Хомо механикус
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Стать машиной просто. Достаточно только захотеть...
|
Хомо механикус
Просыпался он долго - никак не мог протолкнуться сквозь густой, как кисель, утренний сон; с трудом разлепил глаза, мечтая добраться до будильника и угомонить настойчивую железяку. Тот не унимался - подпрыгивал на тумбочке, бодро выводя дребезжащую трель, и умолкать не собирался; наконец Борис до него дотянулся и с силой хлопнул по макушке - незаконное дитя грузино-армянской дружбы обиженно звякнуло и затихло.
Пора было вставать.
Он сел на кровати, с завистью покосившись на дрыхнущую половину. Этой любые будильники нипочем, не слышит даже, когда глуховатая баба Маня с пятого этажа очередную Марианну смотрит - сопит себе в две дырки, счастливица... Галка перевернулась на другой бок, дернула на себя одеяло, пробормотав сквозь сон: "Урод... Даже по субботам работает... представляешь, Лидка?" - и снова задремала как ни в чем не бывало.
Борис невесело усмехнулся: "Ну надо же... Спит - и то меня чехвостит"... Почесался и вяло поплелся в ванную. Умылся. Потом - на кухню; вечный, до дыр в колее проезженный маршрут... Взгромоздил на плиту чайник - тот сердито булькнул отяжелевшим брюхом; зажег под ним газ. За окном шумно хлопали крыльями полногрудые голуби - перекочевывали на балкон к соседям; береза потряхивала изящной макушкой, раскачивались точеные веточки, похожие на метелки...
Все как всегда. Намазал плавленым сыром бутерброд, подумал и сделал себе еще один, с бужениной; а там и чайник подоспел. Позавтракал. Молодцеватые часы над посудной полкой подрагивали стрелкой в такт собственному тиканью, словно сами себе дирижировали - похоже, время еще есть, можно не торопиться... Аккуратно опустил чашку в раковину и направился в спальню. Чуть задержался у комнаты дочери - внутри слышалась невнятная возня; должно быть, Ласка уже проснулась и ждет, пока ее поведут гулять - ничего, это уже не его забота, можно не париться...
Долго искал в шкафу чистую рубашку; потом плюнул и ограничился наименее грязной; провел под мышками орифлеймовским дезодорантом со сладковатым запахом бронхолитина; влез в полосатый галстук, набросил пиджак, щедрой рукой сгреб со стола бумаги и, не разбирая, запихнул их в портфель. Вот и все, пора идти. Студенты не дремлют... то есть дремлют, конечно, но лекцию он им все равно прочитает, никуда они не денутся даже в субботу... Ботинки, шляпа, плащ, портфель - готово... Закрыл дверь, подергал за ручку, привычно охлопал себя по карманам, проверяя, взял ли ключи - и обмер. Ну конечно забыл. Небось на пуфике в коридоре лежат... Вот идиот!
Что же теперь делать? Так идти - вечером на скандал нарваться: мол, целый день пришлось дома сидеть, из-за тебя ни на рынок не сходила, ни Ленку к врачу не отвела... Звонить в дверь, пока не проснется? Еще хуже: тоже нарваться, но только немедленно... Как же быть?
А если?..
Не успев толком додумать, Борис протянул к замочной скважине указательный палец. Небольшое усилие - и тонкий, изогнутый, за секунду отросший ноготь втянулся, чуть извиваясь, в металлическую щель, плотно уцепился с той стороны за собачку и дернул. Дверь, как ни странно, открылась; он тут же шагнул в квартиру, выглядывая ключи.
Вот это да!.. Значит, не обманул Васек. И правда - удобная штука эти его крошки-роботы, живущие в крови. Как он вчера говорил - достаточно тебе только пожелать, и они сделают с твоим телом что угодно, захочешь - когти отрастишь, захочешь - ножик вместо пальца?.. Такая буря из-за этого мимо прошла... - Борис подцепил с пуфика связку, отправил ее в карман. Нет, хороший все-таки человек Васька Лешаков. Сколько лет не виделись, только позавчера в магазине столкнулись - тут же в гости позвал, на дорогой "Сараджишвили" не пожмотился... Да и предложение его - колебался, а оно вон как обернулось...
Тут он взглянул на часы и тихо ужаснулся. Бежать, бежать немедленно! Выскочил, захлопнул, чертыхнувшись, устремился к лифтам...
Так и не проснувшаяся квартира осталась позади.
- Доброе утро, дорогие студенты! - привычно начал лекцию Борис. - Тема нашего сегодняшнего занятия - "Механизм правового регулирования". Для начала запишите определение: правовое регулирование - это деятельность государства и общества, осуществляемая в процессе подготовки и принятия норм права, их реализации...
Аудитория приближалась к пустующей. Полтора безвестных ботаника на первом ряду, две старательно скучающие девочки ближе к середине и кучка ребят на галерке... эти явно собой заняты: шушукаются, переглядываются, над тетрадями иногда склоняются - видно, идет нешуточное сражение в точки или в морской бой. Среди них, с самого края - случайно затесавшаяся девчонка: кудрявая грива, свитерочек облегает ладную грудь, выставила в проход ножки в черных чулках... Тоже занята: под столом книга, читает, не отрываясь. Да, кисло как-то...
- ...три стадии: правотворчество, то есть создание системы эффективно действующих норм права, реализация норм права в реальной жизни и...
Стараешься ради них, стараешься - и все без толку... Этим не лектор, этим магнитофон нужен. Вот было бы чудесно: включаешь себя на воспроизведение - и думай о чем хочешь, язык сам все расскажет, руки сами нарисуют на доске нужную схему... В самом деле, чем я их хуже? Им можно меня не слушать, а мне себя нельзя?
- ...за рамками правового регулирования. В частности, правом не регулируется психическая, мыслительная деятельность человека, а также его личная жизнь...
...и зря, кстати, не регулируется... Насколько проще было бы: принимаешь, скажем, такой закон, чтобы студенты были умные и ходили на занятия - и бах!.. Полный аншлаг, да к тому же еще и слушают...
- ...способы правового регулирования: обязывание, дозволение, запрет и стимулы. Правда, существует точка зрения Габриэля Феликсовича Шершеневича, который...
...пустые лица, пустые головы, бессмысленные глаза. Одна вон резинкой мается, пузыри надувает - все зубы уже небось сточила, дитя ты наше жвачное... даже взгляд как есть коровий, тупой - и чего их индусы за эталон красоты держат?..
Его речь лилась четко и уверенно - а мысли блуждали где-то вдали от темы лекции; он слегка касался сложных вопросов, подробно разбирал простые, которые непременно будут на экзамене, ронял зерна мыслей в безучастную аудиторию, не надеясь на всходы; чертил на доске привычную схему правовых средств по профессору Алексееву и поглядывал на часы, стараясь не отстать от плана; и все это бездумно, машинально, незаметно для самого себя, не оглядываясь на то, что уже сделал, и не решая, что будет делать дальше... В положенное время он закончил занятие, попрощался с аудиторией и, автоматически переставляя ноги, направился к выходу.
- Подождите, Борис Викторович! - уже в коридоре его догнал женский голос.
- А? Что? - он вздрогнул, приходя в себя. Обернулся, не понимая, как мог здесь очутиться, когда только что начал рассказывать про правовое регулирование - сзади оказалась студентка, то самое кудрявое мини с галерки. Зачастила, уставившись в пол:
- Борис Викторович, можно вам реферат сдать? Меня вчера на семинаре не было, я к зубному ходила, у нас в поликлинике такая очередь, что только на вчера талончик и был, а мне очень надо, у меня пломба отлетела, и...
- Хорошо-хорошо, - не выдержав, перебил ее Борис. - Давайте сюда ваш реферат... - принял из ее рук жиденькую папочку, выхватил глазами имя с титульного листа, солидно кивнул. - Можете идти, Света. Оценки будут в следующую пятницу.
Зардевшаяся девочка уцокала обратно в аудиторию, а он остался стоять столбом. Чувствовал себя при этом престранно: будто только что вынырнул из протяжного сна, из долгого безгласого оцепенения - и вместе с тем было жаль этого сладкого раздвоения, нежданой свободы мысли от забот тела... Может, когда-нибудь это и повторится.
Встряхнувшись, Борис заспешил к южному выходу из корпуса, по дороге пряча в портфель реферат студентки.
Галка встретила его неласково; собака где-то пряталась, как делала всегда, когда опасалась попасть под гнев хозяйки.
- Хлеб принес? - донеслось из кухни, пока он топтался в прихожей, вешая плащ и развязывая шнурки.
- Ласточка, ты же меня об этом не просила! - откликнулся Борис.
- А в хлебницу заглянуть? Хоть что-нибудь самому сделать, разнообразия для? - она появилась на пороге: руки в боки, из глаз молнии, на переднике мука - судя по запаху, опять рыбу в кляре готовила...
- Дай отряхну, перепачкалась вся... - ссориться отчаянно не хотелось, он все еще надеялся свести конфликт на нет. Тщетно.
- Ах, я у тебя еще и виновата? Виновата, что про хлеб тебе не сказала, да? - пылая праведным гневом, Галка наступала на него, заставляя пятиться к двери. - Я, между прочим, целый день за плитой горбатилась, жрать тебе готовила - так за это никто спасибо не скажет, это у нас в порядке вещей, а тебя даже батон купить лишний раз не проси!
"Опять у Палочкиных была", - обреченно догадался Борис. Значит, остановить ее уже вряд ли удастся, и возражать, как он знал по опыту, тоже бесполезно... Остается только попытаться отвлечь.
- Слушай, Галь, а Ленка где? - прошел в комнату, убрал портфель под рабочий стол. Опустился на диван и сла-адко так потянулся. - Ох, умаялся я что-то сегодня...
- Умаялся он! - зло фыркнула жена. - Ишь ты какая цаца нашлась! Устал! Да что ты сегодня делал, с чего тебе уставать? Языком в белой рубашке молол, пока я тут вкалывала! Кстати, покажи-ка мне рубашку, - стремительно пересекла комнату, схватилась за манжету, - ну вот, я так и знала! Где ты ее за день так изгваздал, ирод окаянный? Ну правильно, не тебе ведь стирать, "Эврику" эту допотопную выкатывать - так чего чужой труд ценить, чего стесняться?!
"Эх, стать бы мне манекеном, - с тоской думал Борис. - Или роботом... Лежать тут себе, безразлично в потолок поплевывать... Попреков ее не слышать, не думать: а какие услышу - не воспринимать, потому как болван железный, и все тут..."
Додумал - и почувствовал: ноги наполнились небывалой тяжестью, и какая-то странная щекотка поползла от коленей вверх... глянул вниз и подавился: из-под брюк торчали серые, полированные, влажно поблескивающие металлические ступни с грубо выделанными пальцами.
- ...правильно мне мама говорила: не выходи за него замуж, намучаешься ты с ним! - продолжала между тем орать Галка. - Дура была, что ее не послушала, вот и маюсь с тобой теперь всю жизнь! Аспирант, прикидывала, интересный человек, поговорить о чем будет - какое там! Лучше бы за Кешу вышла, жила бы с ним сейчас в Германии, горя не знала! Или за Алексея - директорской женой бы была, на иномарке ездила да в ресторан ходила! Даже Палочкин - уж на что преподаватель в вузе, как и ты - и тот умудряется как-то зарабатывать! Валька вон фотографиями из Египта налево-направо размахивает, загорелая вся!
...Странное оцепенение поднималось все выше. Вот он уже ниже талии ничего не чувствует, да и кисти мертвеют, на глазах наливаются тускло-серым, а криков жениных и не слыхать почти... Хорошо...
- Только свои бумажки и любишь, трудоголик проклятый! Нет чтобы обо мне или о дочке побеспокоиться! Глаза б мои на тебя не глядели! - Галка в ярости топнула ногой, но, видно, этого ей показалась мало, и она схватилась за вазу, высоко занесла ее над головой.
Грохнет сейчас - до утра осколки собирать придется! Борис сморгнул, и напавшее на него наваждение нехотя отпустило - руки как руки, ноги как ноги... Одним прыжком соскочил с дивана, перехватил жену за локти:
- Ты что делаешь, малахольная? Совсем рехнулась? Это же матери твоей подарок!
- Значит, подарок тебе жалко? - Галка подняла на него совершенно дикий взгляд - то ли разобьет-таки вазу, причем о его голову, то ли разревется прямо сейчас. - Вазу сраную жалко, а меня нет?! Машина у тебя вместо сердца, робот ты, Борька, поганый! Ничегошеньки в тебе человеческого нет! Бездушный, гад!
Убежала - разрыдалась все-таки... Укоризненно щелкнула дверь ванной; заперлась, значит, чтобы с комфортом поплакать... Вот и хорошо, как закончит истериковать - надо будет спросить, где Ленка бродит... А что бездушный - так ведь один такой с нею и выживет, тут автоматом и надо быть, чтобы все ей делать и ни на что не реагировать... Машину стиральную, кстати говоря, они не по его вине какой месяц купить не могут - постоянно какие-то траты находятся, то Галке шуба, то Ленке Кипр... Сама ведь виновата, а как разоряется...
Борис вернулся на диван, бездумно закинул руки за голову. Виляя хвостом и звонко стуча когтями по паркету, из коридора пришла Ласка. Пришлось выпростать из-под головы ладонь и погладить ее - куцый хвостик задергался вдвое чаще, угрожая оторваться и взмыть в небо, как пропеллер.
Потом Борис нашарил на спинке дивана пульт и включил телевизор.
Они шли к метро по пустующей улице Бочкова. Ленка едва поспевала за размеренно шагающим отцом, семенила за ним, как левретка; справа тянулся дом Шукшина с неразличимой в сумерках мемориальной доской, слева - шеренга фонарей, изогнутых, как готовые к прыжку кобры. Тусклый свет, подернутые ледком лужи - март в Москве всегда прохладный, особенно по ночам...
- Пап, а когда меня в следующий раз к дядь Паше в гости отпустят?
- Спроси у мамы, - посоветовал Борис. Ленку в принципе понять можно - пятнадцать лет, самый ветер в мозгах, вон какие чудовищные штаны до колен нацепила - но пусть уж лучше Галка выбирает, с кем ей общаться и когда, чем потом в случае чего расхлебывать.
- А Олежка сказал, чтобы я на следующей неделе приходила, ему папа типа разрешил... И Игорек там будет, он мне обещал свой новый мобильник самсунговский показать... - продолжала канючить девочка.
- По данному вопрсу тебе следует обращаться к матери, - отчеканил Борис. - Павел - ее брат, с ним она дело имеет.
Этот разговор начал его слегка раздражать. Разве он что-то неясно объяснил? Чего она к нему прицепилась? Ну как прикажете доносить до пятнадцатилетней дурехи, что никогда он такие вопросы не решал и решать не будет? Не его это компетенция, ясно?! Хорошо хоть сейчас вроде, тьфу-тьфу, замолчала...
Свернули на проспект Мира - более яркий, более оживленный. Слева шел сплошной поток машин, их гладкие крыши отражали золотистый электрический свет. Справа - вымерший "Детский мир", пустоглазые манекенята в детской одежде, застывшие в нелепых позах за стеклами витрин.
В молчании дошли до перехода, стали спускаться под землю. На верхних ступеньках какая-то бабуська тыкала под нос прохожим вялые веточки укропа, связанные попарно, внизу разложила свое табачное хозяйство другая, побойчее и пополнее. Ленкины шпильки выбивали звон из плиток.
В переходе обнаружился хлебный киоск, и Борис немедленно пристроился к окошечку. Изогнулся вопросительным знаком и вежливо попросил, протягивая десятку:
- Мне нарезной, пожалуйста.
Принял из рук продавщицы тугую булку, запакованную в хрусткий целлофан, ссыпал в карман мелочь. И тут Ленка снова активизировалась.
- Пап, а можно я в следующий раз одна домой поеду? А то что это такое - мать привозит, отец забирает... Как маленькую. Перед мальчиками стыдно... Мне Игорек уже сказал, что, если я такая трусиха, он меня до метро проводить может, ему не влом...
- Дочь, ну сама подумай, - произнес Борис рассудительно, - ни я, ни мама этого твоего Игорька в глаза не видели. Она волноваться будет, если ты неизвестно с кем по такой темени пойдешь. Так что спроси у нее. Как она скажет, так я и поступлю.
Девочка вспыхнула, недобро прищурилась. То ли от тусклого освещения, то ли от косметики, которой злоупотребляла по примеру ровесниц, она казалась сейчас значительно старше своих лет. И, как осознал Борис, начала здорово напоминать Галку.
- А ты такой послушный, да? - спросила Ленка язвительно. - Только по маминой указке действуешь, а своего мнения у тебя нет? Человек механический, одна штука?
Борис тихо вскипел. Еще и эта туда же! Чуть что не по ней - сразу с попреками ехидными лезет, не разбираясь, кто виноват! Достаточно того, что рядом невовремя оказался! Вылитая мать, прямо один к одному! Пила механическая, одна штука...
- Да, я робот, - прошипел он сквозь зубы. - Всегда был, есть и буду. И горжусь этим!
В переходе было слишком темно, и девочка не увидела, как затвердела отцовская челюсть, приобретая квадратные очертания, а глаза потухли, становясь похожими на видеокамеры. Стальные пальцы сомкнулись на ее локте, как наручники.
- Идем, - пролязгал Борис голосом, в котором уже почти не оставалось эмоций.
Он курил возле детских качелей, стряхивая пепел на застывшую землю; пальцы сжимали отстегнутый поводок. Напоминая красный глаз, на кончике сигареты неровно тлел уголек, и крупнозвездое мартовское небо одевало мир, словно наросший вокруг него кокон. На другом конце площадки смутным пятном копошилась Ласка. Домой идти не хотелось.
- Зае...ли! - смачно выругался Борис в пространство. - И эти, которым ничего не надо, и те две... лучше бы им тоже ничего не было надо... вот ей-же-ей...
Наклонился, подобрал с земли ветку и с силой зашвырнул в темноту. Сбил со своей "мальборины" седой столбик.
- Дуры они все толстозадые. - Мрак вокруг создавал иллюзию одиночества, хотелось выговориться, как перед невидимым собеседником. - И те две, и эта ее... мадам Палочкина. Как там это бишь было, у Киплинга, кажется - "Все это пустою бабой звалось, но дурак ее звал королевой роз - впрочем, как вы и я"? Да уж... Действительно. Хватит с меня... дураком этим быть. Всего лишь надо-то - вовремя понять...
Под ноги выкатилась Ласка. Заплясала вокруг, изъясняясь в бесконечной любви и преданности, положила к его ногам ту самую выброшенную палку.
- Дура ты, - усмехнулся он почти ласково. - Скачешь тут, смотришь с восхищением... Боготворишь меня небось в собачьей своей голове... Думаешь, наверное: раз я кормлю тебя, палку тебе кидаю, значит, я - бог. А они все - наоборот. По старой поговорке... Учу их, лекции читаю... деньги домой таскаю, из гостей забираю, делаю для них все... Значит, они боги... Я же говорю - идиоты. Стервы эти, шавки мелкие, ни на что не годные... Да нет, я не о тебе, - и добавил, презрительно покосившись в сторону ботинок, - впрочем, и о тебе тоже...
Выбросил давно потухший окурок и машинально затоптал его каблуком, потом подозвал собаку, застегнул карабин на ошейнике и не спеша пошел через детскую площадку к своему холодному дому.
- Вы все говорите, что я... Ладно, в конце концов, это не так уж и плохо.
Пропустил в подъезд Ласку, затем нырнул в темень сам, четко печатая шаг по гулкому полу. Лифт, лестничная клетка, звонить не стал - отпер дверь своим ключом; собака залаяла, врываясь в квартиру.
- Борь, ты? - донеслось из комнаты. - Тебе тип какой-то звонил, сказал - Василием зовут...
- Да, ласточка, - крикнул в ответ. - Я ему сейчас перезвоню.
Разулся, вытащил из внутреннего кармана плаща сложенный втрое листок бумаги. Снял со стены телефонную трубку, набрал номер.
- Алло? - послышалось с другого конца провода.
- Василий? Привет, это я, Борис. Звонил?
- А-а, привет-привет. Да вот, понимаешь, искал тебя - так сказать, в полном соответствии с нашим уговором. Ты вообще как себя после вчерашнего чувствуешь?
- Да как... Нормально все, ничего не болит. Осваиваю потихоньку новые возможности.
- А, это хорошо, - голос после этих слов заметно просветлел. - Работают там мои нанороботы?
- Еще как, не сомневайся, - искренне заверил его Борис. - Знаешь, настолько полезная штука оказалась... Кстати, а что работы по их замене? Продвигаются?
- Так ведь это не такая простая задача, - живо откликнулся собеседник, - они ж фактически вечные и управляются силой мысли, как их из организма выведешь? - и после микроскопической, еле заметной паузы продолжил: - Но, конечно, работа в этом направлении ведется, и мы уже добились определенных успехов... Да, добились.
- Вы, главное, апгрейженных роботов мне ввести не забудьте, - гнул свою линию Борис. - А то техника уйдет вперед, а я устарею и стану, как ты... Тоже простой порез несколько дней заращивать буду... Несладко тебе, должно быть?
- Да, конечно, еще бы, - осторожно ответили на том конце после еще одной крошечной паузы и вновь оживились: - Ладно, мне пора уже, я тебе завтра позвоню - справлюсь, как дела. Годится?
- Хорошо, - согласился Борис, но телефон уже стонал в ухо короткими гудками. Трубку вешать не стал, задумчиво повертел ее в пальцах.
- Значит, и для тебя я был всего лишь испытательным стендом... - медленно проговорил он в стену. - Уже испробовал на себе, говоришь? Только старую версию, несовместимую с этой?..
Швырнул на рычаг ни в чем не повинную пластмассу.
Лекция текла по стандартному руслу, приближаясь к концу.
- ...итак, это наша предпоследняя встреча в этом учебном году. Последняя будет на экзамене...
Текущее время: двенадцать часов сорок семь минут. Примерное время окончания лекции: двенадцать часов пятьдесят три минуты. Сортировка списка целей в порядке убывания приоритетов: питание, сон, покупка одного пакета молока, жирность 3,2%, примерная стоимость - 21 рубль. Действия: дочитать лекцию, выйти из университета, сесть в метро, доехать до станции "Рижская", выйти из метро, дойти до дома, попросить Галину разогреть еду. Внимание! Цель номер три является непременным условием достижения цели номер один. Поправка: по дороге купить молоко.
Обнаружена поднятая рука. Варианты: заметить, проигнорировать. Заметить.
- Да, молодой человек? Вы что-то хотели?
- Скажите, профессор... Вот вы сказали, что есть такая теория ограниченного суверенитета субъектов федерации... А как он может быть ограничен, ведь суверенитет - это независимость, она либо есть, либо нет...
Варианты: ответить, послать. Следствие варианта один: неоправданная трата времени. Послать.
- Юноша, соизвольте хотя бы под конец года открыть учебник. Там все есть...
Двенадцать часов пятьдесят три минуты. Начать исполнение программы "покинуть университет". В процессе исполнения встречены трудности: объект "рука" поврежден в результате столкновения с объектом "вбитый в дверь гвоздь". Оценить масштаб ущерба. Оценка завершена, ущерб 8,7%. Действия: прижать руку к груди, скрыть находящиеся внутри провода, стянуть кожу, зарастить рану. Выполнено. Продолжить операцию "покинуть университет".
Внимание! Новый звук. Звук идентифицирован как звонок сотового. Возможные действия: снять трубку, да, нет. Трубка снята.
- Да?
- Борь? Слушай, я сегодня не успеваю к маме в больницу заехать. Может, ты к ней заглянешь? Пожалуйста...
Линии поведения: согласиться, отказать. Отказать. Способы: "извини, я не успеваю". Последнее применение: пятнадцатое апреля, восемь сорок, просьба вынести мусор. Результат: скандал. Способ отвергнут. "Это не входит в мои функции". Последнее применение: двадцать первое мая, ноль часов одна минута, просьба раздеть и поласкать. Результат: продолжительное молчание объекта. Способ принят.
- Я извиняюсь, однако это не входит в мои функции.
...Он шел по улице, легко лавируя в толпе, и поступь его была свободна и размашиста, а глаза скрывались за темными очками.
Люди уступали ему дорогу.
Москва, апрель 2004 г. AD