали Тошку за руки.
   - Хочешь сказки про цветные камушки, - заискивая спросила востроносая Анька. - А еще я тебе завтра ватрушки принесу, бабушка сегодня стряпать будет.
   Тошка купалась в лучах славы, но где-то там, в глубине ее маленького сердечка, что-то ворочалось и болело.
   Дома, бросив портфель у порога, Тошка направилась к этажерке, на которой лежал их семейный альбом. С первой же страницы на нее укоризненно смотрел папа Витя - не летчик. А мамины глаза, всегда такие лучистые и улыбчивые, казалось, в одно мгновение построжали.
   - Эх, Тошка, - скрипела Тошкина совесть. - От мамы с папой отказалась.
   - Я не отказалась, - испугалась Тошка. - Я их люблю. Я только сегодня сиротой побуду, а завтра всем скажу, что пошутила.
   - Посмотри на Сережку, - продолжала мучить Тошку совесть. - Вон он, на гору поднимается, один-одинешенек.
   Из окна и впрямь виднелась маленькая фигурка в синей фуфайке, медленно бредущая в гору.
   - Сережа-а! - неожиданно для себя спохватилась Тошка и бросилась на улицу. - Сережа-а-а!!!
   Он стоял и ждал, маленький, худенький, с холщовой сумкой на плече. Настороженный.
   - Сережа, - ласково обратилась к мальчишке запыхавшаяся Тошка, - давай я тебя провожу?! А потом отпросимся у бабы Кати и пойдем ко мне играть.
   Сережка растерянно переминался с ноги на ногу, он все еще не доверял Тошке.
   - Пошли, Сережа, - позвала и подбежавшая невесть откуда Талька. - Тошкина тетя Надя хорошая, она нас чаем с конфетами напоит.
   - Не тетя Надя, а мама, - поправила подружку Тошка. Я, Талька, не сирота, пошутила я. У меня мамка есть! Настоящая.
      -- ТОШКИНА ЛЮБОВЬ
  
   Грустная Тошка висела на заборе, зацепившись подолом платья за гвоздь. Платье было новое, ярко-зеленое, в оранжевый цветочек, а гвоздь - старый и ржавый. Они его с Яшкой в кладовке нашли и забили в штакетину, хотели ветряную мельницу прямо здесь, на поскотине, поставить. Тошка про гвоздь забыла, когда полезла через забор подглядывать за Федькой Крутиным и его подружкой Катькой. Вот и зацепилась, хорошо еще, что в последний момент успела упереться сандаликом в перекладину, а то бы совсем опозорилась. От одной мысли, что ей пришлось бы в разорванном платье идти мимо Федьки и Катьки, у Тошки защипало в носу. Тяжело вздохнув, малышка прочнее обосновалась на заборе. "Буду здесь стоять целый день, пока они не уйдут, - думала расстроенная Тошка, изо всех силенок прижимаясь к изгороди. - И зачем я пошла сюда? Лучше бы с Талькой играла".
   Тошка лукавила. Она знала ответ на свой вопрос. Девчонка была влюблена в Витиного друга - Федьку. Безответно. Это ей так старший брат Витя сказал. Но Тошка продолжала надеяться. И на конюшню в новом платье отправилась, чтобы Федька, помогавший дяде Корнею за лошадьми присматривать, ее в обновке увидел.
   А тот уже давно в недоумении на забор поглядывает. Чего это Витькина малявка там делает? Небось, опять шкодничать надумала. Федька не раз вместе с Витькой Тошку из разных историй вытаскивал. То она с такой же мелюзгой за лилиями в тайгу ушла, то на курью гальянов ловить отправилась, а то кувшинки ей срочно понадобились. Словом, головная боль, а не младшая сестренка. Впрочем, Федьке Тошка нравилась - забавная такая, непосредственная и отважная. Он частенько за нее перед Витькой заступался.
   "Скорее бы этот противный Федька уехал, - тоскливо думала Тошка, балансируя на верткой деревянной перекладине. - Правильно дядя Корней бригадира ругал - давно надо было загон отремонтировать. Ох, уж эти взрослые, ничего вовремя не делают, а теперь виси здесь до... Нового года". Почему Тошке в жаркий августовский день пришел на ум Новый год, Тошка и сама не знала. Может яркое зелено-оранжевое платье навеяло мысли о празднике и подарках?
   Между тем, мечта ее детских грез Федька Крутин все чаще и чаще поглядывал в сторону Тошки, застывшей в странной позе на заборе. Наконец, не выдержав, направился к ней.
   - Ты зачем на забор залезла? - поинтересовался Федька, подходя вплотную к зардевшейся, как маков цвет, девчушке.
   - Хочу и стою, - вздернула нос Тошка. - Иди к своей Катьке.
   - Тошка, ты чего? - засмеялся Федька. - Ревнуешь, что ли?
   - Дурак, - крикнула Тошка и еще плотнее прижалась к забору. - И Катька твоя дура, - добавила она чуть тише.
   Тошка чувствовала, что еще немного, и она заревет как маленькая. А ведь ей уже шестой год. Отвернувшись от Федьки, насколько ей позволял забор, Тошка принялась разглядывать пасущихся вдали жеребят. Это движение не обошлось даром - нежный ситец предательски затрещал... Направившийся в обратную сторону Федька услышал звук рвущейся ткани и в изумлении остановился.
   - Да ты, Тошка, однако на заборе не стоишь, а висишь, - догадался он, чем окончательно расстроил Тошку. - Ну не плачь, сейчас мы твоему горю поможем.
   Но слезы уже бежали по раскрасневшимся щечкам бедной пленницы. Позора избежать ей не удалось.
   Федька, словно услышав ее мысли, повернулся и крикнул:
   - Кать, ты езжай в деревню, около магазина встретимся.
   Катька укатила. Федька тем временем освободил подол Тошкиного платья от гвоздя. Затем подхватил Тошку на руки и поставил на землю. Та попятилась и снова прижалась спиной к забору. Вздохнув, Федька принялся рыться по своим многочисленным карманам, пока в одном из них наконец-то не отыскал булавку. Ею и скрепил края разорвавшегося подола платья.
   - Молодец, парень! - похвалил сам себя Федька. - Подол у тебя, Тошка, теперь краше прежнего.
   Тошке новая модель платья тоже понравилась, ведь на месте прорехи теперь красовалась зелено-оранжевая... розочка.
   - Ну, Тошка-парашютистка, поехали?!
   Тошка сначала хотела обидеться за парашютистку, но потом передумала. Федька усадил ее впереди себя на раму, ловко оттолкнулся и покатил вместе со своей маленькой пассажиркой в сторону деревни.
   - А я тебя искала, Тошка, - растерялась Талька, выскочившая из магазина. - И дома у тебя была, и у Корневых... А ты с Федей каталась?
   - Да мы тут решили с ней маленько прокатиться, - поддержал разговор Федька, ссаживая с велосипеда девчонку. - Потом, если Тошка не будет против, и тебя покатаем, - пообещал Тальке Федька и укатил прочь.
   Уже и пыль осела, а Тошка с Талькой продолжали смотреть вдаль, куда укатил их герой - Федька Крутин. Из магазина показалась Дора, удивленно взглянула на оторопевших подружек и присела на корточки перед Тошкой.
   - Тош, платье-то какое славное! Мамка, небось, сшила? Надо попросить, чтобы и Тальке моей такое же соорудила. Ишь, и бантик какой славный придумала. Ну чистая розочка! Ай да Надька, ай да мастерица!
   А мастерица вечером, при свете керосиновой лампы, завершала начатую Федькой работу. Аккуратными стежками заштопала прореху, сверху прикрепила бант, сшитый из специально подобранных ярко-оранжевых лоскутков. Улыбнувшись, приколола к платью Федькину булавку. Ох, уж эта первая любовь!
  
      -- ТОШКА, МИРОНИХА И ОГУРЦЫ
  
   Тошка принимала во дворе дома солнечные ванны. Подремывала, удобно устроившись на подушках, которые Настя вынесла во двор для просушки. Вообще-то с утра подушки украшали свои яркими наперниками частокол, но к обеду, не без Тошкиных усилий, перекочевали на деревянный настил.
   - Надька! А ты чего это подушки на землю побросала? - любопытствует проходящая мимо Мирониха.
   Пятилетняя Тошка знает, что Мирониха не имя, а кличка, как у маминых коров, и что говорить следует не "тетя Мирониха", а "тетя Тая". А кличку ей дали из-за фамилии. Тошке до слез жалко Мирониху. Ох, уж эти взрослые! Хуже маленьких. Мамку ее Надькой кличут, хотя она у нее Настя, и саму Тошку Тошкой зовут.
   - Надька, - как-то тихонько спросила Мирониха Настю, - тебе не кажется, что твоя Тошка как-то странно на меня смотрит? Намедни в магазине глаз с меня не сводила, а вчера и вовсе порывалась помочь воду в огород таскать. Еле ведро у нее отняла.
   Настя прыснула:
   - Это она тебя, Тайка, жалеет. Потому как у тебя кличка.
   Сквозь легкий сон Тошка слышит бряканье стаканов. "Чай пьют, - подумала лениво. - Интересно, с малиновым или смородиновым вареньем? Лучше бы смородиновым". Малиновое Тошка и сама любила.
   - Не знаю, Надька, куда огурцы девать, - жалуется между тем Мирониха. - Наросло столько, что и не пересолить. Продать бы кому - так у всех своих полно.
   - Может в Ярцево сплавать, - рассуждает Настя. - Лукерья Корнева ведра четыре уже продала. В субботу снова собирается.
   - Может и сплаваю, - задумчиво говорит Мирониха. - Наверное, точно сплаваю. Может Луша с собой прихватит?
   - Может и прихватит, - говорит мать. - Чайку подлить?
   - Не надо, а то и до дойки не доеду.
   Женщины рассмеялись...
   - Тош, не обгоришь? - склонилась к дочери Настя.
   Тошка послушно переворачивается на спину. Спать ей уже не хочется, но и вставать тоже лень.
   - Мам, подай мне чаю, - просит Тошка.
   - А варенья тебе не подать? - иронично спрашивает мать.
   - Подать, - обрадовалась Тошка, - и пряничков, и молочка...
   - И ремешка, - добавляет строго Настя. - Хочешь чаю - шагай за стол. Ишь, барыня выискалась.
   После обеда барыня и вовсе закручинилась. Талька на целых два дня в Кривляк к родственникам вместе с Дорой уехала, а Яшку посадили под домашний арест за то, что дождевых червей ел, ребятам доказывал, что он не маменькин сынок. Тошке тоже пришлось в знак солидарности майского жука заглотить.
   За мыслями Тошка и не заметила, как спустилась к самому берегу Енисея. От нечего делать стала "блинчики" пускать. Это такое метание камушков, при котором камушки едва чиркают по воде. У Тошки больше трех "блинов" не получалось, а вот ее брат Витя был мастак "печь блины".
   Лениво кидая камешки, Тошка заметила стремительно приближающуюся к берегу лодку. Вот уже стал слышен и рев мотора.
   - Эй, малявка! Где у вас тут магазин? - обратился к Тошке веселый круглолицый парнишка.
   - Вон там, - махнула Тошка в сторону откоса.
   - А ты чего такая грустная?
   В ответ Тошка лишь пожала плечами. Краем глаза она наблюдала, как из лодки выгрузились две женщины, пожилая и молодая. Все трое направились вверх по тропинке. Тошка шла за ними в отдалении, ей было любопытно, к кому они приплыли.
   - Так ты что не сказала, что магазин закрыт? - возмутился парень, прочитав вывешенную на дверях записку, нацарапанную Дориной рукой.
   - Ты чего к девчонке цепляешься, - охолонила парнишку старшая женщина. -Не видишь, маленькая она.
   - Я не маленькая, - возмутилась Тошка. - И он не спрашивал, работает или не работает магазин. Он спросил, где магазин. Я ответила.
   - Ишь, какая умная, - улыбнулась женщина. - Может ты нам подскажешь, у кого здесь огурцы купить можно? Ваши у нас в Ярцево огурцами торговали. Случаем не знаешь кто?
   Тошка знала. Тетя Луша. Но перед глазами почему-то встала грустная Мирониха.
   - Пойдемте, - махнула рукой Тошка и зашагала в сторону Миронихиного дома. Через пару минут они были на месте. Просунув руку между штакетин, Тошка нащупала вертушку.
   - Мать позови, - сказала старшая, присаживаясь на лавочку. - Да пусть цену не заламывает.
   - Мама на работе, - ответила Тошка.
   - Так зачем ты нас сюда привела? - возмутилась молодая.
   Но Тошка ее не слушала, она уже открыла калитку в маленький огородчик.
   - Это ж надо! - присвистнул парнишка, заглянув в огород. - Целое огуречное царство.
   Через двадцать минут четыре большие сумки были битком набиты огурцами.
   - Ведра четыре никак будет? - спросила старшая младшую, прикидывая на глазок вес сумок.
   - Да, поди, все пять будет, - неуверенно ответила та, - сумки-то громадные.
   - Дочка, а почем мать огурцы продает? - спросила старшая, доставая из кармана кофты объемистый кошелек.
   - Три пятьдесят, - не задумываясь, ляпнула Тошка.
   - Так дорого? - вытаращил глаза парнишка. - В прошлые выходные по полтора продавали.
   Парнишка Тошке не нравился, и она упрямо повторила цену.
   - Давай хоть по три, - вздохнула старшая. - Если бы дочь завтра не уезжала, ни за что бы на такую цену не согласилась. Ишь, как мать тебя натаскала, - осуждающе припечатала она Тошку.
   Тошка насупилась. Старшая ей теперь тоже разонравилась.
   - Не уступишь? - присела перед ней молодая. - Уступай, я тебе конфет дам.
   Молодая Тошке понравилась, и она уступила 50 копеек. Конфеты тоже взяла, хотя такие фантики у нее уже были.
   - Можешь не пересчитывать, - буркнула старшая и, сунув в Тошкину ладошку мятые трехрублевки, подхватила сумку и направилась к выходу. За ней потянулись молодые. Возле самой калитки парнишка неожиданно затормозил:
   - Слушай, а ты хоть считать-то умеешь? Тебе ведь лет пять? Я угадал?
   - Умею, - соврала Тошка и изо всей силы сжала бумажки.
   - Игнат, ты чего там застрял? - крикнула старшая. - Пошли, нам еще огурцы солить.
   Лодка отчалила и уже через пару минут превратилась в маленькую точку.
   Тошка облегченно вздохнула. Присела на козлы возле поленницы, о чем-то напряженно задумалась. Потом резко подхватилась и развила активные поиски. Что она искала, стало понятно, когда из мусорной кучи, расположенной в дальнем конце двора, была выужена пустая консервная банка. Тошка выстелила дно банки лопухом, который рос возле поленницы, на лопух горкой сложила деньги. Банку поставила на крыльцо и удалилась, не забыв закрыть за собой калитку.
   Вечером вся деревня шумела.
   - Надька! Надька! Оглохла что ли?! - надрывалась во дворе Зойка.
   Завидев перепуганную Настю в окне, Зойка еще неистовее замахала руками.
   Тошка испуганно следила из окна за матерью и Зойкой, которые метались сначала по огороду, а затем по двору. Заслышав топот в сенях, Тошка поспешила к двери.
   - Ленка Поршина сказала, полдеревни без огородины оставили, - взахлеб тараторила Зойка. - У Миронихи все подчистую выпластали, представляешь Надька?! Все подчистую! И огурцы, и морковь, и даже свеклу. Банда орудовала, не иначе. Только, похоже, твой да мой огороды и не тронули.
   Раскрасневшаяся Зойка рухнула на табуретку:
   - Это что делается-то, а, Надька?!
   Настя испуганно посмотрела на Тошку. Затем кинулась к ней.
   - Никогда, никогда больше не оставлю тебя одну, - приговаривала она, крепко обнимая дочку.
   Тошку же волновал другой вопрос.
   - А банда баночку с деньгами тоже выпластала? - вклинилась в Зойкины причитания Тошка.
   - Какую баночку? - вытянулось лицо у матери.
   - С денежкой. Я Миронихины огурцы тетям продала, а денежку в баночку положила и на крыльцо поставила, - рассказывает Тошка.
   Увидев ужас на лице матери и Зойки, Тошка громко заревела.
   - Я не продавала морковку и свеклу. Это банда-а-а! Я огурцы продавала-а-а!
   Утром пришла Мирониха. Прошла, молча села за стол и... захохотала. Настя не выдержала и тоже зашлась в смехе. Тошка глубже зарылась в одеяло.
   - Я, Надька, когда вчера банку нашла и заглянула в нее, чуть кондрата не схватила, - сквозь смех говорит Мирониха. - Мне неделю торговать огурцами надо, чтобы столько заработать. А Тошка с двух грядок меня богачкой сделала. Вставай, Тошка, я тебе все конфеты в магазине скупила. Будем чай пить, торговочка ты наша!
   А торговочка еще две недели выслушивала шутки в свой адрес. Потом история забылась, точнее, на смену ей пришла другая, в которой Тошка опять же сыграла не последнюю роль.
  
      -- КАК ТОШКА ЯШКИНО КОСОЛАПИЕ ЛЕЧИЛА
  
   Из всех ледневских ребятишек Тошка плавала лучше всех. Этот факт Настю отнюдь не радовал. Сама она, несмотря на то, что была заядлой рыбачкой, воды боялась. В лодку садилась только в крайнем случае, когда бабы за ягодами или грибами звали.
   Тошка была другая, и в воде себя чувствовала как рыба. Дай волю, часами бы плавала. Только воли ей Настя не давала.
   - Тошка, к реке не ходи! - наказывает дочке Настя, собираясь на дойку. - Узнаю, что купалась - отлуплю, как сидорову козу.
   Пятилетняя Тошка таращится в изумлении на мать.
   - Дядя Веня лупит Фроську? - дрогнувшим голоском спрашивает она. Тошке до боли в сердце жалко козу Сидоровых, которые живут через три дома от них. Белоснежная Фроська - ее любимица, несмотря на то, что на прошлой неделе зажевала Тошкин фартучек, да так, что пришлось Тошке спасаться бегством, оставив на поле боя остатки гардероба.
   Настя тяжело вздыхает. В этом вопросе вся Тошка. Теперь дня три будет выяснять, зачем дядя Веня бьет козу?
   - Тошка, - строго сказала мать, - к Сидоровым ни ногой, к реке ни ногой. Обнаружу, что мокрая, получишь...
   Сигнал машины прервал пламенную речь матери.
   - Надька-а! Ну сколько тебя ждать?! - наперебой закричали бабы.
   Настя заторопилась к калитке, она и забыла, что сегодня доярки договорились выехать пораньше - пособирать до вечерней дойки чернику.
   Машина еще не скрылась за поворотом, а Тошка уже шагала в сторону сидоровского дома с твердым намерением переговорить с дядей Веней относительно козы Фроськи.
   - Тоха-а! Айда купаться! - веснушчатый, рыжий Яшка спешил ей навстречу, смешно перебирая косолапыми ногами.
   Ноги у Яшки были колесом. Мама рассказывала, что такая же беда была и у самой Тошки, когда она была маленькой. Спасибо городскому врачу, что посоветовал Насте заставлять Тошку ходить босиком и как можно больше плавать. Настя с Виктором и не заметили, как ноги у их дочери выправились.
   Тошка историю запомнила и теперь внедряла врачебные рекомендации налево и направо. Особенно доставалось упитанному Яшке. Тот ходить босиком не хотел, и тогда Тошка бралась за хворостину. Тетке Нюре, Яшкиной матери, это не нравилось, и пару раз она приходила к Насте жаловаться.
   - Гоняет моего Яшеньку, как того телка, - сердито выговаривала тетка Нюра. - А тот от страха сандалики где ни попадя теряет.
   - Нюр, да твой Яшка в два раза больше моей Тошки и на полтора года старше, - не выдерживает Настя. - Неужели за себя постоять не может?!
   - Так он говорит, что она его лечит. А вчера и вовсе в заводь загнала, домой пришел весь мокрый. Ты поговори со своей, Надька. Ведь шальная она у тебя...
   - Тоха, я сандалики на крыльце у вас оставил, - докладывает Яшка, забегая вперед и заглядывая Тошке в глаза. - А Талька тоже купаться будет, только у тети Доры отпросится.
   - А мне мама запретила к реке подходить, - грустно говорит Тошка. - Ладно, Яшка, пошли, я на берегу посижу.
   На берегу, забравшись на бревна, полоскала белье Зойка, мамина напарница. Она специально под стирку выходной взяла. Стоя на коленях, она одной рукой упиралась в бревно, а другой полоскала простыню.
   - Тошка, привет! - весело крикнула Зойка, увидев издалека свою юную подругу. - Ты чего это хмурая?
   - Мамка купаться не разрешает, - пожаловалась Тошка.
   - Так это без взрослых, а со мной можно. Скидавай сарафан!
   К плюхающимся в воде Яшке и Тошке скоро прибавилась Талька. Уцепившись руками за крайнее бревно, они наперебой рассказывали Зойке о зверствах дяди Вени.
   - Он свою козу бьет, - почему-то шепотом говорит Тошка.
   - Бьет, - эхом повторяет Яшка.
   - Да Веня мухи не обидит, - сомневается Зойка.
   - Мамка сама видела, - делает страшные глаза Тошка. - Бедная, бедная Фросечка.
   - Эй, мальцы! - всполошилась Зойка. - Заморозила я вас, а ну марш на берег греться! Вон уже губы у всех посинели.
   Талька с Яшкой послушно плюхают к берегу, Тошка же наоборот карабкается на ближайшее к Зойке бревно.
   - Я ж сказала, на берег! - строжится Зойка.
   - Зоечка, а мне и здесь тепло. Можно я на бревнышке рядом с тобой полежу, - подлизывается Тошка.
   - Ну, Лиса- Алиса, - усмехается девушка. - Только не балуй, а то соскользнешь между бревен и поминай как звали.
   Тошка на минуту задумалась.
   - Это как? - не выдерживает она.
   - Ой, забыла с кем имею дело, - замахала руками Зойка. - Все, молчок, губки на замок. Лежи грейся и меня от работы не отвлекай.
   Дремотно, тепло на прогретых, чуть раскачивающихся бревнах. Тошка, прищурившись, смотрит на воду. В прозрачной глубине мелькнула стайка мальков. Сон как рукой сняло.
   - Зой, - заканючила Тошка, - дай наволку рыбок половить.
   - Еще чего не хватало, - отвечает Зойка. - Ты и так всю марлю у нас с Надькой перетаскала, теперь наволочку тебе подай.
   - Жадина, - сердится Тошка. - Не буду тебя слушаться.
   Тошка делает попытку встать сразу на два бревна. Скользкие бревна тут же приходят в движение. Тошка и испугаться не успела, как оказалась в воде. От неожиданности пошла вниз топориком. Ноги коснулись дна. Спружинив, Тошка оттолкнулась, взмыла вверх и... больно ударилась головой о бревна, которые уже успели сомкнуться. В ту же секунду ее пронзила новая боль: кто-то ухватил Тошку за волосы и потащил вверх с невиданной силой.
   - Ты чего-о?! - заревела во всю мощь своих разработанных легких Тошка. - Ты чего дерешься?! Чего за волосы таскае-ешься?
   Бледная как полотно Зойка молча тащила Тошку на берег. И, только поставив ее на песок, зашлась в злом крике.
   - Ты, дура пятилетняя! Кто же по бревнам ходит? А если бы меня рядом не было?!
   Тошка, нащупав на голове шишку, заревела еще громче.
   - Я все мамке скажу!!! Я... Я тоже тебя сейчас стукну. И косу тебе оторву!
   Талька с Яшкой испуганно наблюдали за своей подружкой, которая стала метаться по берегу явно в поисках чего-то. Зойка тем временем достала трясущимися руками из сумки пачку "Беломора", присела на перевернутый тазик и нервно закурила.
   Между тем, Тошка наткнулась на обломки старого ящика и теперь неслась по берегу с плашкой наперевес на ничего не подозревающую Зойку.
   - Вот тебе! Будешь знать, как маленьких обижать! - Тошка со всего размаха треснула деревяшкой Зойку по спине.
   Доска хрупнула и раскололась пополам.
   Изумленная Зойка открыла рот... папироса скатилась к ее ногам.
   - Ну держись, Тошка! - выдохнула Зойка.
   По единственной улице Леднево неслись перепуганные ребятишки.
   - Где они? - рявкнула раскрасневшаяся Зойка, залетая в магазин с мокрой наволочкой в руках. - Дора, лучше по-хорошему скажи!
   - Совсем с ума сошла девка, - Дора свела к переносице брови. - Тебя, Зойка, замуж надо отдавать, а то ведь совсем в старых девах свихнешься.
   - Надька, скажи своей Тошке, чтобы неделю мне на глаза не показывалась, - сказала Насте на следующий день Зойка, усаживаясь рядом с ней в машине.
   - Обещаю, - грустно улыбнулась Настя. - Я ее на неделю под домашний арест определила.
   Зойка опешила:
   - Это кто же тебе донести успел?
   - Да вся деревня только об этом и говорит.
   - Да ты что? - изумилась Зойка. - Ну Дора, ну сплетница!
   - Да причем здесь Дора, - горестно вздохнула Настя. - Ее полдеревни видело, когда она чужую козу со двора уводила.
   - Какую козу?! - вытаращила глаза Зойка.
   - Да Фроську Сидоровых. Привела домой и спрятала в загоне, где мы раньше овечек держали. Постой, Зойка, а ты-то за что рассерчала на мою Тошку? Про козу, вроде, как впервые слышишь, - насторожилась неожиданно Настя. - Неужто она еще где набедокурила?
   - Да что ты, - искренне возмутилась Зойка, - она мне просто обещала вчера помочь белье пополоскать, да так и не пришла, вот я и осерчала маленько.
   Между тем, Тошка, на которую осерчала не только Зойка, но и чета Сидоровых, отбывала наказание на крыше собственного дома. Вооружившись братовой удочкой, правда, без крючка, Тошка ловила на вяленую рыбу соседского... кота.
  
  -- ПОСЛЕСЛОВИЕ
  
   В середине 60-ых годов прошлого века деревня Леднево в очередной раз оказалась под угрозой затопления. Спасаясь от разбушевавшегося Енисей, Настя с детьми - Тошкой и Витей были вынуждены навсегда покинуть родные сердцу места.
   В 2000 году Енисей все же одержал окончательную полную победу над этой деревушкой. После очередного сильнейшего затопления деревня Леднего была окончательно стерта водной стихией с карты Красноярского края. Последние ледневцы были переселены указом губернатора края в близлежайшие поселения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"