Анкх : другие произведения.

Дроу. Дочь высокородного

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.89*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Общий файл, новое название.
    Это технофэнтези. В этом мире нет людей. Действие происходит в государстве дроу и главные герои - они же. Уровень развития мира - примерно современность.
    История взросления; о злых психопатах дроу, но в то же время лояльных и законопослушных гражданах.
    Обновление 21.06.2010: Глава 4: Из жизни дровских вояк. Романтическое свидание.


Дроу - существа злобные, похотливые, яйцекладущие.
Из дровского анекдота об энциклопедии киншасхов.

Дроу - разновидность нежити, случайно и относительно похожей на эльфов. Отряд тварехаосные.
Из эльфийской википедии, раздел О нежити.

Киншасхи - разновидность нежити, отряд оборотневые, в одной из ипостасей случайно и относительно похожи на эльфов
Из эльфийской википедии, раздел О нежити.





Глава 1. Счастье.

Я слышала, часто бывает - живешь, стремишься, мучаешься, - а потом, оглянувшись на ту свою возню, вдруг понимаешь: вот оно, счастье - было и прошло. Мой отец и патрон сказал бы: поостерегись и оглянись еще раз - грядет новое.

У меня такого не бывало никогда за всю мою жизнь (двадцать лет, шутка ли!), и, правду сказать, я подозреваю, что это всё - коварные происки слезливых поэтов-песенников. Н-да... Но сейчас я не остерегаюсь и не оглядываюсь, я смотрю в небо - оно залито золотом, вдалеке парит черный ястреб. Белые ступени ведут к облезлому фонтанчику, а около него смеются и поют ребята с гитарами и скрипками. Залихватская мелодия и жалобные слова старинной песенки рождают приятно саднящее чувство в груди.

Я спустилась к фонтану и пристроилась на бортике. Множество разноцветных рыбок столпилось у моей руки, грызя пальцы. Пасти у них были шершавые, а иногда колючие. Я ждала брата. Купите рук моих, купите, Купите слабое тепло. Прошу, Владыки, детку заберите, Так холодно стоять уже давно... - выводила растрепанная девчонка, глядя в небо. Она была в черной боевой одежде, с серебряным ритуальным кинжалом за поясом и знаком рода на плече. Тоже серебряный медальон в виде паука. Даже волосы у нее были обрезаны благородным клинком, а не подлым цирюльником, все как и завещали предки. И так странно, что она пела мужскую партию. Мне даже на миг показалось, будто это я стою полуголая на ветру и прошу: возьмите, согрейте, накормите, купите...

Я было задумалась о высоком, но внезапно заметила мелькнувшую на лестнице широкоплечую фигуру Эзрена, любимого братца. Он стремительно сбегал навстречу, радостно улыбаясь. Я встала, и в эту минуту высокое настигло меня: золотая площадь, музыка, близкое море и брат, все вокруг слилось и пронзило меня какой-то пустотой. Я сразу догадалась - вот оно, счастье, и не где-то в жалких воспоминаниях, а здесь и сейчас...

- Победа, - ухмыльнулась я и подумала: золото и пустота, внешние призраки бездны, а теперь, значит, и моего счастья.
- Ага, я всех сделал, - на лице Эзрена сверкнуло нахальное отражение моей усмешки, - Моим проектом заинтересовались в Герешском Хаосе.
- Сказали - трудитесь, мальчик трудитесь, у вас все получится?
- Сказали - у них есть исследовательская группа биомодулей... - он надменно вскинул подбородок, - Так что летнюю практику я проведу у них.
- И профессиональную школу?
- Надеюсь...

Гереш, залитый кровью, вспомнила я. Твои улицы все так же Смотрят сквозь меня. Что-что, а бесчисленные отрывки стишков всегда были готовы забиться в голову на очередной остановке всех моих двух мыслей... Гереш, блистательная столица Южного Кхарда. Веселые студенты и распутные киншасхи, ночные клубы и лучшие плацдармы нашей провинции... Надеюсь, вы уже осознали всю чистоту и первозданную силу одолевшей меня зависти.

- Ну, наконец-то! Вся комната в моем распоряжении. - Я ткнула его кулаком в бок и направилась в сторону центра, - Эту удачу стоит отметить.
- Но, надеюсь, без твоих дебилов?
Я фыркнула:
- Чем тебе мои дебилы не нравятся. Всему городу нравятся, а тебе нет.
- Я вообще не понимаю, зачем ты с ними общаешься, - он пнул подвернувшийся булыжник, и тот с грохотом покатился вниз по набережной, - И как.
- Пообщаешься напоследок, заодно и узнаешь - как...

С боковой улицы вышла парочка ллэ-ил в полупрозрачных туниках удивительно теплого желто-коричнегого цвета. Я развернулась к ним и поклонилась, прижимая руки к груди. Левый надменно вздернул носик, зато правый опустил головку, быстро взглянул на нас из-под короткой челки и хитро улыбнулся.
- Моя благородная сестра, - с хорошо модулированным восхищением воскликнул Эзрен, - заметила ли ты дивно изящную походку прекрасного нэя с краю?
- Мой благородный брат, - ответила я, пристраиваясь рядом с хитрым ллэ-ил, - мне кажется, ты прискорбно обошел вниманием дивно прекрасные глаза высокородного нэя, почтившего нас своим соседством.
Эзрен зашел слева, умело захватывая наших жертв в клещи. Мой ллэ-ил смущенно захихикал и покрылся ужасно милым румянцем.
- Как я мог так облажаться, - взвыл брат, воздевая руки, - в смысле, сияние светозарного нэя ослепило меня!
Я подавилась смешком и уже раскрыла рот для очередной пошлости - так мы могли продолжать бесконечно, - когда надменный ллэ-ил остановился и, гневно топнув ногой, зашипел:
- Может благородные торрен позволят нам идти одним?
Хаос, подумала я, сжимая кулак, как ты говоришь, глупый мальчишка, разве не знаешь, что ярость хаоса не различает, кого бить. Жар Эзрена на миг опалил меня.
- Не позволим, - мягко сказал он.
Второй мальчишка вскинул испуганные голубые глаза.
- Как тебя зовут? - спросила я у него, невольно подражая вкрадчивым интонациям брата.
- Этери...
- Да как вы смеете! - одновременно воскликнул первый. Я засмеялась: теперь он боялся, его лепет приятно будоражил, пусть несет все, что угодно...
- Прошу прощения, почтенный нэй, - брат осторожно положил руку на плечо строптивого ллэ-ил, - мы больше не будем... Но куда вы так торопитесь?

Ясно. Я прикрыла глаза, ожидая мерзкой выходки. Прямо вот здесь, неминуемо, на парадной набережной Ирина. Огонь хаоса брат потушил холодом бездны, и на смену ярости пришла жестокость - он не был особенно силен в боевых психотехниках и не смог противится чувствам, порожденным стихиями. Или не хотел. Наверно, следует остановить все это, думала я, но на прямое противодействие брат взбесится, а любые слова использует в игре с несчастными мальчишками. Он всегда был умнее меня. И ловчее в речах. Поэтому я просто тупо стояла и слушала весь этот бред...
Оставьте... уберите руки, громко шептал парень, что вы себе позволяете... Он вдруг задохнулся, цепляясь за своего мучителя: Эзрен сжал пальцы и, внимательно заглянув ему в лицо, отпустил, отчего тот ударился о стену.
Что ты, я и в мыслях себе этого не позволяю, почтенный нэй, медленно цедил Эзрен, и почтенный нэй затравленно вжимался в стену.
Вы не имеете права, говорил он, вы нас не знаете, не имеете права так поступать с нами, только потому, что сильнее, думаете, это что-то значит?
Замолчи, Араш, что ты говоришь, не зли благородных дшшэ-ррэ, просил второй, Этери, и оглядывался на меня умоляюще. Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка, крутилось у меня в башке в этот момент.
Но это же правда, Этери, зачем они это делают?
Думаю, ничего не значит, ласково улыбался Эзрен, нависая над Арашем. Я чувствовала себя как муха в жидком дерьме: тонкая пленка связала крылья и копошусь.

- Эзрен! - рявкнула я и оттолкнула этого любимого бесами Араша в сторону, - пошли в публичку.
Пленка лопнула.
- Что?
- Раз уж тебе так хочется кого-нибудь трахнуть.
Эзрен расхохотался, изумленно качая головой. Мальчишки, наконец, опомнились и рванули за угол. Кто-то засвистел им вслед; на нас оглядывались.
- Лучше выпьем в баре. Согласен на дебилов.
- Это потому что ты сам дебил, - хмыкнула я.
- А ты дура.
- Ну, не всем же быть гордостью рода.
- Ну... - неужели брат смутился? - Зато тебя отец больше любит.
- Дааа, - самодовольно протянула я, - меня все больше любят.

***

Мы устроились на террасе одной из моих любимых забегаловок. Все здесь было в морском стиле - везде круги, модельки кораблей и всякий прочий такелаж. И официанты в типа матросских костюмчиках. Хе-хе, хотелось бы посмотреть на того матроса, который согласиться напялить на себя эдакие шортики. Чисто публичка. Я прижмурилась на морской горизонт. А вот хитрому Этери шортики бы подошли. Э-те-ри, подумала я и представила, как он теребит руками край своей модной туники, а потом смущенно поднимает ее... Снизу у него, конечно же, ничего нет, и я глажу кончиками пальцев нежный золотистый животик, а он робко улыбается, и краснеет, и часто дышит. Тогда я осторожно целую его полураскрытые пухлые губки и потом обвожу языком пупок, отчего он вздыхает и выгибается, а я спускаюсь ниже и целую его ТУДА...

- А дальше куда?
- Что - куда? - я ошалело моргнула, лицо Эзрена плыло в радужных пятнах после продолжительного созерцания солнца и моря.
- Я спрашивал, ты на практику снова в Управление пойдешь? А дальше куда?
Я в задумчивости склонила голову набок.
- В Высшую Офицерскую, да? - он аж вперед подался от любопытства. Поразительное проявление чувств от моего высокомерного братца.
- Ну, я, вобщем-то, и просто офицерскую не кончала...
- Да брось, ты же с тринадцати лет в Управлении дневала и ночевала! Тебе должны были автоматом сертификат выдать еще года два назад.

Три. Я усмехнулась и вспомнила презрительную гримасу начальника Управления, протягивающего мне черно-серебряные корочки. "С таким уровнем раньше детишки на совершеннолетие претендовали, а они офицерские лицензии раздают." И низкородные претендовали, отец? Да, сказал он, опуская глаза, требования давно адаптировали к низкородным (Таким, как я, папочка, - вякнула ваша покорная слуга), только высшие офицерские лицензии сохранили свою ценность. Отец у нас - высокородный.

- Ну, что молчишь, РрШесс? Я ведь даже не знаю, какая у тебя ступень... Тоже ведь можно было отпраздновать.
- Вторая.
- И не сказала!
- Ты не спрашивал.
Я откинулась и обозрела окрестности. У самого края террасы тихонько болтала и смеялась стайка смутно знакомых ллэ-ил; наверно, рабочие первой смены решили проветриться после трудов на благо Империи и лично матроны высокого дома Рэллах, владеющего нашим заводом. Присоединиться что-ли?
- Так, значит, все же в Управлении трудиться будешь?
- Зануда.
- И не отстану, пока не расколешься, сестренка.

Мальчики почувствовали мой взгляд и принялись оборачиваться и хихикать. Я вздохнула.
- Заводские, наверно, были счастливы узнать, на что ты их денежки потратил. Надеялись, небось, что блестящий мальчик гениальной тор Даэрен Лиенах порадует их изящным ныряющим катером. - Я укоризненно поцокала языком. - С ведущим сердцем тьмы.
Эзрен вспыхнул: - Они не ограничивали направление исследований!
- Да-да , и поэтому ты подсунул им дешевую эльфийскую подделку и сваливаешь в Гереш. Или киншасхскую? - Я сделала вид, что задумалась.
- Ты ничего не понимаешь, Ше, это совершенно новое направление! Тьма - хищна и неразумна, это вывороченное подобие разума, всего лишь обратная сторона безумия, - Я смотрела на него во все глаза, даже рот раскрыла в восхищении, он был прекрасен, мой брат, с судорожно стиснутыми кулаками и истинным безумием во взоре. - А мы все пытаемся сотворить из этого нечто аналитическое... Наш ответ чистому духу киншасхов, - он презрительно скривился. - Нелепо, у них все равно лучше. Ведь любая конфигурация сердца тьмы - всего лишь охотник, безупречный охотник, но не больше. Тогда как преобразования хаоса и бездны обещают чистоту...

На этом месте я отключилась. Хаос, думала я, огонь и движение; бездна - пустота и холод. Уничтожение и разъединение, кем надо быть, чтобы увидеть здесь разновидность разума? Впрочем, движущую основу всей хаос-техники здесь ведь тоже кто-то увидел, и не так давно, пару сотен лет назад... Эзрен прорвался, наконец, сквозь дебри высших инженерных преобразований и требовательно взглянул на меня, как бы в поисках понимания. Я немедленно принялась оправдывать его ожидания:

- Понятно, и как я могла подумать, что собираешься отыметь всего-навсего наш завод и биотехнологии эльфов. Истинный ученый просто обязан идти дальше и иметь Герешский Хаос прямо в новаторскую группу; и искусственный мозг киншасхов... прямо в мозг.

Брат смеялся: Ты просто чудовище, РрШесс, тебя пауки высидели, это точно.

Я, не вставая, изобразила изящный поклон:

- Преклоняюсь пред величием твоей имелки.
- Спасибо, дорогая... Но мы ведь о тебе говорили... Куда подашься после каникул?
- В живпатруль.

Он на миг оцепенел, превращаясь в чеканный памятник нашим воинственным предкам.
- Что? Месить нежить??? А... отец в курсе?
- Отец сказал, чтоб ноги моей в Управлении не было, и что он даст мне рекомендации в патруль любой Животворящей Плеши.
- Но почему, Ше? Что у вас случилось? Ты трахнула его лейтенанта? Или раздавила любимого паука?
- А чем тебе наш героический патруль не понравился?
- Это же мясорубка... я там был, ездил за образцами...
- Ага, я в курсе.
- Да, - Он болезненно сморщился. - Ты просто не представляешь. Мы с Кэрашем сидели в казармах и неделю разгребали полуживое месиво и зародышей с Плеши. Половина контингента там постоянно на передозировке хаоса, а вторая половина - просто больные ублюдки на передозировке хаоса. Бесы их задери, РрШесс, они на моих глазах разорвали на куски дшшэ-ррэ за какую-то фигню типа опоздания к условной точке. Разрезали живот пустотным клинком и запихали туда личинку бархотницы. И ржали как ненормальные, смотри, мол, студент, сейчас вылупится бабочка.
- Превышение служебных полномочий... хотя опоздание к условной точке - реально, подстава всему отделению, - я помолчала, представив на секунду, как пускаю гадов в расход, а потом с любопытством вгляделась в его лицо. - А что ты чувствовал?
- Мне было интересно, - Эзрен усмехнулся, - как бабочка вылупится. Девчонка еще жива была, когда личинка проросла и сформировалась, даже кричать могла. Померла только когда та вылезать начала. Мерзко, да? А тогда мне просто крышу сносило от близости искажения. Постоянно хотелось кого-нибудь убить. От этого просто тупеешь, на стену лезешь под давлением хаоса, вообще ни о чем думать невозможно. Мы едва на примитивную сортировку были способны... Каждый день в ближние рейды напрашивались, а потом обдолбанные шлялись по борделям. Такой стандартный маршрут воинов нашего героического патруля... Бездна, тамошние бордели - это что-то с чем-то, Ше. На эти отбросы вставало только от передоза. Прикинь, шлюх чуть ли не плетками выковыривать приходилось из их гребанных клеток. Хотя, конечно, чаще всего их просто на цепь в загон сажали.- Он брезгливо пошевелил пальцами. - До сих пор вспомнить противно.

Ллэ-ил созданы для любви. Я опустила глаза, разглядывая древесные узоры ореховой столешницы. Они были похожи на бабочек. А себя тебе не противно вспоминать, брат?
- Жестокое обращение.
- Да? - Он пожал плечами. - Не думал, что этот закон и шлюх касается. Мы как раз развлекались, когда случился прорыв. Твари вырезали пол гарнизона, и мы Кэрашем как были, без штанов, ломанулись туда. Два придурка... как раз нас там и не хватало, долбаков, даже без офицерских сертификатов. Нам повезло, что все уже кончено было.
- Дшшэ-ррэ не знают страха.
- Да, и мозги нам тоже ни к чему.

Я засмеялась: Ну, мне терять особо нечего. Боевой опыт и контроль над хаосом откроют двери в Высшую Офицерскую и сиятельные перспективы государственной власти покорно раскинутся предо мной. - Я подмигнула: Так сказал наш отец и патрон.
- Ну, раз так... Если ОН, - Эзрен закатил глаза, - считает, что ты выдержишь...
- Да. Это будет весело. Мне нравится.




Будут в твоей жизни и взлёты, и падения, и удачи, и разочарования.
Но помни, сынок, самое главное - как бы ни сложилась твоя судьба, в какие бы обстоятельства ты ни попал,
при любом раскладе надо оставаться человеком! Хитрой, коварной, беспощадной тварью!


Недобрый сказочник (Bormor)




Глава 2. Друзья.

Банкет еще не начался, а мне уже хотелось деятельного продолжения. Любого дроу одолевает приступ активности ближе к вечеру... ну, я, конечно, говорю о воинах, дшшэ-ррэ. Вот и мы перебрались к морю, принялись плавать и швырять друг в друга камнями. Эта такая народная кхардская игра, если вы не знаете (добро пожаловать в Южный Кхард - родину дельфинов): берется морской валун побольше и назначается крепостью, соответственно играющие разделяются на ее защитников и захватчиков; неслабый прибой доставляет особой остроты. Оружием невинно служит галька, а самым шиком считается не использовать внешних щитов, а уворачиваться и перехватывать снаряды исключительно за счет своей несравненной ловкости. Разумеется, моя ловкость была особенно несравненна, и настроение у меня к тому моменту, когда мы вывалились на берег, было на отметке плюс сто.

Скоро уже должны были подвалить ребята: вечерний бриз набирал силу, еще полчаса и можно будет вытаскивать серфы. Я приподнялась на локтях и закинула голову назад в поиске знакомых морд. Оказывается, давешняя группка заводских мальчишек наблюдала за нашими развлечениями. Я поправила трусы и помахала им рукой. Потом покосилась на Эзрена. Тот смотрел с ленивой насмешкой, и я снова обернулась к оживившимся от моего внимания ллэ-ил.

- Послушай, если я позову мальчиков к нам, ты не будешь на них кидаться?
- Эт-тих? - он вскинул бровь, - я не собака, на мусор не кидаюсь.
- Эзрен!!! - я прямо задохнулась от возмущения. - А кто распугал недавно двух приезжих красавчиков? Я хочу веселья. Берем что есть.
- Ладно, ладно, тащи их сюда, раз так уж неймется...

Я заколебалась: сушить ли трусы заклятьем или бросить их нафиг? Если кто полагает, что боевая магия непринужденно и изящно сочетается с бытовым удобством, тот пусть сушит одежду огнем хаоса прямо на себе, а я потом посмотрю в его умные глазки со значением. Остановившись на втором варианте (пусть сами сохнут), я поспешно оделась.
- Только деньги зря выбросишь, - бросил мне вслед Эзрен.

Ллэ-ил настороженно умолкли при моем приближении, и я неловко им улыбнулась. А вдруг сбегут? Раньше мне как-то не приходилось знакомиться одной. Вот с Эзреном на пару получилось бы легко и естественно, но брат меня подло кинул и теперь мы в молчании таращились друг на друга. Они и правда были заводскими: наряженные с дешевой яркостью и с татуировками на висках, как это принято у кевронов, четвертого сословия. Знатоку эти рисунки рассказали бы и о должности их носителей (типа конвейерный сборщик), и о возрасте, и положении внутри рода и еще, наверно, много ненужного. Но я разбиралась только в профессиональных знаках шлюх, сутенеров и патрульных Управления. Среди последних было много выходцев низшего сословия. Впрочем, мне хватило и вплетенного у всех в узоры знака высокого дома Рэллах, покровительствующего своим рабочим.

- Прекрасные нэйен, не соблаговолите ли скрасить нам своим обществом этот дивный вечер?
Фраза прозвучала на редкость по-дурацки, но ребята заулыбались и принялись нерешительно переглядываться. Ага! Кажется, они совсем не против. Надо закрепить успех.

- Я хочу заказать нимские пирожные, а мой спутник их терпеть не может. А вы их любите, прекрасные нэйен? Не бросите меня одну? - и с надеждой уставилась на них.
Они прямо расцвели! Конечно любят, покажите того ллэ-ил, который не любил бы эти сладко-липкие штуки. Так что к навесам серферской кафешки, как раз только расставленным на берегу, я явилась с триумфом и окруженная трофеями. Оставалось заказать сладостей и развлечение до подъема волны обеспечено.

Следующие минут двадцать мы провели расслаблении и благолепии. Мальчики наслаждались пирожными с чаем, мы пили острый грог и заедали сушеным мясом. Эзрен расточал самые сладкие улыбочки и вел себя как в драме о благородной жизни. Или даже высокородной; но наши гости не замечали фальши, они искренне смущались цветистых комплиментов и простодушно выбалтывали свои невинные секреты.

От ллэ-ил тонко пахло цветами и можно было слушать их смех и будто случайно соприкасаться рукавами или кончиками пальцев; и спрашивать разные глупости интимным шепотом. Короче, кайф! Я сочувственно кивала хорошенькому соседу слева, не особенно следя за перипетиями какой-то его интриги с получением личной премии, когда он вдруг прервался, прижимая пальчики к аккуратным губкам. Оказывается, ему с братом надо было срочно явится куда-то для какой-то фигни. И брат его оказался моим не менее хорошеньким соседом справа! И они немедленно смылись. Облом. Эзрен собственнически раскинул лапы над головами "своих" спутников и сжал губы. Явно сдерживал жизнерадостное ржание, гад. Я ему подмигнула (язык было как-то не в тему показывать) и придвинулась поближе к пятому, в смысле, теперь у же третьему ллэ-ил. Тот застеснялся и попробовал отодвинуться, и я засмеялась:
- Куда, куда вы удалились!

Он молча уткнулся в чашку. Этот мальчик был самым тихим из всех, с невзрачным тонким личиком; и даже туника у него была бледно-синяя, а не ультрамарин, например. Под цвет татуировки, наверно. А та, в свою очередь, - под цвет глаз, сделала я глубокое умозаключение.
- Вам понравились пирожные, прекрасный нэй?
- Да, спасибо, благородная тор ... ?
- Шесс, - я улыбнулась: зачем ему мое имя? - И я вовсе не благородная, вы мне льстите.
- Нам так повезло, что вы тоже любите пирожные, высокородная тор Шесс.

Ну, учитывая то, что я к ним даже не притронулась... Высокородная! Неужели этот кевронский ллэ-ил надо мной прикалывается?! Я почувствовала, как в груди зашипело пузырьками предвкушение веселья.
- О, да, обожаю! Вы так проницательны нэй ... ?
- Этки, меня зовут Этки.

Похоже на Этери.
- Какое красивое имя, - мечтательно протянула я.
- Красивое, - со странным выражением повторил он. - Вы, наверно, смеетесь надо мной, тор Шесс.

Я вытаращила глаза в том смысле, что нет, как можно! Но на мои гримасы не обратили внимания:
- Я бы назвал его удобным, да, очень удобным, - он криво усмехнулся и щелкнул пальцами: - Этки, ко мне! Этки, лежать! Этки, - он явно сдержался от выражения покрепче, - голос!

- А... ты умный, - растерянно выдавила я, после некоторой паузы, и тоскливо уставилась на мило щебечущих мальчиков Эзрена. У меня было такое ощущение, будто я пыталась перехватить гальку в детской игре, а словила полноценное боевое заклятие. Подстава! Умный ллэ-ил должен быть холеным и любимым, как мои младшие братья, дабы не смущать ничью тонкую душевную организацию несоответствием. Он должен украшать собой благородный салон или начальственное присутствие, а не вкалывать на модульной сборке за гроши, большую часть которых отберет его род. И беспечно гонять на дорогих серфах по вечерам, как блистательные красавчики из нашей компании. А не смотреть на чужое веселье с парой медяков в кармане и ждать - вдруг позовут и угостят. Думать об этом было грустно. Но, в конце-концов, с чего я решила, что все кевроны - пустоголовые существа, почитающие за счастье свою единственную долю служить и ублажать? Вот, например, разных подонков среди них было тоже немало... Дшшэ-ррэ, конечно.

- Простите меня, тор Шесс, - прошептал Этки.
Я хмуро на него покосилась. Он нелепо съежился на краешке сиденья и с несчастным видом глядел куда-то под стол.
- За что?
- Я испортил вам настроение.
Хм, не у одной меня тут тонкая душевная организация.

- Послушай, - я осторожно подняла ему подбородок и сразу отдернула руку, - а тебе нравится имя Этери?
- Что? - он захлопал глазами, вжимаясь в кресло - подальше от меня. Не очень-то вежливо, по-моему. Ну, да ладно.
- Мне нравится. Можно тебя так называть?
- Да... - он слабо улыбнулся. - А где вы собираетесь меня так называть?


- Э-те-ри, - я зажмурилась, перекатывая это имя на языке, - Этери, я познакомлю тебя со своими друзьями, хочешь? Мы тут почти каждый вечер катаемся. Ну, не всегда в одном составе, конечно... как получается. Короче, ты тоже приходи. Будешь?
- Да, конечно, - его личико озарилось радостью, став нежно-красивым. - Спасибо.
- За что? - хитро спросила я. Ужасно забавно было его поддразнивать, слова перестали казаться блескучими фантиками, ловко прикрывающими банальное желание поотираться около симпатичных ребят. Они вдруг принялись скрывать какой-то важный смысл.
- За красивое имя.

Ну да, ну да, в четвертом сословии и дшшэ-ррэ обходились кличками, тактично не претендуя на полнозначные имена даже в официальных бумагах. Я вспомнила, как мой первый напарник старательно выводил под очередным протоколом: Инк из рода Тирэй, младший патрульный. РрЄианШетхасс сЗанАре, писала я рядом, младшая патрульная. А потом - старшая; потом - надзирающая третьего ранга; второго и первого. А когда (год назад) я начала подписываться "дознавательница 10-го ранга", у меня появился другой напарник, ведь Инк так и остался младшим патрульным. Ха, скоро я поеду в совсем другой Патруль и стану разящей 10-го ранга. Мне ужасно захотелось похвастаться своей грядущей славой умничке Этери, но в этот момент на краю зрения мелькнули две хищные тени. Я срочно расслабилась и потому даже ухом не дернула, когда над головой рявкнули:
- Сидеть-бояться, бездельники!

Карион, благородный тир, офицер 5-й ступени и карающий 7-го ранга, поднял и переставил Этери вместе с креслом, одновременно пинком подогнал себе другое и с размаху грохнулся рядом со мной.
- Шесс, ты опоздала, - с другой стороны опустилась Лина и щелкнула пальцами, призывая официанта, - надо было вчера приходить.
- Да?.. - я перевела взгляд с нее на на коллегу, - Карион, поставь мальчика на место, это мой друг, и его зовут Этери.

Тот оторвался от победного созерцания Эзрена (брат сделал в ответ оловянные глаза и морду презрительным кирпичом) и одним плавным движением произвел обратную рокировку кресел, заодно пристроившись поближе к другому ллэ-ил.

- Так чего я вчера лишилась, Лина?
- Помнишь, Форстен все носился с идеей супер-короткого серфа?
Я фыркнула: Это который с тупорылыми обводами?
- Не, это который с крылатыми, - захихикала Лина. - В общем, вчера настал день Хэ, первые испытания. Ну, значит, на первых волнах полет нормальный: скорость зашибись, маневренность на уровне. Вторые и третьи волны - показатели те же, правда движения на поворотах становятся несколько рваными. Но такая фигня не в силах смутить истинного воина и потомка воинов.

- Орел, - согласилась я.
- Он попер на девятые. И взлетел на поверхностной ряби. Короче, Челюсти его долго жевали, переломали ребра, левую руку и ногу, разорвали к бесам связки. И угадай, что он нам выдал, когда его вытащили? - засмеялась она, - Задери, говорит, меня нечисть, крылья все-таки сильно мешали.

Я, усмехнувшись, откинулась и представила, как вода вырывается из под ног, воздух прогибается и крутит, а я пытаюсь уйти во тьму, но бешенство враждебных стихий - вода и воздух - вышибает обратно; как мое тело тащат и ломают многотонные бурлящие массы. Это Челюсти, девятые волны, и они пережевывают мои внутренние хаос-щиты вместе с плотью. Я ведь тоже срывалась оттуда и помню, как трудно далось мне слияние с тьмой. А Форстен не офицер и боевые навыки у него слабее... А еще он стукнутый на всю голову спортсмен-дебил и вполне мог пойти до конца просто из принципа.

- Да, - сказала я, встав и пристально посмотрев на общество. Оно, кстати, значительно увеличилось за счет подошедших трех ллэ-ил и двух дшшэ-ррэ. А еще к нашей обычной компании присоединилась парочка приезжих, в которых я с легким удивлением узнала ребят, игравших днем у фонтана. А издалека спешил, прихрамывая, сам Форстен - герой и отморозок в одном флаконе.

- Круче Форстена, - гаркнула я, поднимая бокал, - могут быть только яйца Форстена! Ура, товарищи!
И все заулюлюкали и радостно завопили, восхищаясь таким моим остроумием; а также героизмом нашего общего друга.

- Первые волны, - едва слышно произнесла Ниас, собираясь вскрывать серфохранилище. Я подалась за ней; море, море, что ты воешь на просторе, дурным голосом взвыли за спиной, и презжие музыканты подыграли что-то немелодичное нашим певцам. Эй, Форстен, слышал, как твои яйца Шесс отчествовала, смеялась Лина. Ай, молодца, ржал тот и пытался врезать пудовым кулачищем мне поддых. Я уворачивалась: Эх ты, калека.

Желтый с черными прожилками мрамор набережной поплыл и расступился, открывая вход в хранилище. Я поспешила к своим распоркам и ласково погладила хищные обводы досок, выбирая дружка на вечер. Они все были безупречны, без единой царапины и люфта в креплениях, недаром я их полирую и перетягиваю каждый день после заплывов. А еще хорошо, что мне не приходило в голову выкидывать старые модели - можно будет сегодня поделиться не только с Эзреном, но и с Этери.

- Будешь обзываться, не стану тебе новые доски отлаживать, - обиженно заявил доковылявший до меня Форстен.
- Ну, прости, дорогой, это меня зависть заела.
- Ага, я и сам себе завидую, - фыркнул он.
- А ты что, решил сегодня кататься?
- Нет, - скис тот, - просто посмотреть зашел.

Форстен вовсе не был таким тупицей, как казалось на первый взгляд. Да и второй тоже. Просто он был фанатом своего дела и не интересовался ничем, кроме новых трюков и конфигурацией досок. А это требовало бездну времени, так что парень сутками торчал на пляже и в мастерской. Настоящий серф не должен содержать в себе ни капли магии, хотя в его производстве и используется хаос. И именно такие аутентичные штуки, со всеми новейшими достижениями и собственными экспериментальными разработками, он и подгонял всем желающим. Неплохой бизнес, как ни удивительно. Глядя на него, я иногда думала, что когда (лет через сто, гы-гы) мне придется привезти мужа в дом, я хотела бы, чтобы он был похож на Форстена - такой же свободный, честный и простой, как серф. Но, впрочем, вряд ли мне позволят неперспективного.

Я воткнула три серфа в песок по-очереди и оглянулась на хранилище. Оно сияло огоньками и звенело голосами. И я решилась:
- Послушай, а почему ты тогда не ушел во тьму?
- Потому что я не умею, Шесс, - растерянно произнес Форстен, - за кого ты меня держишь?
- Как это не умеешь, - пришла моя очередь тупить, - это же детское заклинание.

- Детское - это потому, что твой высокородный отец научил тебя ему в безрадостном детстве? - Лина выскользнула из-за доски, как бес из бездны. Рядом ухмылялся Карион. Вот ведь неразлучная парочка! И когда только налетели.
- Типа того, - буркнула я и, оглянувшись как-бы в поисках, принялась махать брату и Этери. Но потом все-таки не удержалась и развернулась к Кариону:
- Вот только не говори мне, что и ты этого не умеешь, карающий 7-го ранга.
- Умею, - согласился тот, - в боевом трансе и по линиям тьмы... Значит так ты выплыла тогда из Челюстей? А мы удивлялись твоей везучести и щитам.
- Я же говорила - даже щиты высокородных не выдержат такой мощи! - Лина явно гордилась нашими могучими волнами.
- Лично стаю высокородных туда загнала? - желчно осведомилась я, вспоминая раскаленную степь Тарахана и себя, десятилетнюю.

***
Я бегу, задыхаясь, за отцом, чудовищная жара облепляет, как паутина, а его фигура плывет и колеблется в знойном мареве. Но он шагает легко и небрежно и даже, вроде, не спешит, почему же я выбиваюсь из последних сил? Тьма, говорит он, это обратная сторона света, она ждет нас везде, даже здесь, вдали от всех ее линий. Она всегда готова распахнуть нам свои ласковые объятия. Он, рисуясь, раскидывает руки; его волосы полыхают белым огнем, а прозрачно-серые глаза сверкают и вдруг заливаются черным. Придите ко мне, дети мои, ухмыляется он и исчезает. Я стою, упираясь в колени, и бессмысленно пялюсь на опустевшее место, тщетно стараясь уловить колебания тьмы. Тьма - самая отзывчивая из стихий, продолжает отец, возникнув за моей спиной минут через пять. Растворение в ней не несет боли, только безумие, в нее легко уйти надолго или навсегда. Как-то незаметно, пыхчу я, меня оттуда сразу выкидывает. Это потому, что ты сопротивляешься. Он смеется и гладит меня по голове. Тебе жарко, Шесс? Дшшэ-ррэ не страдают от непогоды.
- Значит я неправильная дшшэ-ррэ, - злобно шиплю я.
- Не стоит пользоваться сферой Холода; бездна здесь лишь забирает силы. Призови хаос, - он подмигнул, - его пламени тоже не стоит сопротивляться.
Я слушаюсь и слепящая боль и ярость хаоса прожигают меня насквозь. И жара действительно теряется по сравнению с этими ощущениями. Потом, конечно, весело становится; такое специфическое веселье переваренной овердозы хаоса.

- Единение со стихиями - это свобода и могущество, - глаза моего патрона безумно блестят, прошло уже шесть дней, мы в той же в степи. - И в твоей жизни найдутся толпы желающих их ограничить. - Теперь он смеется. Действительно, смешно. Особенно глядеть на то, что осталось от меня после того, как тьма, пожевав, выплюнула эдакую гадость. Прямо описаться можно от радости. Я щелкаю клыками, демонстрируя поддержку здоровому чувству юмора предка.
- Это все психические пост-эффекты единения, - успокаивающе замечает мой высокородный отец.

***
- Кстати, - я сурово прищурилась и дернула Лину за майку, - с чего это ты мое детство безрадостным обозвала, а?
- Да что же радостного в слиянии с тьмой, - демонически захохотала та, вырываясь. Ну-ну. Еще одна юмористка.

Я махнула какому-то подозрительно возбужденному брату, обращая внимание на предназначеный ему серф, и направилась к робко мнущемуся неподалеку Этери.
- Ну что, пойдем кататься?
- Я, нет, я не умею, - залепетал Этери, отодвигаясь. Я изобразила психически-радостную улыбочку:
- Я научу.
- Нет, нет, я лучше просто посмотрю...
- Ты же обещал! Да-да, обещал приходить и кататься с нами!
Он нахмурился, наверно пытаясь припомнить момент опрометчивого обещания, и я потянула его за рукав.
- Но мне ведь даже не в чем купаться...
- В трусах и рубашке можно, потом высушишь. Заодно и мне поможешь, а?
У ллэ-ил проблем с бытовыми заклинаниями не было, и я с надеждой уставилась ему в глаза, как бы умоляя о помощи. Но мальчика мое предложение совсем не вдохновило, он вцепился мне в руку, упираясь, и прошептал, жалобно подняв бровки:
- Это же неприлично.
- Ну, иди в штанах, - растерялась я от такой высокой нравственности. - Только тунику и туфли сними... Ну, чего ты, Этери?

Я с удивлением созерцала совершенно красный кончик его уха. Все остальное он успешно спрятал в серебряной волне волос, низко опустив голову. И я решилась на фамильярность: ласково погладила пушистую макушку и подняла пальцем подбородок. Губа у него была закушена, а реснички слиплись влажными стрелками.
- Эй, ты только не плачь! Ну, не хочешь - не надо, я же тебя не заставляю, - я завертела головой, пытаясь найти что-нибудь, способное отвлечь его от непонятного горя.
Мой взгляд упал на наших ллэ-ил, носившихся по волнам неподалеку от берега. Они были такие довольные и яркие, как птички, в своих модных водных костюмчиках... Ага! Я ткнула в них пальцем:
- А хочешь, я тебе такие плавочки подарю?
- Подарите?
В его широко распахнувшихся глазах отразилось такое изумление и недоверчивая радость, что я с трудом удержала наше национальное чувство юмора и не рявкнула: "Ну, не хочешь - как хочешь!", загоготав. Вместо этого я схватила его (на этот раз за поясок туники) и потащила в сторону ближайшей пляжной лавки, затараторив:
- Я тебе самые-самые красивые куплю, ты ведь из-за этого стеснялся, да? Конечно, как я не подумала, какой ллэ-ил пойдет купаться без купальника!
- Да, тор Шесс, - тихо сказал Этери, молчавший всю дорогу. Он застыл у порога и сжал руки: - это так унизительно - ходить в обносках... Простите.
- Не за что извиняться, - неловко улыбнулась я, буквально холодея от его неожиданной прямоты. И как я успела забыть, что с Этери неуместен пустой треп? В глаза вдруг бросилось, что манжеты рубашки, выглядывающие из-под его дешевой, но новенькой туники были обтрепанными, а пара ногтей на пальцах - ободранными.

Навстречу, любезно улыбаясь, выскочил продавец, и я, заявив, что почтенный нэй желает обновить свой пляжный гардероб последними столичными новинками, уткнулась в полку с безделицами. Может и себе плавки купить? Мои мокрые трусы остались валяться в песке и натягивать их будет противно... А так можно будет запереться в примерочной кабинке и подождать, пока перестанут гореть щеки... Я посмотрела на оттопыренную голую задницу фигурки пустынного беса и, вздохнув, решила не выпендриваться. Штаны закатаю.

Ужасно хотелось полюбоваться на Этери в обтягивающих шортиках, и скоро я уже нетерпеливо крутилась около примерочных, воображая себе разные пикантные картинки. Ага, раскатала губу! Шортики, конечно, были, но свободные и к тому же длинные, до середины бедра. А еще футболка в комплекте! И, разумеется, тоже не в обтяжку. Ну, хоть не мешком. Хотя, наверно, это и к лучшему: малыш был совсем не похож на моих дружков ллэ-ил... Они все были сияющие и словно налитые, с тонким рельефом мускулов, с гибкими и ловкими телами. А Этери оказался мучительно худеньким, с хрупкими выступающими косточками и трогательными полупрозрачными ручками-ножками. Наверно, костюмчик его красил.

Он стоял, чуть разведя руки, и тревожно блестел глазами, в ожидании моей реакции.
- Красота! - я продемонстрировала большой палец в знак одобрения и отправилась расплачиваться.
- Это так дорого, - расстроенно сказал он, услышав цену, - я лучше выберу другое.
- Ни за что! Ты оскорбишь меня до глубины души! - довольно заявила я. Купальничек обошелся мне в дневной заработок, но на что не пойдешь ради понтов, гы-гы.
Продавец понимающе подмигнул, рассыпаясь в похвалах моему вкусу и красоте моего же спутника. Спутник совсем засмущался, а мое настроение засияло золотой бляхой.

Последующие часа полтора, почти до самого заката, мы провели в простоте и благолепии: я обучала Этери владению серфом, а у него получалось. К нам присоединился бедный больной Форстен, и втроем мы весело плескались на мелких волнах защищенного волнорезом лягушатника. Потом я притащила хаос-насадки на доски и, нацепив это уродство (по словам Форстена, признающего ЭТО только как вынужденную меру, чтобы оседлать гигантскую волну), мы вырвались на оперативный простор, чтобы с воплями "Империя не сдается" гоняться друг за другом и сбивать в воду. Форстен был раненый, а Этери - вообще ллэ-ил, к тому же впервые вставший на мото-серф, поэтому я все время побеждала. Что не может не радовать.

Так я торжествовала, покуда была не поражена набежавшими эльфячьими ордами в лице Лины, Эзрена и Кариона.
- Смерть имперским оккупантам, - наставительно проговаривали брат с коллегой, топя меня в море.
- Эй, оккупант, - смеялась Лина, - сдавайся, уже закат и на воле пошли восьмые волны.
- Ага, заканчивай со своей гнилой благотворительностью, - ухмыльнулся Карион, заметив, что я поискала глазами Этери.

Я раскинула руки, всплывая звездой; они не знали, что каждое слово Этери наполнено смыслом, а время, проведенное с ним, - странным значением; но все равно, не имели права ругаться благотворительностью.
- Ща я с тобой покончу, - зарычала я, взвиваясь из воды наподобие дельфина (Южный Кхард - родина дельфинов), но была снова повержена и сдалась.

Форстен просигналил издалека в том смысле, что о малыше позаботится, и мы погнались за волной. По дороге к нам присоединилась остальная компания, и на вспучившийся горб восьмой волны мы взлетели боевым клином. Ревела вода, и свистел ветер, и дух захватывало от страха (дшшэ-ррэ не знают страха) и восторга. Я оседлала гребень, с беззвучным щелчком отстегнула хаос-модуль - далеко позади он раздулся оранжевым спасательным шаром - и осталась наедине с враждебными стихиями. Закат окрасил все кровью, и можно стало раскрыть, наконец, душу, и зайтись идиотским хохотом - никто не услышит.





Схватив его за запястье, Эми оторвала его руку.
Цитата из любовного романа.




Глава 3.

Проснувшись, я с удовольствием повалялась в кровати. В распахнутые окна за ночь пролезли побеги плакунии и распустили свои крупные бледные цветы - приятно посмотреть.
Предо мной заманчиво расстилались необъятные сорок дней свободы и безделья. Сорок дней можно будет дрыхнуть сколько влезет и отрываться с ребятами. Можно будет взять машину и куда-нибудь смотаться... Да хоть в Гереш. Или в горы. Просто разорваться от разнообразия перспектив.

Я лениво подвиглась на совершение утреннего туалета, размышляя о распорядке дня. Насколько я знаю, дшшэ-ррэ благородного второго сословия придерживаются очень строгого режима: подъем до рассвета, тренировка, работа или учеба, тренировка, занятия, просветляющие разум (возвышающие душу, очищающие дух - по выбору, а можно работой заменить), тренировка, время, посвященное удовольствиям (лучше работой заменить), сон (угадали, чем можно заменить? А вот и не правда - работой!), подъем до рассвета... И так всю жизнь. Впору возблагодарить богов за свою принадлежность к третьему сословию, которое устраивает казарму только в период службы, а монастырь - в период психического неадеквата. Интересно, а когда я сменю свой черно-нефрильный знак рода на серебряный, мне тоже придется каждый день попу рвать ради соответствия? А то уроню свое высшее офицерское достоинство, заслужу порицание и общественное презрение... прямо хоть от карьеры отказывайся.

Дом был пуст и тих, только из столовой доносилась музыка. А это значит, что отец завтракает в одиночестве. Удачно! Я рванула на звук. Любимый папочка пил горький гросг и изучал что-то в планшетке, время от времени небрежно водя по тачскрину левой рукой. Около правой его руки на полу сидел вашеми Ринти и делал ей маникюр. В смысле, ему... короче, вы поняли.

При моем появлении патрон, церемонно кивнув, сделал музыку тише и вежливо отвлекся на пару секунд от монитора, как бы дозволяя к себе обратиться. При большой нужде. Я, молча обозначив полупоклон, села рядом и стянула маленький ростбиф с его тарелки.

Ринти поспешно вскочил и скользнул на кухню за моим завтраком, а отец медленно перевел взгляд на свои ногти.
- Пять ллэ-ил в этом доме, - процедил он, - а придется, видимо, прислугу нанимать.
- Подожди немного, папочка, - фыркнула я, - скоро мы с Эзреном разъедемся и вашеми сможет облизывать тебя с ног до головы, не отвлекаясь.
- Боги, - он закатил глаза, - это моя дочь. или я в публичном доме?
- Я... я вовсе не это имела... - щеки и уши стремительно залило краской. Отец довольно рассмеялся.

Я запихала в рот еще один ростбиф и принялась сосредоточенно жевать, наблюдая как Ринти осторожно вносит серебряный поднос с едой. К тому времени, когда он налил гросг и расставил тарелочки с мясом и фруктами, я оправилась от смущения и попыталась ненавязчиво почитать новости в планшетке отца. Тот ловко загораживался плечом, и пришлось прибегнуть к отвлекающему маневру:
- Слушай, давно хотела спросить: а высокородные придерживаются режима дня?
- О, да, истинный сын высокого дома должен начинать свой день служением Ваэруну, продолжать во славу рода и Империи, и заканчивать служением Ллос.
- Ааа... эээ... дочь? - нашлась я.


Высокородная Ллирн´Лил АйесТорр´еРртх. Учебный бой в элитной военной академии на крайнем севере Империи.

Хаос-заряд срезал угол балки и, рассеявшись в податливом пластике едва ли наполовину, разорвался в предплечии. Ллирн судорожно вздохнула. Перекинуть лучевик в другую руку - уже в полете- очередь в сторону кучи помойных ящиков - боляши впиваются в пол, где ее уже нет. Молодецкий пинок разносит помойки, за ними - корчащийся "труп". Седьмой. Сбоку доносится короткий хрип - ЭрДи, жалея заряды, метко засаживает берцем раненой синей в солнечное сплетение. Рассредоточение. Прыжок на стену, переходы по разодранным коммуникациям "цеха". Какой-то недобиток пытается напасть на них сзади уже почти на выходе, но его снимает Кэр, безупречно, как всегда, ведущий арьергардный курс.
Вот, наконец, и реактор. Их тройка появляется из каких-то щелей чуть ли не под самым потолком - ха, вот вам, детишки, подарочек на вылупление! - и вниз летят последние гранаты, все сразу: болевые, световые и дымовые. Ллирн, задержав дыхание, прыгает в сотворенный ими ад, лучевик в левой, из правой с жуткой болью извивается черная змея заклятия Нии*. Все равно... ни на что ценное эта рука уже не способна. Эх, бить-колотить!

А я девчонка молодая, шептала Ллирн, очищая внешнее кольцо реактора. А мне всего пятнадцать лет. Она ушла в хаос от нападающей полной звезды воинов и вынесла оттуда сети разложения. И я открою двери рая. Сети положили всех - и своих и чужих. Почти всех. Империя не сдается. Ллирн нашла глазами ЭрДи, шагнувшую в сердцевину. В открытые двери вбегали условные противники. Тьмы и тьмы. И, наконец, увижу свет, губы уже не шевелились, все растворялось в переплетающихся черных щупальцах из разорванного сердца тьмы и вспышках разваливающихся хаос-контуров. Пять процентов мощности - хватит чтобы на территории остались лишь условные трупы. С днем вылупления, Ллирн, победа - хороший подарок на пятнадцатилетие, подумала она и условно умерла от боли.

____________

*заклятие Нии - энергия тьмы в форме плети. Чрезвычайно болезненно для хозяина, но зато обладает подобием разума, само нападая на на врагов.

____________



Рр´ианШетхасс.

- Так же, - невыразительно сказал отец, и я немедленно догадалась закрыть тему высокородных дочерей и сынов.
Страницы на экране менялись с невероятной скоростью , я успевала улавливать только заголовки и пару-тройку ключевых слов. Наверно, этого было достаточно - папа утверждал, что никакая журналистская статейка по определению не может содержать больше одной мысли.. Но я не успевала уловить эту мысль в более чем половине случаев. И это раздражало. "Эльфийская рука в деле отравителей". Ага, чья же еще. "Нравственность молодежи средних сословий" - "Постыдная история". Опять нашим моральным обликом кто-то не доволен. "Прогрессивные хаос-технологии в области автоматизации труда". "Последняя битва близка". "Киншасхи наступают". "Империя побеждает". "Нежить". "Разврат". "Устои общества" - "Сословные права". "В степи Тарахана завелись тваредемоны". Ага!!!

Отец был в аналитическом трансе, который я способна поддерживать только ценой неимоверных усилий: поток информации время от времени мутнел и вращался, меня тошнило и выбрасывало. Наверно, дело в разной скорости восприятия. Бездна! Надо посвящать этой практике не менее двух часов каждый день, или сразу ставить жирный крест на карьере. Я поелозила подбородком по широкому папочкиному плечу и прижалась щекой к его шее. Терпение отца бесконечно. Можно похалтурить, в конце-концов: попытаюсь определить, когда общий анализ перейдет к детальному поиску и угадаю хотя бы его направление.

Минут через двадцать отец остановился на рекламе мотоциклетных аксессуаров: отлакированная картинка запечатлела полуголого дшшэ-ррэ за рулем ощетинившегося стальными лезвиями монстра.
- И что ты обо всем этом думаешь, Шесс? - он откинул голову и потерся носом о мой висок.
- Я думаю... Я думаю: почему мужчины дшшэ-ррэ такие здоровенные? - ляпнула я, стискивая его могучие плечи.
Вашеми поднял на меня странно напряженный взгляд. Хм, а ведь это и правда забавно: женщины и ллэ-ил, все отличались изящным сложением и ростом около 175-ти сантиметров. Воины же мужчины - это не только море удовольствия, но и больше двух метров роста и полутора центнера живого веса. Да у них бицепс шире моего бедра! Словно дроу разделились на два подвида.

- Да, - задумчиво протянул отец, опуская ресницы, - ты права, мужская форма силы - это вторичный эффект влияние стихий на основной вид нашей расы, - и с этими словами ощутимо стукнул по моему лбу костяшками пальцев.
И я была поражена несколькими вещами одновременно: во-первых, он назвал ллэ-ил первичной формой, тогда как всем известно, что они лишь неразвившиеся мужчины, на всю жизнь сохранившие облик подростков, ибо не смогли овладеть темными стихиями дроу. Во-вторых, в чем это я была права? А в-третьих - затрещиной. Нет, не так! Во-первых - затрещиной, во-вторых - затрещиной, и в-третьих - затрещиной!!! Все остальное можно смело отнести на счет редкостного чувства юмора.

Озверев, я попыталась вцепиться ему зубами в шею, и в следующую секунду уткнулась лицом в паркет с заломленными назад руками. В спину мне упиралось родительское колено.
- Ну, что, эльф-мутант, - он резко перевернул меня навзничь и с удобством устроился сверху, - на кого зубы точишь?
- Почему эльф-мутант? - изумилась я.
- Ну, а как же, - фыркнул отец, перехватывая мои запястья одной рукой. Второй он похлопал по моей груди: - Сисек-то нет!
- Что?! - я просто дар речи потеряла. Меня! Женщину-дроу! Сравнили с эльфом! И кто? Мужчина! Существо, похожее на эльфа, как два паука из одной кладки!!!

- Ты!.. Ты!.. - рычала я, изворачиваясь.
- Я, я, - самодовольно соглашался он.
- Ты сам мутант! У тебя тоже нет!
Если вы не в курсе, у эльфов-мужчин имеются недоразвитые сосцы... наверно, аварийный выход на случай отсутствия женщины... Так что в моих словах блистал рубин истины.

Отец удерживал меня на месте не только физически, он выпустил щипцы стихий, на которых я и извивалась червем, не в силах уйти во тьму. Ощущения примерно как от раскаленных стержней, в произвольном порядке пронзающих тело.
- Я держу тебя только хаосом, - тонко намекнул он. И продолжил, решив, видимо, не полагаться на мою сообразительность: - Можешь перехватить щипцы и уйти в него.

С хаосом я сливаться не умела. В него вообще мало кому дано войти. А тем более - выйти. Возможно, вы захотите узнать - а почему это я такая слабачка? А вы попробуйте залезть в работающую доменную печь и с чем-нибудь там слиться, мои любознательные друзья... Так что мне оставалось только злобно шипеть и отчаянно призывать сферу хаоса в надежде растворить оковы. Наверно, мои усилия увенчались некоторым успехом: извернувшись под немыслимым углом, я умудрилась вцепиться клыками родительское запястье. Рот заполнился кровью. Кровь дшшэ-ррэ горька, как смерть, вспоминала я, давясь. Это, должно быть, из-за текущих в ней темных стихий...
- Впечатляет, - ухмыльнулся отец и, небрежно отшвырнув меня, вернулся к новостям и маникюру.

Красные сверкающие капли из разорванных и уже срастающихся вен стекали по его руке. И Ринти прижимал их белоснежной салфеткой, и ловил губами, обжигаясь, и гладил его манжеты, очищая от крови своей слабенькой светлой магией. Я уселась на стол и принялась грызть плакунец*(1), болтая ногами. Плоды это твердые, волокнистые, и жевать их надо долго и тщательно. Очень успокаивает, да.

Я думала о тваредемонах. Правда ли они появились в степи Тарахана, или журналюги наврали? Надо будет прошерстить инфосеть на этот счет. Вдруг удастся изловить парочку. Посажу их на цепь и заставлю искать сокровища! Подобью ребят на поход. Точно, пусть Карион с Линой берут выходные (а Форстен всегда свободен), все-таки это мои последние деньки в родном городе, и вдруг я никогда сюда не вернусь? Должны ловить момент. Интересно, а отец охотился на тварюг? Я покосилась на него и ясно вообразила, как добрый папа, живодерски улыбаясь, говорит: "Нужны демоны? Иди в бездну!". С бездной мне сливаться тоже не хотелось, так что сами разберемся. Я возбужденно впилась в очередной плакунец. Боги! Непередаваемая, невыносимая мерзость пронзила меня, казалось, до самого костного мозга.

- Гнилье!!! - я в ярости ударила по тарелке, отплевываясь, и плакунцы, подпрыгивая, раскатились по комнате. Многие из них лопались, выворачивая желто-слизистое нутро. Тоже тухлятина.
- Прости, ррШесс, - пискнул Ринти, кинувшись их собирать. Я жадно присосалась к кувшину с водой, наблюдая, как он ползает по полу.
- Вот тупица, - с удовольствием произнес отец. Вашеми застыл сжимая проклятые плоды:
- Тир Арастен, простите, тир, - губы его дрожали, пальцы были вымазаны в гнусной гнили, и вообще, вид он имел крайне жалкий. Так бы и пристукнула. У меня аж скулы свело от этого желания. Кто бы знал, как он мена раздражал своим вечно запуганным видом. Как будто его смертным боем у нас били. Да никто даже пальцем не трогал. Бесит. Вот второй вашеми, Нари, был правильный ллэ-ил: веселый, ласковый, лукавый и заботливый, без тени подобострастия. Ринти же словно специально вел себя так, чтобы отец извинялся за каждое свое слово и жест. Вот и сейчас патрон, досадливо морщась, сказал:
- Да я не тебе, Ринти.
Ну, да, это же я в рот дрянь потянула.
- Да, тир Арастен, конечно... извините...
Ринти, вжав голову, выложил собранные плоды в корзину и снова опустился на колени, вытирая пол от слизи.
- Сколько можно пресмыкаться, - процедила я сквозь судорожно сжатые зубы, шагнув в его сторону (паучья ссыть, как же хочется ударить). - Может еще языком мне это вылижешь? - Я сунула ему под нос забрызганный ботинок. - Вашеми.

Вашеми - это, кстати, значит "младший отец" на одном из древних наречий центральных провинций. И младший, так сказать, отец посмотрел на меня полными слез глазами и начал склонятся к моим ногам. Он что, в самом деле...
- Совсем псих, да?! - я толкнула его коленом, отшатываясь. Мужчина упал на бок. Я же стремительно развернулась, почувствовав нефизическое, но вполне ощутимое давление в спину: тир Арастен, мой высокородный патрон, оторвался от монитора и остановил на нас свой ледяной взор. Я подобралась, но... Это всегда было сравни чуду: вот лицо отца выражает лишь надменную жестокость, он прикрывает на мгновение глаза, складывает пальцы в знак Тхэ - защита*(2), и вот его взглад, обращенный на Ринти, озаряется удивительной нежностью. Он мягко приближается и опускается рядом с вашеми, гладит по щеке и поднимает ему подбородок.
- Успокойся, малыш, ты ни в чем не виноват, плакунцы испортились уже на столе, из-за вспышки хаоса... И прости меня, я был груб.

Эй, папа, ты о чем? Это Я была груба! Или твоя дочка тут на должности пустого места, а? Ринти, всхлипывая, бросился ему на грудь, шепча: Арастен, тир Арастен... И тут до меня дошло. Хаос. Я сгноила, наверно, всю еду, когда пыталась провести единение, и заодно сама словила постэффектов (да и вашеми огреб на истерику) - призванная доза хаоса была слишком большой (а патрон не счел нужным гасить отдачу). Теперь кидаюсь на всех, как маньяк. Потеря контроля над стихией, вот что это. Пора идти путем Ллер, обращаться к Равновесию. Я сосредоточилась, вырисовывая мысленно вечно изменчивые грани знака Ллер*(3). Он получился на этот раз не слишком запутанным - три линии (сходящиеся к моим родственникам), и я быстро прошлась по ним.
- Прости и мою грубость, вашеми.
Он слабо улыбнулся мне, кивая, и я немедленно вышла вон, услышав напоследок, как отец тихо смеется:
- Ты опять меня всего испачкал, Ринти.
_________



    --
    *Плакунец - плод плакунии

    --
    *Знак Тхэ - священный долг Защиты

    --
    *Знак Ллер - графический вызов (нефиксированной конфигурации) сил равновесия. Т.е. для каждого случая чертится индивидуальная диаграмма на основе базовых вариаций линий равновесия.


_________

***
Ничто так не помогает при усвоении излишков хаоса, как боевые практики. Просто хорошая драка тоже сойдет, но пользы, все-таки, от нее меньше. Именно поэтому я четыре часа убивалась на плацдарме Управления в свой выходной день. Загрызи меня нежить, а что будет рядом с Животворящей Плешью? Такими темпами, режим благородных мне скоро санаторным покажется.

Тренировку следует заканчивать медитацией, очищающей душу и разум. А моя душа требовала для такого дела горячего бассейна и услужливого банщика. Заодно и тело очищу, хе.

Термы при управлении были пустынны в это время суток, только несколько дшшэ-ррэ из контроля финансов мокли в бассейне, тихо переговариваясь о своем, финансовом. Я расположилась у дальнего от них источника и почувствовала, что счас умру, а с этой скамьи не встану. Голова была абсолютно пустая; кажется, даже свист ветра в ней можно было расслышать. Может, это значит, что мой дух уже успешно очистился? Я счастлива и спокойна.

Хрупкий массажистик (специально самого тощенького из банных мальчишек выбирала) трудился, растирая кусачей мочалкой мои бренные останки. Я заинтересовалась его татуировкой. Кажется, эта закорюка обозначает наше Управление?
- Из какого ты рода?
- Лернес, почтенная тор.
- Не слышала о таком... он большой?
- Третий по величине из кевронских домов Ирина, почтенная тор.
- Вот как, - я прикрыла на секунду глаза, прислушиваясь к бурлению источника и приглушенным голосам коллег. - А тебе нравится здесь работать?
- Да, - он улыбнулся, - это хорошее место, почтенная тор.

Я и сама не знала, зачем прицепилась к парню; наверно, чтобы медитацией не заниматься. Так-то у меня не было привычки лезть в душу прислуге... да и вообще, кому бы то ни было. А улыбка у него хорошая, открытая... Он закончил с намыливанием и окатил меня несколько раз холодной и горячей водой попеременно. Кайф. Я махнула массажисту рукой, отпуская на время, и сползла в клубящийся бассейн. Ну, теперь можно устремляться к высокому.

Почему-то я думала о вашеми Ринти. Когда-то, лет до шести, примерно, я ведь его любила. Наверно, все дети любят тех, кто о них заботится, а он возился с нами целыми днями. С нашим вылуплением, родители взяли в дом второго ллэ-ил, Нари, но так получилось, что Нари обслуживал, в основном, старших. Ласковый и веселый, он, верно, был им куда приятнее похожего на тень Ринти.

Я помню, как мы бегали к Ринти обниматься, как носили в подарок особо красивые ракушки и терлись щечками о его лицо в знак расположения. А почему ты к нам последним заходишь, спрашивал Эзрен, держа его за руки. Да, да, - прыгала я по кровати, - завтра нам первым читай сказки! Но вы ведь не отпустите меня к вашим младшим братишкам, - грустно улыбался вашеми, - и они будут плакать и уснут одни. И что, и что, радостно вопили мы. И добавляли с пренебрежением: плаксы! Будешь спать с нами, - теребили мы его, и забирались втроем в одну кровать, и засыпали, обнявшись, слушая стихи, которые Ринти мог читать наизусть бесконечно.

А однажды, после четвертого праздника вылупления, перед сном к нам пришел отец и стал рассказывать совсем другие, страшные истории, от которых холодело в груди и хотелось скакать от восторга. Отец умел беззаботно смеяться, и с ним можно было дурачиться и бороться, и мы ужасно гордились, что стали такими взрослыми дшшэ-ррэ, и спать нас укладывает патрон, самый главный в нашем роду.

Отец нам двоим стал уделять много внимания. А потом нас отправили в школу, и там обязательно нужно было победить всех на боевых искусствах, и построить с командой самого ужасного робота на хаос-моделировании, и оторваться на всю катушку на музыке. Все это было безумно важным: жуткие уроки отца, бурное кипение школьной жизни, таинственные походы взрослых, в которые они иногда брали нас. И, конечно, там не было места никаким ллэ-ил, так что постепенно наше нежное обожание по отношению к Ринти сменилось снисхождением, а потом и легким презрением.

В восемь-девять лет маленькие дшшэ-ррэ уже гораздо сильнее взрослого ллэ-ил; и в это время происходит первое массивное снисхождение хаоса, делая нас абсолютно невменяемыми под своим давлением. Тогда мы снова обратили внимание на вашеми Ринти; но вряд ли оно доставляло ему удовольствие. Он всегда был совершенно безответным, ни разу не возмутился и не пожаловался на наши издевательства (Только посмейте, мелкие паршивцы, - кричал в таких случаях Нари, и младшие братья повторяли за ним. - Тир Арастен на вас живого места не оставит). Лишь грустно улыбался - также, как раньше, когда мы не хотели отпускать его, обнимая. Впрочем, иногда он говорил. Пожалуйста, прекратите, пожалуйста, мне больно. Так он повторял, пока я ломала ему, сжимая, кисть в наказание за промедление при исполнении очередной прихоти.

Это слушать было просто смешно, ведь тогда мы уже знали слишком много о нестерпимой боли, которую каждый день несет хаос. И ничего не знали о том, как чувствительны ллэ-ил к боли самой незначительной. Забава закончилась совсем неприятно (к счастью, думаю я сейчас): внезапно появившийся отец вздернул нас за шиворот, как двух котят, и, глядя абсолютно белыми от бешенства глазами, припечатал:
- По врагам узнаются воины. Считаете достойным преследовать ллэ-ил - отправитесь трудиться под началом Нари. Жить и одеваться будете со своими братьями.
Он брезгливо разжал пальцы, роняя нас на пол, и направился к тихо плачущему Ринти, сложив знак Тхэ.
- Я не смог защитить тебя в собственном доме. - Вашеми забился в его руках, сдавленно застонав: исцеляющая магия хаоса так же болезненна, как и атакующая. - Прости.

Наверное, вам покажется нереальной сама мысль о том, что можно двух дшшэ-ррэ, да еще и в период первого прихода стихий, заставить жить с ллэ-ил, одеваться в их разноцветные тряпки, работать по дому и изучать какой-то бред типа составления живых букетов. И чтобы никто не пострадал при этом. Но отец умеет подчинять кого угодно, этого у него ни взять, ни отнять, что ни говори. Большего унижения в своей жизни мне испытывать не довелось. А тогда мы благодарили богов за то, что нас не заставляли показываться гостям или выходить на улицу, позволяя перенести нескончаемый позор дома. И за то, что через две недели этот позор должен был закончиться. Живые букеты все равно, конечно, дохли, и наши очищающие заклятия очищали все буквально дотла, но мы это делали не из протеста; на время отец полностью нас укротил, хотя бы внешне.

Каждый раз, вспоминая об этом, я задаюсь вопросом: что было бы, захоти он сломить нас навсегда? Я хочу ответить: дшшэ-ррэ сломать невозможно, дшшэ-ррэ не знают страха. Но в действительности я не знаю ответа; и мне хочется испытать себя и узнать. Ведь, кроме всего прочего, то наказание оказалось потрясающей практикой контроля. Обретение власти над стихиями нам с братом далось по-разному: Эзрен все свое свободное время проводил в мастерской, а я в спортзале. Именно после этого мы перестали осознавать себя как единое целое. Больше не было "нас", одного страстного и безумного существа; даже в своих обычных бандитских выходках мы отныне действовали по-разному, хотя и вместе. И отец стал чаще всего заниматься с нами по отдельности. Наш долг, говорил он, защищать и вести. Вести за собой слабых дшшэ-ррэ и защищать ллэ-ил. Особенно от себя.

Я погрузилась с головой в пузырящуюся воду и снова вспомнила сегодняшний завтрак. Оказывается, с Ринти можно делать вообще что угодно, хоть дерьмо с сапог заставлять слизывать. А отец, скорее всего, поставил на него печать физической неприкосновенности. То есть, мы могли бы еще долго и разнообразно с ним развлекаться, не вздумай я тогда ломать ему руку. Это было знание, которое мне совершенно не хотелось знать. Как у дроу может настолько отсутствовать всякое достоинство? Просто отвратительно.

Вести и защищать.

В моей жизни был дроу, требующий ведения так же, как Ринти защиты (Их требованья похожи на беззвучный крик, вякнул мой персональный бес-песенник). Инк, мой первый напарник. Я вынырнула и закрыла глаза, проваливаясь в новое воспоминание.


Бесчисленны игры Кришны, но лучшие из них - игры в облике апельсина.
Потому что природа дхармы - пустотна.


Глава 4.


Управление, семь лет назад: Рр´ианШетхасс, возраст 13 лет.

Кабинет ведущей патрульного дивизиона был огромным и захламленным. Я с интересом оглядывалась, пытаясь определить хозяйку среди присутствующих. Судя по всему, помещение использовалось в качестве главного офиса дивизиона. У левой стены, около окна, сгрудилось штук пятнадцать рабочих столов, заваленных бумагами и оргтехникой. У противоположной стены располагались крупные клетки увешанные цепями и наручниками, сейчас пустые. Кровавые застенки высоких домов, вообразила я, действие третье и последнее.

На меня никто особо не обращал внимания: у столов тусовалось штук пять ллэ-ил - занимались какой-то писаниной, а с ними три дшшэ-ррэ - то ли мешали, то ли давали ценные указания. Эти дроу явно хорошо проводили время. Еще парочка дшшэ-ррэ тихо расслаблались на кожаных диванчиках. Я направилась к веселой компании, одергивая новенькую форму.

- Приветствую, тор, тиррен. Я ищу тор ведущую.
Они раздались передо мной и тут же снова сомкнулись, захватывая в кольцо.
- И каковы же успехи в ваших поисках, позвольте поинтересоваться, почтенная тор? - спросил парень с нашивками старшего патрульного, оказавшийся ко мне лицом.

- Дочка Арастена, - зашептались за спиной, и я резко развернулась. Девица с нахальной улыбочкой и офицерскими нашивками просвещала ближайших ллэ-ил о моем семейном положении.
- О, простите, я хотела сказать: высокородного тира Арастена, - она вскинула ладони, типа извиняясь.

Теперь все смотрели на меня. Кто спал - пробудился, и даже пара ранее незамеченных игроков отвлеклись от карт. Прямо душа радуется такому искреннему вниманию. Я приняла надменно-трагическую позу, подражая Наорэ, любимой телеактрисе, и манерно воскликнула:
- Ах, к чему это лицемерие между боевыми товарищами!

Перед дшшэ-ррэ я могла выделываться сколько угодно, в полной уверенности, что меня всегда поймут, оценят и поддержат. Ну, или поколотят на крайняк, в любом случае веселье гарантировано. Местные меня приняли, оживленно заулыбавшись и размыкая круг. Нахальная девица оказалась той самой ведущей, ллэ-ил - делопроизводителями, а бравые дшшэ-ррэ - своими в доску ребятами.

- Сейчас я дам тебе напарника, - вальяжно сообщила ведущая, развалившись в гигантском черном кресле. - Инк!
Я заволновалась: напарник - это ведь очень важно.

Мрачный кеврон, коротавший время за чисткой табельного Рисста, подскочил к нам и вытянулся по стойке смирно. Вид у него был суровый и ужасно правильный. Мой напарник! Я просто пожирала его глазами. Ощущение были примерно как когда мне мать новый навороченый скелет скутера подарила. Восторг и нетерпение. Хотя, конечно, напарник из третьего или даже второго сословия был бы в разы круче. Но, все равно, здорово.

- Ну вот, ррШесс, прошу любить и жаловать: Инк из рода Тирэй. Он тебя познакомит с территорией и законными процедурами.
И тут грянул гром:
- А кто будет первым номером, тор? - спросил будущий напарник.
И тысяча бесов в моей голове завыли разными голосами: Взять его! Ату, ату! Фас! Я ведь даже мысли не допускала о том, чтобы претендовать на главенство. С полным отсутствием опыта и наверняка более слабым потенциалом. Даже не смешно. А он, значит, допустил. Я склонила голову набок, чувствуя, как неконтролируемо расплываюсь в довольнейшей улыбке.
- Это вы уже между собой решите.

Инк угрюмо развернулся и наткнулся на мою счастливую рожу. Губы его неуверенно дрогнули (Нас опасаются, - взвизгнули бесы. - Нас уважают!). Я нервно облизнулась, остатками мозга понимая, что спускать тварей с поводка сейчас невместно. Не хватало только в первый день службы ввязаться в разборки с кевроном, да еще на глазах коллег. И позорно проиграть. Но потом... потом можно будет поразвлечься.

Он приглашающе повел рукой в сторону одного из столов и принялся перебирать папки с документами. Вот тут обозначена территория патрулирования, рассказывал он. А это формы протоколов. Ну, с этим лучше на месте разобраться. Ты же изучала законы на подготовительном курсе. А тут все параграфы проставлены.

Я радостно кивала, и он, купившись на мой искренний энтузиазм, тоже пару раз мне улыбнулся - осторожно и доверчиво одновременно. Невероятное сочетание. Бесы наяривали барабанные марши.

Около гаражей мы оказались одни, и там я, дождавшись когда Инк сядет на служебный байк (стоя бы не дотянулась), положила руку ему на шею.
- Поедешь за мной, кеврон.
Моя память сохранила выражение изумления и горечи в его распахнувшихся глазах. Тогда же я заметила только слабость.

Инк столкнул мою руку и попытался провести захват. Я увернулась, нацеливаясь на него своим коронным в то время хуком слева. Тадам! После непродолжительного (минут семь с половиною), но интенсивного выяснения, кто тут главный, он разъяренно прошипел мне в лицо:
- Неужели ты думаешь, что я буду подчиняться тебе, девчонка?
И встряхнул, прикладывая головой о стену и выворачивая руку.

- Убедил, - прохрипела я, стараясь поменьше двигать челюстью. Кажется, все-таки сломана. - Езжай первым.
Он отпустил меня, и я глухо зарычала, вызывая огонь исцеления. Живописный облик напарника неимоверно радовал глаз. Ведь я в первый раз по-настоящему подралась со взрослым, а не была в воспитательных целях прибита учителями или отцом.

- Надо поймать кого-нибудь для очистки, - внесла я рацпредложение, почувствовав, что острая боль отступает, замороженная сферой бездны. - А то позорим честь мундира.
- Да, - каменным голосом согласился Инк.

Он на меня обиделся, совершенно не умея играть. Думая, что сопротивляется, он подчинялся моим правилам изо дня в день. И со временем они становились все изощреннее; мужчина запутывался в них, как в паутине, с каждым своим шагом все сильнее и безнадежнее.

Мы никогда не выносили свои разборки в общество, но у нас была группа поддержки из делопроизводителей (они нам одежду восстанавливали). Симпатии их были на моей стороне - ллэ-ил почему-то сочувствуют слабым, но милым. В моем доме я научилась быть очень любезной, а лупил меня Инк преизрядно, так что сама в шоке была, осознав, что попала под эту характеристику. Моего несчастного напарника эти милые мальчики держали за изверга. Коллеги же наоборот - развлекались нашим невидимым театром и моей талантливой режиссурой. Эпохальное столкновение двух миров, так сказать.

Что касается Инка, то это было совершенно особое удовольствие - видеть, как взрослый мужчина напрягается, ожидая моего нападения, когда мы оставались наедине; как застывает на мгновенье в присутствии посторонних, опасаясь какой-нибудь унизительной выходки. Я никогда этого не делала, но, видимо, он постоянно предполагал такое развитие событий.

Через год у меня произошло третье массивное снисхождение стихий, но я не сразу осознала, что догнала по силе своего напарника. Зато когда обогнала - заметила сразу, и наши отношения немедленно стали товарищески уставными. К тому моменту я уже начала понимать, что играла недопустимо долго, но все никак не могла остановиться. Рост личного потенциала стал нужным поводом. Ведь благородная тор стремится к высокому, а низкие дроу удовлетворяются, пиная слабых - так нам говорили в школе, цитируя мудрого Каэрона тир Шиэсфэ*.

Так что я не оспаривала больше первенства Инка, оно мне стало не нужно, когда я смогла его легко взять; да и вообще - никогда не было нужно. Стать первым номером в паре младших патрульных - это совсем не то, о чем стоило бы даже задуматься, а тем более - стремиться. По прошествии еще пары месяцев я сдала квалификационный экзамен на звание старшей патрульной, и это навсегда определило иерархию между мной и Инком.

____________

*КаэронРиэ тир Шиэсфэ - КаэронРиэ ШиэсфэТирр´даЛинхсс, мыслитель эпохи становления Дэшшарха (7.5 тыс. лет назад). Философия отдаленно напоминающая конфуцианскую.
____________


***
- Как тебе твой напарник? - спросил однажды отец, - ваши трения уже прошли?
- У нас не было никаких... трений, - ухмыльнулась я.
- Именно поэтому ты каждый день в начале службы побитая ходила.

И тогда я рассказала ему о тех моих экспериментах по управлению сознанием.
- Молодец, - довольно улыбался отец. - Впрочем, не стоит презирать прямоту и честность тех, кем управляешь. Чувство чести и долга - основные достоинства дшшэ-ррэ.

Избитая фраза про долг и честь прозвучала в этом контексте как-то по-новому.
- Типа как покорность, трудолюбие и добронравие - для ллэ-ил? - задумчиво спросила я.
- Несомненно, - он усмехнулся. - А трудолюбие - достоинство всех дроу.
- А для тех, кто управляет, честь и долг - не важны, значит?
- Важны, - помолчав, ответил отец. - Но долг превыше всего.

И снова "долг" прозвучалокак-то не так, словно он имел ввиду не обычную верность роду, друзьям и Империи, а что-то... Что-то типа: "Подходите по очереди, Долг велит принести вас всех в жертву". Меня тогда пробрал мороз. Практически все высокородные - жрецы или служители богов, но ведь у нас уже больше ста лет никого не приносят в жертву... Как же вы служите богам без этого, хотела спросить я, но он бы мне не ответил, даже если бы я осмелилась.

***
Современность.

Странная медитация. Я выбралась из бассейна и подставилась под услужливо накинутое полотенце. Безрезультативная какая-то. В памяти снова всплыла грустная улыбка Ринти, доверчивый взгляд Инка, и его же - злой и затравленый. И горькая усмешка Этери: "Очень удобное имя...". Они все словно распахивали передо мной свои души, снова и снова имея смелость признать свою слабость.

Этери! Я подскочила. Этери ждет меня сегодня на набережной перед началом своей вечерней смены, а я забыла о нем!

Конечно же, я безбожно опоздала. От вида тонкой фигурки, грустно сидящей на берегу, в груди защемило, и я сорвалась на бег.
- Привет, малыш!
- Привет... - он развернулся ко мне всем корпусом, с лицом, мгновенно осветившимся радостью. - Я думал, вы уже не придете...
- Прости за опоздание, - я пристроилась рядом и хитро подмигнула, - А меня с утра патрон поколотил, пришлось вот в Управлении восстанавливаться.
- Сильно? За что? - укор и радость на его лице сменились искренним беспокойством.
Я печально вздохнула, стараясь подавить улыбку: да это настоящий инстинкт - заботиться о пострадавшей дшшэ-ррэ... Неужели такие дешевые уловки сработают даже с Этери?

- Очень сильно, - пожаловалась я.
Его губы слегка дрогнули, он окинул меня несколько недоуменным взглядом.
- Покажите.
- Чего? - спросила я, заливаясь краской.
- Ну... эти... страшные раны, - смутился в свою очередь Этери
- Ага... - Я встала и принялась медленно расстегивать ремень.
- Что вы собираетесь... - он побледнел, остекленевшими глазами следя за моими руками, а затем, вздрогнув, - за спадающими штанами.

Я развернулась к нему задом и потянула резинку трусов. Ха, как вывернусь, если меня сейчас не остановят?
- Прекратите, прекратите! - Этери прижимал ладошки к глазам.
- Но эти раны... они ведь на попе, - горестно прошептала я.
- Я вам верю, не надо показывать, - он молитвенно сложил руки на груди и ласково улыбался, всем своим видом демонстрируя абсолютное доверие. Я, наконец, не выдержала и расхохоталась, хватаясь за живот и падая на песок.

- Вы надо мной издеваетесь, - Этери тоже тихо смеялся.
- Нет, вовсе нет, - я глядела на него снизу, и в таком ракурсе он показался мне маленьким хрупким божеством. Повернув голову, я на мгновение прижалась губами к его узкой ступне. Этери с придушенным писком отдернул ногу.
- Прости! - Я поспешно отодвинулась и уселась на колени, изображая безобидность и благонравие. На губах был песок, соль и мятная прохлада магии ллэ-ил.

Он подошел к кромке прибоя и принялся что-то чертить палочкой на мокром песке. Я наблюдала, откинувшись на локти и ощущая восхитительную пустоту и легкость в голове. А когда присоединилась к своему малышу, то увидела, что он пишет слова. "Зайдя в реку, я ловил юрких мохнатых воробьев своих снов" - появлялось на песке из-под веточки, и я задохнулась от восторга - это были странные стихи, и они были подарены мне. Волна слизнула легкие строчки, и я почувствовала острое сожаление, осознав, что не увидела написанного ранее.

Этери повернулся ко мне:
- Мне пора идти.
- Подожди, я тебя провожу! - я с размаху (кузнечик-убийца, хе) шлепнулась на попу, проскальзывая в штаны. - Пойдем.

Мы молча шли рядом, обмениваясь украдкой взглядами. Этери неловко теребил и снова заталкивал манжеты нижней рубашонки под рукава. Я догадывалась, что он опять стесняется своей бедной одежды - здесь, в центре города, на ярком свету и рядом с моей блестящей серебром нашивок формой. И пообещала себе подарить ему самые модные наряды.

- А чьи это были стихи, Этери?
- Мои, - тихо сказал он и отвернулся.
- Спасибо, - я улыбнулась, а он блеснул на меня одним глазом из-под белой завесы волос.
- За что?
- За то, что поделился.

Около памятнику Каэрону тир Шиэсфэ мы остановились.
- Дальше мне лучше одному идти.
Я кивнула:
- Завтра придешь?
- Да, я в то же время, что и вчера смогу.

На площади зазвучала музыка - древний барабанный марш, переложенный на флейту. Я держала Этери за руку, прощаясь, и оглянувшись, увидела вчерашних музыкантов. На миг мне стало плохо, как при нисхождении стихий, в мозгу надулся и чуть не разорвался тугой шар. Но наваждение сразу схлынуло. Я ошеломленно взглянула на Этери, с болезненной гримасой сжимающего виски. Что это было?

Мы ничего больше не сказали друг другу. Я с легкой грустью смотрела ему вслед, казалось, что уходит что-то бесконечно важное. Никогда больше не опаздаю на наши встречи! А они, конечно, еще будут.

- Привет! - Девчонка-музыкант махала мне рукой, приближаясь.
- Приветствую, благородная тор, - с отмороженно-любезным кивком ответила я. Хотелось побыть одной.
- Слушай, разговор есть, - она усмехнулась, - достопочтенная тор.
Некоторые дроу бывают чрезвычайно настойчивы, игнорируя всякие намеки. Послать прямым текстом или все же поговорить?
Оценка: 6.89*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"