Ежели бы не 'помощь' хозяйки, анчутка приходил бы в себя ещё долго о неторопливо. Но Ратимира, ни капельки не церемонясь со старым бесом, вылила на бедного Мохнатого бутыль молочайной настойки.
Надобно сказать, что обычная вода не помогла бы ничуть - после ночного разгульного кутежа анчутка свалился прямо возле дома, куда пришлось, да там и заснул мертвецким сном. Даже о губительных солнечных лучах не озаботился.
Первым, что увидел Рыжий Чуб, когда разлепил тяжёлые, словно бы натёртые речным песком глаза, было разъярённое лицо колдуньи. Ратимира даже настоящие молнии из глаз метала. Белые такие, колючие.
- Где Агата, старый ты хмырь?! - без ласки, без приветствий да и вообще отчего-то недоброжелательно прорычала колдунья, подняла Мохнатого из натёкшей лужи да тряхнула несколько раз.
- Н-не п-пооомнюууу, - анчутка не стал сдерживать непреодолимой силы зевоту, - Хде-то тама...
Он попытался было махнуть лапой в холмы, но с неё снова стала капать прозрачная вонючая жижа, так что пришлось опустить да поёжиться- покикимориться.
- Где - там?! - не унималась колдунья, - Что ты с ней сделал?
- Потерял, - пожимать худенькими седыми плечами было не менее противно, но анчутка справился, - Не печалься! Подумаешь, студентка? Новую найдём!
Молнии из глаз Ратимиры, все, что есть, в единый миг полетели в бедного беса. Мохнатый было попытался свистнуть-плюнуть да обернуться вкруг себя, да хозяйка держала крепко. Договориться с больнючими огненными стрелочками тоже не вышло - бес так славно начаровничал ночью, что к зябкому рассвету не осталось ничегошеньки вовнутрях магических. И помочь-то бедному Чубу некомуууу...
На поиски собралися прямо сразу, как анчутка во всём признался - и что Агату подговорил, и что с собой взял, и что каким-то путникам подбросил, как студентка верещать начала. Апосля признания хозяюшка пуще того осерчала. Так что к выходу из дому в холмы-дороги, Мохнатый сидел в волшебном кармашке пригорюнистый, сердитый и молчаливый донельзя. Молчаливый не от того, что сам того пожелал - ух, и наговорил бы он много разного-разнообразного - а лишь по причине зело сильного колдовства разобиженной Ратимиры.
- Не мог седьмицу подождать! - в отличие от беса колдунья ворчала без умолку, - Седьмицу! И набезобразничался бы вволю! И напал бы кто - я оберегла бы! Но нет же, самому приспичило силушку показать да кошмаров попугать. Старый дурак! И бедную Агату бросил. А вдруг обидят её?
Мохнатый, буде он мог, ответил, что именно оберегов хозяюшкиных он и желал вовсе. Что ж это за кутёж чаровной, если защищают да одёргивают? Как есть - никакой! Так что, пущай не при полном Силеоне, пущай девицу бросил, пущай даже колдунья ту же самую седьмицу сердиться до обижаться станет - пущай. Зато воспоминаний до следующей бесовской потребности побезобразничать!
До временного лагеря добрались быстро, не смотря даже, что пешком шли - Пеструшка после ночных забегов на ногах едва стоит! Возле большого костра с какой-то вкусной похлёбкой в чугунке - судя по запаху-то - сидела человек десять: не только мужчин, как показалось в темноте Мохнатому, но и женщин. И все - пожилые да в зелёные друидские рясы одетые. Рядом с единственным молодчиком - с воооот такой чернющей бородой и саблей такой же длины - и сидела бледная потеряшка.
- Ясной зарницы и долгих корней вам, добрые путники! - поприветствовала Ратимира незнакомцев на друидский лад.
- И тебе, госпожа Хранительница, благосклонных Стихий и спокойных бесов, - ответила самая старая жрица, недвусмысленно поглядев на волшебный карман с седой и всклоченной макушкой, торчащей из него. Остальные путники покивали без слов.
- Позвольте войти в ваш круг и поблагодарить за то, что спасли и позаботились о моей ученице?
Ратимиру в круг впустили (даже анчутку дозволили с собой взять), усадили рядом с девицей, благодарно на неё взглянувшей, и даже похлёбки налили в деревянную посудину. После трапезы да неловких извинений-объяснений старая жрица, что Оранией звали, вдруг странную историю молвила:
- Мы, госпожа Хранительница, как раз к вам путь держали, когда девица ваша к нам под ноги с небесной кобылы спустилась. Наш верховный друид ушёл к своим корням не далее, чем три седьмицы назад, да дойдут до сердца земного они!
- Он вернулся к истокам! - повторили путники, и Ратимира вместе с ними.
- Священная роща избрала нам нового верховного друида, - продолжила Орания,- Да вот незадача - наш новый верховный друид едва до плюща дорос!
Священная роща знатно пошутковала, злорадно подумал кармашковый бес. Подумать только: в верховные друиды десятилетнего малыша! Ну даёт!
- Значит, так решила священная роща, - ответила меж тем Ратимира, - Зачем же вы проделали столь дальний путь, и чем я могу помочь вашей беде?
- Беда не с ним. Беда с его матушкой - корни Семонии опутала какая-то гадостная тля - мы с такой не сталкивались никогда. Как будто проклял кто. Вот и послал нас наш верховный отыскать лекарство от этой болезни. Мы и образцы премерзкие с собой взяли... А кто найдёт лекарство, как не Хранительница Стихийная?
- Верховный столичный маг? - не особенно радостно предположила колдунья.
- До столицы без малого две седьмицы пути. Да и дойди мы - кто бы дал гарантии, что он не отправит нас к Хранителям?
Ратимира помолчала-подумала. Повздыхала едва заметно, поглядела на карман сердито да ответила обречённо:
- В долгу я перед вами, добрые путники. Да и без того не смогла бы отказать. Так что собирайте лагерь да передвигайте его поближе к нашему дому. В сам дом не зову - понимать должны - слишком много у меня живности не... друидской.
Путники согласно покивали и, обрадовавшись, что путь их не зря был, и лекарство они, почитай, нашли, споро за костёр да пожитки принялись.