"...Она была замужней дамой, и говорила, что не интересуется любовными приключениями и никогда не ночует в чужих местах. Но, при этом, всегда носила в сумочке пару презервативов и зубную щётку..."
Д. Анс. " Осеннее - зимний период".
Из Москвы она ехала на поезде. Купейный вагон, молчащие соседи, сидящие напротив и рядом, и... тихая радость. От того, что суетная вокзальная гонка позади, и больше не нужно попусту волноваться, что опоздаешь или спутаешь перрон, или окажешься не на том вокзале. А потом поезд трогается, и бесконечная громада столицы становится всё меньше, вытягиваясь в долго не исчезающие пригороды, но и они уходят в сумерки, мигая на прощанье зажженными окнами. Вскоре становится ничего не видно, и только едущие в купе отражаются в стекле, и в зеркале напротив. Свет горит ещё ярко, соседи переодеваются, потом знакомятся, кто-то решает заварить чай, чтобы поужинать, кто-то идёт умываться.
Она вышла в тамбур покурить. Вспоминала свои прошлые приезды в родной город, где её встречают на перроне друзья, и где всегда найдётся кто-то из старых позабытых знакомых, что при встрече, ткнёт в неё пальцем и скажет: "Смотрите-ка, живая!". А ещё алкоголь, истории о чужих детях, мужьях и о том, что произошло, пока её не было.
Вслед за ней вышел молодой парень, её сосед по купе. Познакомились, его звали - Андрей. Стали разговаривать, потом купили у ресторанного разносчика пиво, много курили, на одной из станций взяли ещё пива и стоя в тамбуре пили. Было тепло.
Она рассказывала о своей жизни в маленькой южной стране, откуда приехала в отпуск, о работе, немного о муже. Иногда увлекалась и не могла остановиться, иногда задумывалась о ночном сексе в туалете, но не с Андреем, а так, вообще...
Он прочитал ей стихотворение о любви, она же сказала, что не понимает всей этой темы. Ну, допустим, хорошо двум людям вместе, приятно время провести, потрахаться, наконец. Вспоминать потом, не зря, мол, жили.... Но зачем это как-то называть, с ума сходить? Не любила? Быть может, кто бы ещё объяснил, что это такое...
Пару раз она пыталась придвинуться к нему ближе, но он улыбался, делал полшага назад, и что-нибудь вновь спрашивал. Потом пиво закончилось, и они пошли спать.
Утром он подарил ей журнал "Фото", где на нескольких разворотах подряд, были панорамные фотографии. Черно-белые, пейзажные. Под ними были длинные строчки, написанные его рукой:
"... Но в этой стране нет поездов, и не будет. И песен дорожных они не поют, и не любят. И проезжая деревья, деревни и реки, думать под стуки колёс, и в их беге - слились воедино часы, километры.... Всё то, что меня от тебя отделяет..."
Минут за пять до Липецка была его станция, и он вышел. Она хотела что-то сказать на прощанье, но кроме банального - "Пока, удачи!" - ничего в голову не пришло. И какая-то досада на себя: и что долго спала, долго умывалась, и лицо опухшее.... И даже номера телефона не спросила...
ТАНЯ
"My name is Luca. I live on the second floor..."
Песня
Он называл себя Тигром, иногда - Полосатым. Ещё любил и умел драться и пить. Часто рассказывал байки о своих похождениях.
К ней он приходил раз или два в неделю, говорил с порога: "Раздевайся!", и она раздевалась. Порой пропадал на месяц, но, постепенно, она привыкла, и не высказывала ему за это. Если он видел в чём-то её недовольство, то уходил. Молча и стремительно, почти так же, как и появлялся. В двухкомнатной квартире, второй этаж, жила с родителями, почти все альбомы "Чижа" на полке, телефон на столе, маленькая лохматая собака, любимый брат Пашка, мама в соседней комнате...
И всё теряло смысл, когда он уходил...
После секса, рассказывал о своих приключениях. Часто о других женщинах, в которых он, казалось, был влюблён.
"...Всю ночь стоял в кустах напротив её окон, а отец - какой-то милицейский начальник, и злой не в меру. И ведь знала, что я на улице, но даже в окно не посмотрела...".
Вначале она ревновала, и он, конечно же, уходил, хлопая дверью. Но, со временем, ей даже стали нравиться его истории, и она ждала их, проживая его страсти и примеряя на себя. И казалось порой, что не будь у него других женщин, может, и не любила бы. Так...
Но если что-то становится постоянным, то однажды начинает надоедать, и задаёшься простым вопросом: а что дальше?
В один из дней, он пришёл, как обычно без предупреждения, бросил своё "Раздевайся!", и она разделась. Чувствовала ещё с утра, что придёт, но без волнения, просто знала и всё. Потом, лёжа в постели, он начал рассказывать о том, что с ним происходило за последние две недели.
Она оделась, села на краешек кровати, и, глядя в окно, сказала, что это ей неинтересно. Негромко, словно обращаясь только к себе, как констатацию чего-то очевидного. Без удивления. Устало. Равнодушно.
Он всё понял. Молча оделся и ушёл. А она всё сидела и смотрела в окно...
L.
"...The heart of Saturday night..."
Tom Waits
Они познакомились в городском музее, где вместе работали. На одном автобусе ездили домой. Забивались на заднюю площадку и говорили о фильмах, музыке, её муже и дочке. Она выходила на улице Фрунзе, он же ехал две остановки дальше, потом пересаживался на другой автобус, идущий в пригород. Так было каждый день, кроме выходных и праздников...
Она часто рассказывала про своего мужа. Что он алкоголик и, боясь его, спит с разводным гаечным ключом под полушкой.... Как однажды он предложил ей заняться групповым сексом, но она не въехала в эту тему.... Не раз у него была возможность взять в кредит квартиру на выгодных условиях, но всякий раз он уходил в запой, и всё срывалось...
Она всё меньше интересовалась его делами, не испытывая к нему ничего кроме жалости и презрения, и, несмотря на пьяное состояние, её муж чувствовал это и, иногда, срываясь, кричал ей: "Я требую уважения!"...
Дочка всё более уходила в себя, стараясь быть как можно тише и незаметнее. По углам, словно тень, в чужой и неуютной квартире.
В один из дней, когда они ехали в автобусе с работы, она вновь стала рассказывать про мужа. Он выслушал её и сказал, что если она хочет что-то изменить, то нужно действовать. Иначе, ей нравится это - получать удовольствие от боли, а после рассказывать, переживая всё ещё раз. Она сказала, что не нравится и, задумавшись, замолчала...
Через два дня она подошла к нему и попросила помочь с переездом.
Он нашёл квартиру на Ботанике, нанял машину и пока муж был на работе, перевёз вещи, её и ребёнка. Устроившись в двух светлых комнатах, она приготовила что-то на скорую руку, и они поужинали втроём. Когда стемнело, уложила дочку спать, вернулась, и они продолжили разговаривать.
Он понимал, что должен идти, но ему не хотелось уходить и она, чувствуя это, предложила остаться на ночь. И он остался...
Они встретились на дне рождения у её подруги. После праздника, он пошёл к ней домой, где и пробыл два дня, по большей части в постели. Всё происходило так стремительно и необычно для них обоих, что времени обдумывать свои поступки попросту не находилось. Подруги звонили по телефону и, узнав, что он с ней, удивлялись. Все считали её тихоней, и никто не ожидал подобной прыти. Что же касается его, то он ничему не удивлялся: ни её тесной квартире на первом этаже, ни ленивому коту с большой лохматой головой, ни её привычке пить чай в комнате, а не как все - на кухне. Ей нравилось вытирать его полотенцем после душа, чувствуя, как он возбуждается, чтобы вновь войти в неё...
Спустя месяц, они подали заявление в загс, где им сказали, что нужно ждать месяц-два. Купили кольца. Её родители были против, но это их не останавливало. Она училась в университете, а он менял одну за другой низкооплачиваемые неквалифицированные работы....
Ещё через месяц, они стали встречаться реже, всё меньше интересуясь друг другом, пребывая в непонятном похотливо-равнодушном состоянии.
Он жил в маленькой комнате в коммунальной квартире, и когда, в его отсутствие, она приходила туда, то соседка, с удовольствием, рассказывала обо всех гостях у него бывавших...
Они всё более отдалялись друг от друга, и однажды, на Рождество, она пришла к нему, с тем, чтобы прекратить эти, не имеющее названия отношения. Спокойно поговорив, решили, что нужно расстаться. После занялись сексом, попрощались и разошлись...
Через два месяца она нашла его и сообщила, что беременна. Извинялась, словно это только её вина и сказала, что не знает, как дальше быть. Можно уехать к бабушке в другую область, но там негде работать. Он сказал, что не против ребёнка, но не сможет с ней жить, и, навряд ли, сможет помочь деньгами в ближайшее время. Ещё он был влюблён в другую женщину и выглядел растерянным, не зная, что предпринять. Сказал, что подумает, и уехал на неделю в Москву...
Было начало весны и, в один из вечеров, она шла по пешеходному мосту, поскользнулась и больно ударилась. К ночи у неё поднялась температура, и случился выкидыш. Два дня она лежала в бреду, задыхаясь, произнося то его имя, то имя другого парня, которого знала раньше...
ОКТЯБРИНА
"...Эх, раз-два, горе - не беда!..."
Русская поговорка
Эта история случилась в сорок девятом году.
На лавочке, возле заводского клуба, сидели он и она, разговаривали. Он был вдвое старше и подолгу молчал; она не расспрашивала, а просто ждала, когда он продолжит.
Он говорил о том, что, придя с войны, нашёл свою жену, которая уже год жила с каким-то майором. Оставил ей дом и всё, что было в доме, уйдя жить на баржу к другу. Потом устроился на место ревизора, и теперь мотается по всему Дальнему Востоку. Ещё немного про войну, но мало, потому-что трезв. Два ранения, медаль "За отвагу!", уволен в запас в звании старшего сержанта. Перед войной кем-то был написан донос и его посадили. Потом штрафбат, стеклянные фляжки и Волховский фронт. Сырость, вши, голод и растерянность...
Она слушала его и вспоминала своё. Дочь врага народа, жизнь по чердакам, начало войны, работа на торфяниках. Потом танцевала и пела в труппе артистов, ездящих по госпиталям, нелегально выправленный паспорт, на другую, тоже нерусскую фамилию, училище культуры...
Он был выше её ростом и немного сутулился. У неё была ладная фигура, белые волосы и некрасивое латышское лицо. Потом он невзначай, словно бы вспоминая что-то, спросил, поедет ли она с ним? Она опустила глаза, посмотрела на свои неновые ботинки и сказала, что да. Поедет...