Река уносит меня все дальше и дальше. Я не знаю где окажусь. Добраться до края ее вод невозможно. Там, где горизонт, сливая с речными водами небо, закрывает далекое от нас, мир вдруг открывается вновь и я снова вижу его на всю беспредельную глубину. И тогда мне на секунду предстают полы поднимающегося занавеса и бесконечный, бесконечный, бесконечный мир за ними. Река огибает желтые камни сталинского ампира - высокие утесы в бурном море машин. Зеленые облака цветущих каштанов, взлетаю вверх над мокрым асфальтом. Эхом, сквозь открытые от утренней жары окна, доносится шум чужого города. Я здесь случайно. Первый раз в жизни вижу эти улицы и смотрю с интересом. В пяти направлениях расходятся улицы, троллейбус везет меня в одну из них. В воздухе летают строки. Каждая строка - новая и неизвестная грань иной жизни. Каждая грань - новая страниц бесконечного мира, писанная по своим, причудливым законам. Я слышу:
- Взял ее..., годовалую... юзаю потихоньку и ничего...
- А я бы тоже, знаешь, жена не даст...
- Ты в банке теперь?
- Да.
- А я все по связи. Серега иди сюда, послушай!
- Серег ты откуда?
- С ночной. Давай выходим, наша остановка.
Двери троллейбуса открываются и я не думая выхожу на улицу. Серега с друзьями идут впереди. Они на ходу прощаются и расходятся в разные стороны, каждый в свою. Я иду вперед и смотрю по сторонам. Слева, в бесконечном ряду зданий и вывесок я выбираю одну из дверей, наугад и захожу. Вокруг белый кафель и холодный свет потолочных светильников, вокруг стоят банкоматы. Людей в помещение мало, утро. Я прямиком следую в первую попавшуюся дверь и иду по коридору. Ну и лабиринт здесь! А глядя с улицы и не скажешь. Наконец, ко мне подходит мужчина. Он уже не молодой, суховатый, с залысиной и бритым лицом. На нем темно-синие брюки и голубая рубашка, на шее галстук. Глаза его усталые и умные. Он говорит:
- Вы к кому. Здесь запрещено.
Я секунду молчу и смотрю на приколотый к его рубашке стальной бэйджик. На нем написано " Миняев Иван Петрович. Директор по тех.связям." Ладно, работаем под простачка:
- Да вот, - говорю, - с работы поперли, работу ищу.
Он смотрит на меня, словно я с другой планеты, а в глазах его я вижу замысловатое вращение тех. связей.
- Ты...., вы, - выдавливает он наконец, сойдя на секунду со своих рельс и тут же оказавшись в прострации.
Видно что его сбили, как трамвай с проторенной дорожки, он подыскивает слова:
- Но здесь, некогда мне с вами, я... , ладно, - он задумчиво чешет подбородок сухой кистью правой руки. - Там швабры и ведро, - он неопределенно махает рукой. - Я сейчас в финотдел. Вы пока начинайте. Я переговорю. Только за красную линию не ходите. Иначе милиция может приехать.
Он убегает. Я жду пока он скроется за углом и первым делом иду за красную линию. По правой стороне двери с табличками. Я выбираю наугад: "Тихонова Марина Викторовна. Главный менеджер по отдыху". Ладно, думаю, отдохнем.
За дверью - бизнес-леди. Кабинет-офис. Все только самое необходимое. Желтые голые стены. Женщина сидит спиною ко мне и что-то печатает на ноутбуке, закрывая собою экран. Я захожу в офис. Леди не замечая меня шпарит по клавишам. Время от времени повторяя: "Ну Любовь Ивановна!".
Наконец она замирает и говорит себе под нос:
- А вот теперь, я тебя уничтожу.
И с треском бьет пальцем по какой-то особой, специально для этого торжественного случая отведенной, кнопке ноутбука.
Я прохожу мимо нее. Она поворачивается ко мне и морщит вздернутый носик. Глаза ее, карие, все еще горят ненавистью, ярко-красные губы сжаты. Она не понимает. Ее застали врасплох.
- Что это? - говорит она все еще со злостью в голосе и смотрит мне в глаза.
Такие чувства ей идут. Кожа лица бледнеет, тонкие ноздри поднимаются, а глаза ставшие, черными искрятся и сверлят меня. Какая же она теперь хорошенькая! Жаль сама не знает этого.
- Уборщик, - говорю я скучным голосом, - хочу заняться лично вами.
Она не понимающе смотрит на меня, фыркает под нос и делает какой-то неопределенный жест рукой в сторону кабинета. Я прохожу мимо нее и вздергиваю жалюзи, открываю окно. Леди еще некоторое время молчит. Но потом, придя в себя замечает:
- Как вы сюда попали? Какая уборка, у нас договор с ЖТП-6.
- Я по сверхсрочному.
- А ну во-о-он отсюда! Я сейчас охрану!
Мне нужно срочно скрыться за дверью. Я выжидаю пять минут и снова заглядываю внутрь. Охрану конечно же никто не вызывал. Леди по телефону идет в наступление на Любовь Ивановну. И страшно сказать - переходит на "ты". Я появляюсь в кабинете и нарочно хлопаю дверью. Я говорю:
- Миледи, мне кажется, что я оставил здесь свою шпагу и плащ.
Леди замечает меня и подскакивает на месте. Она бросает телефон. Хватает с низенького шкафа вазу с желтыми тюльпанами и бросается на меня. Она пронзительно кричит:
- Уберите его!!!
Начинается погоня. Леди быстрая и верткая. Но и я не промах. Но все-таки ваза с цветами настигает меня возле туалета. Такова жизнь. Я падаю на белоснежную плитку и играю в умирающего. Мои глаза закрыты. Я лежу, я отдыхаю на полу. Белый пол приятно холодит меня после изнурительного дерби. Глаза мои смотрят в потолок, но видят тьму. Тьма начинает наполнятся цветами и запахом духов "Герлен". Легкий, свежий ветерок, словно дыхание утра долетает до меня. Моего лица касаются волосы и голос, испуганный и обдающий теплом шепчет:
Леди сидит на коленях, близко придвинувшись ко мне. Глаза у нее и в самом деле карие, темные, лицо все в мелких точках веснушек. А волосы белые, крашенные.
- А вы вообще кто такой? - словно впервые увидев меня, спрашивает леди и осторожно снимает с моего лба мокрый цветок.
- Да так, - отвечаю я ей, - мечтаю в любовь поиграть.
- В любоооовь? - протягивает она и смотрит на меня непонимающе. День и ночь проносятся перед ее глазами, планеты сходят с орбит, а крокодилы на хилых лапках взлетаю в облака. Наконец, в голове у нее перещелкивает какой-то розовый тумблер и она слабо улыбается мне. Я смотрю на нее. Она некоторое время молчит, потом снимает с себя белоснежный жакет, складывает его и кладет мне под голову.
- Так и убить можно. Ты полежи, полежи. Ладно? Чтобы шевеленки не было.
- Нет, - говорю, - один не могу, подмерзаю.
Она сидит на полу рядом, отставив руку в сторону и опершись на нее. Под жакетом у нее белая жилетка, открывающая худенькие плечи. Они тоже все в веснушках. На правом плече родинка.
- Чего тянешь? - дергаю ее за локоть, - ложись.
- Не могу лечь.
- Что за шутки?
- Не могу, на работе я.
- Кому нужна твоя работа? Ложись. Пантеры в джунглях должны спать. Иногда. И вообще я умираю.
Продолжаю глядеть в потолок. Голова проходит. В бок упирается маленький, острый локоть.
- Ну что тебе легче?
Я устраиваюсь поудобнее - закидываю ногу на ногу, правую руку кладу ей под голову и не спеша говорю:
- А вот ты думала когда нибудь, что вся ваша богодельня, ну банк ваш, это на самом деле замок? Замок, а под ним ничего нет. Так, облака одни.
Она испуганно смотрит на меня, толкает ногой и хочет вскочить. Но по коридору уже бегут:
- Вот они!
- А ведь знал куда идет стервец!
- К ней!
- Конечно к ней!
- Ну, - говорю, - миледи, хватит отдыхать.
Хватаю ее за руку и мы бежим в лабиринт.
- Вот что, - хнычет она на ходу, - это все Любовь Ивановна, ты от нее.
- Ну уж нет, я скорее... посланник любви и красоты
Мы бежим не разбирая дороги, я открываю какие-то двери. Они падают вперед словно кости домино. Леди что-то кричит под руку, я не слышу. В ушах свистит ветер. Серые полосы, словно слившееся позади нас шоссе, убегают вдаль, унося с собою рукомойники, куллеры-чиллеры, принтеры и прочий офисный хлам. Я врезаюсь в большую, ветхую дверь. Она охает, словно столетняя дева и пускает нас внутрь. Мы пронзаем пыльную мглу и кувырком летим в ряды старых кресел.
Тьма мягкая, как плюшевый сон старого, игрушечного мишки. Попахивает нафталином и темно как в Африке ночью. Я поднимаюсь на ноги и осторожно протягиваю руку - мне кажется что рядом кто-то есть. Но где же моя леди?
- Миледи! - кричу я и мой голос гулом прокатывается по большому залу, - ваш рыцарь ждет вас!
В ответ на это, между рядами кресел кто-то громко чихает. Леди сидит на полу между рядами кресел и со страхом, из-за матерчатой спинки поглядывает на меня.
- Это все ты, - говорит она уставшим голосом, - теперь меня точно уволят.
- Тебя бы и так уволили без меня, вся разница в этом "точно".
Она начинает что-то объяснять, что-то длинное и извилистое и везде на этих извилках возникает загадочный ореол некой Любови Ивановны.
Я ее останавливаю:
- Хватит, - говорю, - кому нужна такая работа?
- Это да, - робко соглашается она.
В темноте раздаются непонятные звуки - леди начинает сопеть носом. Но тут у нее перед глазами возникает синий кот со шпагой. Он кланяется ей и говорит:
Леди вытирает слезы и удивленно большими и черными, все еще влажными глазами, смотрит на меня. Является старик с неводом. Он смотрит по сторонам и ищет золотую рыбку. Леди требует Мальвину. Она забыла про все на свете, ее глаза горят, она подпрыгивает на месте и касается меня маленькой ладошкой.
- Не могу за Мальвину, - говорю, - у меня только две руки и вообще я... мужик.
Тем нее менее Мальвина появляется. Моя леди смотрит на нее во все глаза и удивленно водит рукою с куклой.
- Здравствуйте, - говорит Мальвина, - господин старик вы уже мыли руки? А вы мистер кот чистили зубы?
По ходу пьесы, однако, выясняется, что зубы никто чистить и не думал, а старик и кот постоянно виляют, причем хитрый кот норовит свалить все на пенсионера и прикрыться отсутствием паспорта.
Леди осторожно кладет куклу на кресло и от радости хлопает в ладоши. Совсем как девочка. Глаза ее сияют. Вокруг нее отступает мгла. Свет, идущий от ее доброго сердца вырывается наружу. Я чувствую как он касается меня, кончиков пальцев и ласково гладит их. Рядом распускаются цветы и пол под нами становится зеленым полем. Цветущие маки на нем уходят к самому горизонту. И синяя река бежит и петляет и смеется звонким, девичьим смехом. Я слушаю его и голова моя кружится. Я беру леди за руку и говорю:
- Вы рады этой весне миледи?
- О да! - отвечает она и смеется, - сейчас время ирисов.
И тут же волна яркой краски прокатывается вперед и все поле становится фиолетовым до самого горизонта. Леди хлопает в ладоши и бежит вперед.
- Посмотри! - кричит она мне, - посмотри как же хорошо!
- Да, - говорю, - все вы.
Она подбегает ко мне и целует в щеку. И тут же в синем небе появляются белоснежные облака. Они выскакивают одно за одним и плывут вперед.
Я смотрю на леди. Все вокруг превращается в две маленькие точки и остается отражением в ее глазах. Она прижимает руки к груди и говорит:
- Вот чудо!
- Ладно, - говорю, - то ли еще будет. Давай выбираться. Погоня близка.
В темноте мы находим старую сцену. Она в пыли, сбоку, за кулисами, невдалеке от картонной избушки бабы Яги обнаруживается сундучок со сказками.
- Смотри, - говорит леди и открывает крышку.
Внутри обнаруживаются бывшие работники кукольного театра как-то: колобок, волчок серый бочок, дюдюка, какой-то хитрый старичок с градусником, говорящая печь, цыпленок-герой, ступа бабы яги, собственно баба яга, лягушка-бас-гитарист, молодильное яблочко, колдун-магрибинец, летающая мельница, золотая рыбка, султан, королеский заяц, белая березка, царь Горох, пьер Безухов, тещин язык, собственно теща, группа летучих обезьян.
- Не знала я что тут кукольный театр был.
- Тут целое общежитие.
- Смотри-ка они наверное все раньше жили и играли.
- Они и теперь - ого-го, им только воздуха надо. Просто надо воздуха.
- Заберем их? А? Давай заберем?
- Давай, они все маленькие, вон мешок лежит.
Мы собираем кукол и я говорю:
- Смотри-ка там наверху дверь, над старой лестницей. Видишь, у самого потолка?
- Вижу.
- Давай туда, ты совсем забыла, что ты опытная скалолазка.
Леди ловкая и шустрая, она без труда забирается по сломанной лестнице наверх и открывает дверь. Поток света ударяет с улицы и падает на сцену, касается моих ног. Светлое пятно во мгле. Танцующая пыль в столбе яркого света. Леди стоит в этом сиянии повернув голову ко мне. Она улыбается. Я плохо различаю черты ее лица, а вижу лишь этот свет идущий вокруг нее. Я с кряхтением поднимаюсь вверх и мы оказываемся на улице.
Белоснежные облака плывут где-то под нами и сверху в синеющих потоках акварели. Земли не видать, свистит ветер и скрипят чугунные лестницы старого замка. Их много. Они касаются друг друга, а некоторые просто висят в воздухе впереди нас. Сам замок огромен и недоступен взгляду, видна лишь одна из его облупившихся стен.
- А ты не врал! - с удивлением говорит леди, - замок летучий!
- Конечно, - говорю, - джентльмены не обманывают. Никогда.
Мы движемся вперед и вверх, я помогаю леди, она цепко держит мешок с работниками театра и зорко следит за ними. Мы продвигаемся все дальше и дальше. Ветер пытается сбросить нас вниз, необычайные пропасти разверзаются под нами, все тщетно. Наконец, ценою невероятных усилий мы добираемся до пожарной лестницы и спускаемся по ней вниз.
- Знаешь что, - говорит леди и топает ножкой об землю, - а чего это я бегать буду? Пусть от меня побегают. Я теперь никого не боюсь. Та еще шарашкина контора. Я такое знаю! Я в трудовую, пусть понервничают.
- Вот это, - говорю, - разговор, узнаю свою леди.
- Подожди немного, - говорит она мне и уходит внутрь, через главный вход.
Я стою, прислонившись спиною к нагретой солнцем стене и глупо улыбаюсь. Смотрю как сотни машин мчатся по дороге вперед. На душе хорощо. Ко мне подбегает запыхавшийся охранник. Он молодой, с голубыми глазами и короткой стрижкой. Протягивает мне записку и говорит:
- Ну ты парень даешь, всю контору перебаламутил.
В записке следующее:
"Мальвина в замке плакать перестала.
И ждет со шпагою кота.
Какой же дурой раньше я была.
Телефон: 5738599923. Позвони мне как сможешь, я тебе еще стихов сочиню. Твоя леди."
Я улыбаюсь и кладу записку в карман. Охранник смотрит на меня наклонив голову. Я подмигиваю ему и иду дальше.
- Вот чудачка, - думаю я и смеюсь.
Прохожие останавливаются и с интересом смотрят на меня. Я иду вперед. Мои руки в карманах, а глаза весело смотрят поверх мостовой. Зеленые облака цветущих каштанов взлетают в воздух к бесчисленным окнам сталинских высоток. Мелкие улочки разбегаются в разные стороны и утопают в сочной листве. Я заглядываю в них. Что ждет меня там?