За пределом

1

- Тебе нравится убивать, мастер?

Ольвэ щурит ярко-зеленые глаза...

...зеленые? но ведь они всегда были серыми? или...

...зажимая рану в груди, и красное течет между пальцев, и сиреневая ткань туники становится багровой.

А скользкая палуба качается под ногами, я хватаюсь за борт, чтобы не упасть, - за влажные и липкие доски борта.

- Фехтовать вслепую - задача интересная, - заверяет меня Ольвэ. - Покинутым землям нужно мастерство нолдор. С тобой идут те, кто родился в Амане. Они так похожи на орков, даже забавно.

- Отойди с дороги! - я заношу меч. - Я не могу ждать! Мне нужны корабли. Мне нужен Моргот.

- Конечно, я тебе нужен, - кивает раненый. - Я освободил нолдор, как и обещал.

- Ты... не Ольвэ!

Мелькор смеется, в изумрудных глазах ни гнева, ни боли, ни страха, только радость от удавшейся шутки.

- Я убью тебя! - мне хочется выплеснуть ярость в крике, а получается почему-то шепот.

И рука больше не чувствует надежной тяжести клинка: меч исчез, растаял. Тогда я бью кулаком в ненавистное смеющееся лицо, еще и еще... но все удары почему-то проходят мимо.

- Сражайся со мной, Моргот!

- Попробуй сырое мясо, друг мой, - Мелькор одним движением выдирает кусок плоти из своей раны и с улыбкой протягивает мне. - Поверь, это очень вкусно. В Эндорэ любят мясо себе подобных.

2

- Да-а, крепко ему досталось, - заметила я, разглядывая лежащего в беспамятстве нолдо.

- Мало, - хмуро отозвался Талло. - За то, что он сотворил с Глором и Дарглуином, следовало бы совсем шкуру спустить.

- Следовало бы, - со вздохом согласилась я. - Но Властелину этот пленник нужен живым.

- Нужен, значит, будет. Э-э, Тарис, ты что? Не трать на него силы сверх необходимого!

Я брезгливо поморщилась: заскорузлые обугленные лохмотья присохли к телу Воплощенного так, что не понять было, где остатки одежды, а где плоть. От шеи до пят - сплошная рана.

- Как снимать-то их, если без Музыки? Водой, что ли, отмачивать предлагаешь?

- Вот еще! - фыркнул Талло. - Так отдирай. Проснуться я ему не позволю, так что дергаться особо не будет.

- Мелькор, вообще-то, не приказывал мучить его, - усомнилась я.

- Но и не запрещал. К тому же, ты лечишь пленника. Что поделать, это иногда болезненно.

- Ты увлекаешься, - я с упреком посмотрела на Мастера Иллюзий. - Глор твой друг, я понимаю, но из-за этого пренебрегать...

- Тарис, - Талло подошел и успокаивающе положил руку мне на плечо. - Мелькор хочет, чтобы нолдо был жив, исцелен и не просыпался до его прихода. Мы выполним это в точности. А заодно я выясню что-нибудь интересное. Воплощенный будет спать, но не слишком крепко. Он будет видеть сны.

3

В поход двинулись не сразу. Следовало запастись пищей: большая часть того, что нолдор брали с собой, оказалась потеряна вместе с кораблями. Оружие не пропало: его с самого начала держали при себе, не доверяя собратьям. Зато надо было позаботиться о теплой одежде и целебных травах. Никто не знал, сколько времени потребуется на переход через льды и какие опасности могут ждать там.

Скудная земля Арамана была неприветлива к изгнанникам. То, что всегда давалось само собой, теперь приходилось добывать ценой великих усилий. Дичь - выслеживать, плоды и коренья - искать. Горы встречали нолдор осыпями и отвесными скалами, лесные деревья переплетали ветви, мешая пройти, и рыба больше не приплывала на зов.

Чувствовать себя нежеланными гостями было непривычно и тяжело, но как ни хотелось поскорее тронуться в путь, Финголфин не торопился. Слишком важно было как следует подготовиться и набраться сил.

Мужчины охотились и рыбачили. Подростки собирали грибы и орехи. Женщины вялили мясо, пекли лепешки из диких злаков, шили плащи из шкур и вили веревки. На лед несколько раз отправляли разведчиков - проверить прочность и выбрать наиболее безопасный путь.

А потом стало ясно, что предел достигнут: идти через Хэлкараксэ со слишком тяжелой кладью было рискованно. И Финголфин приказал выступать.

4

Так вот что такое Мандос! Мелькор не рассказывал мне о своем заточении. Это был единственный вопрос, на который он наотрез отказался отвечать. И теперь я понимаю, почему.

Зеркальные стены, зеркальные пол и потолок. Ни дверей, ни окон - только коридоры из отражений, уходящие в бесконечность. Со всех сторон. И голос, идущий из ниоткуда, равнодушный, безжизненный. Голос Намо:

- Ты выбрал странный путь, Феанор. Ты хорошо помнишь его? Помнишь все, что было?

Нет, качаю я головой, я не хочу вспоминать, не стану. К чему это теперь? Я ни о чем не жалею, и случись все опять, поступил бы так же.

А зеркальных коридоров уже нет, где-то рядом шумит море, и под ногами отшлифованные камни причала, и окровавленный меч в руке, и вокруг кипит бой. Альквалондэ! Только на этот раз я не дерусь - лишь наблюдаю, тщетно пытаясь поднять немыслимо тяжелый клинок. И ноги словно к земле приросли, и кажется, одежда на мне горит сзади. Огонь никогда не причинял мне вреда, отчего же теперь так больно? И не пошевелиться, не закричать даже. Помощи тоже нечего ждать: никто не видит меня в пылу схватки.

Кровь на губах. Моя? Чужая? Неважно. Я слизываю ее и улыбаюсь, превозмогая боль. Пытаюсь улыбнуться. Это единственное, что я сейчас могу сделать.

Вопли сражающихся сменяются криками чаек, камни внизу - досками палубы.

- Отплываем.

Это мой голос. Напряженный, тихий. Но он идет откуда-то со стороны: я ведь молчу. Грызу губы, пытаясь справиться с болью. Если я мертв, почему я все еще чувствую свое тело? Почему мне кажется, будто с меня кожу сдирают?

- Мы не станем предупреждать остальных, отец?

- Нет.

Удар ветра в лицо. Запах гари. Корабль вспыхивает, словно хорошо просмоленный факел. Странно: я помню, как упорно творения тэлери сопротивлялись огню, как трудно было поджечь их. Пока я не прибег к силе Пламени.

Корабль горит. Чернеют и скручиваются паруса, весело потрескивают доски, со стоном валятся мачты.

Корабль горит, и я горю вместе с ним. Бесконечно долго. И почему-то никак не могу потерять сознание.

Будь ты проклят, Намо! Ты лишил меня силы и обрек на такие мучения, до которых даже Моргот не додумался бы. Но я все равно не сдамся! Не жди, что я стану каяться или просить пощады. Таким способом ты не добьешься от меня ничего, Тюремщик!

5

Я всё-таки спас его. Не хотел, не собирался, но спас. Того, кто десятилетиями был моим единственным другом в Амане. Того, с кем мы понимали друг друга без слов. Того, кто предал меня.

Он предал - я отомстил. Всё. Ничего теперь не изменишь.

А вот же - подарил ему жизнь в последний момент. Проклиная себя за слабость. Проклиная его за безрассудство. Не веря, что получится, что еще не поздно.

Я его пощадил. Но теперь-то что? Ненавидеть его я не могу. Простить - не сумею тоже.

Я старался не думать о Феаноре. Это оказалось проще, чем я ожидал: лечение искалеченных майар потребовало всех сил, мне было не до того, чтобы отвлекаться. Я боялся, что не выдержу боли и напряжения, я достиг предела возможностей. И все-таки справился.

Я оставил Глора и Дарглуина на попечении соратников. Теперь раненым уже не требовалась моя помощь, только искусство Ирбина и хороший уход. Я кое-как поднялся в центральную башню и приказал Ангбанду не пропускать ко мне никого. Упал на ложе и уснул - словно Воплощенный. После неудачного боя с Унголиантой такое случалось иногда.

А едва проснувшись, я отправился в северную башню. Хотя понятия не имел, что стану делать. Я не хотел видеть Пламенного. Не знал, о чем говорить с ним.

И еще я боялся. Боялся увидеть ненависть в глазах бывшего друга. Боялся слов, которые Феанор скажет, и того, что тот промолчит. Боялся не совладать с собой, если нахлынут воспоминания о предательстве.

Но оттягивать неизбежное - значило впустую терять время. Раз уж я оставил Феанора в живых, надо было что-то решать с ним.

6

Раненый спал, и Мелькор едва сдержал вздох облегчения. Хотя сам же отдал Талло приказ не позволять Пламенному пробудиться.

Феанор лежал, повернув голову к стене, и лица его не было видно. Дышал нолдо неровно, вздрагивал, черные волосы разметались.

- Что ему снится, Талло? - Мелькор отвернулся от раненого чуть поспешнее, чем собирался.

Зеленоглазый майа приподнял уголки рта:

- Огонь. Кровь. Оружие. Корабли. В общем, прошлое. Показать тебе?

- Позже. Думаю, ты узнал достаточно. Пусть он теперь отдохнет.

- Да, Властелин.

Талло подошел и легко коснулся кончиками пальцев мокрого виска нолдо. Феанор затих почти сразу, напряженные мышцы обмякли, дыхание стало спокойным.

- Я перевязала его, Властелин, - вступила в разговор Таринвитис. - И отчасти сняла боль. Довести исцеление до конца?

- Не нужно. Дальше он справится сам.

7

- Огонь и кровь, оружие, корабли, - говорил по-прежнему невидимый Намо. - Все это в прошлом.

От его слов сжигавшее меня пламя неожиданно отступило.

- Достаточно, - отозвался второй голос. - Пусть теперь отдохнет.

Мелькор? Не может быть! Что же такое произошло в мире, что Восставший явился в Мандос и там командует?!

А между тем, огонь погас, и прохладный ветерок остудил опаленную кожу. Стало легче. Я медленно опустился на землю и закрыл глаза.

Очень хотелось сказать Мелькору, что я не стану есть кровавое мясо... и что-то еще, важное, что я никак не мог вспомнить.

- Не нужно, - остановил меня Восставший. - Ты знаешь достаточно и дальше справишься сам. А сейчас спи.

И я уснул.

А когда пробудился, оказалось, что я лежу не на остывших углях, оставшихся от корабля, а на мягких шкурах. Свежий ветерок, впрочем, был и здесь. Залетал в распахнутое окно, неся редкие снежинки. Откуда здесь снег?

Я попробовал приподняться. Больно. Только вот боль другая - не та призрачная, неотвратимая, что была в Мандосе. Нормальная боль израненного тела. Живого тела.

Так Мелькор что - спас меня?!

Я кубарем скатился с ложа и застонал сквозь сжатые зубы, потревожив раны. Одежды на мне не было - только тугие повязки. Надо же... и перевязать успели! Когда? Кто? И где я, наконец?! Это не Мандос, но тогда - Лориэн? Или... Ангбанд?

Я кое-как поднялся и заковылял к двери.

Не заперто. Значит, Лориэн. Правда, владения Ирмо до сих пор были лесом... странно, что Владыка Грез создал что-то из камня. Если только Ауле ему помог...

Я почувствовал разочарование. В том, что Валар простили меня, хотя я не выказал никакого раскаяния, было что-то оскорбительное.

Я всем телом налег на створку, окованную железом, и едва не свалился, когда она открылась с неожиданной легкостью.

За дверью стояли орки. Двое. Не нападали, клыков не скалили. Просто смотрели.

Не-ет, это не Лориэн. Все-таки Ангбанд. Я попал в плен!

- Позови... - я закашлялся, но тут же совладал с телесной слабостью и заставил себя говорить твердо. - Позовите Мелькора.

Я понятия не имел, о чем стану говорить с ним. Благодарить? Немыслимо! Сойтись с Восставшим в поединке было бы куда проще, но даже будь я здоров и вооружен, я уже не смог бы так поступить. Как воевать с тем, кто не просто спас мне жизнь, а избавил от невыносимого посмертия, рискуя сам потерять все? Невозможно!

8

Орки-охранники вытянулись в струнку при виде меня. Я прошел мимо них в комнату и плотно закрыл за собой дверь.

Феанор стоял у окна - точнее, почти висел, навалившись грудью на подоконник. Явно собирался встретить меня стоя, да не рассчитал сил. Ему было очень больно, я чувствовал это почти так же, как если бы сам был изранен. Как будто ничего не изменилось. Как будто мы не стали врагами.

Я сделал пару шагов и остановился, подчеркнуто равнодушно глядя на Пламенного, заслоняясь внешней холодностью, словно щитом. Проявить любые чувства значило - подставиться под удар. Убийственный. Беспощадный. Что удар последует, я не сомневался. Я знал Феанора. Да и сам ударил бы на его месте. Наверное.

- Ты хотел видеть меня. Я здесь, - спокойно заговорил я.

Нолдо повернулся и посмотрел на меня. Без ненависти, скорее растерянно, хотя изо всех сил старался скрыть замешательство.

- Зачем? - прохрипел он.

- Зачем ты поднялся? - хмуро спросил я вместо ответа, которого и сам не знал.

Подошел к нему, осторожно, стараясь не слишком тревожить раны, обхватил за плечи. И сцепил зубы от боли, моментально пронизавшей руки от кончиков пальцев до локтей. Феанор не сопротивлялся. Я подвел его к ложу, и нолдо почти упал на него.

Я отошел и встал у окна, заложив руки за спину и в упор разглядывая бывшего друга.

- Рано тебе подниматься.

- Зачем я тебе понадобился? - напряженно спросил Пламенный. - Почему ты вытащил меня из Мандоса?

Я осторожно пошевелил за спиной пальцами - боль постепенно отпускала, становясь терпимой.

- Тебе там не место, - отрезал я.

- Я сам решаю, где мое место! - выпалил он.

Отвел взгляд, помолчал, хмурясь и кусая губу. Снова посмотрел на меня:

- Спасибо. Не ожидал. Я не пощадил бы тебя - тогда.

- Знаю. Но я не убиваю друзей, Феанор. Даже бывших.

"Друзей"... Верил ли я сам в то, что сказал? Не знаю. Во всяком случае, хотел верить.

- Так я... не пленник? - недоверчиво спросил нолдо.

- Нет.

- Но как тебе это удалось?

- Что именно? - удивился я.

- Вытащить меня оттуда?

- А что в этом трудного? - я пожал плечами. - Приказал, и все. Хорошо, что успел вовремя.

Нолдо замер, глядя на меня изумленно, чуть ли не с восхищением. Чем тут восхищаться, хотел бы я знать? Тем, что я сумел остановить балрогов? Феанору явно пора было отдохнуть.

- Поговорим после, - решительно заявил я. - Когда ты окрепнешь.

И направился к двери.

- Мелькор.

- Что? - я обернулся.

- Я ведь не другом тебе был - врагом. Выходит, ты спас врага? А как же...

- Я спас мастера, Феанор.

9

Вот он!

Келегорм подавил желание сразу броситься к отцу, бессильно лежащему на земле, и поднес к губам рог. Три сигнала: нашел!

Принц спрыгнул с коня, опустился на колени рядом с неподвижным телом Феанора, осторожно перевернул погибшего. Пламенный вздрогнул и закусил губу. Жив! Кожаный доспех короля был покрыт сплошной коркой запекшейся крови и кое-где обуглен. Келегорм достал нож, осторожно провел им между стальными пластинами, потом поддел их и развел в стороны - чтобы не стягивали грудь и живот раненому, не мешали дышать.

- Он жив?

Маэдрос подоспел первым. Следом уже подъезжали остальные братья, останавливали разгоряченных коней.

Келегорм промолчал, сжав зубы. Он умел исцелять, но раны Феанора были смертельны. Если бы чуть раньше!..

Король внезапно открыл глаза. Тяжело закашлялся - на губах выступила кровавая пена. Обвел сыновей взглядом. Острым. Осмысленным.

- Дайте мне слово, что...

- Клянусь! - Карантир вскинул сжатый кулак, впервые в жизни перебив отца. Голос его срывался от ярости. - Клянусь отомстить Морготу за тебя и за деда, чего бы это ни стоило! Клянусь вернуть Сильмариллы!

- Кто бы ни встал на нашем пути - друг или враг, Поющий или Воплощенный, невинный или приспешник Моргота, он будет уничтожен! - хором подхватили Келегорм и Куруфин, вновь повторяя клятву, данную в Амане.

Так, словно боялись опоздать, словно не видели протестующего жеста отца. Или наоборот - видели?

- Клянемся!

- Ни оружие, ни закон не остановят нас! - плечом к плечу встали Амрод и Амрас.

- Ни опасность, ни коварство, ни любовь не помешают нам, - тихо, но твердо сказал Маглор.

- Клянемся!

Братья повернулись к Маэдросу, молчаливо прося закончить, закрепить клятву. Высокий в замешательстве посмотрел на отца - и вздрогнул. Лицо Феанора было искажено от гнева на нерешительность старшего сына, на неуместные колебания. Что ж, если иного выхода нет...

- Кто бы ни коснулся Сильмариллов, не укрыться ему от возмездия, не избежать расплаты, - собственный голос показался Маэдросу странно громким, словно чужим. - Да будут Эру и Валар свидетелями нашей клятвы. И пусть поглотит нас Тьма, если мы нарушим обет.

Высокий перевел дыхание и снова поглядел на отца.

Губы умирающего неожиданно искривились в злой усмешке.

- Поглотит, - едко сказал король нолдор. - Можете не сомневаться.

10

"Властелин!"

"Что-то не так, Талло? Ты взял с них клятву?"

"Взял. Только - не ту".

"Что?!"

"Они сами, Властелин! Не так меня поняли. Я не успел остановить..."

"В чем они поклялись?" - я почуял неладное, но еще надеялся, что с возникшей проблемой удастся справиться. Если действовать быстро. - "В чем - ну?!"

И тут он мне рассказал, в чем.

Ближайшая колонна разлетелась вдребезги под моим взглядом - только осколки загрохотали о стены. Повезло Талло, что он сейчас далеко. Ох, и повезло!

"Что теперь делать?" - майа и сам явно понимал, какой он счастливчик.

"Умри", - отрывисто приказал я.

11

- Отец? - я растерянно смотрел на Феанора.

То, что он сказал... Должно быть, его сознание помутилось от боли. А теперь он и вовсе закрыл глаза, словно перестал замечать нас. Хотя я чувствовал, что он в сознании.

- Отец, надо возвращаться в лагерь, - сказал я извиняющимся тоном.

Пламенный не терпел, чтобы его отвлекали - от дел ли, от мыслей. Но сейчас у нас совсем не было времени.

Я сделал знак братьям поднять раненого. Но едва они коснулись отца, он захрипел, выгнулся дугой - и обмяк.

Амрод упал рядом с ним на колени, схватил за запястье - и отчаянно посмотрел на меня.

- Маэдрос, он... - голос брата сорвался.

Я кивнул, сжав предательски задрожавшие губы. Мне не требовалось прикасаться к отцу, чтобы понять: все кончено. Мы ничем не смогли помочь.

Феанор умер.

12

Тело мертвого короля внезапно вспыхнуло жарким темно-багровым пламенем. Амрод и Куруфин, стоявшие ближе всех, едва успели отпрыгнуть.

Огонь погас через несколько мгновений, так же внезапно, как загорелся. Келегорм подошел, присел на корточки, осторожно коснулся кончиками пальцев земли, на которой только что лежал Феанор.

- Холодная, - пробормотал он растерянно. - Даже пепла не осталось.

- Воистину Пламеный Дух, - Маглор опустил голову.

- Амрод, - глухо сказал Куруфин, - на тебе плащ тлеет.

- Принцы нолдор! - раздался сзади голос.

Сыновья Феанора мгновенно обернулись, готовые выхватить мечи. Но говоривший был безоружен. Среднего роста эльда, с белыми волосами, в светло-зеленой с черным тунике.

- У меня послание к вам, - невозмутимо продолжил незнакомец. - От Властелина Эндорэ.

- Всего Эндорэ? - Маэдрос приподнял бровь. - Впрочем, продолжай.

- Властелин Мелькор желает встретиться с королем нолдор. Для переговоров.

- Король мертв, - холодно сказал Высокий, краем глаза заметив, как дернулся и сжал рукоять меча Карантир.

- Не с Феанором, - посланец Моргота прищурил зеленые, хризолитового оттенка, глаза. - С новым королем - Маэдросом.

13

- Властелин? - я вошел и остановился, глядя на остатки колонны.

Хорошо, хоть потолок не обрушился. Пока. Надо будет исправить мелодию, да еще укрепить, пожалуй. Ангбанд, конечно, способен выдержать даже гнев Мелькора, но все-таки не на пользу ему такое.

- План сорвался, - предположил я.

- Да, - хмуро подтвердил Вала. - Талло...

Тут Мелькор ввернул словечко из тех, что иной раз употребляют орки, когда думают, что Повелители их не слышат. И вроде бы успокоился: к счастью, вспышки раздражения, которые иногда случались с ним после возвращения из плена, проходили быстро.

- Сыновья Феанора поклялись, Саурон, - Властелин принялся мерно вышагивать по комнате. - Только не в том, в чем должны были. Наоборот!

- То есть они собираются воевать с нами? - я не сдержал усмешки.

- Вот именно! Вместо того, чтобы заключить мир!

- Властелин, а это кто-нибудь слышал, кроме Талло и горстки нолдорских воинов? Нет? Тогда проще всего уничтожить этих Воплощенных сейчас - и поклявшихся, и свидетелей. А с теми, кто остался у моря, можно будет поладить, когда они поймут, что выбрали противника не по зубам.

Мелькор застыл на месте. Странно. Не может быть, чтобы такая же мысль не пришла и ему в голову!

- Нет, Саурон, - сказал он, стоя ко мне спиной. - Убивать сыновей Феанора я не хочу. Попробую с ними договориться.

14

Сколько же времени я тут провалялся? В Амане, после того, как погибли Древа, мы отмеряли дни по движению звезд. Здесь это не получалось: небо за узким окном слишком часто было затянуто тучами. Зато издали иногда доносился звон - словно металлом били о металл. Ну, конечно! То самое устройство, о котором с такой гордостью рассказывал мне когда-то Восставший. Крайне примитивное, надо отметить. Орк следит за тем, как пересыпается песок из одной чаши в другую, и бьет в гонг, как только верхняя посудина опустеет. Потом чаши меняют местами.

Я постарался скрыть свое отношение к этому сомнительному изобретению: не хотел обижать друга. Зато теперь песочные часы Мелькора неожиданно мне пригодились. Хотя я предпочел бы звезды.

Восставший больше не появлялся. Дважды меня навещала молчаливая женщина с пышными каштановыми волосами и холодным взглядом. Она не разговаривала со мной. Только останавливалась поодаль, словно вслушиваясь во что-то. И мне становилось легче: боль отпускала, и сразу начинало клонить в сон.

Еще пару раз приходил орк, приносил кувшин с водой, свежие лепешки и фрукты. Впрочем, есть мне почти не хотелось. В основном я спал, просыпаясь ненадолго от очередного удара гонга. И с каждым пробуждением чувствовал себя все лучше.

"Мелькор, нам надо поговорить", - позвать его оказалось неожиданно легко, будто ничего и не изменилось.

И откликнулся он сразу. Откликнулся и пришел ко мне.

15

- Рассказывай, - потребовал Пламенный, как только Вала переступил порог комнаты. - Что происходит? Где мои сыновья?

- О-о! Вижу, ты пошел на поправку, - усмехнулся Восставший, усаживаясь в кресло.

Взгляд его, впрочем, оставался серьезным.

- Сыновья твои целы, - сдержанно заговорил Мелькор. - Я послал к ним одного из своих майар, Мастера Иллюзий. Теперь они уверены, что ты умер от ран у них на глазах.

- Зачем?! - Феанор вскочил - и едва не потерял равновесие от слабости.

- Ляг, - в голосе Валы послышалось раздражение. - Не то я прикажу привязать тебя к ложу до тех пор, пока ты не выздоровеешь или не научишься хоть какому-то подобию выдержки.

Пламенный обессиленно опустился на шкуры.

- Зачем, Мелькор? Они же мстить будут. Или это - ловушка?! Ты хочешь погубить...

- Да выслушаешь ты меня наконец?! - потерял терпение Восставший. - Я не враг тебе - если ты до сих пор не понял! И не собираюсь вредить твоим детям. Как и остальным нолдор, впрочем.

- Ты обманул их! Ради чего?

- Ради мира, - отрезал Мелькор. - В обоих смыслах этого слова.

- Вот как? - хмыкнул Феанор.

- У Манвэ достаточно возможностей, чтобы наблюдать за Эндорэ. Он наверняка уже знает, что ты жив и находишься у меня. Если ты выйдешь из Ангбанда и как король нолдор открыто заключишь со мной союз, Западные Владыки не станут дожидаться продолжения. Они нападут сразу, сейчас, когда я еще не готов к войне. И Эндорэ не готово: я не успел его укрепить, оно не выдержит сражения Поющих. Мне необходима отсрочка, Феанор. И как можно более долгая.

- То есть Валар должны считать меня твоим пленником. Ну, допустим. Но зачем понадобилось изображать мою смерть?

- Потому что твои сыновья не поверили бы, что ты не узник в Ангбанде. И не успокоились бы, пока не вызволили бы тебя или не полегли. А мне, как и тебе, не нужна их гибель. Мне нужен мир.

- Да не будет мира! - закричал Пламенный. - Не будет, как ты не понимаешь!

- Будет, - спокойно ответил Мелькор. - Я распорядился передать Маэдросу, что больше смертей не желаю, и предложил переговоры. Нолдор плохо знают Эндорэ. У них нет приличных укреплений. Они неплохие воины, но их главной ударной силой был ты. Если у Маэдроса есть хоть капля здравого смысла, он не станет теперь со мной ссориться.

16

- Феанор, - тихо сказал Мелькор, не дождавшись ответа, - у меня действительно нет другого выхода. Мне жаль.

Я молчал.

- Я заключу мир с твоими сыновьями, я отдам им южные земли и не стану вмешиваться в их дела.

Вот как? Не ожидал. Для Мелькора, который привык "вмешиваться" всегда и во всё, это истинный подвиг!

- Ты сможешь следить за их жизнью, я позабочусь об этом. А когда я стану сильнее хозяев Амана, когда Эндорэ будет в безопасности, ты вернешься к своему народу.

- Ты убил моего отца, теперь разлучил меня с сыновьями, - я в упор посмотрел на Восставшего. - Это что, части одного плана?

- Нет, - Мелькор покачал головой. - Это результат нашей ссоры. Финвэ бросился на меня с мечом - трудно спустить такое Воплощенному. Но я пощадил бы его ради тебя, если бы не считал тебя предателем.

В его голосе послышалась горечь:

- Я понимаю, что ты не желал сражаться против тех, кто учил тебя и твоих сыновей. Но почему ты отказался отдать мне Камни? Ты ведь знал, что я не мог оставить их в Амане. Они были необходимы мне, чтобы хоть отчасти уравновесить силы. Достанься они Валар, и у меня не осталось бы шансов.

Мелькор помолчал, потом продолжил неожиданно жестко:

- Всё могло получиться иначе, договорись мы тогда. Теперь же ты потерял семью, а я...

Он резким движением вытянул вперед руки.

Я вздрогнул. Повреждений не было видно, кожа казалась совершенно здоровой, но я ненадолго почувствовал его боль: она пульсировала от кончиков пальцев до запястий, жгучая, не проходящая ни на миг.

- Что... кто это сделал?! - спросил я, отдышавшись.

- Камни, - Вала криво усмехнулся. - Сильмариллы. Я попытался использовать их против твари, которая помогла мне убить Древа. Она последовала за мной в Эндорэ, надо было остановить ее.

- Скажи... - я помедлил, но все-таки решился задать вопрос. - Если бы я тогда отдал тебе Сильмариллы, ты не тронул бы Древа?

17

К чему спрашивать, Феанор? Ты ведь знаешь ответ.

Ну, да, конечно. Для вас Лаурэлин и Тэльперион были воплощением красоты, основой жизни. Их воспевали все ваши менестрели, под ними объяснялись в любви, по ним отмеряли время. Средоточие силы Валар, стержень, на котором держалось в Амане все. Ты всерьез думаешь, что я смог бы уйти, не сломав этот стержень?

Ничего нового - просто очередное сражение в бесконечной войне, начавшейся еще до рождения мира. Сражение, в котором победил я. Потому что должен был победить. Потому что поражение означало бы для меня гибель.

Нанесенный мной удар не был вероломным, Феанор. И дружелюбие Валар, и моя покорность были не более, чем игрой. Мы обманывали самих себя и друг друга. Мы так хотели верить, что этот обман удачен! Что он спасителен.

А на самом деле Владыки Запада относились ко мне, словно к волку, забравшемуся в овечий загон. Пожалуй, заслуженно. Только, в отличие от зверя, у меня не было выбора.

Ты оказался единственным в Амане, кто смотрел на меня без страха. С симпатией. Не показной - искренней. Словно вернулось прошлое - эхо прошлого, отголоски прежней, разрушенной жизни, в которой вокруг меня были друзья и сподвижники. Я уже почти забыл, как это - быть не одному. Ты напомнил. Только вот моя скрытая война с сородичами от этого не закончилась.

За каждым моим словом, за каждым шагом следили. Я чувствовал, что враги ждут. Терпеливо ждут, пока я не выдержу и сорвусь. Они знали, что рано или поздно это случится. И я знал.

Я должен был бежать из Амана! Но бежать так, чтобы меня не преследовали. Если бы Валар напали, они уничтожили бы не только меня. Они добрались бы и до моих майар, оставшихся в Эндорэ. Соратниками я не мог пожертвовать, Феанор.

18

Зря я спросил. И так ясно: не мог Мелькор поступить иначе. Не станешь ведь осуждать бойца за то, что он ударил противника мечом. Война есть война, ничего не поделаешь.

Только вот как вынести, если единственный друг без колебаний разрушает твой дом ради того, чтобы получить в бою преимущество? Если все твои сородичи ненавидят его? Если он причинил зло твоим близким?

Можно ли отойти в сторону - и не стать предателем? Можно ли простить, если друг, поражая своих врагов, заодно бьет по тебе, пусть и против собственной воли?

Можно?..

Не знаю. Но как мне судить Восставшего после того, что я сам сделал? Ольвэ был другом моего отца. И многие из тех, что погибли тогда в Альквалондэ, тоже. И нолдор, и тэлери. И в войске Финголфина хватало тех, что верили мне. Или готовы были поверить, но еще колебались. Я обрек их на позорное возвращение или жизнь изгнанников на северо-восточном берегу Амана. Обрек только потому, что хотел нанести удар по предателям. По врагам. А прочие - они просто не вовремя оказались рядом.

- Мелькор, - тихо проговорил я. - Не отвечай. Не нужно.

19

Вала молча кивнул.

- Я должен бы ненавидеть тебя, - задумчиво сказал Феанор. - Ты уничтожил Древа, убил моего отца, отнял у меня сыновей. Ты похитил мои лучшие творения. Из-за тебя я ранен. Я должен ненавидеть тебя, Мелькор. И не могу.

- Да, - Восставший невесело улыбнулся. - Я тоже не смог.

- Несмотря на то, что считал меня предателем. - Пламенный приподнялся на ложе, в упор глядя на Валу. - А ведь я не предавал нашей дружбы. Я отказался отдать тебе Сильмариллы, но Валар тоже не получили их. Хотя просили. Говорили, что это единственный способ возродить Древа. Только знаешь - для такой цели вряд ли требовались все три Камня.

- Они могли попросту взять их силой. В любой момент.

- Нет, Мелькор. Не могли. Если, конечно, Камни действительно нужны были им для творения. А если ради войны, то ты на себе испробовал, что происходит с тем, кто пытается применить Сильмариллы для разрушения.

- Ты знал?! - изумился Восставший. - И не предупредил меня!

- А ты не спрашивал, - парировал мастер. - Не хотел раньше времени раскрывать свои намерения?

- Да не собирался я использовать Камни как оружие! Но когда напала Унголианта, мне некогда было размышлять об их свойствах. Пришлось отбиваться.

- Покажи мне все, - попросил Пламенный. - Все, что произошло с тех пор, как мы расстались в Форменосе.

- И... Финвэ?

- Да, его тоже. Я должен знать.

20

Что ж, смотри, раз ты этого хочешь. Как чернеют Древа, как лоснится раздувающееся брюхо Паучихи, как твой отец, обливаясь кровью, падает на узорчатый пол. Взгляни в глаза приближающейся Унголианты, которую ничем не остановить. Почувствуй мое отчаяние. Ощути мою боль... ладно, не всю, это было бы слишком, тебе и так несладко.

Ты не предавал нашей дружбы, Пламенный. Я вижу, что ты не лжешь.

А значит, я ошибся тогда, в Форменосе. Страшно ошибся. И дорого заплатил за это. Не только я - мы оба. И твой народ, оказавшийся втянутым в бессмысленную войну.

Что ж, совершить промах может любой. Главное - вовремя осознать его и успеть исправить. Ничего не потеряно, друг мой! Ты пришел сюда, чтобы мстить, но это уже не нужно. Я заключу мир с нолдор, я помогу вам освоиться в Эндорэ. Ненужных смертей больше не будет!

Знаешь, в конечном итоге все получилось так, как мы и хотели. Я на свободе. Твой народ здесь. А руки... рано или поздно я все равно найду способ вылечить их.

21

Некоторое время я лежал неподвижно, пытаясь прийти в себя. На боку - потому что спину снова жгло, как огнем. И невыносимо болели руки от локтей до кончиков пальцев.

- Достаточно, - раздался откуда-то издали голос Мелькора. - У тебя еще мало сил.

Стало легче. Я вздохнул и закрыл глаза.

А когда я проснулся, Вала все так же сидел в кресле. Словно и не уходил никуда. Может, и вправду не уходил.

- Я не стану мстить тебе, - сказал я, приподнявшись на локте. - И не только потому, что не хочу этого делать. Вряд ли кто-то способен причинить тебе большее зло, чем то, что ты сам навлек на себя.

- Верно, - спокойно согласился он. - Так оно и бывает.

- Ты ведь тоже хочешь увидеть? То, что произошло со мной.

Он кивнул.

- Что ж, - сказал Мелькор, когда я закончил и устало откинулся на изголовье. - Что сделано, то сделано. Нам остается только идти вперед.

22

- Нелепость какая! - Феанор зло усмехнулся, ударив кулаком по краю ложа. - Один-единственный разговор, несколько слов, неправильно понятых - и все! Словно лавина тронулась - как ни бейся, не остановишь!

- Почему же не остановишь? - поднял брови Мелькор. - Найдем способ.

- Способ освободить нас от Клятвы? - Пламенный хмыкнул.

- А что тут сложного? - Вала пожал плечами. - Я просто отдам тебе Сильмариллы, и ваша Клятва утратит силу.

- Просто?! - нолдо резко уселся на ложе, поморщившись от боли. - После того, как...

- ...я обжегся? - договорил за него Мелькор. - Феанор, я пожертвовал руками, чтобы Камни не достались Унголианте. Но ты - не она. Если Сильмариллы будут храниться у тебя, меня это вполне устроит.

- А мои сыновья?

- Клятва останется только в их умах - до тех пор, пока мы не откроем, что ты жив. Но она уже не сможет влиять на судьбы.

- Маэдрос вряд ли пойдет на переговоры, - вздохнул мастер.

- А я думаю, он согласится. Тебя нет, бремя ответственности за судьбу нолдор легло на плечи твоего сына внезапно. Ему выгодно потянуть время. Как я уже говорил, Эндорэ он не знает, укреплений у него нет. И представление о моих возможностях слабое. Самое разумное - встретиться со мной, а потом уже решать, как поступать дальше.

Мелькор встал и прошелся по комнате.

- Мое предложение мира спасительно для твоих сыновей. Нолдор не привыкли к крови. Для них эта война - первая. Полагаю, Альквалондэ и сражения с орками в Эндорэ Маэдросу хватило с лихвой. Да еще и проклятие Валар, хотя я бы назвал его скорее предупреждением. Нолдор загнаны в угол, Феанор. Победить нереально, отступать некуда.

Вала снисходительно улыбнулся:

- Твой Маэдрос никуда не денется.

- "Загнаны в угол"? - прищурился Пламенный. - Разве ты до сих пор не понял, как ведут себя нолдор, если их загнать в угол?!

Мелькор открыл было рот, чтобы возразить, но внезапно замер, словно прислушиваясь. Наконец, удовлетворенно кивнул и торжествующе посмотрел на Феанора:

- Талло вернулся. Маэдрос согласен на переговоры.

23

Это очень опасно, я понимаю, Куруфин. Но мы еще не готовы к войне с Ангбандом, и нельзя упускать возможность отсрочить ее.

Да, Маглор, я могу не вернуться. И тогда за главного останешься ты. Ты справишься, должен справиться. И ты не один! С тобой остальные братья. Просто держитесь вместе. Это все, что осталось у нас от прошлой жизни - наше единство. Мы должны сохранить его.

Нет, Келегорм, никто из вас со мной не пойдет. Если я погибну или попаду в плен, вы продолжите дело. Всем нам рисковать нельзя.

Нет, Амрод, идти должен именно я - вы же слышали слова посланника. Морготу нужен старший сын Феанора.

Не спорь, Карантир, я уже все решил! Нет, я вовсе не доверяю Врагу. Я знаю, что он может готовить ловушку. Да, два десятка воинов, которых я по уговору беру с собой, это слишком мало. Но еще три сотни на всякий случай будут поблизости. На конях. Они успеют вмешаться, если Моргот нарушит слово.

Не вешай нос, Амрас, я вернусь! Да, я обещаю.

24

Ральтагис, ты поедешь со мной. И ты, Нэртаг.

Алаг, их двоих более, чем достаточно. Ты остаешься.

Да, Ирбин, разумеется, я встречусь с Маэдросом лично. Почему бы нет?

Да, Саурон, это всего лишь Воплощенные. Ну и что? Они могут нам пригодиться. Живыми. Да, я готов возиться с ними, и времени мне не жаль.

Помолчи, Талло, ты уже... постарался. И об этом я с тобой еще побеседую.

Причинить вред? Дети Песни - троим Поющим?! Не надо меня смешить.

Тратить силы на них? Зачем, Дэрт? Три дюжины балрогов будут поблизости на случай, если Маэдрос нарушит слово. Только вряд ли они понадобятся. Нолдор неприятностей хватает с избытком, им нет нужды искать новые.

Таринвитис, присмотри за Феанором в мое отсутствие. Ему опять стало хуже.

Когда мы вернемся? Скоро, я полагаю. До четвертой стражи управимся.

25

Маэдрос остановился, увидев троих всадников. Моргота он узнал мгновенно, хотя внешний облик Валы со времен Амана изменился. Сопровождали Врага женщина на золотисто-рыжем коне и мужчина на темно-гнедом. Оба рослые, крепко сложенные, с русыми волосами, зачесанными назад. Совсем не похожи на изящного блондина, который принес предложение о переговорах.

Маэдрос спешился. От Моргота его отделяло два полета стрелы. Старший сын Феанора расстегнул перевязь и дал мечу упасть на траву. Развел в стороны руки, показывая, что оружия при нем не осталось. И один пошел вперед.

Враг неторопливо слез с коня. Жеста Маэдроса повторять не стал: то ли не носил при себе оружия, то ли хотел подчеркнуть, что сталь для него не имеет никакого значения. И направился к Высокому.

Над долиной кружили вороны. Поживиться, что ли, надеялись?

Моргот остановился, когда их с сыном Феанора разделяло меньше десятка шагов.

- Приветствую тебя, король нолдор, - Враг заговорил первым.

Так непринужденно, будто они были добрыми знакомыми и лишь недавно расстались. Словно не стояла за каждым армия, готовая к войне.

И держался Моргот просто. Слишком просто для того, кто называет себя Властелином Эндорэ.

- Приветствую тебя, Вала Мелькор, - бесстрастно ответил Высокий. - Ты хотел говорить со мною - я здесь.

- Я скорблю о смерти твоего отца, - проникновенно начал Враг. - Он был великим мастером и доблестным воином. Он погиб, как герой. Я не смог спасти его. Не успел. Я не хочу больше крови, Маэдрос. Ни для моего народа, ни для твоего. Я предлагаю мир. В память о твоем отце - и моем друге.

"В память?! Лжец! Если бы ты действительно был другом отцу, ты не допустил бы его гибели! Спасти ты его пытался... как же!"

Высокий только чудом сумел сохранить видимость спокойствия.

- На каких условиях ты предлагаешь нам мир? - очень ровным голосом спросил нолдо. Только чтобы потянуть время и справиться с чувствами.

- Вы клянетесь оставить помыслы о мести и никогда - ни словом, ни делом - не пытаться причинить вред мне или кому-либо из моего народа, - с готовностью предложил Моргот. - Я отдаю вам земли на юге Эндорэ и также приношу клятву не поднимать против вас оружия, пока вы верны своему обету.

- И ты готов вернуть Сильмариллы? - холодно осведомился Маэдрос, глядя в глаза Врагу.

- Не теперь, - похоже, Моргот ждал этого вопроса. - Но со временем - да, верну.

- Что послужит залогом правдивости твоих слов?

- Например, то, что я сейчас разговариваю с тобой, хотя три сотни нолдорских всадников прячутся вон за теми холмами и ждут только твоего знака, чтобы напасть.

- Да, - Высокий сумел не запнуться. - Ждут. Но они останутся на месте, если ты не попытаешься помешать мне и моим спутникам уйти.

- Так каков твой ответ, Маэдрос? - нетерпеливо спросил Враг. - Мир?

- Нет, - твердо ответил Высокий. - Даже если бы ты сейчас отдал мне Камни, это бы ничего не изменило. Ты предал моего отца и убил его. Такое нельзя простить.

26

- Я не предавал твоего отца, Маэдрос.

Сын Феанора только пожал плечами. Повернулся и пошел назад к своей свите. Спина его была заметно напряжена, словно он ждал удара.

- Подожди, Маэдрос!

Он остановился и вопросительно посмотрел на меня.

- Твой отец погиб. Я готов поверить, что ты не слишком дорожишь собственной жизнью. Но неужели ты хочешь смерти братьев? И своих подданных? Если вы попытаетесь воевать с Ангбандом, вы обречены. У вас нет шансов!

Нолдо медленно кивнул, глядя мне в глаза:

- Ты опасный враг, Вала Мелькор, это я знаю. Но как друг ты еще страшнее.

Вот и все. А я так надеялся, что сумею договориться с ним! Что не придется прибегать к насилию, чтобы добиться цели.

Пришлось.

- Ты поедешь со мной, Маэдрос, - я очень старался говорить мягко. - Жаль, но другого выхода нет.

Нолдо дернулся, пытаясь освободиться от невидимых пут, которые я на него набросил. Зрачки его расширились, на висках вздулись вены. Он боролся отчаянно, но не мог даже пошевелиться.

Зато сопровождавшие его всадники с места пустили коней в галоп. А через несколько мгновений из-за холмов показались остальные воины Маэдроса. Самонадеянный мальчишка мысленно позвал их на помощь... зря!

"Нэртаг!"

"Я готов, Властелин".

Майа запел. Между мной и нолдор по земле пробежала дрожь - словно гигантский зверь решил отряхнуться. Кони Воплощенных испуганно заржали - кто-то встал на дыбы, кто-то попятился, отказываясь повиноваться всаднику. Следующий подземный толчок - и лошади начали падать, придавливая седоков. Некоторые из нолдор все же сумели спешиться и помчались ко мне, на бегу выхватывая мечи.

Нэртаг запел громче - толчки следовали теперь без перерывов, становясь всё сильнее. В нескольких местах каменистая земля треснула, открывая путь валараукар. Нолдор стало не до меня.

- Ты можешь спасти их, Маэдрос, - быстро заговорил я. - Одно твое слово - и я остановлю балрогов. Ну?!

Сын Феанора молчал, глядя, как гибнут его воины - в огне, под бичами валараукар, под копытами обезумевших лошадей. Только грыз губы.

- Властелин?

Ральтагис подъехала, ведя в поводу моего коня. Нэртаг чуть поотстал, завершая мелодию. Землетрясение утихло: помощь балрогам не требовалась, исход схватки и так был ясен.

- Оставайся здесь, пригляди за валараукар, - велел я майэ, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не поморщиться от боли в руках. - Нескольких нолдор оставь в живых, пусть уходят к своим. Думаю, полдюжины хватит.

- Да, Властелин.

- Нэртаг, забирай нашего... хм... гостя, - я кивком указал на бледного до синевы Маэдроса. - Пора возвращаться в Ангбанд.

27

- Мой коро-оль!

Почему Маэдрос так неподвижен? Почему даже не пытается сопротивляться? Стоит рядом с Морготом и смотрит на нас.

- Сюда, мой король! Скорее!

Чего он ждет?! Его же никто не держит - или...?

Земля тряслась под ногами. Мы падали, поднимались - те, кто еще мог - и снова бежали вперед, пытаясь выиграть хоть несколько шагов, дюжину мгновений до следующего толчка, швыряющего на острые камни.

А потом из-под земли полезли чудовища. Призраки, состоящие из темного пламени. Вооруженные огненными бичами. Недосягаемые для наших мечей. Землетрясение этим тварям совсем не мешало.

Разлом, полный жидкого пламени, отрезал нам путь назад. Но это было неважно. Я рвался вперед, к Маэдросу. Освободить его - любой ценой! Или умереть, защищая.

Что-то узкое обхватило меня за талию, поволокло назад, обжигая нестерпимой болью. Я упал, тщетно цепляясь за подвернувшиеся камни. И последним отчаянным усилием швырнул свой меч королю. Только бы Маэдрос успел схватить его!

Нет, слишком далеко... Я не добросил.

- Мой ко...

28

"Пощади их, Мелькор!" - крик рвался с языка, я давился им - и молчал.

Молчал и смотрел, как заживо горят мои воины, как огненные бичи раздирают их плоть.

"Пощади их или добей!" - я кусал губы, чтобы не произнести этих слов.

Потому что Моргот мою просьбу исполнит. Сразу. Охотно. И назначит свою цену за это. Для меня. Для всех нолдор. Непомерную цену. Невыносимую.

И я молчал.

Молчал, когда Враг отдавал приказ перебить моих спутников, кроме нескольких. Молчал, когда один из его майар втащил меня на своего коня. Молчал всю дорогу до Ангбанда.

Война началась, а мы были совсем не готовы к ней. Война, которой хотел отец. От которой не мог отказаться я. И братья не смогут.

Надо было взять с собой хотя бы кинжал. Спрятать в рукаве, а потом, разговаривая с Врагом, улучить момент и ударить. Моргот - Вала, но плоть его похожа на нашу. Ее, наверное, можно ранить. Или даже разрушить совсем. Конечно, шансов, что Вала не заметил бы у меня оружие раньше времени, было мало, но все же...

Я думал об этом, собираясь на переговоры. Но решил, что будет бесчестно нарушить слово и заколоть безоружного. Недостойно меня. Вот и угодил в расставленную Врагом ловушку. Честно. Достойно. Глупо.

Прости, Амрас, не сдержу я данное тебе обещание. Не вернусь.