Аннотация: Рассказ из цикла "Пламя последнего дня" Предыстория.
***
Я не пьянел от крови, от вина
Дурею больше с каждой чашей,
Метнется в поле снега пелена;
Я путь забыл, которым возвращался
В свой сон, где только ненавистью жив
И ярость грубой нитью режет руки,
Где ветер до противного глумлив...
Как будто не стоял на перепутье...
И не дышала Мгла огнем в лицо,
И боль ушла, и затянулись шрамы
Как - будто до рассвета мне еще полжизни
Кто-то милостью оставил...
Удел владыки Барагола. Земли эти уж который год обходили стороной торговые караваны и просто мимоезжие путники, опасаясь за свою жизнь и свободу. Город стоял над стремниной Граничной реки; каменные стены и вечные пристани его помнили самых первых владык сарзасской земли. Противостояние раскрошившее и без того не большие владения руалдайанских правителей, сделало Сарзас лишь сильнее и неприступнее. Войско Владыки было одним из самых многочисленных в этом краю. И лишь Ханатар - правитель Распадка, решался противостоять ему. До той поры, покуда край охотников и воинов пал первозимней ночью, предательством выданный вражескому отряду. В считанные дни Распадок сравняли с землей, а те немногие, что уцелели в битве, стали пленниками и обречены были служить Сарзасу...
***
Мальчишку в крепость приволок Караган - один из немногих распадских, что своей волей вступили в войско Барагола. Будь его воля, подобных Карагану, Ярмаш убивал бы раньше, чем они осмелились бы открыть рот. Но здесь он был одним из наемников большого войска, прошлое и его жизнь в границах Северного Кордона, должны исчезнуть, да и подобные мысли уже были шагом в сторону палача. Тутошние звали его Волком - за желтоватый цвет глаз - не подозревая на деле как недалеки от истины...
Худой, смуглый, как большинство его сородичей, пленник был одного с Ярмашем роста, хотя на вид ему нельзя было дать больше пятнадцати лет. Одного взгляда в лицо мальчишки, на половину скрытое неровно остриженными волосами и разукрашенное свежими царапинами, Волку хватило, чтобы признать в нем еще одного сына рода Астарга...
Отворив ворота родного города, воевода Астарг ожидал вражеской милости. И не ожидал смерти, волчьими клыками сомкнувшейся на его горле. Двое сыновей воеводы неизбежно, по мастерству прирожденных охотников, оказались в отряде бараголовских лучников. Вряд ли Караган сообразил, кого подтолкнула под его тяжелую руку судьба. Подумав подобным образом, Ярмаш невольно усмехнулся, глянув на, висевшую на матерчатой перевязи, наспех сооруженной из обрывков рубахи, правую руку воина.
Недаром мальчишка был сыном воеводы - не по годам ловкий, он пристрелил двоих сарзасцев, вместе с Караганом обходивших, примыкающий к городским стенам, лесок. И едва не зарезал его самого. А значит, нет этому парню, не смотря на возраст, иного пути кроме как в войско...
Зачем воеводский сын скрывался под стенами города, Ярмаш мог лишь догадываться - на все вопросы пленник отвечал неизменным молчанием. Обозлившись, Волк загнал его в подземелье, наплевав на предводительский запрет. Едва дверь темницы захлопнулась, удар в кованную створу заставил уходившего Ярмаша остановиться. Полный боли и ярости вой пленника, был подтверждением того, что за неразумность тот наказал сам себя.
Когда вой стих, Волк приказал отворить дверь и вошел в пропахшую пылью и мышами каморку. Пламя факела высветило худое лицо мальчишки с бегущей по подбородку струйкой крови из прокушенной губы. Шарахнув по железной двери кулаком, распадский переломал пальцы на правой руке. Ярмаш мог поклясться чем угодно - парень сделал это умышленно. Калека не нужен войску, лечить пленника не станут. Но выросший при воинском доме мальчишка наверняка управляется с оружием одинаково мастерски обеими руками...
- Ты будешь служить мне. - Глядя в темные глаза пленника, сказал Волк.
- Нет. - Сквозь зубы ответил тот, едва ли не раньше, чем он успел договорить.
- Значит, я могу сказать страже, что к службе ты не сгодишься? Животорговцы тебя не купят, значит, ты умрешь. - Надеясь на благоразумие мальчишки, сказал он. - Лекарь не откажется помочь, если ты станешь служить мне.
Не дождавшись ответа, Ярмаш рывком поднял, сидевшего на полу, пленника на ноги и подтолкнул к двери.
***
Имени своего сын воеводы не назвал, даже узнав, кто Ярмаш на деле. Бараголовцы прозвали его Нежитью (за молчаливость и угрюмый характер) на языке Сарзаса прозвище это звучало - Ийаран.
С годами он все сильнее стал походить на Астарга: черные волосы (которые парень не связывал в переплетенный шнурком хвост, как принято было у его соплеменников, а коротко и не всегда ровно обрезал ножом), темные зеленые глаза выдали бы это родство любому, удосужившемуся присмотреться внимательнее. Но те, кто был опасен, не давали себе труда обращать внимание на тощего вечно лохматого мальчишку, а те, кто знали его, были либо давно мертвы, либо опасались не по годам злого и безжалостного прикормыша Волка. Ярмаш подозревал, что Ийаран его ненавидит по чище всей бараголовской армии, но слишком умен, чтобы дать понять подобное отношение.
Но в день, когда Волка, обвинив в предательстве, должны были казнить, Ийаран, свернув шею часовому, помог ему уйти из города. И позже, защищая уже смертельно раненого Ярмаша, парень, не колеблясь, пристрелил Карагана, хоть тот и был его сородичем...
Чувствуя, как Великая Мгла дышит в лицо и, понимая, что дороги в земли севера, которым бывший страж оставался верен, ему не одолеть. Волк понял, что обрек своего невольного союзника на вечное скитание или, того хуже на смерть от рук людей правителя Светлой, границы которой, стараниями все того же Ийарана, беглецы смогли пересечь, скрываясь от преследовавшего их сарзасского отряда.
- Тебе в Светлую дороги нет... - предупредил Волк, склонившегося к нему парня.
- Моя дорога не дальше твоей. - С кривой усмешкой ответил Ийаран, он тоже был ранен. Наконечники стрел мастера бараголовского войска неизменно вымачивали в ядовитом растворе, яд этот был смертелен и почти не поддавался противоотравным зельям. И, судя по сломленному древку, торчавшему под ключицей парня, стрела засела глубоко, значит, распадский неминуемо последует к воротам мглы вслед за своим старшим попутчиком.
- Ийаран...
- Афгар. - Резко перебил парень, намеревавшегося виноватить себя, Ярмаша. Волк ни разу до этого не видел, чтобы тот улыбался - Я - третий сын воеводы Астарга. Не жалей, что не убил меня, как и его, оборотень.
Ярмаш лишь вздохнул - Мгла отворила ворота, не оставляя времени на слова, ее слуги ожидали впереди. И светловолосая дева с печальным лицом, спускалась к нему из пустоты, молча ожидая ответа. А достойно ли прожил он отпущенный ею срок?
***
Чужаков он увидел издалека, но еще раньше заметил их следы. Следопыт заранее знал - границы Лохматого бора пересекли очередные беженцы из сарзасского удела. Сколько таких перебежчиков перевидел он с той поры как переселился из города на берег реки, Лан не брался и считать...