Как бы ты с тем ни спорил, оба мы вне закона.
Мы создаем сюжеты и проживаем в них же.
(Ася Анистратенко)

Глава 1

Будущее Арды

Аман, Эндорэ. Предначальная эпоха.

1

- Проследи, чтобы Тулкас не догнал его.

- Что?

Мы говорили вслух: еще не сменили облик после того, как нолдор покинули Круг Судеб. Не торопились сменить. Словно стыдились вернуться к привычным мелодиям. Потому ли, что пришлось впервые вмешаться в дела Воплощенных. Потому ли, что не остановили вовремя Мелькора, когда тот начал сеять смуту.

Феанор отправился в изгнание по приговору Намо, все правильно, но... Если бы не наша беспечность, не стремление помочь брату искупить былые ошибки, ничего этого не случилось бы. Легковерный принц нолдор поплатился за наши промахи. Это мы допустили, чтобы в Аман проник Диссонанс. Привели Детей Песни в свои земли, чтобы уберечь от зла - и позволили злу проникнуть в их души.

Манвэ чувствовал то же, что и я, что и все мы. Стыд, горечь, смятение. Он даже начал путать слова языка, который мы создали когда-то, чтобы говорить, подобно Воплощенным. И сам не заметил, что сказал совсем иное, чем собирался.

"Конечно, я помогу Тулкасу, - я заговорил мысленно, что было и быстрее и проще. И направился к выходу, чтобы не терять время. - Мы схватим Восставшего и приведем в Круг Судеб".

"Оромэ, нет! Позвольте ему уйти".

Я замер.

Безмолвная речь исключала возможность ошибки.

"Манвэ, но как же..."

"Поспеши, Оромэ! - порыв ветра подтолкнул меня в спину. - Тулкас не должен догнать Старшего. Потом я все объясню ему, а пока - отвлеки его, задержи. Если они с Мелькором схватятся... нельзя, чтобы Аман постигла судьба Альмарена и Утумно!"

2

Острие моего меча уперлось в грудь брату. Финголфин замер, даже дыхание затаил. Я чуть отвел клинок - чтобы поднять его выше, прижать к горлу. И облизал пересохшие губы, глядя в глаза тому, кто был сейчас полностью в моей власти. Растерянный, безоружный. Ненавистный.

Ну, что, бр-ратец? Ты изо всех сил старался помешать моей дружбе с Мелькором, но этого тебе показалось мало. Ты осмелился встать между мною и отцом. Ты рассказал Валар о моих планах. Из-за тебя поход в Эндорэ пришлось отложить. Из-за тебя я отправлен в изгнание. И теперь...

Теперь ты заплатишь за все!

Стальное лезвие рассекло плоть удивительно легко. Я не ожидал этого. Меч был острым - им ничего не стоило перерубить деревянный брус толщиной в поллоктя. Или подброшенный волос. Но я никогда и представить себе не мог, что можно ударить клинком живое существо.

Оказалось - можно! И не страшно совсем. Даже... приятно. Словно жажду утолить после долгой работы в раскаленной кузнице.

- Феанор! Ты что?!

Я вздрогнул, услышав знакомый голос. И открыл глаза.

- Пофехтовать вслепую - задача, конечно, интересная, - Мелькор небрежно взял Наромбар за лезвие и отвел от своей груди. - Но при этом неплохо бы слушать, что происходит вокруг.

Я вложил меч в ножны, безуспешно пытаясь скрыть досаду.

Замечтался! Уж так сладко было представлять, как сведу счеты с братом... да только Финголфин-то сейчас в Тирионе радуется своей победе. А я тут, в Форменосе. В изгнании по приговору Валар.

- Откуда ты здесь? - спросил я не слишком приветливо.

Вот же - тосковал по другу все эти годы, тревожился за него: доходили вести, что Восставшему пришлось бежать из Валимара, что его ищут. А сейчас, когда мы наконец увиделись, я сам не мог понять: то ли рад встрече, то ли зол на Мелькора. Хотя за что его винить? За то, что раньше не появился?

3

"Пощади его, брат".

За выступ скалы, на которой сидел золотисто-коричневый орел, зацепилось серебристое облачко.

"Приговор Намо справедлив, Скорбящая. Его нельзя отменить, но ты можешь утешить Феанора".

Орел повернул голову, глядя на облачко ярко-голубыми глазами, уже совсем не похожими на птичьи. Впрочем, дальше изменять облик Манвэ не стал.

"Феанор слишком ожесточился, он не слышит мою мелодию", - облачко потемнело и уронило несколько капель дождя.

"Жаль", - орел вздохнул, как вздыхают Дети Песни, когда им грустно.

"Я не о нем прошу, брат".

"Догадываюсь, о ком".

"Отпусти его, Манвэ! Пусть Оромэ и Тулкас вернутся. Если Мелькора схватят, нам придется снова решать, что делать с ним. Намо сдерживал его триста лет, но даже за этот срок Мандос начал разрушаться. Да и Ангайнор не настолько прочен, чтобы надолго обуздать Старшего. А хуже всего... - облачко приподнялось и коснулось крыла птицы. - Хуже всего то, что происходит с нашей собственной Музыкой. Манвэ, мы не можем держать в заточении брата, мы не можем причинять ему страдания! Это противно нашей природе. Это его Тема, а не наша. И теперь отголоски ее надолго останутся в Амане, даже если Восставший уйдет".

"Он уйдет, Ниэнна".

"Благодарю, Король".

Облачко растаяло. Лишь на белой скале остался влажный, быстро высыхающий след.

4

Он уйдет.

Вернется в Эндорэ, в земли, которые считает своими. В земли, которые отнял у нас.

Он, конечно, захочет мстить за свое поражение, за плен. Даже за то, что мы пощадили его и пытались помочь. Это одна из его мелодий. Родилась ли она, когда Мелькор задумал разрушить Альмарен, чтобы рассчитаться с нами за свое изгнание из Арды? Или еще раньше? Не важно. Нельзя, чтобы она прозвучала в Амане, вот и все.

Старший силен. Даже после заточения в Мандосе он способен бороться с Хором. Не силой, так хитростью. Беспощадностью. Коварством.

И как защитить от него наши земли? Как оградить Детей - пусть не всех, хотя бы тех, что выбрали жить в Амане?

Единый молчит, он почти не вмешивается в судьбу сотворенного мира. Даже я все реже слышу его.

И у Круга нет общего мнения. Одни считают, что Старшего следует захватить, другие - что от этого будет больше беды, чем добра. Значит, придется решать мне.

Что противопоставить сильнейшему из Поющих, способному исказить любую из наших мелодий? Только его же собственную мощь. Его упорство. Его неистовое желание завладеть Ардой.

Что делал Старший, пока мы не помешали ему? Творил - на свой лад. Вкладывал силу в Эндорэ, и вкладывал щедро. Но ведь она не безгранична. Рано или поздно Мелькор растратит себя. Тогда мы сможем справиться с ним.

Почует ли Восставший опасность? Он осторожен, но, получив наконец в полное распоряжение Эндорэ, вполне может забыть об осмотрительности.

Успеет ли он нанести удар прежде, чем ослабеет? Может быть. Остается только надеяться, что его любовь к собственным творениям окажется сильнее ненависти к нашим.

5

- Ну как, убедился, что я был прав? Вот она, справедливость Владык Амана. Вот их забота об эльдар. Вот кому ты доверял, Феанор!

- Тебя долго не было, - хмуро сказал я.

Признавать свои ошибки не слишком приятно - во всяком случае, вслух. А счесть ошибкой прежние взгляды, отречься от того, что любил, убедиться, что тебе всю жизнь лгали... Я очень хотел бы избежать этого. Но боялся, что Мелькор действительно прав.

- Мне приходилось скрываться, - Вала словно не замечал моего раздражения. - Тулкас и Оромэ выслеживали меня, словно зверя. Но теперь этому конец. Я возвращаюсь в Эндорэ.

- Почему именно сейчас?

- Тебя ждал. Вы ведь не теряли времени даром, - он кивнул на крепость. - Оружие, инструменты - все это пригодится на новом месте. Покинутым землям нужно мастерство нолдор. Нужны хозяева. Такие, как вы.

- ...И только там мы сможем достичь подлинных высот во всех искусствах, - подхватил я. - Да, ты много раз говорил мне об этом. Но... Мелькор, нолдор еще не готовы.

- Я помогу вам, - он вздохнул, словно теряя терпение.

- Избавиться от навязчивой заботы одних Валар, ради опеки другого... - я осекся. - Прости! Я не то хотел сказать.

И замолчал. Лгать другу невозможно, да и не умею я лгать. А правду сказать, оскорбить того, кто рискует ради тебя всем - тоже язык не поворачивается.

- Феанор, я друг нолдор. И всегда им был. И у меня достанет силы освободить вас. Ну, решайся же! У нас мало времени.

Достанет силы? А самому скрываться приходится?

И тут меня в жар бросило от стыда. Он - беглец, за которым охотятся! И все-таки явился, чтобы помочь мне. Вызволить из Амана. Спасти от неволи и унижений. И я еще колеблюсь!

- Сильмариллы нельзя оставлять в Амане, Феанор, - не дождавшись ответа, снова заговорил Восставший. - Здесь они рано или поздно попадут в руки Валар.

- Сильмариллы? Но ты ведь... - я покачал головой, не желая верить догадке. - Ты же здесь не из-за них?!

- Мне нужны эти камни, - он в упор посмотрел на меня. - Необходимы! Если ими завладеют мои собратья...

Я больше не слушал. Сильмариллы - вот истинная причина его прихода! Не дружба со мной, не желание помочь нолдор. Мелькору просто понадобилось мое творение.

- Уходи, - тихо сказал я.

Восставший быстро взглянул на небо. Ни одной птицы. Ни облачка. Ни ветерка. Никто не следил за нами.

"Феанор, мне нужны твои камни", - повторил он мысленно.

- Уходи! - закричал я.

Пальцы нащупали рукоять меча, сомкнулись на ней. Ярость охватила меня мгновенно, безумная, ослепляющая - как это бывало всегда.

Мелькор отступил на шаг, не сводя с меня глаз. Безоружный... это меня пока сдерживало: я не думал сейчас, что передо мной Вала, что ему не нужен меч или кинжал. Я боролся с желанием выхватить клинок и пустить его в ход. Финголфину не довелось отведать заточенной стали, но вот этот... др-руг...

- Феанор...

- Убирайся! - перед глазами плыли черные пятна. - Прочь от моих ворот! Ты... такой же, как все Валар! Ты не лучше, чем эта подвальная крыса Намо!

6

"Это он! Оромэ, он здесь!"

Музыка Тулкаса, мрачная в последнее время, взорвалась ликующим тремоло. Радостный хохот эхом разнесся в горах. Оромэ, который никогда не питал добрых чувств к Мелькору, впервые ощутил ненависть. Жгучую ненависть к тому, кто мчался сейчас прямо на них, сводя на нет все труды Охотника. Два непримиримых врага, две силы, противостоявших с начала мира, должны были вот-вот столкнуться. И неважно тогда, кто победит: Аман в любом случае будет разрушен. А эльдар...

"Стой, Тулкас!"

Оромэ преградил путь брату, понимая, что это, скорее всего, бесполезно, что Доблестный, занятый лишь предстоящим боем, попросту сметет его.

"Не мешай. Сейчас я его..."

"Надо подождать Ауле. Без Ангайнора даже ты долго Старшего не удержишь".

Музыка Мелькора приближалась, громкая, полная исступленной ярости.

"Тулкас, стой! Мы обещали поймать его!"

"А я что делаю?" - Воитель от удивления даже остановился.

"Ты собираешься биться с ним".

"Почему нет? Сначала побью, потом поймаю".

"Потому что он хочет - сам хочет сейчас сражаться! Враг хитер, Тулкас, он что-то затеял. Если он начинает мелодию, нельзя ее подхватывать, ты же знаешь!"

"Но... - Доблестный растерялся. - Он же уйдет".

"Не уйдет", - торопливо убеждал его Оромэ, тревожно вслушиваясь в Музыку Врага.

Мелькор был уже близко. Еще чуть-чуть и схватки не миновать!

"Не уйдет он! Мы приведем его в Валимар связанным - но не теперь. Старшего надо захватить врасплох".

"Не нравится мне это, Оромэ", - засомневался Воитель. - "Честный бой - это я понимаю. А то, что ты предлагаешь..."

"Я предлагаю охоту. Манвэ нам что поручил?"

"Привести Мелькора в Круг Судеб".

"А помочь Восставшему разрушить Аман?"

"Помочь?!" - опешил Доблестный. - "Восставшему? О чем ты..."

"Мелькор начал мелодию, а ты готов ее поддержать. Ты сейчас собираешься петь с ним, Тулкас! Помогать ему против Хора".

"Оромэ, но как же..."

"Я выслежу его. Потом, когда он не будет этого ждать. И тогда ты сразишься с Врагом. Не раньше".

"Ну... ладно", - неуверенно согласился Воитель.

Ясное аманское небо потемнело от внезапно сгустившихся туч. Порыв ледяного ветра рванул крону молодой сосенки, притулившейся на склоне - иголки дождем посыпались вниз.

"Уходим с его пути! Скорее, Тулкас!"

Несколькими мгновениями позже смерч, темный от захваченной земли и мелких камешков, вырвал с корнем злополучное деревце, отшвырнул прочь и помчался дальше на юг.

Никто не пытался его остановить.

7

Предатель!

Новое слово. Отголосок мелодии, только что появившейся в мире. Мелодии, которую создал Феанор. Не Поющий. Воплощенный, которому я помог обрести силу Пламени.

Пре-да-тель.

Эта Музыка обжигала холодом и казалась вязкой и зловонной, словно болотная жижа. От нее невозможно было избавиться, разве что заглушить другими мелодиями - ярости, ненависти... мести.

И я мчался вперед - без облика, не разбирая дороги, забыв об осторожности. Попадись мне на пути Тулкас, я бился бы с ним независимо от исхода. Лишь бы дать волю гневу, боль свою выплеснуть. Лишь бы липкая мелодия предательства перестала меня преследовать. Не слышать ее, забыть на время!

Феанора забыть, слова его, взгляд...

Я же верил ему. Верил! Как майар своим, оставшимся в Эндорэ. Как... себе самому.

А он - он, оказывается, так и не смог сделать выбор! Мне такое и в голову не приходило: я просто радовался. Что неожиданно нашел друга - даже в Амане. Что мы похожи. Что понимаем один другого не то, что с полуслова - с полумысли.

Я безумно устал от одиночества, я изводился от бездействия, я был окружен врагами. И вдруг появился тот, кто не испытывал ко мне ни неприязни, ни страха. Лишь искренний интерес. Потом симпатию. Потом...

Никогда не думал, что здесь можно в ком-то увидеть друга. Тем более в Сыне Песни. Я ведь даже из Поющих мало кого считал близким себе. В основном были те, кто принял мою Тему - и те, кто отверг ее.

Впервые после поражения в войне я оказался не один. Это было неожиданно. Потом стало необходимым. Привычным. И я словно ослеп! Не задумывался, не сомневался, не видел колебаний Пламенного. Не желал видеть.

Дорого же обошлась мне эта доверчивость! Я пришел в Форменос, уверенный, что Феанор готов в любой момент отправиться со мной куда угодно, что я твердо могу рассчитывать на его помощь. Пришел, невзирая на погоню, на риск попасться и потерять все. Пришел - чтобы забрать Пламенного из Амана, освободить его и себя. И получил отказ.

Я не поверил сперва, решил, что слова Феанора предназначались для чужих ушей. А потом... потом я понял все!

Что ж... Уйти без Сильмариллов я не могу. Попади они в руки Валар, мне конец.

Я возьму Камни с собой. Не дар от друга - трофей, отобранный у... врага. Что же, пусть. Феанор предал меня, и щадить его нет причин.

Нет, не так! Я хочу причинить ему боль. Ударить как можно сильнее. Пусть он почувствует то же, что и я!

8

А я-то верил ему! Как самому себе верил! Работал с ним вместе, замыслами делился. На все ради него был готов - даже в Эндорэ отправиться, даже от прежних привязанностей отречься. Да что мне эти привязанности! Я же, в сущности, и не знал никогда, что такое дружба.

Были те, кого я любил: отец, сыновья, Нерданэль... когда-то. Те, на кого не жаль было иногда потратить время. Но чтобы понимать друг друга - не с полуслова даже, а так, что одна мысль приходила одновременно обоим! Чтобы улавливать малейшее изменение настроения... Когда мы с Мелькором трудились в четыре руки, нам почти не требовалось обсуждать замыслы. Все получалось само собой, легко, безошибочно. И казалось, мы всегда знали друг друга.

Никогда не думал, что можно увидеть равного в одном из Валар или майар. Но Мелькор казался совсем другим, чем его собратья. Живее, проще. Те лишь с виду подобны нам - словно играют или примеряют одежду. А Восставший... я иногда забывал, что он не эльда. Он даже говорить предпочитал на квэнья, да не ради забавы, как другие Поющие. Он не хуже меня чувствовал наш язык.

Сначала мне льстило, что я на равных дружу с одним из создателей мира. Потом я уже не испытывал гордости. Привык. Просто не мог иначе. Не представлял другой жизни: это было так же немыслимо, как если бы Древа погасли или я перестал слышать металл и камень.

И вот теперь... Небо над Аманом все такое же, и я как будто остался прежним. А кажется, что мир потемнел. И как мне...

- ...он сказал тебе?

- Что? - я провел рукой по глазам.

Оказалось, я не только вернулся в замок, но и до северного крыла добрался, сам не заметив, как.

- Отец?

Он казался обеспокоенным.

- Феанор, на тебе лица нет! Что сказал тебе этот... Черный?

- Предлагал бежать, - я попытался презрительно улыбнуться.

Рассказывать о Сильмариллах не хотелось. Да и вообще о ссоре с Мелькором. Даже отцу. Особенно отцу. Всем своим видом он говорил сейчас: "Я же предупреждал!" И был прав. Совершенно. Невыносимо.

- Я велел ему убираться, - я заложил руки за спину: кулаки так и сжимались, стоило перестать следить за собой.

- Ты... что сделал?!

- Прогнал его, - я почувствовал тревогу отца и тут же успокоился.

Почему-то чужой страх всегда действовал на меня именно так.

- Черный опасен, - Финвэ совсем помрачнел. - Надеюсь, помощь из Валимара прибудет раньше, чем он вернется. А пока я приказал никому не выходить из Форменоса.

- Помощь... из Валимара? - я облизал внезапно пересохшие губы.

- Я сообщил Валар, едва почувствовав приближение Черного.

- Зачем?!

Я забыл и о том, что говорю с королем, и даже о своей злости на Мелькора. Если из-за встречи со мной Восставшего схватят, то скорее всего снова заточат в Мандос. Как бы я на него ни злился, такой судьбы он не заслужил!

- Мы просто разговаривали, отец! Он ничего плохого...

Впрочем что толку это объяснять тому, кто пришел из Эндорэ! Сколько бы ни минуло времени, он все равно продолжает видеть в Мелькоре Черного Всадника. Угрозу. Врага.

Я мысленно потянулся к другу - предупредить об опасности. Но он не отозвался. Впервые.

9

Сверху сорвался камешек. Потом еще один, и еще. Дрожь земли передалась нитям паутины, закрывающей вход в пещеру, и гигантская паучиха зашевелилась.

Добыча? Новая Музыка, которой можно утолить мучительный голод?

Нет, не новая. Эта мелодия была хорошо знакома хозяйке логова. Ею удалось бы надолго насытиться, звучи она потише. Но Черный не любил делиться силой, Черный только показывал дорогу к чужим мелодиям, но помогать отказывался. А когда Унголианта попыталась коснуться его собственной Музыки, он напал на нее, и боль оказалась намного хуже голода. Паучихе пришлось бежать: она едва сама не стала едой.

Нет, от Черного лучше было держаться подальше, как и от других Больших. Унголианта хорошо помнила это, но сейчас все же не удержалась, припала ненадолго к источнику силы. И тут же в ужасе забилась глубже под землю, затаилась. Черный заметил ее, не мог не заметить, и теперь он придет за ней. Голодный. Страшный.

10

Я рассчитаюсь с предателем! И с ним, и с хозяевами Амана. За все, сполна! Пусть они...

Гнев внезапно прошел. Полностью. Не то, чтобы я успокоился - просто исчезли все чувства. Мгновенно, словно кто-то забрал их.

Или... выпил?

Она здесь?!

Ну, да, здесь. Где же ей еще быть, если я прогнал ее из Эндорэ? Странно, что Валар позволили ей остаться, а впрочем, понятно: они ждали удара с севера и не следили за южной границей своих владений. Обычная их беспечность.

Мне хотелось поскорее убраться из неприятного места. Очень уж отвратительна была эта тварь, хотя, конечно, слаба и ничуть не опасна.

Для меня не опасна. А вот для кого-то другого...

Я вернулся к зримому облику - не тому тошнотворно-слащавому, который носил в Амане в угоду его Владыкам. К настоящему, своему.

Говорить с Унголиантой все равно придется мысленно, ничего не поделаешь. Но воплотившись, не столь остро воспринимаешь Музыку. Так все-таки легче.

Я обхватил себя руками за плечи и приблизился к черному зеву пещеры.

Надо позвать Паучиху. Надо. Сейчас. Она может быть полезна. Она мне нужна!

"Выйди ко мне!"

Она отозвалась не сразу, а когда ответила, меня передернуло. Вот уж не думал, что когда-нибудь опять доведется встретиться. Тем более - иметь с этим отвратительным созданием какое-то дело.

"Нет. Ты меня съешь, Черный".

"Если будешь слушаться, я тебя не трону".

Молчание. Слишком долгое.

"Если не вылезешь, я сам спущусь за тобой", - пригрозил я, очень надеясь, что выполнять обещание не придется.

Из пещеры донесся шорох.

"Я сделала это от голода, Черный, - заныла тварь. - Я не хотела".

"Я помогу тебе утолить его".

Шорох. И опять тишина.

"Выходи, я не стану ждать долго. Да не бойся: я сейчас сыт".

11

- Есть вести с Запада, Наместник?

- Нет, Таринвитис.

Саурон терпелив. Не я одна спрашиваю об этом. Правда, я - чаще других.

Только вот ответ известен заранее: ничего. Не долететь до Амана нашим крылатым разведчикам. Тех, кто способен выдержать яркий свет, остановят ветра Манвэ или уничтожат орлы. Пробовали мы, много раз пробовали, даже рискуя привлечь к себе внимание Валар. Безуспешно. Валинор слишком хорошо защищен.

Тогда, после того, как враги разрушили Удун и вернулись в свои земли, уводя Мелькора, я едва не кинулась следом: помочь Властелину хоть как-то, а если спасти не удастся - разделить его судьбу. Соратники остановили меня. Силой удерживали, уговаривали, наблюдали, "чтобы глупостей не натворила".

Не натворила. Уследили. Заняли делом.

Но какое значение имеет дело, если его нет рядом?!

* * *

- Таринвитис, он вернется.

Талло. "Совершенно случайно" оказался у меня на пути. В который раз уже. Мягко обнял за плечи, пошел рядом.

- Наш Вала вернется.

- Он тебе сам сказал? - я сбросила его руку.

Понимала, что они все правы, что поступают разумно, что иначе сейчас нельзя, что надо ждать, но каких же усилий стоило не начать видеть врагов в прежних соратниках! Нет, не прежних, конечно, но...

- Тарис, выслушай меня!

Талло не обижается, он еще более терпелив, чем Саурон. Они все терпеливы, они готовы столетиями ждать Властелина. Тысячелетиями, если потребуется.

- Может, ему сейчас помощь нужна! - я обеими руками вцепилась в тунику Мастера Иллюзий. - Он там один. Один, Талло! А мы тут отсиживаемся, как последние... последние...

- Как последний резерв, - он осторожно разжал мои пальцы. - Сядь.

Я оглянулась. Ну да, разумеется, вокруг уже не коридор. Комната с камином и удобными креслами. Посиди, Таринвитис, отдохни, расслабься. Что тебе за забота, даже если Мелькор...

- Сядь, пожалуйста, - мягко повторил Талло. - И не надо так смотреть на меня. Я не Манвэ.

- Ты хуже, - мрачно отрезала я, усаживаясь. - Вы нарушаете закон Удуна. Я приняла решение, вы не вправе вмешиваться.

- Закон Удуна действовал в мирное время, - парировал Мастер Иллюзий.

- Его никто не отменял, - я не собиралась сдаваться. - Когда Властелин вернется, он вам...

- Он нам объяснит, что мы неправы, да, Таринвитис? Что нам не нужно заново отстраивать Ангбанд, восстанавливать земли Севера, собирать разбежавшихся орков, готовиться к новой войне. Нет, мы, конечно, должны отправиться в Аман и подставиться под удар. Чтобы в Эндорэ не осталось никого из поющих Тему Мелькора. Наш Вала именно для этого нас собой прикрыл, так?

- Да. Прикрыл, - я моргнула, потому что лицо Талло начало расплываться перед глазами. - А мы его бросили. Даже не пытаемся помочь.

- Мы делаем все, что можем, - твердо сказал Мастер Иллюзий. - Что в наших силах.

- Мелькор никогда не делает, что может! - я сцепила пальцы. - Он делает, что надо. И не жалеет сил.

- Да, - согласился Талло. - И поэтому он наш Властелин. И он вернется. А мы дождемся его.

* * *

Дождемся, дождемся. Так думать легче. Главное - все время быть занятой. Забот хватает, и в этом наше спасение.

- Таринвитис!

Тевильдо. Заглянул мне в лицо, вздохнул, потерся об руку пушистым боком.

- Никаких вестей, - тихо сказала я, хотя Кот не спрашивал.

Тевильдо сел, лизнул лапу. Подумал.

- В таком случае тебе стоит слетать на охоту.

- Мне больше не хочется есть, - я поморщилась.

Что за радость играть в Воплощенных - теперь, без него?

- Не для еды. Для забавы.

- Скверная это забава, Кот, - я передернула плечами. - Мелькор бы не одобрил. Он собирался сделать квенди нашим народом.

- И где они, эти квенди? - пышные усы Тевильдо встопорщились, изумрудные глаза яростно блеснули. - В Амане! А те, что остались, упорно не хотят принимать нашу Тему. Чего ради беречь их, Тарис? Поймай себе нескольких, развлекись вволю, а что останется, отдай оркам.

- Думаешь, полегчает? - я больше изображала сомнение, чем чувствовала его.

Потому что Кот был прав. Война началась из-за квенди. Поющие Валинора напали на нас, думая, что защищают Детей Песни. И вот результат: Властелин в плену, Удун полностью разрушен, Ангбанд мы только недавно закончили восстанавливать.

К тому же, все попытки приручить Детей Песни заканчивались неудачей: те эльфы, что не ушли в Аман, не доверяли никому из Поющих. Кроме Мелиан, которую они признали своей, но эта майэ всегда была нам врагом, а Саурон почему-то приказал ее не трогать.

А вот ловить квенди он не запрещал. Ловить - и делать с ними все, на что фантазии хватит.

Тевильдо ухмыльнулся в усы, наблюдая за мной. Я облизнулась. Кончики пальцев слегка зудели: начали отрастать когти.

- С тобой поделиться? - я направилась к распахнувшемуся окну.

- Впечатлениями, Тарис. Мне этого хватит.

- Я расскажу тебе все в подробностях, - я весело оскалила удлинившиеся клыки. - И покажу.

Ветер взметнул волосы... и ударил в перепонки крыльев.

Главное - все время быть занятой! Хотя бы новой игрушкой.

12

"Почему ты медлишь, Черный?"

"Еще не время".

Мелькор старался не смотреть на Унголианту. Ее присутствие и так ощущалось. Да еще взбираться наверх пришлось по ее паутине: восточные склоны Пелоров были почти отвесными, а коснуться Музыки Ауле, чтобы изменить форму скал, беглец не рискнул. Эти горы явно были созданы Валар для защиты от брата. Измени хоть что-то в мелодии - Кузнец тут же услышит.

"Ты обещал, что дашь мне насытиться".

"Я сдержу слово".

Мелькор взглянул на ладони, поморщился от отвращения и тщательно вытер руки о край плаща. Не помогло. Казалось, липкая паутина по-прежнему касается кожи.

"Ты ведь не хочешь сама стать добычей для моих братьев и сестер?"

Мохнатые лапы Унголианты дернулись.

"Ты сказал, что другие Большие не тронут меня!"

"Да. Но ты должна во всем меня слушаться. Сейчас они голодны и съедят тебя, если встретят".

Вала посмотрел вниз. Западный склон горы оказался пологим, тут спуститься будет легко даже без помощи Паучихи. Впереди и справа переливались зелеными волнами леса Оромэ. Слева земля казалась золотой. Мелькор прищурился: серое марево - похоже, единственное, что умела создавать Унголианта - скрывало их с Паучихой от чужих взглядов, но разобрать что-либо сквозь него было трудно.

Золотая земля... Ауле, что ли? Нет, его владения севернее. А это... да это же поля! Спелые колосья. Творения Йаванны.

"Я тоже голодна, Черный".

"Ты сможешь надолго утолить голод, - Мелькор смотрел на север: блеск серебряных крыш Валимара в свете Древ был виден даже отсюда. - Мои сородичи наедятся и уснут. Тогда настанет наш черед охотиться. А пока жди".

13

Окно распахнулось само собой, словно от сквозняка. Хоть и было заперто. Нигде, кроме Форменоса, не увидишь такого: мы первые в Амане создали замки и засовы. И стену вокруг своего города возвели первые. И единственные. Прочим такое даже в голову не придет. Они беспечны, они все еще верят Валар.

Конечно, от Стихий за стенами не укроешься. Но это нам и не требуется. Форменос - лишь проба сил. В Покинутых землях мы построим новые крепости - прочнее, надежнее. Я все же уйду в Эндорэ. Сам, без Мелькора. Как только закончу приготовления.

В окно влетел золотистый сокол, посланец Манвэ. Опустился посреди комнаты, сложил крылья.

- Владыка Арды приглашает короля нолдор на Праздник сбора плодов.

Сокол произнес это медленно, с явным трудом, но достаточно внятно. Меня всегда удивляло, как майар ухитряются говорить в облике птиц или зверей. Впрочем, обычно они предпочитали мысленную речь.

Финвэ покачал головой:

- Пока мой сын Феанор не может вернуться в Тирион, я считаю себя лишенным трона. Передай Владыке Манвэ: я не приду.

Сокол щелкнул клювом.

- Владыка Арды приказывает принцу нолдор Феанору явиться на Таниквэтиль и присутствовать на празднике.

Приказывает?!

Я вздрогнул и невольно сжал кулаки. Но сдержался. Ничего не поделаешь, придется подчиниться... на этот раз. Ради отца. И так ему из-за меня бед хватает. Вытерплю еще одно унижение. Недолго осталось.

- Что ж, - проговорил я холодно. - Я исполню приказ.

14

Золотое сияние внизу стало мягче, постепенно меняя оттенок на серебристый. И едва свет Тэльпериона достиг полной силы, с севера донесся колокольный звон: Валимар приветствовал наступление нового дня.

Иная мелодия, чем обычно? Кажется? Плохо слышно, а ошибиться нельзя.

"Я велел ждать! - раздраженно одернул я Паучиху, подползшую ко мне слишком близко. - Еще успеешь насытиться, а сейчас не мешай мне".

"Я голодна, Черный", - огрызнулась она, но подчинилась.

Звон стал немного отчетливее. Я замер, вслушиваясь.

Глубокий бархатный голос большого колокола. И тут же откликаются два других - чуть выше. Ага, вот вступили самые мелкие!

Да. Это праздничный звон. Пора!

Они все сейчас на горе Таниквэтиль: Поющие, Воплощенные. Весь Аман, кроме, разве что, тэлери.

- Пора! - закричал я вслух, потому что некому было услышать меня сейчас, тем более рядом с Унголиантой.

И засмеялся, осознав, как близок мой план к завершению. Я вернусь в Эндорэ, и вернусь победителем! Никто не рискнет меня преследовать: Валар получат достаточно хороший урок.

Я помчался вниз, на бегу меняя форму склона там, где он был недостаточно удобен для спуска. Ауле все равно не почуял бы это: он праздновал. Они все сейчас были очень заняты: танцами, развлечениями, играми. Самое время устроить сюрприз!

Я бежал, не заботясь, следует ли за мной спутница. Знал, что она не отстанет.

15

- Забудем прошлое, - предложил Финголфин.

Приветливо улыбающийся, в нарядной тунике, расшитой серебром, в венце с сапфирами. Новый правитель Тириона. Действительно, зачем ему вспоминать прошлое? Времена, когда он был всего лишь вторым сыном короля Финвэ.

Феанор молчал. Он явился во дворец Манвэ в рабочей одежде, черной, без украшений, даже без вышивки. Вежливо кивал в ответ на приветствия, но сам не заговаривал ни с кем. Равнодушно пригубил чашу с вином. Казалось, мысли его были далеко от Таниквэтиль.

- Я не держу на тебя обиды, - Финголфин протянул руку.

Феанор пожал ее все с тем же отстраненным видом. Так, словно и это ему приказали сделать.

- Пусть по крови я лишь наполовину брат тебе, я буду братом по духу. Я последую за тобой повсюду.

Вот как? Повсюду? Как... соглядатай Манвэ, что ли? Владыке Арды уже не хватает птиц, ему теперь нолдор понадобились для наблюдения за непокорными? Прав был Мель...

Нет. Не теперь. Не время думать об этом. Не здесь, не перед троном Манвэ.

Феанор медленно кивнул, посмотрел в светлые глаза брата и заставил себя улыбнуться.

- Да, - сказал он достаточно громко, чтобы все желающие смогли хорошо расслышать. - Пусть будет так.

16

Я поднялся на холм, и ветви Древ задрожали, словно в испуге. С истошным криком взлетела какая-то птица - и тут же мертвой упала к моим ногам. Не стоит отвлекать Манвэ от гостей и веселья. Рано еще.

"Вот твоя пища, Унголианта", - я показал на Древа. - "Теперь никто не помешает тебе".

Паучиха попятилась.

"Я не могу, Черный! Слишком громкая Музыка. От нее больно".

Так. Ладно. Придется начать мне. Только... Начать-то можно, но чего это будет стоить? Сколько времени уйдет на восстановление сил после того, как я ударю в самое сердце чужой Темы? А ведь мне предстоит путь до Эндорэ. И еще вопрос, удастся ли избежать встречи с Тулкасом по дороге.

Но медлить тоже опасно. И бесполезно.

Я с досадой отшвырнул ногой птичий трупик и закусил губу. Надо справиться. Другого выхода нет. Только бы мои враги ослабели после гибели Древ больше, чем я! Хоть ненамного.

Я поднял голову, разглядывая темно-зеленую с серебром листву Тэльпериона. Только видел сейчас иное...

Дымящиеся развалины Удуна. Трупы волколаков и орков. Разбитые в щебень горы. Озера, обращенные в пар. Мои изувеченные мелодии.

Но ведь не все Валар виновны в этом! Когда меня приволокли в Аман, Ниэнна просила за меня. И Ирмо был против заточения. И Эстэ, и Нэсса, и Вана, и...

И что из этого? Они не со мной. Они не остановили тех, кто начал Войну. Они не помешали заковать меня в цепи, они допустили, чтобы меня заключили в Мандос!

Они не на моей стороне, даже если и не враги мне. Вернее - врагами не были. Теперь-то на это рассчитывать нечего.

Они не свободы для меня хотели - надеялись, что я перестану быть собой, откажусь от собственной Темы. Зря надеялись!

Мелодия зазвучала увереннее, обрела зримый облик. Первая по-настоящему моя мелодия в Амане. И последняя: больше меня здесь не будет.

Я крепко сжал свое творение: черное копье с зазубренным наконечником на узком тяжелом древке. Вокруг длинного центрального острия хищно поблескивали четыре коротких.

Тэльперион вздрогнул, когда мое оружие пробило его кору и погрузилось в мягкую древесину. Я с трудом удержался на ногах и едва не выпустил копье: сила уходила стремительно, словно ее из меня высасывали.

Продержаться... ну, хоть немного дольше... все! Хватит... надеюсь.

Я рванул копье, разбрызгав мертвенно светящийся сок с наконечника. "Пей!" - отрывисто приказал Унголианте. И повернулся ко второму Древу.

Я почти не видел его: уснувший было Лаурэлин теперь снова был окружен ослепительно ярким золотым сиянием. И лицо не закрыть от палящего жара: копье не удержишь одной рукой.

Только бы подобраться на расстояние удара!

Еще один шаг.

Еще.

Волосы начали потрескивать - вот-вот вспыхнут.

Ближе...

Я ударил вслепую, по силе мелодии найдя цель. Упал, выпустив оружие. Заставил себя подняться. Наощупь отыскал древко и выдернул из ствола. Копье рассыпалось в пыль у меня в руках.

Все. Большего даже мне не сделать.

Я кое-как отошел в сторону, дважды едва не оступившись. Опустился на траву. Посидел немного, закрыв глаза, выжидая, пока восстановится зрение.

Кажется или чужая Музыка, грохочущая вокруг, стала тише?

Я посмотрел на Древа. На этот раз даже щуриться не пришлось: свет стал намного мягче. Кроны Лаурэлина и Тэльпериона потускнели, листья начали опадать, кора почернела, словно обугленная.

Унголианта переходила от одного Древа к другому. Ее лоснящееся брюхо медленно раздувалось, ритмично подергивались мохнатые лапы.

Паучиха пила.

17

Свет начал меркнуть. И опять сделался золотым. Но ведь для Лаурэлина как раз наступило время отдыха! Что-то случилось. Не в Форменосе - в Амане. Я чувствовал это так же отчетливо, как сотни лет назад в Эндорэ ощущал приближение Черного Всадника.

Мысленно обратиться к Валар? Прежде я так и поступил бы. До того, как Владыки Амана вынесли приговор моему старшему сыну. До моего добровольного изгнания.

- Нолвэ!

- Мой король?

- Скачи к Таниквэтиль.

Юноша бросил тревожный взгляд на окно. Цвета витража менялись, как всегда при пробуждении Лаурелина. Только необычайно - пугающе - быстро.

- Мой король, что я должен...

- Надвигается какое-то зло, - перебил его я. - Торопись!

- Зло? - растерянно переспросил Нолвэ.

Рожденный в Амане, не испытавший ни бед, ни боли, не видевший смерти.

- Надо узнать, что происходит. А потом... действуй по обстоятельствам.

Опять удивленный взгляд. Конечно, откуда тебе, мальчик, знать, что это такое - действовать по обстоятельствам?

- Мой король, мне найти Феанора на Таниквэтиль?

Я поколебался. Как бы ни хотелось мне увидеть сына, как бы ни тревожился я за него, а там он, пожалуй, был в большей безопасности. В чертогах Манвэ Мелькор не отважился бы появиться. А вот на дороге подстеречь мог.

Позвать Феанора мысленно я не рискнул: мальчик почувствовал бы мою тревогу и тут же помчался бы в Форменос, невзирая на любые приказы Владыки Арды.

- Да, найди. Передай ему, чтобы обязательно дождался меня там. И немедленно возвращайся.

- Да, мой король.

- Не теряй времени, Нолвэ!

18

И он не терял времени. Гнал испуганного коня галопом там, где это было возможно. На узких горных тропах спешивался: почему-то сейчас по ним не хотелось ехать верхом.

А свет из нежно-золотистого стал темно-медовым, затем красновато-бурым, а потом Нолвэ изумленно ахнул, увидев, что на бронзовом небе проступили бледные пятнышки. Звезды?! Но раньше их можно было разглядеть только из Калакирии. Или с Пелоров, если подняться повыше.

- Пожалуйста, быстрее, - спохватившись, попросил Нолвэ и погладил коня по взмыленной шее.

До Валимара было еще далеко, а тени сгущались, и хорошо знакомая дорога выглядела непривычно. И неприятно, хотя юноша не мог понять, отчего. Просто тревога сжимала сердце, а стук копыт отдавался в горах жутковатым эхом.

А потом наступила тьма.

19

"Манвэ! Древа!"

Я не ответил Йаванне. Я всматривался в земли у подножия Таниквэтиль. Вслушивался в Музыку, страшно искаженную, ставшую незнакомой. Это не была Тема Восставшего. Я не ощущал даже Диссонанса. Уловить удавалось лишь обрывки мелодий, тихие, бессмысленные. Да и тех оставалось все меньше. Словно они растворялись во мраке. Или что-то их поглощало. Что-то, враждебное и миру, и Поющим. Всем Поющим. Или - не всем?

"Я остановлю Восставшего!"

"Подожди, Оромэ! Это не Мелькор".

"Мы слишком долго медлили, Король".

"Ты видишь, что там, внизу, Оромэ? Нет? Как же ты собираешься биться?"

"Огонь Ауле осветит землю".

"Дело не в темноте. Там есть что-то еще".

"Что бы там ни ждало, мы с Тулкасом настигнем Врага. Позволь, Манвэ!"

Я чувствовал, что возражать бесполезно. Что Охотника и Воителя не удержать ни объяснениями, ни даже приказом.

"Ступайте".

Безумная затея, бессмысленная. Едва ли они найдут Мелькора. Правда, если найдут, сейчас Диссонанса можно не опасаться. Сила, уничтожающая любые мелодии, его не допустит. Только вот вернутся ли назад Тулкас и Оромэ после встречи с нею?

20

Унголианта выросла. Нет, внешний облик ее не изменился. Разве что брюхо округлилось - казалось, оно вот-вот лопнет. Но если смотреть не глазами...

Музыки я больше не слышал. У Паучихи мелодии никогда не было, а сейчас рядом с ней мне казалось, что весь мир провалился в беззвучие. Или что я, уничтожив Древа, утратил способность чувствовать Арду.

Мне стало не по себе. Я ведь, в сущности, не знал насколько сильна может быть Унголианта. Да и как это определить без мелодии? Паучиха боялась меня, подчинялась - значит, была слабее. До времени. До того, как насытилась - похоже, в первый раз с тех пор, как явилась в Арду.

Она покончила с Лаурэлином и повернулась ко мне. Древа были мертвы, но ни радости, ни торжества при виде их остовов я не почувствовал. Только усталость. И еще страх. Не показать этого твари, главное - не показать!

"Я голодна, Черный".

"Все еще?" - я изобразил удивление. - "Что ж, вон там достаточно пищи".

Я указал на чаши, в которые Варда собирала светящуюся росу с листьев Древ. Едва ли их содержимого хватило бы, чтобы насытить Унголианту. А вот на то, чтобы задержать, вполне.

Я дождался, пока Паучиха начнет пить, сбросил облик и направился к северу. Вихрем помчался бы, не будь так измотан!

Впрочем, неважно. Валар наверняка уже спохватились - вот пусть они и выясняют пределы силы обезумевшей от жадности твари. Жаль, я вряд ли узнаю результат их встречи. Дело у меня в Амане осталось только одно. Сильмариллы.

21

Темнота была холодной и тяжелой, как мокрый песок. Клейкой, как паутина. Вязкой, как болотная жижа, о которой Алканармо доводилось слышать от пришедших из Эндорэ.

И еще - темнота была живой. Юноше казалось, что она смотрит на него мириадами непроницаемо-черных глаз. Смотрит - и подбирается ближе, скользит по коже, опутывает незримыми щупальцами.

Алканармо тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Не помогло. По коже ползли мурашки. Хотелось то ли бежать без оглядки, не останавливаясь, то ли упасть на землю и сжаться в комок.

- Мама!

Детский крик раздался совсем рядом. Жалобный, беспомощный. И это придало юноше сил.

- Держись, малыш!

Разглядеть ребенка было сейчас невозможно, зато Алканармо остро чувствовал исходившее от того живое тепло - крохотную искорку, которую готов был поглотить окружающий мрак. Юноша сделал несколько торопливых шагов - и подхватил мальчика на руки.

- Где моя мама?

Крики раздавались со всех сторон - растерянные, горестные, испуганные. Алканармо закусил губу, не зная, что делать дальше. Где искать мать мальчика, как справиться с невесть откуда пришедшей бедой.

Нолдо посмотрел на небо - по давней, детской еще привычке. Вид облаков всегда его завораживал. Успокаивал, если случалось тревожиться, утешал, если Алканармо был чем-нибудь огорчен. Помогал собраться с мыслями.

Юноша поднял глаза и замер. Наверху были звезды. Серебряные искорки на фоне черного бархата. Наверное, так они выглядели в Эндорэ. Над Водами Пробуждения.

- Эле! - воскликнул Алканармо, одной рукой прижимая к себе перепуганного мальчишку, а другой показывая на небо.

Почему-то голос его легко перекрыл панические вопли и плач.

- Эле! Звезды Варды! - подхватили сразу несколько эльдар.

Дышать стало легче, даже ощущение липкого холода почти исчезло.

- Мама! - малыш затормошил Алканармо. - Вон она!

Юноша огляделся и едва не вскрикнул от радости: он снова мог видеть, хотя мир казался сейчас черно-серым, лишенным цвета.

- Коркион! Вороненок мой!

Невысокая женщина кинулась к ним. Алканармо передал ей ребенка.

- Факелы зажигайте! - это, похоже, был кто-то из помнивших Эндорэ.

Неподалеку вспыхнул огонь, за ним еще и еще.

Тьма отступила.

22

- Уходи.

Он смотрел на меня в упор, стоя впереди остальных. Финвэ, король нолдор. Отец Феанора. И мой враг. Если, конечно, можно назвать врагом Воплощенного.

Я небрежно махнул рукой - требование отойти в сторону. Финвэ сжал губы, глядя на меня сузившимися глазами. Положил ладонь на рукоять меча. Прочие последовали его примеру. У всех нолдор теперь были клинки, а кое у кого и копья. И растущее желание применить оружие. Валар предстояло немало возни с этим. Я хорошо потрудился.

- С дороги, - тихо приказал я.

И шагнул к нолдор, столпившимся перед массивной дверью, украшенной изумрудами - входом в сокровищницу. Упрямство Воплощенных начинало раздражать. Сейчас мне хотелось побыть одному. В последний раз посмотреть на наши с Феанором творения, подержать их в руках. Нелепое искушение, но я поддался ему, хоть и досадовал на себя за это.

- Уходи, Черный Всадник, - твердо повторил Финвэ.

Держался он, надо признать, неплохо. Да и из остальных не отступил ни один. Хотя им было страшно. Очень.

Я сделал еще шаг, сосредоточив внимание на двери за спинами Воплощенных. Запертой. Впрочем, уже не запертой. Замок с легким щелчком открылся под моим взглядом.

Король нолдор выхватил меч. Сталь - против сильнейшего из Валар?! Это позабавило бы меня, если бы я не узнал оружие. Клинок был выкован Феанором! Ярость, которой я сам от себя не ожидал, вспыхнула внезапно, безумная, ослепляющая.

Я легко увернулся от удара, следующим движением оказавшись вплотную к Воплощенному и схватив его одной рукой за запястье, второй за плечо.

- Я уже уходил отсюда однажды!

Я оскалил зубы, ухмыльнувшись в лицо... Финвэ? Не-ет, сейчас я видел перед собой Феанора. И мне не было дела до остальных.

- Теперь я вернулся.

Эльфийская плоть поддалась легко, почти без усилия. Хрустнула кость, со всхлипом разорвались мышцы. Финвэ с воплем схватился левой рукой за остаток правой. Я отшвырнул окровавленный кусок мяса вместе с мечом, так и оставшимся в судорожно сжатых пальцах Воплощенного. И обвел взглядом нолдор. Ни один из них не пошевелился: я лишил их этой возможности. Убивать их не было ни смысла, ни желания.

- Не... позволяйте ему...

Финвэ не договорил. Я попросту свернул ему шею. И не спеша вытер руки о плащ убитого.

- Запомните этот урок, - сказал я остальным.

И вошел в сокровищницу.

23

- Их не возродить, - медленно проговорила Йаванна. - Такую мелодию повторить невозможно.

Я смотрел на черные остовы Древ. Все собрались на Эзеллохар, но мне казалось - я один сейчас. Мне было пусто. Пусто в Амане. Пусто в мире.

Лаурэлин и Тэльперион... Мелькор сжег их. От злости на меня или он задумал это с самого начала и лгал? В любом случае он теперь направится в Форменос. Надо возвращаться, немедленно!

- Принц!

Я обернулся. Нолвэ. Но ведь он остался дома!

- Что случилось в Форменосе? - резко спросил я.

Отец на Таниквэтиль так и не поехал: ему тоже не понравилось, что Манвэ приказал мне явиться на праздник. Но зачем присылать вестника, если можно было позвать меня мысленно?

- Король встревожился, когда свет начал меркнуть. Сказал, что чувствует приближение зла. Он скоро будет здесь и хочет, чтобы ты дождался его.

Дождался? Ну, конечно! Яснее ясного, чего на самом деле добивается отец. Удержать меня подальше от Форменоса! И от Мелькора.

- ...Слышал ли ты, Феанор, речь Йаванны? Выполнишь ли ее просьбу?

Я непонимающе посмотрел на Манвэ. О какой просьбе он говорит?

- Не будь Древ, ты не создал бы Сильмариллы! - закричал Тулкас.

- Подожди, - Ауле положил руку на плечо Воителю. - Не надо торопить мастера.

Чего они хотят от меня? Чтобы я сделал для них новые Древа? Но растения не по моей части. Вот если выточить из камня...

Я мгновенно забыл о своих тревогах, увлеченный новым замыслом. Сложно... никто бы, наверное, не то, что не справился, даже попробовать не решился бы. Но я, пожалуй, смогу.

- Это потребует времени, - задумчиво протянул я.

- Феанор, - Варда протянула ко мне руку, - нам нужны Сильмариллы. Сейчас - иначе будет поздно.

Я отшатнулся.

- Нет!

- Без твоих Камней мы не сможем возродить Древа.

- Нет! - я сжал кулаки. - Мелькор уничтожил ваше творение, вы хотите так же поступить с моим. Чем же вы различаетесь?!

- Феанор...

- Я скорее умру, чем позволю вам разрушить Сильмариллы!

У подножия Эзеллохар раздался топот копыт. Конское ржание. Крики. Я повернулся в ту сторону - и замер, не в силах пошевелиться, не веря своим ушам. Весть, которую принесли форменосцы... это было невозможно. Невыносимо.

- Король убит!

24

Валар походили сейчас на каменные статуи. Безмолвные, неподвижные, со взглядами, устремленными в никуда. Казалось, эльдар остались одни в поглощенном темнотой Амане. Одни против надвигающейся опасности.

- Сделайте что-нибудь!

Ни ответа, ни движения. Даже складка одежды не колыхнется.

"Намо, Финвэ убил Старший?"

"Да, Манвэ".

"Король, мы с Оромэ догоним его! Позволь!"

"Вы уже пытались - и вернулись ни с чем".

- Помогите нам, Владыки Арды! Остановите убийцу, покарайте его!

Тишина. Быть может, Валар покинули свои телесные оболочки? Или им, почти всемогущим, больше нет дела до бед эльдар?

"Манвэ, Восставшего надо схватить!"

"Мелькор должен уйти из Амана. И он уйдет".

"И захватит с собой Сильмариллы!"

"Я закляла Камни".

"Варда, ты думаешь, это его остановит?"

"Он не сможет их взять. А если даже заберет, не сумеет использовать. Их мелодия ранит его, как только он попробует".

- Услышьте нас!

Молчание. Холодное, равнодушное.

"Старший может совершить еще какое-нибудь зло в Амане".

"Нет, Оромэ".

"Что помешает ему, Намо?"

"Он хотел завладеть Сильмариллами. Финвэ попытался преградить ему дорогу, и Мелькор убил его. Больше Восставший никого в Форменосе не тронул".

"Король, неужели мы будем ждать, пока Враг..."

"Вот именно, Тулкас! Ждать. Старший сам себя уничтожит, он уже вступил на этот путь. И он пройдет его весь рано или поздно".

"Мы могли бы ускорить его конец".

"Нет. Если мы вмешаемся, это разрушит Арду. Пусть Мелькор уходит в Эндорэ".

"Но там Дети Песни!"

"Здесь тоже, Оромэ. Эльдар пришли сюда в надежде на нашу защиту. И ради них мы должны сохранить Аман и восстановить его".

"Отпусти меня в Эндорэ, Король! Что будет с эльдар, оставшимися там, когда их земли снова попадут под власть Старшего?"

"Нет, Оромэ, ты останешься. Схватка Стихий погубит Детей вернее, чем злоба Мелькора. Мы должны вернуть Аману свет - сейчас это главное".

"Без Сильмариллов?!"

"Это будет непросто. И потому в Хоре должен звучать каждый голос. Все силы нужно объединить".

- Ответьте нам, Валар! Сделайте же хоть что-нибудь!

Тишина.

- Почему вы молчите?! Мы же вам верили!

Верили. Прежде. Не напрасно ли?

25

"Я голодна, Черный".

Догнала-таки! Да когда же ты наконец подавишься, проклятая тварь?!

"Я тоже. Ты уже получила пищу, теперь моя очередь".

"Лжешь! Когда ты пришел к моему укрытию, ты говорил, что сыт. И ты не стал поглощать холодную и горячую Музыку, лишь слегка коснулся ее".

"Ладно. Я беру свою долю и ухожу. Остального тебе хватит, чтобы наесться".

Я опрокинул несколько шкатулок - камни и украшения со звоном рассыпались по столам и полу. Я торопливо схватил несколько наших общих с Феанором творений - те, что особенно жалко было отдавать Паучихе. Нашел, конечно, не все, но хоть что-то спас. Сильмариллы я, к счастью, успел забрать прежде, чем появилась Унголианта.

"Ты взял себе слишком много, Черный", - она ревниво следила за каждым моим движением.

"Тебе достается больше. Прощай, Унголианта".

Я направился к выходу, стараясь не очень спешить.

Хорошо бы первым, кто встретится теперь с Паучихой, оказался Феанор!

26

- Король был единственным, кто сражался с ним. Прочие словно оцепенели, даже пошевелиться не могли от ужаса.

А я был здесь! Не заслонил отца, не принял бой с Мелькором! Будь проклят твой приказ, Манвэ, и ваш праздник! Если бы не ты, я бы спас короля, я изрубил бы в куски этого...

Отец, отец, как же я допустил, как не предвидел? Ты ведь говорил мне, предупреждал. Это я погубил тебя! Я не слушал тебя, я верил Восставшему!

Я - ему - ВЕРИЛ!

- Будь проклята твоя притворная дружба! Лже-ец! Предатель! - кажется, я кричу это вслух, неважно. - Черный... Враг - вот что ты такое! Вот твое настоящее имя! Да чтоб тебе... чтоб тебе самому рук лишиться! Будь про...клят!

В горле саднит, я замолкаю на несколько мгновений, чтобы откашляться.

- Моргот! Убийца! Пусть прокляты будут все, кто когда-либо станет слушать тебя!

Я ору это в лицо Манвэ, Восставшего нет здесь, да что с того! Я вижу перед собой Мелькора, мне нет дела до остальных.

- Пусть твой дом обратится в прах! Пусть все, что ты создал, будет уничтожено у тебя на глазах! Пусть тебя предают раз за разом! Пусть отрекутся от тебя соратники! Пусть любимейшее творение погубит тебя!

- Принц! - кто-то осторожно касается плеча, я отбрасываю его руку.

- Он обезумел, - чей-то испуганный шепот.

- Коня! - хриплю я.

Отталкиваю кого-то, хватаюсь за гриву, вскакиваю на спину лошади - та испуганно ржет.

- За мной! В Форменос!

Отец! Я буду с тобой. Пусть поздно, но все-таки буду.

27

- Он вернулся! Саурон, Мелькор здесь! - Таринвитис вбежала в Гранитный чертог и остановилась, как вкопанная.

Наместник был не один. Все майар Ангбанда собрались сейчас тут. И они не выглядели ни удивленными, ни радостными. Скорее озабоченными.

- Кто вернулся, Тарис? - негромко спросил Талло.

- М-мелькор, - недоуменно повторила майэ. - Наш Властелин.

- Да, - кивнул Мастер Иллюзий. - Верно. Тот, кого силой увели в Аман три с половиной тысячи лет назад, снова ступил на землю Эндорэ. Это так.

- О чем ты говоришь, Талло? - нахмурилась Таринвитис. - Я не понимаю.

- О том, что мы не знаем, каким он стал, - ответила за него Дэрт, накручивая на палец кончик рыжей косы. - Почему он вернулся? Почему остальные Валар позволили ему сделать это?

- Должно быть, он победил их, - Таринвитис недоуменно переводила взгляд с одного лица на другое, ища поддержки. - Или обманул. Или сумел бежать.

- Или его отпустили, - подсказал Нэртаг.

- Не-ет! - Таринвитис сжала кулаки. - В твоей мелодии фальшь, ты сам это слышишь! Властелин никогда не отречется от Темы, которую создал! Он ради нее свободой пожертвовал. Ради нее и ради нас.

- Возможно, он перехитрил Владык Запада, - спокойно заметил Саурон. - А может, и нет.

- Почему ты не веришь в его победу?!

- Потому что если бы он одолел врагов, мы бы это почувствовали, будь уверена, - усмехнулась Ральтагис. - Властелин малым не довольствуется, он бы весь Аман в куски разнес.

- Мелькор бежал, - снова заговорил Наместник. - А значит, нам через какое-то время придется встречать незваных гостей.

- Они уже здесь, - мрачно заявил Нэртаг. - Наш Вала пришел в Эндорэ не один.

- Но я не чувствую Диссонанса, - Таринвитис зябко обхватила себя руками за плечи.

- Это хуже, чем Диссонанс, - Тевильдо нервно лизнул лапу. - Это... ничто.

28

Я вернулся! Вырвался на свободу! Все-таки вырвался...

Улечься бы сейчас на землю, прижаться щекой к холодным камням, закрыть глаза и не шевелиться. Чувствовать Эндорэ, слушать Эндорэ, впитывать в себя его Музыку. Любимую. Правильную. Мою!

А потом мысленно позвать соратников. Или послать к ним вестника. Ворона. Вон того, например. Или... нет, лучше найти их самому! Мне безумно хотелось верить, что с моими майар все хорошо, что они ждут меня, что мне есть, к кому возвращаться. На этой вере я и держался все столетия плена. На ней - и на памяти об Эндорэ. О моей Теме.

"Я голодна, Черный, - мысленное обращение Унголианты вернуло меня к действительности. - Ты обещал много пищи!".

Выследила все-таки, тварь ненасытныя!

"Ты уже получила весь свет Амана, - жестко ответил я. - Ты опустошила сокровищницу Форменоса. Мы в расчете. Теперь наши пути расходятся. Ступай назад, в Валинор!"

"Я голодна!" - повторила Паучиха.

Ее разбухшая туша загораживала выход из ущелья. Я быстро перебрал в уме возможные варианты действий. Сбросить зримый облик? Отступить и двинуться обходным путем? Нет. Это значило бы признать поражение, показать слабость - и немедленно превратиться для Унголианты из опасного противника в добычу. Я должен был заставить эту тварь подчиниться. Силой или обманом - неважно. Лишь бы не пустить ее дальше в Эндорэ.

Я швырнул на землю сверток, который нес в левой руке. Спасенные из сокровищницы камни рассыпались по земле. Я хорошо помнил, как мы с Феанором создавали их, как вставляли в оправу... Ну, вот и все. Теперь и они сгинут в утробе Паучихи. Что ж... ради Эндорэ я пожертвовал бы и большим.

Я отвел глаза, чтобы не видеть, как Унголианта уничтожает наши творения.

"Вот. Больше я тебе ничего не должен. Отойди с дороги!"

"Что у тебя во второй руке?" - подозрительно спросила Паучиха.

С камешками она покончила в считанные мгновения.

"Моя доля. Возвращайся в Аман, здесь ты мне не нужна".

"Ты несешь Свет, Черный. Отдай мне его и ступай, куда пожелаешь. Я не стану следовать за тобой".

"Отойди с дороги! - снова потребовал я. - Ты весь мир поглотить готова, если дать тебе волю. Этот Свет принадлежит мне. Ты его не получишь. Убирайся с моей земли!"

Я угрожающе шагнул к ней, надеясь, что она испугается и отступит. Не испугалась. Теперь оставалось только драться.

На этот раз моя Музыка воплотилась в прямом обоюдоостром мече. Но гигантская паучиха только выглядела неповоротливой. Двигалась она не медленнее меня, и достать ее клинком оказалось непросто. Тем более, что я был измотан после уничтожения Древ.

Очень скоро я убедился, что шансов на победу нет. Мои удары не только не причиняли Унголианте вреда - она питалась их силой. Хуже того! Тварь начала разрушать землю Эндорэ. Камни под ее мохнатыми лапами рассыпались в песок, по скалам невдалеке побежали трещины. Паучиха еще увеличилась в размерах...

Позвать на подмогу? Кого? Откуда мне знать, что могло случиться в Эндорэ за тысячелетия моего отсутствия? Кто явится на мой зов и явится ли хоть кто-нибудь? А если мои майар примчатся, как им сражаться с таким врагом? Они только погубят себя. Нет, я должен справиться сам. Остановить тварь.

Несколькими отчаянными выпадами я заставил Паучиху попятиться - недалеко, правда. Бросил меч. Достать ларец и откинуть крышку было делом нескольких мгновений.

Венец Феанора был поистине достойной оправой для Сильмариллов - даже если видеть только внешнюю его красоту, не имея представления об истинной сути. Тончайшие нити силы переплетались с филигранным узором так, чтобы сдерживать мощь Камней, направляя ее на созидание. Уникальный инструмент, предназначенный для двух величайших мастеров Арды. Инструмент, при помощи которого мы с Феанором должны были преобразить мир. Но сейчас мне было нужно оружие.

Серебро со стоном сломалось под пальцами. Я отшвырнул изуродованный кусок металла. Камни лежали теперь в моих ладонях - все три.

Унголианта медлила, пока не решаясь напасть. Или готовясь к решающему броску, что было более вероятно.

Свет Сильмариллов и подземное пламя слились в единой мелодии. Я ждал, пока Музыка достигнет апофеоза - тогда и только тогда я собирался нанести удар. Единственный. Второго бы не понадобилось.

И вдруг что-то сломалось в Песни - я не понял, в чем дело, почему возник Диссонанс. Просто голоса Камней перестали звучать в унисон с моей Музыкой. Паучиха почувствовала это моментально и снова двинулась на меня, оттесняя к скалам, а я всё пытался подчинить себе Сильмариллы. Силой. На поиск гармонии с ними просто не оставалось времени.

Но чем мощнее был напор моей воли, тем яростнее сопротивлялись Камни. Я уже едва удерживал их: казалось, они превратились в капли расплавленного металла и сжигают мою плоть. Только бы не уронить!

Я отступил еще на несколько шагов и уперся спиной в скалу, сжимая дрожащими от боли пальцами бесполезные Камни. Унголианта подползла ближе. Она не спешила. Может быть, наслаждалась осознанием своей победы, а может, всё еще остерегалась.

Я очень ясно представил, что будет, когда эта тварь прикончит меня и поглотит Сильмариллы. Ее мощь вырастет, а голод только усилится. В Аман Паучиха, само собой, не вернется. Зачем, если есть Эндорэ? Земли, оставшиеся без хозяина. Земли, которые некому защитить. Земли, которые ждали моего возвращения. Не дождались...

Боль и отчаяние прорвались криком. Скалы ущелья подхватили мой голос, усилили, а ветер понес его дальше. Эндорэ не забыло мою Музыку.

Брошенная Унголиантой нить паутины захлестнула колени, и я грохнулся на бок, прижимая к груди стиснутые кулаки. Следующая петля затянулась на горле.

29

- Мелькор в беде! - вскинулась Таринвитис. - Это его голос!

- Всем оставаться в Ангбанде, - рявкнул Саурон, обведя грозным взглядом соратников. - И быть готовыми.

- К чему, Наместник?

- К бою. К осаде. К отступлению. По обстоятельствам. Ральтагис, ты остаешься за старшую.

- Саурон, я с тобой! - хором воскликнули трое майар.

Таринвитис, Ирбин и Дарглуин.

- Я тоже! - вскочил со своего места Глор.

- Нет, - отрезал Наместник. - Слишком рискованно. Вы нужны здесь.

- Рискованно отправляться туда одному.

- Я не буду один, - Саурон направился к окну, на ходу изменяя облик. - Туда уже мчатся балроги.

- Они опасные спутники.

- И еще более опасные противники.

- Саурон, они ведь неуправляемы!

- Достаточно и того, что они верны Властелину.

30

Огненный сполох разорвал окружившую меня черноту. Еще один. И еще. Я не понял, что это. Осознал только, что в такт этим вспышкам боль в моих истерзанных руках резко усиливается. А потом все стало багровым.

- ...Властелин!

Я с трудом разлепил веки и попробовал шевельнуться.

- Что... про...изошло? - язык ворочался с трудом, но на мысленную речь сил не было вовсе.

- Еле успели, - надо мной склонился встревоженный Саурон.

Я приподнялся на локте.

- Паучиха?

- Бежала. Ее преследуют балроги.

- Ла...рец, - прохрипел я. - Здесь где-то должен быть ларец.

Первый Помощник молча подобрал его и принес мне. Несколько страшных мгновений мне казалось, что я так и не смогу разжать сведенные судорогой пальцы. Смог. Камни звякнули о металл.

- Что это, Властелин?

- Будущее Арды.