Мои прошлые жизни обуревают меня, заставляя забывать о существующем времени и пространстве. Я не вижу их, но песок жеванной бумаги времени морщится под рукой и растекается в миг, словно гнилая рыба, оставляя на коже ума ощущение безумия будды. Выныривая из этих холодных глубин, видишь перед собой деревья - Здесь и Сейчас - становясь Ничто, и видя мысли лишь как опадающие листья, планирующие в зеркала весенних луж. Как редко можно встретить человека, вырастившего свой лист, ибо все ловят пригоршнями листья чужие, словно осыпающиеся деньги из взорванного банка. Поймаю и я парочку, потому что Безумию Будды все равно кем быть, лишь бы здесь и сейчас.
2.
Мои сыновья приходят из моего будущего, сообщая о том, что уже мертвы. Они пожимают плечами, глядя на мои слезы, словно хотят сказать: "Мы умерли в будущем, а сегодня живы". Они ступают друг за другом, как птица, крылья которой от востока до запада, а глаза - от севера до юга. Один из них как тень, другой как свет, третий вовсе невидим, и кони их идут так размашисто, что удар копыта выбивает день за днем, как мельницы в тире. У них есть осел, который жует сразу две копны сена, стоя к обеим на равном расстоянии. Говорят, такое возможно потому, что у него два хвоста, а сено, как и время, входит в хвост и выходит изо рта, ложась ровными стогами. Осел пасется на реке времени, двигаясь вместе с ним из будущего в прошлое. Если сесть на этого осла, то он проскакал бы мою жизнь в три удара копытом, четвертым зависнув над пропастью моей смерти. Там растет земляника, слаще которой нет, и вздрагивающий ствол сосны помнит любовника, посеявшего ее на самом краю. Если идти вдоль края этой пропасти, жизнь проходишь, как бурливую реку вброд, минуя времена и пространства, не существующие среди нас. Пропасть то сужается до узкой щели, то превращается в живую тьму, жадно льнущую к ногам. Возможно, в одном из миров я кану в эту тьму, либо перейду через узкую щель - на другую сторону смерти.
3.
Когда время перестает быть рекой и становится морем для тебя - в какую сторону не плыви, нет конца и края - значит, родник твоей вселенной наконец очистился от тины и гравия, наполняя тебя своими прозрачными водами. Сколько еще ты способна вынести?
4.
Говорят, человек начинает стареть с рождения. Однако старым он становится, когда перестает мечтать, надеяться и теряет свое будущее. Я стала старухой в 27 лет, и все разочарования моей жизни сегодня обступили меня со всех сторон, словно скорбные фигуры католических святых, и заглядывают через плечо - что я пишу?
Человек становится старым, когда его будущее исчезает во тьме: тогда он обращается в прошлое. Но если распустить нити ткани времени, прошлое растворяется в пустоте, как сахар в горячей воде. Тогда человек становится либо марионеткой единственной довлеющей над ним страсти, либо идиотом. Однако просветленный также не имеет ни прошлого, ни будущего - просто потому, что они - в нем самом. "Здесь! здесь!" - восклицает озаренный даос. "Здесь! здесь!", восклицаю я в надежде, что вот оно - просветление... которого я никогда не достигну.
5.
Каждый новый день приносит мне зрелище очередной льдины, откалывающейся от айсберга моей судьбы. Я безразлично провожаю глазами ее медовое кружево, созерцая медленное растворение в океане забвения, и, словно паук-наоборот, пожирающий сплетенную собой паутину, втягиваю янтарные нити - ту основу, на которой держится существование меня. Так я уничтожаю следы своего пребывания во времени. Так я собираю себя здесь и сейчас.
Когда очередной обломок моих наивных надежд, обрушившись, встает ребром и беззвучно погружается в ультрамариновое Ничто, золотые искры-бабочки моей Силы наконец высвобождаются из грубого плена, и спешат к моему телу, обнимая и наполняя его, так что оно все более рельефно проступает на фоне ночи. Если всю основу судьбы расплести и слить в объем тела, пребывая во времени лишь единой точкой - бессмертие становится смешной и вполне достижимой вещью... тем не менее, все также никому не нужной.