Анянов Александр Дмитриевич : другие произведения.

Фейк. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

  
   Глава 2.
  
  Картина Репина 'Не ждали'
  
  
  
   Аэропорт Пирсон. Торонто. Юра стоял в очереди на паспортный контроль, нервно вертя в руках синюю канадскую 'паспортину'. От волнения Гусько поминутно то снимал, то одевал очки. Потом тщательно протирал их, и тут же вспоминал, что на фотографии в документах он без очков. Тогда наш герой опять совал их в карман от греха подальше. Прошло уже добрых минут пятнадцать, когда стоящая позади него женщина случайно бросила взгляд на паспорт, который он держал в руках, и вежливо заметила:
  - Вам, наверное, не сюда. Здесь только для иностранцев. Для граждан Канады - отдельная очередь.
   Юра совершенно не врубился, что хочет от него незнакомка, уловив лишь что-то про граждан Канады. На всякий случай он улыбнулся в ответ и завертел головой, внимательно читая вывески. А когда сообразил, наконец, что встал не туда, куда следует, обругал сам себя: 'Идиот! Так и спалиться недолго. Запомни уже, наконец: ты больше не иностранец. Ты теперь полноправный гражданин этой страны'.
   Вообще буквально с первых же минут прилета в Торонто, он с удивлением обнаружил, что толком не понимает, что ему говорят, и окружающие отвечали ему полной взаимностью. Еще в Латвии, когда Юра учил английской, ему казалось.... Да, что там, казалось. Многие завидовали, как 'свободно' Гусько говорит на 'забугорном' языке. Теперь у него больше не осталось никаких заблуждений по этому поводу. Вероятно, его учили какому-то специфическому латвийскому диалекту.
   В зале для граждан было не так людно. Здесь находился десяток небольших столов-конторок расположенных в ряд, за которыми сидели люди в форме. По-видимому, пограничники. Юра выбрал мужика с самой добродушной физиономией. Словно ныряя в холодную воду, на негнущихся от волнения ногах, Гусько просеменил к представителю власти и протянул ему документы. Тот ленивым движением взял паспорт и стал листать его. Он долго смотрел на фото, затем на стоящего перед ним человека, потом снова на фото. Юра был ни жив, ни мертв от страха. Ему казалось, что подлог вот-вот раскроется.
  - Откуда прибыли? - спросило, наконец, должностное лицо, продолжая держать документ в руках.
  - Из Рига, - ляпнул Юра и, поняв, что собственноручно сдал себя со всеми потрохами, похолодел от ужаса. Он уже практически почувствовал, как сталь наручников захлопывается на его запястьях.
  - Откуда? - переспросил пограничник. Рейсы из таких экзотических мест вроде бы сегодня не приходили.
  - Это - гостиница, где я жить Москва, - нашел выход из положения Гусько.
  - Так, значит, вы вернулись из Москвы?
  - Да, да, - радостно закивал головой Юра. Кажется, удалось выкрутиться.
  - Цель визита?
  - Я тут жить.
   Канадец еще раз проверил имя и фамилию в паспорте. Они были чисто англосакскими, что никак не соответствовало уровню знания родного языка у обладателя документа. Однако за время работы приходилось видеть и не такие варианты. Гораздо подозрительнее казалось, что приезжий сильно нервничает. Тогда он решил задать пару дополнительных вопросов:
  - Так вы что же, живете в Москве?
  - Нет, я говорить 'тут' - Торонто. Значит, Москва - 'там', - от волнения затараторил Юра.
   Служивый поморщился:
  - Вы не могли бы говорить помедленнее? Я плохо вас понимаю. Я спросил, какова была цель вашего визита в Москву? Бизнес?
  - Просто близкий друг встречать.
  - Окей. Близкий друг.... То есть цель - личная?
  - Нет. Личная близость с другом - не цель. Я больше женщин любить.
  - Меня не интересует ваша сексуальная ориентация, - глаза мужика увеличились до максимально возможных размеров. - Что вы в Москве делали?!
  - Вместе с друг смотреть город.
  - А, туризм, значит...
  - Нет, туризм в Москва - плохо. Я любить Канада!
   Представитель власти начал терять терпение:
  - Так, сколько дней вы отсутствовали?
  - Где? Москва?
  - Я имею в виду ваше отсутствие на канадской территории! - у пограничника на нервной почве начал дергаться левый глаз.
  - Я не отсутствовать. Я возвращайся. Я жить тут.
   Мужик в форме поморщился, как от зубной боли. Потом нашел в паспорте штампы отлета и прилета и сам ответил на свой вопрос:
  - Окей, два дня, - он взглянул на таможенную декларацию, явно торопясь довести дело до конца. - Так... Что будете декларировать? Спиртное, сигареты? Продукты питания везете? Товары для продажи?
  - Спиртное - нет. Сигареты - нет. Товар - нет, - для большей убедительности Юра даже прижал обе руки к сердцу.
   Лицо канадца приобрело подозрительное выражение. Гусько не знал, что цены на выпивку и курево в стране были одними из самых высоких в мире. И каждый, кто выезжал за границу тащил назад полную норму этих товаров, разрешенную законом. Если не для себя, так по просьбе друзей. Причем отовсюду, даже из соседней и очень недешевой Америки.
  - А если проверить? - служивый пристально уставился в глаза приезжего.
   Гусько тут же с готовностью взгромоздил свою сумку к нему на конторку, и дернул молнию. Сумка была старая, потертая и порядком грязная.
  - Хорошо, хорошо, - брезгливо поморщился канадец. - Это что, весь ваш багаж? Окей. Не нужно открывать. Проходите.
   Он нарисовал в таможенной декларации какой-то значок, потом вложил ее в паспорт и вернул владельцу.
  
   'Вот же тупые! Ни хера не понимает, что ему люди говорят. И соображает еле-еле. Правильно о них Задорнов пишет. Еще и пидорасом пытался выставить. А у самого-то рожа смазливая. И подмигивает все время....', - подумал Юра, проходя пограничный контроль. Только теперь он вспомнил, что его спрашивали еще и про пищевые продукты. Между тем у него в сумке лежала палка копченой колбасы и полбатона белого хлеба. Обычная предосторожность: денег у него было, кот наплакал. А вдруг в дороге есть захочется. В Канаде, говорили: все дорого. 'Хоть здесь всех наколол', - с удовлетворением подумал Гусько.
   Какое то время он шел по коридору пока тот не начал раздваиваться. Прямо по ходу виднелся зал прилета. Направо, висела табличка 'Таможня'. Здесь также стоял человек в форме, который проверял таможенные декларации. Потом разрешал кому-то продолжать свой путь, а кого-то заворачивал на досмотр. Он взял у Юры декларацию, посмотрел на нарисованный значок и, указал в противоположном от таможни направлении.
   Наш герой на радостях понесся навстречу со своей новой жизнью. Вот уже впереди показались стеклянные автоматические двери с надписью 'Выход в город'. Они приветливо открывались и закрывались, словно аплодируя Юриному приезду. Когда до них оставались не более двадцати шагов, путь ему внезапно преградила маленькая лохматая собачонка с ошейником, но без поводка. Она посмотрела на Гусько и злобно тявкнула. 'Устроили тут зоопарк из аэропорта, - подумал Юра, - Ну и где эти долбанные хозяева?'. Он огляделся по сторонам. Вокруг было полно народа, но на животное никто не обращал ни малейшего внимания. Тогда, недолго думая, Гусько резко, почти без замаха, пнул собачку, расчищая себе дорогу. Та подлетела в воздух на приличную высоту, приземлилась и залилась громким лаем.
   Откуда-то как из-под земли появилась женщина. И опять в форме. Она взяла собачку на руки и решительно подошла к Гусько.
   'Блин, кажется, хозяйка, - сообразил Юра. - Да еще, похоже, эта баба - работник аэропорта. Вот же не повезло!'.
  - Я не бить собака. Случайно запинаться об она. Я извиняться, - начал оправдываться Гусько.
   Однако вместо того, чтобы начать скандал из-за животного, баба вежливо, но твердо потребовала:
  - Пожалуйста, откройте свою сумку!
  - Зачем? - опешил Гусько.
  - Таможенный досмотр, - женщина ткнула себя пальцем в грудь, где красовалась нашивка. Слово 'таможня' Юра уже успел выучить наизусть.
   Он наклонился и расстегнул молнию. Вещей у него практически не было, и уже секунд через десять таможенница торжествующе достала оттуда палку колбасы и хлеб.
  - Пройдемте, - сказала представительница закона.
   Вместе они вернулись в помещение таможни, где Юрины продукты были тут же выброшены в большой металлический контейнер. Женщина предложила нарушителю сесть, потом забрала у него паспорт и начала допрос:
  - Вас же спрашивали про пищевые продукты. Почему вы их утаили?
  - Торговать - нет. Сам колбаса есть, - начал оправдываться Гусько.
   Ему вдруг стало так жалко своей колбасы, что он мгновенно почувствовал острое чувство голода.
  - Ну, так и надо было съесть в самолете, - парировала таможенница.
  - А можно я сейчас? Как много смогу? - голод внезапно стал невыносимым.
  - Что?! - изумилась женщина и даже оглянулась на контейнер, чтобы убедиться, что выброшенные продукты все еще там. - Вы будете есть мусор?!
  - Это мусор? Помнить, я быть студент в советский время. Однажды, мы идти столовая...
  - Нет! - заорала во весь голос баба. - Я никому не позволю, есть мусор на территории Канады! Еще раз спрашиваю: почему не вы декларировали или не выбросили?
  - А что, мусор тоже надо декларировать? - не понял Юра.
  - Ну, все, хватит! - отрезала таможенница и, потом, выписав какой-то бланк, протянула Гусько.
  - Что это? - он крутил бумажку в руках, ничего не понимая.
  - С вас штраф - 300 долларов.
   Юра чуть не упал со стула, на котором сидел. Это было почти все, что находилось в его кошельке. Он прошептал ошеломленно:
  - За что?!
  - Вы нарушили таможенные законы Канады. Мы имеем право задержать вас для....
  - Не надо! Я согласен, - едва не закричал Гусько. - Только у меня нет столько деньги.
  - Это не мои проблемы, - отмахнулась таможенница. - Платеж принимается всеми видами кредитных и дебетовых карт. Срок оплаты - в течение недели.
   Тут Юра понял самое главное - на месте платить не нужно. Тогда он с готовностью закивал головой, подтверждая, что заплатит в самое ближайшее время. Женщина отдала ему паспорт вместе с квитанцией, и наш герой со всех ног кинулся к выходу.
   Оказавшись по другую сторону стеклянной двери, Гусько последний раз окинул взглядом зал прилета. Он уже собирался уходить, когда заметил, как хорошо известная ему маленькая собачонка подбежала к чьим-то вещам. Животное обнюхало один из чемоданов и, усевшись рядом, залилось радостным лаем. Юра решил подождать еще немного, со злорадством предвкушая продолжение спектакля. Его надежды оправдались. Возле собаки тут же появилась ее хозяйка и начала выяснять, кому принадлежит багаж. Уже через минуту она уводила с собой в направлении таможни чету пожилых индусов.
   Ну, вот и все! Гусько смял штрафную квитанцию в шарик и ловко как баскетболист забросил ее в урну для мусора. Начиналась новая жизнь.
  
   Юра вышел из аэропорта. Еще с детства он обожал приключения. Как-то ему в руки попала книжка одного английского путешественника, который объехал, чуть ли не полмира. Тот писал, что может определить большинство городов по запаху, с закрытыми глазами. Особенно подробно он описывал Стамбул с его восточными базарами. Запах ковров, жареного мяса, пряностей. Юре это запомнилось. С тех пор, когда он попадал в новый город, всегда пытался сначала почувствовать его запах. И только потом складывать представление о нем. Например, Рига, для него, пахла свежемолотым кофе и пирожными. Москва - бензином и расплавленным асфальтом. Питер - пронизывающей влагой, с изрядной долей соли. Оказалось, что Торонто имеет легкий фруктовый запах, но не натуральный. А как чисто вымытое с фруктовым гелем тело.
   Этот запах почему-то насторожил. Как что-то хотя и приятное, но стерильное и ненастоящее. Но Юра тут же прогнал от себя эту мысль. Запах совсем не важен. Ведь, в конце концов, его цель не нюхать, а жить в этом городе. Здесь, на земле обетованной, о которой мечтал всю свою сознательную жизнь. А к любому запаху легко привыкаешь. Даже если сначала он не понравился. Потом, еще и обходиться без него не сможешь.
   Подошел автобус. Гусько сел в него и довольно быстро доехал до центра города. Дальше нужно было добираться на метро. На север, до конечной станции. Как же, блин, ее название? Забыл. Вот же, придурок! Юджин все подробно объяснил ему и даже нарисовал схему. Конечно же, Юра успел ее потерять. Слава богу, хоть бумажка с адресом цела. Ну, ничего, сейчас спросим, где здесь у них ближайшая станция метро. Скотт говорил, что они в центре на каждом шагу.
   Гусько поймал первого попавшегося прохожего и задал ему вопрос.
  - Метро? - долго чесал репу мужик, словно первый раз слышал об этом достижении цивилизации. - А, окей, - в конце концов, сообразил он. - Я, кажется, знаю. Сейчас свернешь налево вон на той улице. А дальше все время прямо.
   Юра взял курс в указанном направлении. Шел долго. Прошло, наверное, не меньше полчаса. Когда, наконец, впереди показалась заветная ярко-красная надпись 'Metro', Гусько со всех ног бросился туда. Стеклянная раздвижная дверь автоматически раскрылась перед ним, и вдруг ... он увидел ряды полок с разложенным на них товаром. Некоторое время наш герой носился между ними, ища вход в подземку, пока, наконец, не понял. Это был обыкновенный супермаркет.
   'Тупые, ну тупые! Про метро никогда не слышали. Как же прав был Задорнов!' - бушевал Юра. Какое то время он бегал вокруг магазина, возбужденно жестикулируя, дергая шеей, и ругаясь вполголоса. Потом, окончательно обессилев, швырнул свою сумку на асфальт и сел рядом, закрыв лицо руками.
   Пришел он в себя от легкого металлического звука. Рядом с ним дребезжала упавшая монета. Юра смотрел на нее, пока она не успокоилась, и только потом поднял глаза наверх. Перед ним стояла женщина лет шестидесяти.
  - Проблемы? - участливо спросила она.
  - Мне нужно под землю. Глубоко. Но там есть свет. И там поезда. Они идти на север, - чтобы на этот раз его гарантированно поняли, Юра старался говорить как можно проще и, не использовать слово 'метро'.
   Женщина помолчала минутку, потом с вздохом ответила, печально качая головой:
  - Это не ко мне. Я - христианка и наркотики не приемлю. И вот тебе мой совет: лучше бы ты обратился к Богу, чем связываться с этой дрянью!
  - Нет, нет, - Юра, видя, что она собралась уходить, протянул ей бумажку с адресом. - Мне надо ехать здесь.
   Канадка, наконец, поняла, что от нее хотят.
  - А, ты просто заблудился, - протянула она. - Так это тебе нужно на сабвэй. Я сейчас объясню, как его найти. Потом поедешь до конечной станции 'Финч'. Там спросишь, куда дальше.
   У Гусько в голове что-то щелкнуло. Точно, когда Юджин объяснял, как добраться до его квартиры он использовал слово 'сабвэй', а не 'метро'. Юра тогда не придал этому значения, а потом и вообще забыл.
   Он отправился назад по тому же самому маршруту, по которому только что пришел. Но теперь Юра заметно повеселел. От недавнего нервного срыва не осталось и следа. Гусько уже не просто шел, а бежал вприпрыжку. Вместе с хорошим настроением к нему вернулась его обычная любознательность. Он крутил головой по сторонам, стараясь не упустить ничего интересного.
   Пока ему бросились в глаза три вещи. Во-первых, отношения между пешеходами и автотранспортом. Переходы находились явно в более привилегированном положении. Канадцы переходили улицу медленно, спокойно, полностью расслабленные. А водители терпеливо ждали, уступая дорогу. Все это было так не похоже на Латвию. Там пешеход даже на зеленый свет перебегал улицу рысью, затравленно оглядываясь по сторонам. А уж, не дай бог, если он замешкался.... Что происходило в этом случае передать словами невозможно. Это можно было только прочувствовать на себе. Так как Юра в своей жизни всегда исполнял роль только пешехода, да еще и очень рассеянного, он сразу оценил это преимущество.
   Что удивило, во-вторых, это небывалое количество инвалидов на улицах. Они были везде: сидели в кафе, делали покупки в магазинах, посещали кинотеатры. Сначала Гусько решил, что в Риге просто более здоровый народ, чем в Торонто. Однако, через некоторое время, понял, что это не совсем так. Просто повсюду на улицах имелись специальные пандусы и эстакады, позволяющие легко передвигаются по городу на колясках. Городские автобусы оборудовались специальными подъемниками. В сабвэй так же можно было легко попасть с помощью лифтов. Да и сами инвалидные коляски практически все оборудовались электродвигателем, что позволяло их хозяевам свободно передвигаться на значительные расстояния. Гусько понял: количество инвалидов здесь не больше, чем в Латвии. Просто в Риге они сидели в тесных квартирах многоэтажек, зачастую годами не имея возможности выйти на улицу. В Торонто же делалось все, позволяющее этим людям вести полноценный образ жизни.
   Окончательно Юру добили бесплатные туалеты. Везде! Конечно, Гусько и в Латвии никогда за них не платил. Даже в самом центре Риги всегда находились способы, как решить свои проблемы, не пострадав при этом материально. Нет, Юра не был жадным. Просто, это являлось для него вопросом принципа. Каждый день своей жизни он старался хоть что-то получить даром. Если же это не удавалось, Гусько считал что день прошел зря. А тут, пожалуйста.... Как говорится на местном диалекте - 'Haljava, please'. Все-таки гораздо приятнее ощущать себя цивилизованным человеком. Особенно, если тебе лично это ничего не стоит.
   Что ж, для начала совсем неплохо! Чем дольше он находился в Канаде, тем больше страна ему нравилась.
  
   Вот, наконец, указатель: небольшая красная птичка с надписью 'Subway'. Гусько по ступенькам спустился вниз и опять чуть не взорвался. Он стоял посреди длинной галереи с кучей магазинчиков, кафе, ресторанов. Никаких признаков подземки. Юра уже начал впадать в состояние прострации, но тут, на свое счастье, увидел стрелку со знакомым красным значком. Тот показывал, в каком направлении двигаться. Значит, все в порядке. Наш герой успокоился и продолжил свой путь.
   Вокруг него бурил людской поток. Лица всех цветов: смуглые, черные, желтые, бронзовые. Белые тоже попадались. Видимо, был обеденный перерыв, и служащие из многочисленных офисов деловой части города вышли перекусить и сделать покупки. Народ здесь одевался намного приличнее, чем наверху. Особенно женщины.
   Это вообще, как понял Юра, отдельная тема. В Латвии противоположный пол всегда был в идеальной форме. Посмотреть, так глаза разбегались, одна красивее другой. Даже выносить мусор они выходили с прекрасным макияжем, стильно одетые и на высоких каблуках. Словно бы каждую минуту ожидая встретить своего принца на белом коне. В Торонто же, мало того, что женщины не блистали красотой (по крайней мере, на Юрин вкус), так еще как специально, рядились в бесформенные майки, джинсы и какие-нибудь стоптанные кроссовки.
   Но здесь, внизу, все оказалось не так плохо. Многие дамы были в прекрасных деловых костюмах, в туфлях на высоком каблуке и с модными прическами. 'Вот, где прячутся самые лучшие женщины Торонто. Под землей. Учтем', - подумал Гусько.
   Наконец, он нашел вход в сабвэй. За общественный транспорт Юра отродясь никогда не платил и теперь долго маялся, изыскивая возможность проскочить на халяву. Потом решил все же не рисковать для первого раза. Тяжело вздохнув, он купил билет и спустился на платформу. Здесь было уже немноголюдно. Гусько огляделся по сторонам. Оформление станции подземки поразило своей простотой. Никаких тебе скульптурных и художественных излишеств как в Москве или Питере. Строгая функциональность. Просто глазу зацепиться не за что.
   Рядом с ним стоял мужик, одетый, несмотря на теплую погоду в черный морской бушлат. На серебристых сверкающих пуговицах изображены якоря обвитые цепью. На рукаве эмблема с надписью на русском 'Тихоокеанский Флот'. Гусько обрадовался земляку и уже хотел подойти к нему, но в этот момент у того зазвонил телефон и он начал быстро говорить по-английски. Юра погасил свой порыв. В нескольких шагах впереди него высокий худой афроамериканец танцевал на перроне. Его волосы были заплетены во множество мелких косичек. Он громко напевал, не обращая ни на кого внимание. На скамейке неподалеку сидел серьезный молодой китаец в очках и читал какую-то толстенную книжку, судя по всему учебник. Солидный пожилой индус в деловом костюме и кожаной папкой под мышкой смотрел телевизор. Экран был подвешен на длинных проводах прямо к потолку станции. Шла программу новостей. В это время раздался нарастающий металлический звук и из тоннеля показался поезд.
   Только через пару часов Гусько добрался до своей станции. Опять, не обошлось без приключений. С самого начала он сел на ветку, ведущую в противоположном направлении. Но, в конце концов, все завершилось благополучно. Юра выбрался наверх и на удивление быстро нашел нужную улицу, которая находилась неподалеку от станции.
   Юджин рассказывал ему, что живет в так называемом 'русском районе', но пока этого не чувствовалось. Вокруг звучала только английская речь. Поэтому Гусько решил больше ни у кого, ни о чем не спрашивать, но в очередной раз попал в затруднительное положение. Он ходил по улице взад вперед и никак не мог найти свой дом. Ему нужен был 230-ый номер. Однако здесь, за 200-ым шел сразу 280-ый. Совершенно невероятно для Риги, где номера домов последовательно сменяли друг друга.
   Порядком поплутав, он все-таки решил обратиться за помощью. Поймав молодого парня в кепке-бейсболке, Гусько, тщательно выговаривая слова, спросил по-английски:
  - Вы не мочь мне помогать?
   Местный пристально посмотрел на него. Затем произнес в ответ по-русски:
  - Да, ладно не парься. Здесь все по-русски понимают. Чего хотел то?
   Юра слегка обалдел от неожиданности, но быстро пришел с себя и перешел на родной язык:
  - Не знаете, где здесь 230-ый номер?
  - А, - слегка задумался парень и покрутил головой по сторонам. - Так, это тебе надо через.... Вон, видишь, тот небольшой парчок. И там, в конце твой дом. Сразу налево, за русской синагогой.
  - Какой, какой? - изумился Гусько.
   Но прохожий уже ушел, оставив его в одиночестве переваривать сказанное.
  
   Действительно, теперь дом обнаружился быстро. Это было высотное здание, одиноко торчащее как серый четырехгранный столб посреди небольшого клочка зелени. Двери закрыты на замок, рядом с ними домофон. Некоторое время Юра слонялся неподалеку, ожидая, когда кто-нибудь выйдет. Однако раньше к входу подошла какая-то бабушка. Она приложила карточку к небольшой серой коробочке на косяке двери. Замок щелкнул, дверь открылась. Гусько не мешкая, проскочил вслед за старушкой и только сейчас сообразил, что точно такая же карточка была прикреплена к ключу Юджина. Просто Юра сразу не понял ее предназначение.
   Наш герой огляделся по сторонам. Он находился в чистом и светлом вестибюле. Везде кадки с зеленью. Парочка мягких диванов. Три лифта с дверьми, из серебристого металла. В один из лифтов молодые ребята затаскивали диван. Чуть в стороне стояли несколько стульев, разобранный на панели шкаф и торшер бежевого цвета. 'Наверное, переезжают', - подумал Юра. Напротив входной двери размещалась небольшая комната-офис. Рядом с ней какой-то мужик подметал пол. Видимо, хозяин. А может, секьюрити.
   Едва Гусько вошел внутрь, мужик бросил мести и пристально посмотрел на него. Юра испугался. Ясно, что тот видел, как Юра проскочил вслед за старушкой. Если его сейчас спросят, что он здесь делает, то, что ответить? Что пришел в гости? Тогда, могут спросить к кому. Сказать, что он живет в этом доме? Так может, этот секьюрити знает всех своих жильцов как облупленных.
   Но деваться было некуда, и без особых надежд на успех Гусько снял очки и зажал их в руке. Неожиданно это помогло. Взгляд мужика стал мягче, он поздоровался с Юрой и, кивнув подбородком куда-то влево, сказал:
  - Вам там письма, по-моему. Проверьте.
   Гусько посмотрел в указанную сторону. Там стоял небольшой столик, а на нем десяток конвертов. Юра подошел и стал перебирать их. Для этого ему снова пришлось надеть очки. Однако мужик занимался уборкой, не обращая на него ни малейшего внимания. На имя канадского приятеля, действительно, нашлись два письма.
   Вертя конверты в руках, Гусько подошел к лифту и стал ждать. Теперь выяснилось, что из трех лифтов работает только один. Первый был занят переезжающими. Другой - сломан. Постепенно в вестибюле стала скапливаться толпа. Юра стоял уже добрых минут десять. Лифт, между тем, все не приходил.
  - Черт! Канада, а такой же бардак как у нас! - задумавшись, негромко сказал он по-русски.
  - Таки, точно, - неожиданно откликнулся на том же языке стоящий рядом с ним мужчина. - Еще, какой бардак! Извините, я в этом доме уже месяц живу. Давно вас заметил и хотел познакомиться.
   Незнакомец был невысокого роста. Примерно Юриных лет - около сорока. Солидное брюшко. Темные слегка вьющиеся волосы. Намечающаяся лысина. Веселый жуликоватый взгляд. Одет он был в легкую серую куртку и джинсы.
  - Ну..., - растерялся Юра, не зная как ему реагировать.
   Но сосед по дому, не заметив замешательства собеседника, продолжил:
  - Таки хорошо, шо вы оказались наш - русский.
   Гусько вспомнил, что его, вообще то, зовут Юджин. И он теперь чистый канадец. Юра начал лихорадочно соображать, как выкрутиться из этой ситуации:
  - Ну, не совсем, так....
  - Да я понял, понял! - чему-то обрадовался незнакомец. - Я таки имел в виду - русскоговорящий. Я ведь и сам не совсем чтобы русский.
   Он бросил взгляд на конверты, которые Юра держал в руках и, где адресатом значился Юджин Скотт.
  - Тоже уже фамилию переделал? - поинтересовался сосед. - Да ты не журись! Я тоже там, - он неопределенно махнул себе за спину, - был Аркадий Копейкин. А теперь я - Арчи Бабловски. Но ты таки можешь звать меня просто - Аркаша, - и протянул руку, незаметно переходя на 'ты'.
   'Только еще приставки 'фон' не хватает', - мысленно усмехнулся Юра и тут же придумал ему кличку - 'Фон-Барон'. Потом решил не мудрить и представился своим настоящим именем.
  - Странно, а шо же ты таки тогда взял себе имя Юджин? - насмешливо спросил Аркаша. - Ведь, это по-нашему значит - Евгений. И фамилия... А шо, до того была Быков? Или, Коровьев?
   У Юры заболела голова от излишне говорливого собеседника. Он совершенно не был готов к этому разговору и очень боялся сболтнуть что-то лишнее. Больше всего в жизни Гусько сейчас хотел, чтобы пришел лифт. Словно услышав его мольбы тот, как по команде появился. Не соблюдая очередность, и расталкивая людей, Гусько, рванул внутрь. Он очень надеялся, что Аркаша не успеет за ним. Однако Фон-Барон не отставал, не забывая при этом задавать вопросы:
  - Ну и шо тебе Канадщина? Канадолы отмороженные еще не заколебали?
   Юра на минуту задумался, над тем, что такое 'канадолы', а его новый знакомый, не ожидая ответа, продолжал тараторить:
  - Я ведь уже со всеми нашими в доме перезнакомился. А с тобой вот первый раз заговорил. Я таки и не знал, что ты русский. Я вообще то нашего брата сразу узнаю. Даже без единого слова. Только по выражению лица. Вот у канадолов оно всегда спокойное, расслабленное. Собой довольное. Если даже не улыбается, то, кажется, вот-вот осклабится. А у наших или жесткое, мол, шо лучше тебе со мной не связываться. Или озабоченность, тревога в глазах. Словно гроши занял, а шо отдавать немае. Я ведь с тобой прокололся с самого начала. Решил таки, что ты из местных будешь. А теперь смотрю: ну какой с тебя канадол? Таки типично наш человек. Хотя знаешь, за последнее время ты вроде бы переменился. Похудел, шо ли? И, как будто нервничаешь все время. Шо, на русской недавно женился? Или, наоборот, с канадкой разбежался? Да, еще и очки...
  - Что-то со зрением плохо стало. Вот, вчера пришлось купить, - Юра отчаянно тянул время, ожидая, когда Фон-Барон выйдет на своем этаже и оставит его, наконец, в покое.
   Лифт в очередной раз остановился, и Аркаша попрощавшись, крикнул на прощание:
  - Я из квартиры 1510. Заходь в гости.
   С вздохом облегчения Гусько поехал дальше. Юджин жил на предпоследнем 28-ом этаже. Кнопка вызова погасла, и кабинка лифта остановилась. Еще пара минут и, он у цели. Вот, она, заветная дверь, обклеенная под дерево. Слегка обшарпана, но, в общем, вполне прилично. Юра вставил ключ в замок и, волнуясь, трясущимися руками повернул его. Почему-то Гусько до самого последнего момента не верил, что замок откроется. Ведь для него это была такая же заветная дверца, как в сказке про Буратино. Дверца, ведущая в сказочную страну. И вот, Гусько нажал ручку и, зажмурив глаза, шагнул через порог.
   Даже через закрытые веки проник яркой свет. Юра открыл глаза, и первое что он увидел, это его источник - большое окно во всю стену. Гость огляделся вокруг: паркетный пол, стены покрашены в светло-бежевый цвет, люстра из дешевого желтого металла. Налево через приоткрытую дверь виднелась небольшая кухонька. Квартира была обставлена по холостяцки просто, но все самое необходимое для жизни имелось: стол, стулья, большой диван, телевизор.
   Гусько подошел к балконной двери, открыл ее и вышел наружу. Вид с предпоследнего этажа открывался великолепный. Внизу до самого горизонта расстилался Торонто. У Юры перехватило дыхание от счастья. И пусть в его кармане лежали чуть больше трех сотен долларов. И пусть он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Гусько твердо знал только одно: теперь, когда мечта его жизни, наконец, исполнилась, все будет просто замечательно. И, никак иначе!
   В этот момент он вспомнил о Юджине. О том, что нечестно с ним поступил. Однако Юра тут же прогнал эту мысль от себя. Что ж тут нечестного? Юджин прожил почти сорок лет в Канаде. А теперь его очередь. Все по справедливости. Хотя, постой.... Сколько ему самому еще осталось? Может до 65-ти. Ну, пусть до 70-ти. Так значит, Скотт добрый десяток лет ему еще остался должен. Вот же - скот!
   Гусько наклонился над перилами и, увидев проходящую внизу женщину, привлекшую его внимание своими крупными габаритами, плюнул. Плевок летел с такой высоты неожиданно долго и, конечно же, никуда не попал. 'Надо больше тренироваться', - подумал Юра, счастливо улыбаясь.
  
  
  
   * * *
  
   Тяжелый 'КамАЗ' перевалил через пригорок, и дорога внезапно оборвалась. Свет фар уперся в водную поверхность. Самосвал вдруг резко клюнул носом и начал не столько съезжать, сколько сползать вниз. Вокруг была только темная вода, и Юджин испуганно схватился за ручку кабины, готовый в любую секунду выскочить из машины.
   Заметив это суетливое движение, Михаил покровительственно усмехнулся:
  - Не боись, паря. За рулем - ас!
   Это были практически первые его слова за всю поездку. Водитель оказался человеком не слишком коммуникабельным. Пассажир пытался из вежливости несколько раз завести разговор, но безуспешно. Михаил отвечал односложно, всем своим видом показывая, что не испытывает особого желания общаться. Так они и проехали молча от самой Москвы. Смотрели на ночную дорогу и слушали музыку.
   Действительно, 'КамАЗ' вскоре выровнялся и принял горизонтальное положение. Как только фары засветили параллельно водной поверхности, стал, виден противоположный берег. Оказалось, что перед ними неширокая речка, с крутыми заросшими кустарником берегами. Машина медленно вползла в нее и осторожно, словно на ощупь двинулась вперед.
   'Почему бы не использовать мост?' - слушая плеск воды под колесами, подумал Юджин. Однако вслух ничего не сказал. Как-то он отдыхал в Коста-Рике и там купил тур на вездеходах по джунглям. Одним из самых интересных пунктов программы было именно преодоление водных преград. В конце, концов, Юра обещал показать ему местную экзотику. Вот приключения и начинаются.
   Машина, наконец, выбралась на противоположный берег. Тяжело пробуксовывая на мокрой глине она вскарабкалась на крутой откос. Дальше дело пошло веселее. Уже минут через пять показалась окраина деревни. Ни один фонарь на улице, по которой они ехали, не горел. А может, их и не было вовсе. Свет фар выхватывал из темноты приземистые строения с резными деревянными ставнями. Лишь кое-где светились желтые квадратики окон, свидетельствуя, что живые здесь все-таки есть. Наконец они остановились возле одного из домов.
   Прибывшие выбрались из кабины и пошли по направлению к калитке. Михаил толкнул узкую дощатую дверку от себя. Она отозвалась тоскливым скрипом. Тут же откуда-то из темноты раздался яростный собачий лай.
  - Тихо, Яшка! Свои! - прикрикнул водитель на собаку.
   Но та и не думала успокаиваться, злобно гремя цепью. В одном из окон отодвинулась занавеска, и мелькнуло чье-то лицо. Через секунду окно распахнулось, и оттуда выглянула пожилая женщина. Ее седые волосы отливали серебром в лунном свете.
  - Мишка, ты что ли? - вглядываясь в темноту, поинтересовалась она. - С Юркой?
  - Да, кто же еще? Оба мы здесь. Открывай, баба Клава, - весело отозвался водитель.
  - Так, заходите. И не запирали. Вас ждем.
  
   Гости прошли через маленькую полутемную прихожую, тускло освещенную лампочкой, висящей на скрученном проводе. Одну из стен помещения занимали полки, на которых стояли пустые стеклянные банки, какие-то кастрюли, тазы и прочий домашний скарб. К другой стене была прибита большая старомодная вешалка из толстой проволоки, с висящей на ней одеждой. Пахло кожей и мокрым застаревшим мехом. Михаил открыл деревянную дверь, ведущую непосредственно в дом и низко нагнувшись, шагнул через порог. Юджин не сообразил повторить маневр следом за ним и больно ударился лбом о низкую притолоку. Потирая ушибленное место, и щурясь от яркого света, он огляделся.
   Прямо перед ним стояла та самая пожилая женщина, которую Михаил назвал бабой Клавой, с интересом его разглядывающая. Канадец тоже скользнул по ней любопытным взглядом. Она была одета в темную юбку и длинную кофту малинового цвета. Худощавая. Невысокого роста. Лицо с правильными выразительными чертами. Голубые добрые глаза. Тонкие длинные, совсем не крестьянские пальцы. В молодости явно была красива. В руках хозяйка теребила полотенце, расшитое по краям красными петухами. Позади нее виднелся стол, за которым сидел какой-то старик.
  - Юрка, какой же ты вымахал! Совсем взрослый мужик,- после короткой паузы баба Клава бросилась к нему на шею. - На улице бы встретила - ни в жизнь бы не узнала. Это ж, сколько мы лет не виделись?
   Юджин в ответ растерянно обнял женщину, не вполне понимая, как следует себя вести в данной ситуации. Он открыл рот, чтобы поздороваться, но хозяйка уже толкала его к столу:
  - Да ты, проходи, проходи. Садись. Поди, устал с дороги?
  - Кончай галдеть, Клавка, - подал голос старик. Собирай, давай ужин, побыстрее. Ну, а ты, подойди поближе, гвардеец. Дай посмотреть на тебя.
   Теперь гость смог как следует разглядеть старика. Его глаза выцветшего серо-стального цвета смотрели оценивающе и в то же время как-то иронически. Седые волосы были коротко подстрижены. Теплая, несмотря на лето, байковая рубашка. Темно-коричневый пиджак, на лацкане которого красовался какой-то орден.
   Канадец, наконец, пришел в себя и сделал шаг вперед. Он, широко улыбаясь, протянул руку хозяину для приветствия:
  - Юджин. Очень приятно быть знакомый!
   Услышав ужасный иностранный акцент, старик удивленно вскинул брови и перевел вопросительный взгляд на водителя. Мол, ты мне кого привез? Тот словно оправдываясь, разразился в ответ необычно длинной для него тирадой:
  - Вишь, дед Гера, туда-сюда, что с русскими в ихней Прибалтике творят? На родном языке разговаривать запрещают. Он то по-нашему уже только через пень-колоду. Меня дружок его предупреждал еще в Москве. Да, что там язык... Я недавно читал в газете. Эти прибалты, мать их! Все русские фамилии в паспортах на свой лад переделали. Дык, как шипящих букв у них в алфавите нету, то и получилась: был - Шишкин, стал - Сиськин. Был - Пышкин, стал Писькин.
  - Да, дела, - покачал головой старик. - Зря выходит, мы их освобождали. Надо было под немцем оставить. Ладно, Юрка. Дай хоть обнять тебя.
   Дед взял палку, прислоненную к стулу и начал, с трудом подниматься. Юджин тут же подскочил к нему и подхватил под руку, помогая ему встать:
  - Юрка - нет. Мой имя есть - Юджин. Это есть - ошибка. Прибалтика - нет, Канада.
  - Не помогай. Сам, встану. Мне хоть и лет много, но не старик еще, - хозяин, наконец, выпрямился в полный рост. - Мы тоже географию в школе проходили. Что Прибалтика - это не Канада, не хуже тебя знаем. И нет здесь никакой ошибки. А звать тебя, Юркой будем. Как родители с детства нарекли. И слышать больше не хочу эти ваши собачьи клички. Ты на родной земле, здесь тебя никто не обидит.
   Он крепко обнял 'прибалтийца', потом отстранился внимательно оглядывая:
  - Возмужал.... Усы знатные - молодец! А вот что это там у тебя на затылке? Хвост как у моей кобылы Ласточки. Ну, чисто - срамота! Чтоб завтра же в парикмахерскую.
  - Ты что старый? Совсем из ума выжил? - супруга шутливо хлестнула его по спине полотенцем. - Чего, пристал с глупостями? Видишь с дороги человек? Давайте, к столу. У меня стынет все.
   Юджин сел на предложенный стул. Мысли путались. Он не понимал, что происходит. О чем говорят эти люди? То ли у него совсем плохой русский. То ли Юра что-то не так объяснил своим родственникам. В конце концов, Скотт решил, что еще представится удобный случай все выяснить, и, пока, огляделся по сторонам.
   Изба была небольшая, с низким потолком. Один ее угол занимала большая русская печь, выкрашенная белой известью. От вкрученного в одну из ее стенок крюка, шла длинная веревка с висевшей на ней цветной занавеской. Она разгораживала избу на две половины. Под окнами той половины, на которой они находились, стояла длинная во всю стену широкая деревянная лавка. В углу примостился маленький телевизор, покрытый кружевной вязаной салфеткой. Сверху темнел прямоугольник старинной иконы с не зажженной лампадкой. Завершала обстановку металлическая кровать с панцирной сеткой, застеленная толстой пуховой периной и с пирамидой подушек поверху. Над ней коврик с изображением медведей на фоне густого леса. Громко тикали настенные часы-ходики.
   В то время как гость осматривался, баба Клава суетилась возле стола. В центр она поставила большую чугунную кастрюлю, в которой лежала большая жареная птица. По-видимому, гусь. Покрытый коричневой корочкой, он издавал невероятной вкусноты запах. Рядом с ним стояла желтая эмалированная миска с картошкой, посыпанной зеленью. На тарелочках поменьше располагались закуски. Отдельно на деревянной дощечке ждали своего часа пироги, прикрытые чистым холщовым полотенцем.
  - Ну вот, все, гостечки дорогие. Чем богаты, тем, как говорится, и рады! - хозяйка последний раз придирчиво обвела глазами стол и видимо осталась довольна.
  - Едрит твою через коромысло! А главное то забыла? От бабы-то, - дед весело подмигнул мужикам.
  - Да что ж ты меня старую в погреб гоняешь? - жена сразу сообразила, о чем идет речь. - Вон, пусть молодежь лезет.
  - Мишка, - распорядился хозяин, - давай-ка ты. Гость конечно помоложе будет, но неудобно. А ты - свой. Там как вниз спустишься, под лестницей слева стоит.
   Водителя не пришлось долго уговаривать. Он уверенно открыл деревянный люк в полу и бодро полез вниз. Сразу было видно, что проделывалась эта операция не в первый раз. Не прошло и пары минут, как Михаил появился вновь, прижимая к груди объемистую бутыль с прозрачной жидкостью.
   Дед Гера, не торопясь, разлил всем в маленькие граненые стаканчики. Юджин осторожно понюхал и поинтересовался:
  - Это ест водка?
  - Лучше! - ответил вместо хозяев водитель. - Это фирменный бабы Клавин напиток - 'Смородиновка'. Четырехкратной очистки. На смородинных листьях настояна, туда-сюда. Слеза божья. Пей, не боись.
  - Ну, за встречу! - дед глубоко вздохнул, словно приготовился к нырянию в воду. - Со свиданьицем на тульской земле! Авось, не последний раз видимся.
   Все выпили. Даже баба Клава, предварительно перекрестившись, осилила почти половину. Лишь Юджин слегка пригубил и поставил стаканчик на стол.
  - Э, нет! Так, не пойдет! - запротестовали мужики. - За встречу то до дна нужно.
  - Водка - нет пит. Sorry, - оправдывался канадец.
  - Да где ты там сор увидал? - удивился Михаил, и даже для верности подняв бутыль, посмотрел ее на свет. - Говорят же тебе - слеза. Ну, там, туда-сюда, если что с потолка упало.... Дык, возьми вилку, вытащи. Всяко бывает.
  - Сильный алкогол - нет пит, - объяснил, в чем дело Юджин. - Пиво толко.
  - Пиво..., - компания переглянулась. - Да где ж мы тебе его возьмем, милай? У нас и хлеб то не каждую неделю завозят. Ну, давай, не обижай.
  - Что за привычка дурная - людей поить, - попыталась заступиться за гостя баба Клава. - Не хочет, пусть не пьет. Не все же такие как вы - выпивохи.
  - Нет, уж, приехал в Россию, пусть живет по нашим законам! - резко отрубил дед. - Вот поэтому вас всех в Прибалтике асси... ассилими...ассимили..., - он попытался выговорить трудное слово, потом плюнул: - Потому вас раком поставили, что от корней вы своих оторвались. В таких делах надо как кремень! Умри, а до конца стой! Потому что если сегодня ты пить бросил, то завтра точно на языке прибалтийском заговоришь.
   Юджин не совсем понял, чем так возмущается хозяин дома. Однако основной смысл до него дошел - пить придется. Ну что ж, в конце концов, он сам хотел попробовать простой крестьянской жизни. Тогда Скотт зажмурился и вылил в себя все содержание стаканчика без остатка. Рот и горло обожгло так, что гость невольно закашлялся. Жидкость была явно крепче, чем простая водка.
  - Во, молодец, другое дело! Наш человек! - одобрительно зашумели мужики.
   Баба Клава тут же подложила Юджину в тарелку что-то противно склизкое:
  - Закусывай Юрочка, закусывай. Все свое. Все свежее. Только что с грядочки. У вас там ведь одна химия в городах, - заботливо гладя гостя по руке, уговаривала хозяйка.
  - Что это?- все еще продолжая кашлять, подозрительно поинтересовался он, тыкая вилкой в скользкий предмет.
  - Так, рыжики, ж. Соленые, - объяснила женщина.
  - Грыжики? - не понял канадец.
   Все расхохотались, кроме гостя. Дед весело подмигнул Михаилу и пояснил:
  - Грыжики - это у тех, кто водки не пьет и думает много. А у тебя, гвардеец, на тарелке грибы. Первосортные грибочки. Ферштейн? Или как там по вашему?
  - Толко что с грядка? - продолжал сомневаться Юджин.
   Новый взрыв смеха. Канадец тоже вежливо улыбнулся, хотя и не понял, что же такого веселого сказал.
  - Нет, грибы у нас в огороде пока еще не растут, - вытирая ладонью слезы, объяснил дед. - Это Клавка осенью в лесу собирала. Сама же и солила. Ешь, внучек.
  - Магазин толко. Лес ест - опасно. Яд! - замотал головой 'внучек'.
  - Сам ты - яд! - снова заступился за хозяев Михаил. - Лучше бабы Клавы никто в деревне грибы не солит.
  - Ну, не хочет, не надо, - попыталась прекратить спор женщина. - Возьми тогда хотя бы сальца. Тоже очень хорошо под крепкое. Отрезать?
   Хозяйка пододвинула поближе к гостю тарелочку с небольшим беловато-желтым брусочком с твердой корочкой понизу. По его середке проходили две тонкие коричневые прослойки мяса. На боку блестели маленькие капельки влаги. Видимо сало только недавно достали с холода.
   Юджин не знал, что означает слово 'сало', однако, посмотрев на тарелку, сразу отрицательно помотал головой:
  - Жир ест за здоровье плохо! Можно пробоват это? - он показал пальцем на салат из огурцов и помидоров, обильно политый подсолнечным маслом.
  - Это чем же вы там в своей Прибалтике питаетесь? То-то ты такой худющий! - всплеснула руками баба Клава. - Конечно, бери, что душа просит. Только так опьянеешь то быстро. Дай хоть картошки тебе с гусиной ножкой положу.
  - Вот, молодежь, - усмехнулся дед, вновь разливая по стаканам. - Сразу видно, не воевал. Вот, на фронте, помню.... Кусочек сала съешь - вот такусенький..., - дед слегка раздвинул большой и указательный пальцы, показывая размер. - И ничего, целый день потом в седле. А что с твоей травы? Понос один. А как только из окопа в кусты начал бегать, так жди: снайпер тебе пилюлю немецкую пропишет. После нее животом уже никогда маяться не будешь.
  - Ну, понеслись воспоминания, - Михаил от чего-то занервничал - Давай, выпьем быстрее, пока до кавалерии дело не дошло.
   На этот раз выпили дружно. Даже у Юджина процесс прошел почти безболезненно. По его телу медленно разливалось приятное расслабляющее тепло. В голове слегка шумело, как будто где-то вдалеке шел поезд. Сказывалась усталость с дороги. Увидев, что на него никто не смотрит, он отрезал себе тонкий ломтик сала и стал жевать.
  - А что ты имеешь против кавалерии? - дед щепоткой подхватил с тарелки квашеную капусту. - Без нее все едино - никуда.
  - Кому она нужна, туда-сюда? Это против ракет то? - скептически хмыкнул водитель.
  - Вот, до войны тоже так говорили. Куда, мол, против танков? А началась, сколько потом кавдивизий создали? Хоть знаешь? Семен Михайлович бывало...
  - Ай, - отмахнулся Михаил. - У вас в родне все такие. И батю твоего, говорят старики, не переспорить было.
  - Ты батю не трожь, сопляк! - взъерошился дед. - Таких еще поискать.... В Отечественную героизма много случилось. Сколько народу подвиг Александра Матросова или Гастелло повторило? Сотни. Но только мой батя, один единственный, кто повторил подвиг Ивана Сусанина. Ведь целую эсэсовскую дивизию в леса и болота завел.
  - Во, понеслось, туда-сюда. Во, заливает. Брехня все это! - его оппонент словно в ожидании поддержки своих слов повернулся к Юджину.
   Канадец, наконец, поймал нить разговора и неслабо удивился. Про подвиг Сусанина он слышал. Еще в детстве от своей бабушки. Это была его любимая история, поэтому запомнилась очень хорошо.
  - Нет, - усомнился он. - Наше время - карта ест. Не может быт как Сусанын.
  - Конечно, не может. Вон, даже иностранец понимает, - кивнул головой водитель.
  - Может! - настаивал дед.
  - Нет, не может, - не соглашался оппонент.
  - Может!!
  - Да, не может быть дивизия! Там и полка не было! - практически перешел на крик Михаил.
  - Говорю тебе, дивизию!!! - дед стукнул ладонью, так что подпрыгнули тарелки.
   В мозгах Юджина произошло короткое замыкание. Он тупо переводил взгляд с одного на другого, надеясь, что мужики вот-вот рассмеются и скажут, что пошутили. Однако их лица оставались серьезными. Не найдя, что ответить, канадец вдруг спросил невпопад:
  - Они все умират?
  - Кто умирать? - спорщики даже слегка ошалели от неожиданности.
  - Немцы, - уточнил автор вопроса.
  - Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! Ну, Юрка, ты даешь! - округлил глаза дед Гера. - О фашистах забеспокоился. Едрит твою через коромысло! А что с моим батей потом стало, тебя не волнует? Да у вас там, в Прибалтике, уже совсем с ума посходили? Немцы тебе что, ближе наших? Правильно значит, по ящику показывают, как вы там под знаменами еэсовскими маршируете.
  - Эсэсовкими, - поправил деда Михаил.
  - Какая разница? - отмахнулся хозяин. - Все они одним миром мазаны - на богатства российские свой роток разевают.
   Гость смутился:
  - Я хотеть спросит, затем.... После.... Как ваш батья?
  - А чего ему сделается? - дед усмехнулся, словно бы и не было гневной тирады. - Живехонек. Конец войны встретил в Берлине.... Западном. Потом в 50-е письмо пришло из этой, ну как ее.... Клавка, как ее, черт? Совсем памяти не стало.
  - Из Гонолулы, - помогла супруга.
  - Во, из этой вот чертяки, пришло. Но мы не ответили. Время такое было.... Не дай бог узнают, что родня за границей - глаз на задницу натянут. Он тоже видать понял, и писать перестал.
  - Так, расскажи, что с немцами то теми стало, - попросил Михаил, уже по-хозяйски взявшего на себя обязанности главного разливальщика.
  - Да, ты же все знаешь. Что спрашивать? - дед взялся за свой стакан.
  - Дык, не для меня. Видишь, парень переживает? - издевательски хмыкнул водитель. - Умерли они?
  - Зачем умирать? - скучно начал рассказывать хозяин. - Не умерли. Обжились там, на болоте. Поселок себе выстроили. Их после войны уже нашли. В 55- ом. Хотели, было на родину выслать, а тут как раз канцер германский с претензией к Хрущу нашему. Так, мол, и так. Есть, мол, информация, что вы еще до сих пор не всех наших людей освободили. Как же так? Ведь десять лет как после войны прошло! Тут Никита и психанул - послал его куда подальше. Ни одного, говорит, пленного немца на территории СССР больше нет. Точка! А тут как назло эти.... Не вовремя. Едрит твою через коромысло! Что делать? Политика, брат.... Да. В общем, собрали их горемычных чекисты. Заставили в лесу большую яму выкопать. Потом построили наряд с парой пулеметов, и главный их объявил: кто согласный национальность на калмыка поменять, тому выдаем советские паспорта. Про Германию даже не заикаетесь и живете тихонько. Там, где жили. Кто не согласный - здесь в лесу останется. Навсегда. Как диверсант, более десятка лет, орудующий в советском тылу. Эхма.... На слабо брали, конечно. К тому времени то Сталин уже откинулся. Стрелять никто приказа не отдал бы. Однако немцы не знали ничего, перепугались. За Фатерлянд умирать никто не захотел. Все, как один, переделались.
  - Что есть калмик? - поинтересовался уже порядком захмелевший Юджин, после того как опрокинули еще по одной.
  - Национальность такая.
  - Почему не говорит: ви бит рашен? Почему, калмик?
  - У нас тут до войны несколько сел калмыцких было, - терпеливо начал экскурс в историю дед. - Еще в екатерининские времена один граф здесь коней породистых собрался разводить. А калмыки - они же лучшие коневоды. Вот и привез их сюда, поселил. Так вот, когда фашист к Туле подходить стал, калмыков всех в вагоны, и прямиком - в Казахстан. Как пособников. Потом то уже, после ХХ съезда, объявили о восстановлении справедливости. Так вот, чекисты решили двух зайцев одним махом убить. Во-первых, от немцев в районе избавиться. А, во-вторых, отрапортовать, что репрессированных калмыков на родину вернули. Эх, вот же времечко было.... Едрит твою через коромысло!
  - Что есть такой: 'йедрит'? - Юджин решил, наконец, узнать, что же означает это столь часто употребляемое дедом слово.
  - А 'йедрит', - беззлобно передразнил гостя старик, - это бывшие немцы сказали, когда их потом в колхоз всех загнали. Не помню уж, как настоящее название было. Только мы его 'Красный эсэсовец' величали. А теперь, представь себе, что на болоте растет? Клюква одна, с брусникою. А план им из райкома на посевную спускают. Да такой, как будто у них там сплошные черноземы. И выполнять надо: и по пшенице, и по ячменю. Потом еще кукуруза добавилась. Будь она неладна!
  - Ну-ну, деда Гера, - внезапно заинтересовался Михаил. - Я об этом ничего не слышал. Как же они выкручивались?
   Рассказчик сразу почувствовал себя в центре внимания. Он важно насадил маленький соленый грибок на вилку, степенно прожевал и, словно делая всем одолжение, продолжил:
  - А немчура повадилась в кино сниматься. В фильмах про войну. Прямо в своей форме. С оружием, с танками. Автоматы конечно без затворов. У танков пушки заварены. А так, все натурально. Нарасхват у режиссеров были. Кино 'Освобождение' Бондарчука смотрели? Где про Курскую дугу? Там, когда танковое сражение под Прохоровкой показывают, сплошь наши тульские фашисты. Вот, так вот.... Да. Трое даже Народных Артистов России получили. Поэтому денег зарабатывали они немало. Потом на них у соседних колхозов урожай закупали и сдавали государству. Так и жили. С бабами у них только напряг был.... Но, ничего, немцы народ головастый. Говорят, какую-то машинку автоматическую себе придумали. Вот, такой вот коленкор.
   Михаил в это время уже наливал снова, но дед решительно перевернул свой стаканчик к верху донышком:
  - Все, Мишка, шабаш! Вы молодые, пейте. Куда мне с вами тягаться. Я лучше поиграю немного.
   Откуда-то из-под стола, дед выволок на свет старенький аккордеон с полустертой надписью 'Hohner'. Потом медленно растянул меха, словно пробуя звучание, и запел неожиданно приятным баритоном:
  
   На окраине Севастополя,
   Я в рабочей семье родилась
  
  - Гера! - встрепенулась баба Клава, к тому времени уже начавшая накрывать стол для чаепития.
   Словно не слыша ее возмущенного окрика, супруг продолжал:
  
   И девчоночкой лет шестнадцати,
   Уж курила, пила и ...
  
  - Ирод царя небесного! Счас по хребтине огрею! - женщина решительно схватилась за металлический поднос, на котором стояли чашки и чайник с кипятком.
  - А я что? Я, ничего, - муж резко прервал песню на самом интересном месте и сделал вид, что обиделся. - Не хочешь, не буду. Хотя, Клавка, жалко мне тебя. Далекий ты от искусства человек! - и тут же заиграл бравурную: 'Мы - красные кавалеристы'.
   Любитель русской экзотики в это время с бессмысленной улыбкой смотрел по сторонам. Ему было очень хорошо. Вскоре все принялись за чай. За это время Михаил успел еще несколько раз налить себе и Юджину. Хотя тот понимал, что порядком пьян, но продолжал покорно пить. Сил бороться уже не было. Затем дед с водителем начали в очередной раз о чем-то спорить, а к нему подсела баба Клава.
   Как сквозь толстый слой ваты до Скотта доносились ее слова:
  - ... Юрка, ты ничего такого не подумай. Ты же помнишь, в детстве? Дед твой, когда увлекается, то и сам порой не понимает, где врет, а где правду говорит. Сам говорит и, сам же в это верит. Но он добрый, главное. Ведь столько повидал своем веку: три войны, голод, увечье, несправедливость людскую. А не озлобился. Никому никогда плохого не сделает. И вот, водка.... Он же уже и не пьет почти. Так, сто грамм. Для запаха больше. Дури-то и своей хватает...
   Перед глазами Юджина все плыло. Постепенно погружаясь в густой туман, он смотрел, как Михаил страстно что-то доказывает, но его оппоненту видимо было уже все равно. Дед Гера все время пытался привстать как в стременах и тянул вверх правую руку с зажатым в ней надкушенным огурцом. Он, дико вращая глазами, кричал:
  - Эскадрон! Шашки наголо! Аллюр три креста! П-ш-е-е-е-л!
  
   Через некоторое время туман начал медленно рассеиваться и Юджин с удивлением обнаружил себя в седле. Никогда прежде он не ездил верхом, но сейчас скакал так легко, как будто делал это всю жизнь. Вокруг расстилалась бескрайняя степь, теряющаяся на горизонте в жарком мареве. Высокая трава зелеными волнами колыхалась на ветру. Безжалостно светило солнце на ослепительно голубом без единого облачка небе. Горячий ветер бил в лицо. Сердце в грудной клетке то взлетало куда-то вверх, то проваливалось вниз, под дробный стук копыт.
   Юджин был не один. Справа и слева от него мчались бородатые всадники. Бешеные храпящие кони летели, перегоняя друг друга. Разлетаются за спиной черкески, вскидываются в такт движению башлыки. Сверкают на солнце уздечки, газыри, наборные пояса. Длинные острые пики наперевес. Сотни вращаемых над головой шашек. И от этого висел над степью завораживающий свистящий шорох. И степь пахла не травами или лошадиным потом, а озоном. Как после грозы. Словно сталь оружия, разрезающая воздух, рождала миллионы маленьких молний, оставляя после себя запах свежести. И чего-то неотвратимо неизбежного...
   Они скакали вперед, туда, где на горизонте виднелась тонкая темная полоска. Полоска эта росла на глазах, увеличивалась в размерах, превращаясь в большую пыльную тучу. Туча постепенно изгибалась подковой, словно пытаясь захватить их в клещи. Ближе, еще ближе. Вот уже видно, как из клубов пыли проступают силуэты таких же бородатых всадников, ощетинившихся пиками и стальными клинками. Еще несколько минут и две стремительно мчащиеся друг на встречу другу конные лавы столкнутся.
   Кто все эти люди?! И зачем он здесь?! От страха, несмотря на жару, по спине прокатилась ледяная волна. Юджин резко дернул поводья, поворачивая коня назад. Однако строй был слишком плотным. Кто-то наскочил сзади. Соседняя лошадь сильно толкнула их грудью, едва не опрокинув. Встревоженное ржание, храп. Юджин с трудом удержался в седле. Двое всадников слева от него, пытающихся обогнуть неожиданное препятствие, столкнулись. Один кувырком летит на землю. Конь другого заваливается набок, увлекая за собой человека. Задние ряды проносятся прямо по упавшим. Хрустнули под копытами кости. Стоны, крики ужаса. Лава лишь на секунду замедлила свой бег и снова понеслась дальше.
   Не вырваться! Поток нес его. Нес, как полноводная весенняя река, тащит за собой случайно попавший в нее мусор. Нес, помимо воли и желания. И не было ни малейшей возможности противостоять этой неудержимой и безжалостной силе. Выбора нет. Единственный шанс выжить - забыть свой страх и продолжать эту бешеную скачку. Лететь, распластавшись над степным ковылем, пока не столкнутся лоб в лоб с несущимся им навстречу врагом. Пока не зазвенит страшный и одновременно веселый лязг стали. Единственный способ выбраться отсюда - пробить себе дорогу через плотные ряды тех людей впереди. Прорубить шашкой. Протоптать копытами коня. Прогрызть зубами.
  
   Будь, что будет! Господи, не оставь меня! Юджин выдернул шашку из ножен. Оружие оказалась тяжелее, чем он ожидал. Всадник поднял его вверх. Металл ярко сверкнул на солнце. В тот же самый момент из вражеской тучи, словно отразившийся солнечный зайчик, блеснул отклик. Как сигнал. Его уже ждали....
  
  
  
   * * *
  
   Раннее утро в доме Крохоборцевых. Сергей встал, умылся и спустился на первый этаж. На кухне его ждала обычная для такого часа картинка: теща Мария Игнатьевна кормила завтраком внучку Катю:
  - Кушай быстрее, а то в школу опоздаешь! - поторапливала бабушка внучку.
   Катя вяло ковырялась в тарелке с кашей и скулила:
  - Gran, please... I don't like it! Невкусно. Чипсы, дай.
  - Что ты, что ты, Катенька! Чипсы - вредные. Манная кашка - полезная. Кушай, и вырастешь большой и красивой.
  - Я не хочу красивой! Я хочу - wealthy. Чтобы, много денег.
  - Ну, будешь, будешь...., - Мария Игнатьевна на секунду задумалась о положительном примере и тут же продолжила свою мысль: - Вот, Ирина Абрамович кашку в детстве ела. И Полина Дерипаска - тоже.
   Внучка едва ли поняв, о ком говорит ей бабушка, снова уткнулась в свою тарелку.
   'Смотри-ка, - подумал Крохоборцев, - старая явно в теме. Жен олигархов всех по именам знает. Привыкла, видно еще с молодости варианты хорошего замужества перебирать. Сейчас, наверное, мне вместе с дочкой кости перемывают. Что в олигархи не смог выбиться'.
   Мария Игнатьева и в свои шестьдесят пять старательно следила за собой. Была она точной копией его жены, только старше. Те же короткие крашенные под жгучую блондинку волосы. Холеные руки. Неплохая для ее возраста фигура. Теща никогда в своей жизни не работала, а, однажды удачно выйдя замуж, гордо несла потом по жизни звание 'профессорской жены'.
   Сергей вошел на кухню, зевая и почесывая свою волосатую грудь. На нем был домашний халат и тапочки на босу ногу. Теща неодобрительно покосилась на зятя, но ничего не сказала. Крохоборцев подошел и открыл холодильник.
  - Так, опять моих йогуртов нет, - вздохнул он. - Все пожрали. С вами, пожалуй, похудеешь.
  - Надо же, какая трагедия! - саркастически отозвалась Мария Игнатьева. - А поесть каши как все, мы конечно брезгуем? Но, если ваше величество вдруг смилостивится, то могу наложить.
  - Не надо, мама, - Крохоборцев вложил в слово 'мама' всю накопившуюся желчь. - Боюсь, вы мне чего-нибудь туда подсыплете. Я, пожалуй, лучше кофе выпью. С печенюшкой. Здоровее буду....
   Женщина в ответ лишь поджала губы, выжидая более благоприятный момент для нападения.
  
   Так, или почти так, у них теперь начинался и заканчивался каждый день. С того самого момента, когда Жанна настояла пригласить своих родителей в Канаду, чтобы следить за Катей. У Сергея всегда были непростые отношения со своей тещей. Еще со времени его армейской службы. Пока Крохоборцев морозил сопли под крылом самолета, его родная жена (как он подозревал) погуливала, а мать покрывала и защищала ее. Мария Игнатьевна, в свою очередь, считала, что Сергей - просто неблагодарная свинья. Что это они, Залесские, вывели его в люди. А тот еще чего-то из себя корчит.
   Потом зять с тещей много лет делали хорошую мину при плохой игре, встречаясь за семейным столом во время праздников. Это еще как то проходило, пока Крохоборцевы и Залесские жили отдельно. Теперь, когда Жаннины родители полгода назад приехали в Канаду и поселились в их доме, старые враги перестали себя сдерживать.
   На кухню вальяжно зашел домашний кот - Джеральдин. Большое, явно перекормленное животное, покрытое густой рыжей шерстью. Питомец у них был непростым. Когда дочка пару лет назад захотела завести котика, то за дело взялась Жанна. Крохоборцев сначала обрадовался, что ему не придется заниматься такой ерундой. Однако в конце он здорово об этом пожалел. Сергей просто забыл, что жена никогда не покупала ничего дешевого. Только сплошной экскюзив.
   Так случилось и на этот раз. Супруга нашла самый крутой элитный клуб, и купила там котенка с родословной, ведущей свое происхождение со времен Людовика XIV. Стоило такое чудо как подержанная машина, но даже не это вскоре стало основной проблемой. Вместе с животным в их доме появились представители клуба. А это было уже серьезно. Оказалось, что кот должен содержаться только в строго определенных условиях. Все, включая малейшие детали, оговаривалось в контракте на покупку. Кроме того, теперь продавец имел право регулярно посещать их жилище и проверять, как предписанные условия содержания соблюдаются. И если же что-то не так, хозяев запросто могли обвинить в жестоком отношении к животным. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Вплоть до суда! Крохоборцевым прямо заявили, что с ними не шутят. У клуба самые известные в городе адвокаты, готовые немедленно заступиться за бедную зверушку. И засудить кого угодно, независимо от того, какое социальное или имущественное положение занимал человек.
   Сергей кота недолюбливал. Хотя даже внешне они были похожи - оба солидные и важные. Оба с усами. А может, как раз, поэтому и недолюбливал. Ведь каждый из них чувствовал себя в доме хозяином. Вот и сегодня, Джеральдин, едва появившись, тут же улегся на любимом кресле Крохоборцева. Тот, увидев это, мгновенно пришел в бешенство.
  - Пошел отсюда, тварь! - злобно шикнул он на кота.
   Однако 'тварь' лишь выгнула спину и оскалила зубы, и не думая уходить. Тогда Сергей снял тапок с ноги и изо всех сил запустил им в наглеца. В этот момент позади Крохоборцева раздался какой-то сухой щелчок, но он не обратил на него никакого внимания. (Как потом оказалось, зря). Увернувшись от летящего предмета, Джеральдин спрыгнул на пол. Однако Сергей только и ждал этого момента. Он изловчился и от души пнул рыжего нахала. Животное со страшным визгом отлетело к стене и моментально ретировалось с кухни.
   К дому подъехал желтый школьный автобус. Катя, радостно отодвинув от себя тарелку с кашей, схватила свой ранец и выскочила на улицу. Бабушка вышла проводить ее. Когда машина скрылась за поворотом, Мария Игнатьевна вернулась обратно в дом. Посчитав, что на утро ее миссия выполнена, она пошла в свою комнату отдыхать. Вместо нее со второго этажа спустился тесть.
  - Доброе утро, Сергей, - негромко поздоровался он с зятем.
  - Приветствую, Шеф! - весело откликнулся тот. Настроение после победы над котом значительно улучшилось.
   Тесть включил чайник и сел читать газету. Крохоборцев машинально кинул на нее взгляд. Это была одна из бесплатных русских газета, во множестве издаваемых в Торонто. На задней странице располагалась большая реклама ресторана 'Юбилейный'. Огромные буквы кричали: 'У нас поет звезда эмиграции Светлана Липлянская!' Чуть пониже и помельче значилось: 'Для вас весь вечер играют Гарик и Марик'.
  
   Его тесть - Залесский Иосиф Абрамович, бывший профессор и заведующий кафедрой теоретической механики Института Инженеров Гражданской Авиации, за последние годы здорово изменился. Когда-то гроза ученых советов и мастер интриг, человек способный решать любые проблемы, сильно сдал. Что поделаешь, многолетнее бездействие на пенсии оставляет свои следы. Бывший 'железный Еся' (как за глаза называли его коллеги), размяк, расслабился, стал слишком сентиментальным. Раньше это был фонтанирующий энергией и идеями живчик, с задорно торчащими из-под форменной фуражки непослушными кучерявыми волосами. Теперь больше всего Иосифу Абрамовичу нравилась тишина, чтение газет и телевизор. Он напоминал одуванчик, на который кто-то дунул. Причем, дунул всего один раз и, не доведя дело до конца, ушел. Напор воздуха проделал широкую дорожку прямо посередине, оставив лишь по бокам седые кудряшки, обрамляющие лицо, похожее на доброго Деда Мороза.
   С тестем у Сергея сложились прекрасные отношения. Крохоборцев был многим ему обязан и многому от него научился. Когда-то в молодости Иосиф Абрамович потратил немало усилий, помогая молодому специалисту, а потом и начинающему бизнесмену встать на ноги. Именно в это время Крохоборцев с нескрываемым уважением начал называть его - Шеф. Потом пришла и его пора отдавать долги.
   В конце 80-х в Латвии начало набирать силу национальное движение, приведшее к созданию Народного Фронта. Русскоговорящие жители республики все еще ментально чувствующие связь с СССР в ответ создали - Интернациональный Фронт. И так уж получилось, что главной его опорой стал именно Институт Инженеров Гражданской Авиации. Ясно было, что двум фронтам в Латвии долго не просуществовать. Выжить мог только один из них.
   Казалось невероятным, что Россия уйдет из Прибалтики, за контроль над которой русские воевали еще со времен Ивана Грозного. Поэтому 'Интернационалисты' шутили: вот-вот, на сцене появится еще один фронт - '1-ый Прибалтийский'. Он то и должен был поставить точку над 'й'.
   Но России оказалось не до них. Команда Ельцина думала только об одном: как вырвать власть из рук союзного руководства. И для этого, как воздух, нужна была поддержка других республик, входящих в состав СССР. В первую очередь, прибалтийских. Россия ее получила, но, разумеется, не бесплатно.
   Так победил Народный Фронт. Латвия стала независимой и латышской. Новые власти не забыли про своих бывших противников. Вскоре нашелся повод и прославленную кузницу авиационных кадров просто тихонько прикрыли. А на базе ликвидированного института появились несколько мелких учебных заведений. Многие из преподавателей перешли на работу туда. Однако Иосиф Абрамович в свое время принимал активное участие в деятельности Интернационального Фронта. Поэтому, поэтому в новых условиях места для него не нашлось.
   Естественно, зять, который к тому времени возглавил крупный банк, не бросил его в беде. Иосиф Абрамович тут же возглавил один из отделов 'ЛатвНефтеМеталлБанка' и с головой ушел в коммерцию. Сергей по-прежнему продолжал называть своего подчиненного - Шефом. Но теперь уже больше с улыбкой, снисходительно.
   Когда Крохоборцев исчез из Латвии, Залесский как раз собирался уходить на пенсию. Поэтому закрытие банка и последующее увольнение мало его затронуло. Жить было можно. Плюс к своей законной пенсии он имел некоторые накопления. К тому же, еще обменял свою профессорскую квартиру в престижном районе на обычную 'двушку', с доплатой. На самый крайний случай оставался еще и стратегический резерв - принадлежащая ему дача в Саулкрастах, небольшом местечке на Видземском побережье Рижского Залива.
   Теперь социальные статусы Крохоборцева и Залесского в очередной раз поменялись. Однако прозвище 'Шеф', оставалось для обоих не более чем дань многолетней привычке.
  
  - Что, Катюха в школу уехала? - поинтересовался тесть, наливая себя чаю.
  - Укатила, - подтвердил Крохоборцев.
  - Ой-е-ей-ой, - покачал головой тесть.
  - Что случилось Шеф? - поинтересовался зять.
  - Да школа у них тут, я посмотрю. Чисто, цирк. Ни физики, ни химии.
  - Какая химия в ее возрасте?
  - Нет, я, в общем. Я про местную школу вообще. Ведь математику здесь так преподают, как у наше время для умственно отсталых. Чуть ли не до выпускного класса все только на дудочке играют и фигней разной занимаются! А как с этим потом в университет поступать? Вот, советскую школу все ругают. А ведь на каком высоком уровне она точные науки преподавала. Не случайно, это мы Гагарина в космос первыми запустили.
  - Ну, и позанимались бы с ней дополнительно, - прервал тираду словоохотливого тестя Крохоборцев. Он знал, что если его не остановить, то Иосиф Абрамович по профессорской привычке может говорить часами. - Кто же лучше вас, ее натаскает?
  - Так пробовал я не один раз, Сереженька. Она меня и близко не подпускает. И потом, у нее каждое второе слово по-английски. Ты же знаешь, у меня профильный немецкий был. Я в английском ни в зуб ногой. За все время только выучил: 'I don't speak English'. Чтобы на улице не приставали. Ты бы поговорил с Катюхой серьезно. Отец же, все-таки. А я бы с ней с удовольствием позанимался. По математике бы точно подтянул.
   Крохоборцев вздохнул. Ему было стыдно признаться тестю, что он и сам не имеет на дочь никакого влияния. А едва пытался поставить ее на место, как тут же Жанна поднимала скандал. У нее всегда дети были правы, а муж - нет. А ведь и в школе уже жалуются - с девочкой проблемы. Учиться не хочет, на уроках хулиганит. Однако супруга ее всегда защищает, не желая признавать очевидное. Единственное средство воздействия на ребенка, которое оставалось, это - деньги. Поэтому, все, что дочка теперь делала, имело свою цену для родителей. Но до каких пор они могут платить Кате за каждую оценку или хорошее поведение?
  - Поговорю, - пообещал Крохоборцев безо всякого энтузиазма.
  - Ну, и добро, - кивнул головой Иосиф Абрамович, и, прихлебывая чаек, снова углубился в чтение.
  
   Хлопнула дверь и на кухне появилась Жанна, сопровождаемая сыном. Она шла с недовольной гримасой на лице, держась руками за поясницу. Сегодня утром у нее приключился очередной приступ радикулита. Попробовала, как обычно обойтись таблетками, но действовало плохо. Похоже, на этот раз придется посещать специалиста.
  - Позавтракали уже? - поинтересовалась она, и, увидев утвердительный кивок мужа и отца, повернулась к сыну. - А ты что хочешь на завтрак, Вовочка?
   Сын, высокий худой и очень сутулый, пожал плечами:
  - Может, бутерброд? Или яичницу? Нет, лучше, свари всмятку. Или... Может, просто печенья с чаем?
  - Так что? - уточнила мать. - Мне что-то готовить или нет?
  - Не знаю, как хочешь.
  - Вот же, горе, мое! - вздохнула Жанна и взяла в руки сковородку и решетку с яйцами.
   Сыну было уже 19 лет, но он нигде не работал и не учился. Почти каждый день у него происходили ссоры с отцом этому поводу. Однако мать тут же грудью вставала на его защиту. Мол, мальчик еще ищет себя. Нельзя давить на ребенка, это может поломать ему всю жизнь. А Крохоборцева бесила эта неопределенность. Ведь когда он сам был в этом возрасте, во времена Советского Союза, выбор у мальчишки был небольшим. Или, после школы поступаешь в институт. Причем, с первого же раза. Или, уже на следующий год - здравствуй, Советская Армия! Взрослели быстро. Родное государство этому здорово способствовало. А в этой Канаде, как в санатории. Хоть до тридцати ходи и в носу ковыряй, лишь бы родители кормили.
   Что-то подобное происходило теперь с его собственным сыном. Чтобы поменьше мозолить глаза отцу, он переселился в цокольный этаж их дома, называемый в Канаде - 'бейсмент'. Там имелось все необходимое для жилья: пара комнат с мебелью, туалет, душ, и даже небольшой спортзал. Теперь Вова сидел там, целыми днями играя в компьютер и, вылезал наверх только чтобы поесть. Правда, недавно у него все-таки появилась герлфренд - толстая белая канадка, почти на пять лет старше. Она снимала квартиру неподалеку от их дома, работала на кассе в небольшом супермаркете и хотела, чтобы Влад переехал к ней жить.
   Теперь сын каждый день доставал родителей: ехать ли ему к своей новой подруге или нет? Так произошло и в это утро. Едва усевшись за стол, он опять завел свою старую шарманку:
  - Я вот все думаю, переезжать мне к Келли или нет? А вы мне что посоветуете?
  - Тебе о работе или учебе нужно думать, а не о бабах! - отрезал Крохоборцев.
  - Ну, зачем ты так, Сергей? - тут же вмешалась Жанна. - Личная жизнь - это тоже важно. Ты что хочешь, чтобы мальчик остался до старости в одиночестве?
  - Где ты здесь видишь мальчика? - недовольно поморщился муж. - Я в его годы уже парой сотней комсомольцев командовал. А кто-то вообще в Афгане воевал. Кровь лил. А тут...
  - Папа, - пытался оправдаться сын, - она меня к себе на работу обещала устроить.
  - О, еще один продавец в Канаде появится. Вот, радость то! Впрочем, давай, переезжай. Может, хоть повзрослеешь, в конце концов.
  - Но, я пока не пойму, готов ли я к совместной жизни, - вздохнул Вова. - Что-то мне переезжать не очень хочется.
  - И правильно. Куда тебе торопиться? Поживи с нами, сынок, - подержала его мама.
  - Но тогда Келли может меня бросить. И что мне потом делать? Ведь я к ней уже привык. А вдруг я больше не найду себе девочку?
  - Ну, и все, что там думать. Переезжай! - отрезал отец.
  - Хорошо тебе говорить, папа. Я пока еще не понял, как отношусь к Келли. А если потом я встречу другую и полюблю ее? Что тогда?
  - Значит, уйдешь от этой, к той другой, - начал терять терпение Сергей.
  - Но если я к Келли перееду, то, как бы пообещаю уже жить с ней. Я же не смогу ей потом изменять.
  - Это почему же? - неожиданно подал голос до этого не участвующий в беседе дед.
  - Так, как же? - Вова обвел взглядом родню. - В нашей семье же никто никогда друг другу не изменял. Что ж я один такой буду?
   На кухне мгновенно повисло изумленное молчание. Однако длилось оно недолго.
  - Все, не могу больше! - схватилась за голову Жанна и повернулась к Сергею. - Что ты сидишь и смотришь? Ты же мужик! Ну, сделай же что-нибудь!
  - Что я должен, как мужик сделать? Пойти и тебе изменить? Чтобы потом можно было сказать: 'Вперед сынок! Теперь и ты можешь!'? - язвительно поинтересовался Крохоборцев.
  - Я имею в виду: поговори же с ним, в конце концов, как мужчина с мужчиной!
  - Да сколько можно с ним говорить? Что я могу сделать, когда он даже на завтрак себе еду самостоятельно выбрать не может? А тут, семейная жизнь....
  - Сергей! - строго сказала Жанна, сделав страшные глаза.
  - Ну, хорошо, хорошо, - Крохоборцев повернулся к сыну. - Что ты распричитался: перееду, не перееду, полюбит, не полюбит. Прими хоть раз в жизни мужицкое решение! Что ты ходишь, нам тут нервы треплешь? Мы что ли должны за тебя решить с кем тебе трахаться?
   Вовочка резко встал из-за стола:
  - Я думал, вы близкие мне люди! А, вы..... Запомните, это был последний раз, когда я поделился с вами своими проблемами.
   Он бросил вилку и, не доев завтрак, исчез в своем бейсменте.
  - Зачем ты сына обидел? - едва Вовины шаги затихли на лестнице, набросилась на Сергея Жанна.
  - Ты же сам просила поговорить с ним по-мужски.
  - Ну, не настолько же по-мужски. Он же еще ребенок!
  - Слушай, оставьте уже меня все в покое! - Крохоборцев соскочил со стула, едва не опрокинув его, и почти что бегом покинул кухню.
  - Ой-е-ей-ой! - подал голос из своего угла тесть.
  - Что, папа? - повернулась к Иосифу Абрамовичу дочка. - Сколько раз я тебя просила не брать телефонную трубку, когда звонят?! Ты берешь, что говорят, не понимаешь. А мы потом не знаем, кто и зачем звонил. Не бери, дай автоответчику включиться.
   Залесский понял, что вылез со своим мнением очень не вовремя. Он громко и обиженно вздохнул, потом свернул газету, которую до этого читал. Не говоря ни слова, папа, шаркая ногами, потащился к себе в комнату. Жанна осталась в одиночестве. В доме воцарилась напряженная тишина. Как предвестник следующей бури.
  
   Крохоборцев спустился вниз только в районе обеда. Захотелось чего-нибудь перекусить. В гостиной перед телевизором сидели Мария Игнатьевна и Иосиф Абрамович и смотрели какую-то передачу на русском. Крохоборцев был все в том же домашнем халате, что и утром. Он прошел мимо родственников на кухню, открыл холодильник и молча застыл перед ним, разглядывая содержимое и почесывая волосатую грудь.
  - Продукты испортятся, если полдня держать холодильник открытым, - не поворачиваясь, заметила Мария Игнатьевна.
  - Что у нас на обед? - буркнул в ответ Крохоборцев.
  - Куриный бульон в кастрюле. На плите. Разогреть то у самого способностей хватит?
  - Опять, этот дурацкий бульон! - возмутился Сергей. - Вы хоть что-то еще готовить умеете?
  - С твоими доходами, скажи спасибо, что хоть это есть.
   Нет, у тещи был определенный талант моментально заводить зятя, и того тут же понесло:
  - Нормальные у меня доходы! В этом доме, между прочим, пока я еще за все плачу. Ваша дочка сюда ни цента не вложила. Вся в маму!
  - Не женское это дело - деньги зарабатывать. Женское дело - хозяйством заниматься и детей воспитывать, - с холодным достоинством парировала Мария Игнатьевна.
  - Да, я вижу ваше воспитание! Все чему вы дочку в жизни научили, так это деньги тратить. Тут она - профессионал. Клейма ставить негде!
   Крохоборцев зло громыхнул кастрюлей с бульоном, переливая его в тарелку. Потом засунул тарелку в микроволновую печь и включил ее.
  - Или, к примеру, ваша уборка.... - продолжал высказывать свои претензии зять. - Вот, это вот что? - он провел пальцем по верхней кромке кухонного шкафа и продемонстрировал грязь.
  - Я не достаю туда, - тещу голыми руками было взять очень непросто. - Ты мне обещал маленькую лесенку купить. Где она?
  - Сказал же куплю.... И не только это. А ножи с вилками и ложками, когда из мойки достаете? Неужели трудно не бросать, как попало, а все сразу аккуратно разложить по ящичкам? Да, лучше бы вообще не брались. Потом за вами все равно все переделывать нужно!
  - Ты, купишь! Жди, дожидайся. Тебе же некогда, сидишь целыми днями в своем кабинете. Пьешь там, да по Интернету лазишь. А кто о пропитании для семьи должен думать? Вот, же бедная Жанка! Не повезло ей с мужиком. Я вот все жизнь за Иосифом как за каменной стеной. Еся, а ты что молчишь? Твою жену оскорбляют, а тебе хоть бы что!
   Иосиф Абрамович сидел, уставившись в экран телевизора, не произнося ни слова. Так как будто вокруг него ровным счетом ничего не происходило.
  - Как же, как же...., - Крохоборцев в этот момент достал из микроволновки свою тарелку, в возбуждении не обратив внимания, что та сильно нагрелась. - Ай, блин! - заорал он от неожиданной боли.
   Сергей резко поставил бульон на стол, при этом вылив солидную его порцию на себя. Матерясь, и тряся в воздухе обожженными пальцами, он исчез за дверью туалета. Оттуда послышался шум воды.
   Едва только Крохоборцев вышел, как на кухню влетела Жанна.
  - Где эта толстая волосатая сволочь?! - заорала она с порога.
  - Зачем же так, Жанночка? Мы же интеллигентные люди, - Мария Игнатьева осмотрелась по сторонам, но потом вполголоса добавила. - Хотя, с другой стороны, я с тобой согласна. Как еще можно назвать мужика, который не зарабатывает?
  - Ты что мама, с ума сошла? Я - про кота. Этот стервец наш новый диван когтями ободрал.
   Не переставая дуть на пальцы, из туалета вернулся Крохоборцев. Увидев смущенные взгляды жены и тещи, обращенные на него, он сразу почувствовал что-то неладное:
  - Опять, наверное, сидите и херню всякую про меня думаете?
   Теща тут же отвернулась к телевизору, делая вид, что подобное подозрение до глубины души ее оскорбило.
  - Да, не про тебя, - успокоила его Жанна. - Джеральдин нам обивку на новом диване порвал.
  - Во, гад! - забыв про боль, рассвирепел Крохоборцев. - Сейчас пойду и убью эту скотину!
   От неминуемой смерти кота спас приход Вовочки. Сын неожиданно появился на кухне. Твердой походкой он подошел к обеденному столу. Глаза его были полны решимости:
  - Слушайте все сюда. Я принял решение. Сам! Без вашей помощи. Я переезжаю к Келли. На следующей неделе. Все!
   Резко развернувшись, отпрыск снова исчез в бейсменте, оставив членов семьи в полном недоумении.
  - Что это сейчас было? - изумился Крохоборцев, мгновенно забыв про своего врага.
   У Жанны на глазах появились слезы:
  - Боже мой, дождались! Наш сынок повзрослел!
  - Ой-е-ей-ой? - чему-то усомнился Иосиф Абрамович.
  
   Сергей поднялся на второй этаж в свой кабинет с твердым намерением втихаря пропустить рюмочку-другую после сытного обеда. Пить регулярно он начал еще, когда руководил банком. В 90-е жизнь стала очень нервной, и надо было, как-то снимать стресс. Но Крохоборцев не злоупотреблял. Приходилось постоянно крутиться как белка в колесе, быстро соображать и принимать правильные решения. Понятно, что спиртное в таких случаях плохой помощник.
   Однако после переезда в Канаду все изменилось. От вынужденного безделья и кажущейся бесперспективности жизни, он начал пить каждый день. Утро, как правило, начиналось с нескольких бутылок пива, чтобы снять вчерашнее похмелье. В обед - вино, для улучшения аппетита. За ужином, вплоть до сна - крепкие напитки, в основном виски. Сегодня Сергей решил нарушить обычный порядок и выпить вискарика пораньше.
   Но тут в кабинет неожиданно вошла жена.
  - Все, нашла хорошего хайропрактора, - с порога обьявила она. - Спасибо, подружки подсказали. Говорят: такой классный специалист! После него поясница как новенькая. Любой радикулит моментально излечивает. Договорилась на два часа. Поедем вместе с мамой.
  - А маме то к нему зачем? - поинтересовался муж.
  - У нее нога всю прошлую ночь болела. До сих пор ходит прихрамывая. Тоже хочу ее показать.
  - Зачем ей ноги? Ей давно уже пора на метлу пересаживаться. А, впрочем, езжайте, если надо, - равнодушно откликнулся Крохоборцев.
  - Езжайте?! - у супруги округлились глаза. - Ты что, издеваешься?! А кто повезет? Ты же видишь, как меня прихватило. Я не то, что машину вести, я сидеть то едва могу!
   До Сергея дошло, наконец, чем вызвало появление жены. Перспектива тащиться куда то, вместо того, чтобы выпить и поспать, ему совсем не улыбалась.
  - Ты же знаешь, у меня прав канадских нет, - скривился он. - Боюсь, полиция повяжет.
  - А на рыбалку ездить у тебя без проблем? - издевательски поинтересовалась Жанна.
  - Да, это было то всего один раз, - попытался оправдаться Крохоборцев. - И тут, неподалеку.
  - Нам тоже недалеко. Собирайся, - отрезала жена, и Сергей понял, что ехать все-таки придется.
   С тяжелым вздохом он спустился по лестнице вниз и поплелся в гараж. Жена и теща уже стояли возле машины. Иосиф Абрамович тоже вызвался за компанию со всеми, впрочем, сначала поинтересовавшись:
  - А кто такой этот ваш хайропрактор?
  - Тот же костоправ, только с канадским дипломом, - раздраженно бросил Крохоборцев, вставляя ключ в замок зажигания.
  
   По дороге Жанна продолжала развивать ранее начатую тему:
  - Когда же ты, наконец, сдашь на права?
  - Ты же знаешь, я восемь раз уже пытался, - напомнил Крохоборцев. - Ни в какую! Нужно найти кого-то и заплатить.
  - Заплатить? Кому? Ты же сам жаловался, что берет никто. А по-честному не можешь? Я же вот с первого раза сдала. Потому что не понтовалась, как некоторые, а взяла пару уроков у специалиста по вождению. Он специально готовит к экзаменам в полиции.
  - У меня 20 лет водительского стажа! - обозлился Сергей. - Я чуть не полмира на машине объездил. И какой-то придурок меня учить будет?
  - Ну, и поучил бы. Небось, корона с головы бы не слетела. А сдать экзамены ты не можешь, потому что привык ездить агрессивно. Здесь водители вежливые. Ездят спокойно. Помнишь, когда мы от дома с второстепенной дороги на главную поворачивали? Машины сразу же притормозили и тебя пропустили. А у нас в Риге ты бы стоял до вечера, пока поток не закончился.
  - Потому что ездить никто здесь не умеет, вот они все такие вежливые. Лучше бы о полиции предупреждали. А то копы стоят и ведь ни одна падла встречная фарами не поморгает! - Сергей раздраженно ударил ладонями по рулевому колесу.
  - А ты правила не нарушай и будет тебе счастье.
  - Если бы я в жизни боялся правила нарушать, то и денег никогда бы не заработал.
  - Ну, и где они, деньги твои? - иронически поинтересовалась Жанна, полуобернувшись к заднему сидению, где сидели ее родители. Однако те предпочли не вмешиваться в спор, промолчав.
  - Это временные трудности, - отрезал Крохоборцев.
  - Я от тебя это уже который год слышу. Поворот не пропусти, бесстрашный, ты наш. Вот, видишь тот домик с вывеской?
  
   Хайропрактор Степан Билык принял их радушно как родных.
  - Ну, и как же вас так угораздило? - участливо поинтересовался он у Жанны, когда та сообщила на что жалуется. - В ваши тридцать и уже такие проблемы. Ничего, ничего, сейчас все будет в порядке.
   Крохоборцева из скромности промолчала, что ей уже сорок. Но доктор ей понравился. Сразу видно, специалист хороший.
   Степан, грузный мужчина лет пятидесяти, показал на две небольшие кабинки, задернутые белой занавеской.
  - Выбирайте с вашей мамой, какая кому нравится. Я через пару минут подойду.
   Женщины разошлись по кабинкам.
   Специалист отсутствовал гораздо дольше, чем обещал, но, в конце концов, все-таки появился. Начал он с Жанны. После короткого осмотра Степан покачал головой:
  - Сейчас я вас, конечно, поправлю, но нужно за себя браться. Вам, дорогая моя, с такими проблемами нужно постоянно находиться под присмотром хайропрактора. Причем хорошего, профессионального. Не доверяйте дилетантам!
  - Неужели все так серьезно? - забеспокоилась Жанна.
  - Не хочу вас пугать, но еще бы месяц другой и вы ко мне не пришли, а ...
  - Что? - вскинулась пациентка.
  - Приехали бы на инвалидной коляске, - печально покачал головой Степан. - Но, теперь все будет в порядке. Вы в надежных руках. Расслабьтесь.
   Он подошел к женщине сзади, взял ее под мышки, обняв руками под грудью. Потом поднял в воздух и сильно тряхнул. Крохоборцева заорала от боли.
  - Все, все, - успокоил ее Билык, - самое страшное уже позади. Позвонки я вам вставил на место. Теперь ложитесь на кушетку. Для закрепления проведем еще сеанс массажа.
   Через какое-то время он появился в кабинке, где его ожидала Мария Игнатьевна.
  - Ну, а мы на что жалуемся? - бодро начал Степан.
  - Что-то нога правая сильно разболелась. Еще вчера ночью начала. На погоду, наверное.
  - Посмотрим, посмотрим. Похоже, суставчик сбой дал. Это, ничего. Располагайтесь поудобнее, вот здесь на кушеточке. Сейчас иголочки вам поставим. Потом полежите немного.
   После того как Мария Игнатьевна улеглась, хайропрактор наклонился над ней и попросил:
  - Дорогая, мне неудобно так. Ноги раздвиньте.
   Пациентка выполнила указание, добавив при этом:
  - Спасибо вам доктор!
  - За что? - удивился тот.
  - Мне таких слов никто уже лет десять не говорил. А, может быть, и больше.
   Билык на секунду опешил, но тут же пришел в себя.
  - Как вас по имени-отчеству? - чтобы обозначить дистанцию поинтересовался он.
  - Мария Игнатьевна.
  - Эх, Мария Игнатьевна, какие ваши годы! Жизнь еще только начинается! Полежите спокойно, отдохните, - наигранно улыбнулся Степан, но поспешил торопливо испариться.
   Жанна с мамой вышли с сеанса довольными. То ли болеть действительно стало меньше. То ли просто от общения с хорошим человеком.
  - Окей. Вот ваш счет за лечение, - Степан протянул пациенткам небольшую бумажку. - Будет лучше, если вы завтра опять ко мне заглянете. Для закрепления, так сказать. Запишитесь у Людочки, - он кивнул в сторону своей секретарши, - на какое время вам удобно.
   Крохоборцева взяла счет, полезла в сумку, но внезапно не обнаружила там кошелька. Через пару секунд она вспомнила, что перед самым отъездом искала в нем что-то и потом оставила на кухонном столе.
  - Ой, извините! - покраснела она. - Кошелек дома забыла. А в нем все: деньги, кредитки. Давайте, когда я завтра к вам приду, то заплачу за оба раза?
   С лица хайропрактора мгновенно слетела любезность:
  - Вы что, дамочка, едва только за сорок перевалило и уже склероз? Нет, так не пойдет!
   Жанна вспомнила, что Сергей и отец ждут их на улице:
  - Одну минутку. Сейчас спрошу у мужа. Он там, в машине сидит.
  - Маму здесь пока оставьте, - сердито буркнул ей в след Билык.
  
   В это время Иосиф Абрамович и Сергей скучали. Крохоборцев полировал ногти маленькой пилочкой, а Залесский через окно джипа разглядывал разномастную толпу, снующую взад-вперед.
  - Ой-е-ей-ой..., - произнес он, наконец.
  - Что случилось, Шеф? - на мгновение оторвался от своего занятия Крохоборцев.
  - Да, смотрю вокруг..., - печально покачал головой тесть. - Середина рабочего дня, а столько народу без дела шляется. Ну, куда это годится? Эх, Андропова на них нет!
  - Иосиф Абрамович! - удивился Крохоборцев. - О чем это вы? Вы же никогда не любили коммунистов.
  - Я и сейчас за свободу и демократию. Но только представь, насколько б Канада стала богаче, если б сейчас всех этих дармоедов погрузить в грузовики, и куда-нибудь в поле картошку убирать. Или хотя бы улицы мести. А то, понимаешь....
   В этот момент на улицу выскочила красная как рак Жанна.
  - Денег дай, быстро! - еще на ходу заорала она.
  - А ты какие-нибудь другие песни знаешь? Может, репертуар то пора подновить? - начал, было, Сергей. Однако, внимательно посмотрев на лицо жены, молча протянул ей свой кошелек.
  - Козел! - прошипела она сквозь зубы, кидая чью-то визитку на переднее сиденье машины. Схватив деньги, она помчалась обратно.
  - За что ты меня так? - крикнул ей вслед муж.
  - Не тебя, успокойся. И не страдай манией величия, тебе до него еще расти и расти! - донеслось в ответ.
  - А, тогда, понятно, про кого это она, - Сергей взял с сиденья бумажку и заглянул в нее.
   Там значилось: Steve Bilyk, DC, TSM, RTM. Далее шли адрес и номера телефонов.
  - Что это значит? - поинтересовался тесть. - Вот эти буковки после фамилии.
  - Это что-то вроде советских званий в науке. Ну, там кандидат наук. Или доктор.
  - А он кто? - настаивал Иосиф Абрамович.
   Крохоборцев пригляделся:
  - Вроде бы, 'DC', значит - доктор-хайропрактор. 'TSM' - не знаю. 'RMT' - это - зарегистрированный массажист, точно.
   Он взял ручку и дописал на визитке - 'ККР'.
  - А это что? - полюбопытствовал Залесский.
  - С сегодняшнего числа, моя супруга Жанна наградила его еще одним заслуженным званием: 'Козел, Каких Поискать'.
  
   Вернулись назад они как раз вовремя. В это же самое время к их дому подъехал автобус, который привез Катю из школы.
   Сергей поднялся в свой кабинет. Он налил себе примерно четверть стакана виски, включил компьютер и приготовился наслаждаться жизнью. Внезапно дверь распахнулась и в комнату зашла дочка:
  - Dad, I wanna talk to you.
  - Говори дома по-русски. Сколько можно повторять! - недовольно прервал ее отец.
   Он был зол, что не успел убрать стакан со спиртным со стола. Жанне очень не нравилось, когда муж пил в дневное время. А Катька теперь непременно наябедничает.
  - Папа, есть одна проблема, - перешла на русский язык девочка.
  - Давай, только короче.
  - Семьдесят баксов.
  - Это с чего вдруг?! - чуть не задохнулся от такой наглости Крохоборцев.
   В ответ дочка достала свой мобильный телефон и повернула его экраном к отцу. Оттуда раздался резкий кошачий визг, и побежали кадры. Вот, Крохоборцев пинает кота. Тот подлетает в воздух. Потом ударяется об стену, и убегает, слегка подволакивая левую ногу.
  - Теперь тебя будут судить, папа! За жестокое обращение с животными! - торжествующе заявила Катя.
  - Немедленно дай сюда! - бросился к ней Крохоборцев.
   Дочка с громким криком побежала по направлению к двери:
  - Мама! Меня папа обижает! И еще, он пьет алкоголь!
  - Ну, что ты..., - тут же дал задний ход отец. - Я же не отказал. Просто поинтересовался: почему вдруг семьдесят? А не пятьдесят? Или сто?
  - Я хочу новые джинсы 'Guess'. У нас в классе все уже в таких ходят.
  - Так бы сразу и сказала. Я бы и сам тебе дал.
  - Ага, дал! Я у вас с мамой уже второй месяц прошу.
  - Ну, ладно, ладно. Только дай мне телефон, я сотру видео.
  - Сначала деньги, - отрицательно помотала головой дочка.
  - Ах, ты, паршивка! - Крохоборцев сделал резкий выпад, пытаясь выхватить у девочки телефон.
  - Мама! - снова заверещала Катька, отскакивая в сторону.
  - Вымогательница! Хорошо, давай одновременно. Ты кидаешь мне телефон на диван. А я тебе деньги. Ну, три-четыре...
  
   Был поздний вечер. Катя уже спала. Залесские закрылись у себя в комнате наверху и смотрели по российскому телевидению какой-то сериал. В гостиной вдвоем сидели Сергей с Жанной. Перед ними на столе стояли початые бутылка виски и бутылка вина. Раскрасневшиеся от выпитого спиртного, супруги обсуждали свои проблемы.
  - Нет, ты представляешь? - жаловался Крохоборцев. - Родного отца на семьдесят долларов развела. Шантажистка, малолетняя! Ну, что блин у меня за дети? Сын - ни рыба, ни мясо. Зато, дочка - наглая, как танк. Как будто они от разных отцов..., - он внезапно задумался над пришедшей в его голову мыслью и предположил: - А, может, и правда?
  - Прекрати нести чушь! - отмахнулась от обвинений Жанна.
  - Какой же ребенок мой? - продолжал рассуждать вслух Крохоборцев. - Я, вроде бы, таким как Вовка отродясь не был. Но, и до Катюхи мне далеко. Ох, как далеко! Я, то сам, где-то посредине. Так что, получается: оба, что ли не мои?
  - Ага! - воскликнула супруга. - Забыл уже, как в 93-м ты долю в банке у Иманта отжал? Тоже, с помощью видео из финской бани. Так что Катька - точно твоя копия. И сын, кстати, тоже. Помнишь, какой ты был, когда первый раз в нашем доме появился? Мама мне тогда еще сказала....
  - Ни слова больше! - стукнул кулаком по столу Крохоборцев. - Как же твоя мать меня достала! Долго она еще собирается с нами жить?
  - Ты же знаешь, мы пригласили ее за детьми приглядеть.
  - А сама ты не можешь этим заняться? Ведь целыми днями не делаешь ни хрена.
  - Это ты ни хрена не делаешь! - глаза Жанны зло блеснули. - Я хоть английский хожу учить на курсы. А вот ты чем целыми днями занимаешься? Запрешься у себя в кабинете и пьешь по-тихому. Вон, шел бы как Сашка Анютов на компьютере работать. Полинка говорит, он прилично зарабатывает.
  - Анютов твой - неудачник! Ему никогда не подняться. Так и будет до смерти в своем болоте сидеть.
  - Скажи лучше честно, что у тебя мозгов просто не хватает. Как был ты комсомольцем, так и остался.
  - Я банкир международного масштаба! - взвился Крохоборцев. - Я - бизнесмен! Лучше с голоду пухнуть, чем, на чужого дядю горбатиться!
  - Ты хоть мне то мозги не пудри, банкир. Давай, называть вещи своими именами. Ты - фейк. Ты просто оказался в нужное время в нужном месте. А потом только отстегивал, отстегивал, отстегивал. Чтобы бизнес шел, чтобы не трогали.... А когда в Канаду попал, и все пришлось начинать сначала, вот тут твои настоящие коммерческие способности и проявились. Последние деньги спустил и ни хрена не добился. Может уже пора спускаться с небес на землю?
  - Да, пошла ты! - Сергей залпом выпил остаток виски в стакане, тут же налил себе снова и демонстративно отвернулся, показывая, что говорить больше не о чем.
   Но Жанна и не думала останавливаться. Она взяла мужа за плечо и развернула его лицом к себе:
  - Не нравится компьютер? Окей. Недавно Лехи Иванчукова жена спрашивала. Леха же знаешь, паркетными полами занимается. Ему нужен помощник. Там, подать, принести. Когда он полы циклюет, нужно позади него стружку пылесосом отсасывать....
  - И ты, конечно, хочешь, чтобы это именно я шел у него отсасывать? - раздраженно прервал ее Сергей.
  - Дурак! Стружку!
  - А ты, что ж? - перешел в наступление муж. - Вон, Виталик свою жену в стрип-бар отправил танцевать. Не хочешь с ней за компанию? Там тоже деньги говорят, неплохие платят.
  - А почему сразу не в проститутки? - деланно удивилась Жанна.
  - Причем здесь это? Там клиентам девушек даже руками нельзя трогать.
  - А я, кстати, совсем не против. Хоть кто-то бы потрогал. А то сексом занимаемся едва-едва раз в месяц. Да и тот, какой-то дежурный. Как у брата с сестрой.
  - Ты хоть поняла, что сейчас сказала? - поинтересовался Сергей.
  - Не придирайся к словам, - отмахнулась супруга. - Главное, ты меня правильно понял. И опять же, насчет алкоголя.... Ты знаешь, что сегодня мне Синди звонила? Ну, та, которая с Джоном. Они позавчера, когда от нас с гостей возвращались, то въехали по пьянке в витрину какого-то кафе. Я же тебя говорила: не приглашай домой малознакомых людей. А ты заладил свое: пора заводить знакомства среди канадцев. Пора заводить.... Дозаводился!
  - Не парься, - Крохоборцев расслабленно откинулся на спинку стула. - Нормально все. Это их проблемы.
  - Зачем ты Джона вообще поил? - не успокаивалась супруга. - Видел же, люди даже без бутылки пришли? Все же первый раз в гостях, могли бы посидеть по-тихому. Пообщаться. Может быть, и подружилась бы.
  - Да, жлобье канадское, потому и без бутылки. А я хотел показать, что мы не такие. И у русских широкая душа!
  - Это ты что ли русский? Паспорт принести, показать? Теперь у людей неприятности. Похоже, они на хорошие бабки попали.
  - Ну, и хрен с ними! Не умеешь пить, не берись. Каждый сам свою норму должен знать.
  - А у тебя она есть, эта норма? Что ты жрешь виски каждый день? Не надоело?
  - А ты значит, сейчас сидишь здесь со мной, и молочко попиваешь? - подколол жену Сергей.
  - Я только вина чуть-чуть. А ты, давай, бросай уже пьянку, в конце концов!
  - Ни хрена себе, чуть-чуть! Уже в бутылке еле-еле на донышке. Это тебе самой надо бросать!
  - Ну, и брошу. У меня есть сила воли, в отличие от тебя. Запомни, сегодня был последний день, когда я пила. И пусть тебе будет стыдно!
   В этот момент раздались шаги по лестнице, ведущей из бейсмента, и в гостиной нарисовался сын.
  - Что Вовочка? Ты поесть чего-нибудь хочешь? Давай, пойду, подогрею, - сразу засуетился Жанна.
  - Я не за этим, - решительно отрубил отпрыск. - Я решил. Окончательно и бесповоротно. Сам решил. Я не буду переезжать к Келли!
  - Иди ты в бейсмент!!! - одновременно заорали на него Сергей и Жанна.
  
   Когда гостиная опустела, откуда-то из-под дивана выполз Джеральдин. Он подошел к брошенным под столом тапкам супругов Крохоборцевых. Безошибочно по запаху отыскав пару, принадлежащую Сергею, кот принял характерную позу. Тонкая желтая струйка ударила о фетровую поверхность обуви. Совершив акт мести, животное отправилось спать, довольно мурлыкая себе под нос что-то отдаленно напоминающее 'Подмосковные вечера'.
  
   Едва кино окончилось, как супруги Залесские спустились на кухню попить чайка перед сном.
   Мария Игнатьевна обвела взглядом раковину, заваленную грязной посудой и стол, заставленный стаканами и бутылками:
  - Опять все побросали как есть. Кто убирать то будет?
  - Мы, Машенька, мы. Больше же некому, - печально сказал Иосиф Абрамович.
   В этот момент резко зазвонил телефон.
  - Кто бы это? - повернулся Иосиф Абрамович к супруге.
  - В любом случае, это не нам, - отвечала Мария Игнатьевна. - Сейчас дети в своей комнате возьмут и поговорят.
   Телефон между тем продолжал звонить где-то рядом с ними.
  - А это, что? - Залесский вдруг указал пальцем на диван. - Там между двумя подушками торчит?
  - Так это же трубка из их спальни, - всплеснула руками супруга. - Забыли. Надо наверх им отнести.
  - Спят они уже. Да, и не успеешь, - Иосиф Абрамович подошел и взял телефонную трубку сам.
   Минут пять или больше он только кивал головой и повторял:
  - Okay... Okay...
   Потом печально вздохнул и оповестил неизвестного собеседника:
  - I don't speak English.
   После чего отключил телефон.
  - Что хотели то? - поинтересовалась Мария Игнатьевна.
  - А я знаю? - пожал плечами муж.
  
  
  
   * * *
  
   Строчки кода мелькали перед глазами. В чем же дело? Еще вчера программа работала отлично. Сегодня он собирался сделать лишь пару чисто косметических поправок. И вот, на тебе, все сыпется. Анютов был в трансе. До конца дня все нужно было закончить, кровь с носа! С утра уже подходил менеджер и осведомлялся, будет ли все готово вовремя? Уверенный, что успеет, Саша поспешил заверить его в успехе.
   Анютов откинулся на спинку кресла и огляделся по сторонам. Это была его личная территория, называемая в компании - 'кубиком'. Небольшое пространство, огороженное с трех сторон перегородками, доходящими до уровня груди среднего человека. Внутри компьютер, стоящий на узком буквой 'Г' столе. Небольшой шкаф для бумаг. Вот, и вся обстановка. Точно в таких же кубиках сидело большинство его коллег. Лишь менеджерам полагался отдельный кабинет.
   Компания, где Саша трудился программистом, называлась - 'PerDim'. Она специализировалась на телекоммуникациях и являлась одним из крупнейших в Канаде телефон и Интернет провайдером. 'PerDim' занимала практически полностью высотное здание, расположенное в деловой части Торонто.
   Народ у них в информационном отделе работал разный. Программистами, в основном были индусы, китайцы или восточноевропейцы. Менеджеры, в своем большинстве - канадцы. Такое распределение казалось странным только на первый взгляд. И совершенно не имело никакого отношения к блату, связям, или дискриминации. Все попросту упиралось в знание английского языка. У одних он был не очень, зато хорошо работали мозги. У других - все наоборот.
   Так в чем же дело? Анютов вернулся к своей проблеме, постарался успокоиться и проверить все досконально. Вскоре обнаружилось, что один из модулей, над которым Саша корпел, изменен вчера вечером. Сразу после его ухода домой. Изменения сделаны его коллегой Шингом, который работал в той же группе, только на другом проекте.
   Саша со всех ног бросился к нему. Переступив порог его кубика, он увидел, как тот просматривает Интернет, неторопливо прихлебывая зеленый чай. Шинг был этническом китайцем, но родившимся уже в Канаде. Это определенно накладывало свой отпечаток. Большинство его земляков-эмигрантов вкалывало как черти, а потом по ночам еще умудрялось учиться. Они брались за любую работу и на любых условиях. Китайцы ни пили, ни курили, экономили на отдыхе, а только работали, работали, работали. Поэтому не удивительно, что многие из них вскоре становились успешными и высокооплачиваемыми специалистами.
   Но, как правило, их природное трудолюбие распространялось только на первое поколение эмигрантов. Второе уже работало значительно меньше, потихоньку впитывая в себя канадские ценности. Оно уже не считало, что деньги и успех определяют в жизни все. Не менее ценным являлись семья, свободное время, возможность развлекаться. Третье поколение с самого раннего детства окружал достаток. Часто по наследству от отца и деда к ним переходила недвижимость и немалые финансовые средства. Это поколение вообще не понимало: почему ради денег нужно чем-то жертвовать? Ведь главное в жизни - это комфорт и душевное равновесие. Шинг был как раз из их числа.
  - Шинг, привет! Как дела? - начал Анютов по-канадски вежливо.
  - Привет Алекс! Хорошо. Как у тебя? - китаец улыбался, но держался настороженно. По лицу коллеги он сразу понял, что что-то произошло.
  - Слушай. Моя программа не работает. Похоже из-за твоих вчерашних изменений.
  - Не может быть, - отозвался тот, но Интернет все же выключил.
  - Может, может, - настаивал Саша. - Посмотри вот этот модуль. Ты же его поменял. И после этого мое все накрылось.
  - Какой модуль? Даже его не трогал.
   Анютов рассердился:
  - Как же не ты? Давай вместе посмотрим.... Вот же твое имя стоит!
   Коллега сделал круглые глаза:
  - Не понимаю, откуда оно здесь. Я ничего не менял.
  - Не менял? Хорошо! - окончательно потерял терпение Саша. - Раз это ничье, тогда я отменю все, что там сделано и просто верну код на вчерашний уровень.
  - Но ты же удалишь чью-то работу, - забеспокоился китаец.
  - А тебе то что? - деланно удивился Саша. - Ведь тебя это не касается.
   Шинг понял, что вникать в проблему все-таки придется, и вздохнул:
  - Хорошо, дай мне час. Я посмотрю, в чем там дело.
  - Полчаса, не больше. У меня срок сдачи - до конца дня. Сейчас уже почти обед. А мне тестерам еще нужно все загнать на проверку.
   Китаец молча пожал плечами и, отвернувшись, стал клацать по клавиатуре.
  
   Через полчаса, Саша вернулся назад. За это время Шинг успел придумать складную историю, почему он ни в чем не виноват. Однако Анютов пропустил ее мимо ушей. Его интересовало только дело. Он стоял над душой у китайца, пока тот не внес необходимые изменения. Затем понесся обратно к себе в кубик.
   Периодически поглядывая на часы, Анютов доделал свою работу и продвинул тестерам на проверку. Потом, он позвонил им и попросил протестировать все как можно быстрее. Ребята согласились войти в его положение.
   За то время, пока Саша возился, ему успела прийти пара десятков емайлов. Большинство из них были незначительными. Из разряда: принять к сведению. Но некоторые из них требовали немедленного реагирования. Пока он сочинял ответы, зазвонил телефон. Саша поднял трубку. Звонили тестеры сообщить, что ничего не работает. Анютов схватился за голову, бросил емайлы и побежал разбираться. Сразу выяснилось, что не произведены необходимые настройки базы данных, которую тестеры использовали. Данная подготовка не входила в обязанности Анютова, но искать крайнего, не было времени. Он сел и сделал все сам.
   Слава богу! Тестеры начали работать, и Саша вернулся к себе. За это время пришло еще несколько новых емайлов, а также приглашение на митинг, который должен был состояться сразу после обеда. Обычно о митингах предупреждали заранее, чтобы люди могли лучше спланировать свое время. Но сегодня все шло наперекосяк. Саша схватился за голову. Еще полтора часа рабочего времени будет потеряно. Если сейчас тестеры найдут хоть какой-то баг, то ему - хана! Точно не успеет!
   Стоило только Анютову вспомнить о них, как тут же зазвонил телефон.
  - Sheet! - непроизвольно вырвалось у него.
   Он схватил трубку, готовый немедленно решать любые вновь открывшиеся проблемы. Но на этот раз звонила его жена - Полина:
  - Привет, Саш! Это я, - в голосе супруги слышалась какая-то напряженность.
  - Привет! Что случилось? - поинтересовался Анютов.
  - Ничего. А почему ты так со мной раздраженно разговариваешь?
  - Извини, просто у меня дедлайн сегодня. Не могу с тобой долго разговаривать.
  - Да, у тебя никогда нет для меня времени. Всегда работой прикрываешься.
  - Но ты ведь сама хотела, чтобы я много работал, - удивился Саша.
  - Я никогда не хотела, чтобы ты много работал. Я хотела, чтобы ты много зарабатывал, - парировала супруга. - И я еще для этого человека стараюсь!
  - Чего же ты там стараешься?
  - Издателя тебе нашла. Он из Питера приехал сюда по каким-то делам. Одна моя подружка его хорошо знает. Она договорилась о встрече на следующей неделе. Теперь даже не знаю, стоит ли тебя с ним знакомить. Ты явно не заслужил. Кстати, я сегодня была у врача....
  - Ну ладно, я же извинился. Правда, сильно занят сейчас. Вот немного разбросаюсь и перезвоню тебе. Хорошо?
  - Смотри. И не забудь, что сегодня вечером мы идем в театр. Не опаздывай!
  
   Анютов положил трубку, но не успел опять сосредоточиться на емайлах, как над ухом раздалось по-русски:
  - Ну, что на ланч идем? Или ты сегодня еду из дома принес?
   Саша поднял голову. Рядом с ним стоял Гриша Аршаница - администратор баз данных и его дружок.
   В 'PerDim' работало еще несколько человек из разных мест бывшего СССР. Всех их условно можно было разделить на две основные категории. Одна, хотя и неплохо владела английским, тем не менее, больше тянулась к своим. Они с удовольствием общались на родном языке. Обменивались информацией, музыкой, кинофильмами на русском. Другая, напротив, демонстративно сторонилась соотечественников. Эта категория проводила большую часть времени с англоговорящими, полностью переориентировавшись на местную жизнь и культуру. Казалось, они всем своим видом показывали канадцам, что они - свои, и никакого отношения к 'этим русским', даже близко не имеют.
   Гришка, хотя и говорил по-английски уже лучше, чем по-русски, тем не менее, умудрялся балансировать между обеими категориями. Анютов сошелся с ним довольно быстро. Хотя его коллега был лет на десять моложе, это не мешало общению. Невысокий рост Аршаницы, вполне компенсировался крепким спортивным сложением. Этому поспособствовали многолетние занятия плаванием. Он даже успел получить кандидата в мастера по этому виду спорта. Коричневые глаза, темные волосы и крупный с горбинкой нос делали его похожим на выходца с Кавказа. И хотя отец у него был украинцем, а мать - молдаванкой, в школе его дразнили не иначе, как - Гиви Аршанидзе.
   Анютов вздохнул и посмотрел на часы. Со временем было туго. Однако и 'голод - не тетка'. После недолгих колебаний, он все-таки согласился.
  
   На лифте коллеги спустились вниз на первый этаж, где находилось кафе. Перед входом продавались газеты. На самом видном месте располагался свежий выпуск 'Toronto Sun' с крупной фотографией приятной брюнетки. Надпись под портретом гласила: '35-ти летняя учительница пойдет в тюрьму за соблазнение своего несовершеннолетнего ученика'.
  - Гля, что творится! - всплеснул руками Аршаница. - Ну, и законы! Вот если бы меня такая в школе соблазнила! Да, я бы, наверное, до сих пор ей благодарен был. А эту в тюрягу! Нормально, так.... Скажи? Помню, была у нас в школе химичка....
  - Знаю, знаю уже Гриша, - прервал его Саша. - Ты мне эту печальную историю уже в сотый раз рассказываешь. Самому-то не надоело?
   Аршаница лишь молча пожал плечами. Но было заметно, что он разочарован.
   Друзья зашли в кафе. Оно состояло из двух половин, разделенных между собой полупрозрачной стеклянной перегородкой. На одной посетители могли выбрать себе еду по вкусу. На другой половине стояла пара десятков небольших пластиковых столиков. Кормили неплохо и довольно разнообразно. По желанию можно было взять полный обед. А можно просто обойтись салатиком, сандвичем или кусочком пиццы.
   Поесть Гришка любил. Тем более, был он человеком одиноким и дома его никто с ужином не ждал. Поэтому Аршаница всегда старался обедать плотнее в течение рабочего дня. Анютов, в этот раз с целью экономии времени, решил обойтись одним салатом.
   Салатный буфет предоставлял неплохой выбор различных салатов или просто нарезанных овощей. Посетитель накладывал себе все, что душе угодно. При этом стоимость покупки определялась только размером тарелки. Были они двух размеров: большие и маленькие.
   Саша любил мясо. Он никогда не мог наесться салатом досыта. Поэтому без колебаний выбрал большую тарелку. Переходя от одного к другому, Анютов накладывал себе всего понемногу. Он уже почти закончил, когда к буфету подошел его коллега Шинг. Тот, напротив, взял себе маленькую тарелочку и стал неторопливо наполнять ее.
   Анютов уже собирался уходить, но тут вдруг заметил, как китаец это делает. На своей тарелке он в буквальном смысле выстраивал настоящее чудо архитектуры. Сначала Шинг подошел к сельдерею и морковке. Эти овощи были нарезаны кусочками, длиной примерно около пяти сантиметров. Китаец аккуратно разложил их по периметру, так, чтобы один конец у овощей находился в тарелке, а другой выступал за ее пределы. Это требовало невероятного терпения, так как кусочки постоянно норовили выпасть. Потом Шинг взял густой картофельный салат с яйцом, густо сдобренный майонезом и загрузил его на центр тарелки. Тяжелый салат надежно придавил концы овощей. Когда сельдерей с морковкой оказались зафиксированными, началась вторая стадия операции. Китаец отобрал листья зеленого салата покрупнее и аккуратно разложил поверху созданной конструкции. Теперь получалось, что суммарная площадь его маленькой тарелки, стала большей, чем у Анютова. Удовлетворенно хмыкнув, Шинг начал неторопливо возводить некое подобие вавилонской башни, обнаруживая неплохое знание физики. Более тяжелые фракции салатов шли в середину. Те, что легче и овощи - по краям, чтобы башня случайно не развалилась.
   Саша так увлекся наблюдениями за коллегой, что даже забыл, что торопится. Очнулся он только тогда, когда Шинг уже шел к кассе, бережно придерживая свое творение, загруженное порцией явно более пару раз большей, чем у него самого. Кассир посмотрела на него со злостью (видимо проделывал он такою штуку не в первый раз), но ничего не сказала и взяла с него деньги как за тарелку небольшого размера.
   Анютов встал в очередь. Следом за ним подошел Гришка. Но не один, а в сопровождении блондинки средних лет - яркой представительницы британо-ирладского типажа. У нее был большой, похожий на клюв тонкий нос, длинный почти от уха до уха рот, все тело густо усыпано веснушками. Гришкину спутницу звали Маурин Кэмпбелл. Она работала в том же отделе. Коллеги пристроились за Сашей, что-то весело обсуждая. У обоих на подносах стояли тарелки с гамбургером и жареной картошкой-фри.
   Вопреки распространенному стереотипу, что североамериканцы питаются в основном гамбургерами, народ в компании любил низкокалорийные продукты и активно занимался спортом. Особенно следили за собой женщины. В кафе большинство из них не ходило, а брали еду с собой из дома. В обеденный перерыв они дружно доставали пластиковые коробочки с ланчем и шли на кухню. Содержимое коробочек обычно состояло из легких овощных салатов, фруктов или орехов. Женщины садились вместе обедать, оживленно обсуждая, у кого в еде меньше калорий и как нужно правильно питаться. И, естественно, кому, сколько фунтов удалось сбросить за прошлую неделю.
   Маурин к их числу не принадлежала и никогда не приносила с собой ланч из дома. Фигуру ее никак нельзя было назвать стройной. Однако, не смотря на это, она ни в чем себе не отказывала. Работала данная особа, так же как и Саша - простым программистом. Но ходили слуху, что ей очень хотелось подняться на ступеньку выше и занять должность системного аналитика. Как Маурин собиралась этого достичь, оставалось загадкой. Честно говоря, она и программистом то являлась посредственным. К тому же, свободных систем в компании не наблюдалось, а существующие все были заняты. И руководили ими настоящие профессионалы. Представить, что Кэмпбелл могла спихнуть кого-то из них с занимаемого места, представлялось нереальным.
   Анютов заплатил за салат и отошел на пару шагов в сторону, в ожидании своего друга. Между тем Гришка и Маурин подошли к кассиру, поставили свои подносы и попросили кока-колу. Женщина на кассе достала из холодильника две ярко-красные банки и протянула их покупателям.
  - Нет, мне нужна диетическая, - внезапно заявила Кэмпбелл, разглядев этикетку.
   Кассир лишь вежливо улыбнулась и без звука полезла за диетической колой. Но Аршаница удивился:
  - А какая разница?
  - Как? - словно на идиота посмотрела на него коллега. - В ней же слишком много калорий!
  - А-а-а..., - протянул Гришка, с недоумением окинув взглядом лежащий на ее тарелке огромный гамбургер и высокую горку жареной картошки, обильно политой кетчупом.
   Аршаница расплатился. Друзья перешли на другую половину и сели за столик. Саша начал торопливо поглощать свой салат, постоянно поглядывая на часы. В это время Гришка неспешно достал из кармана сложенную вчетверо газету и развернул ее.
   Газета была на русском языке. Быстро пролистав ее, он нашел раздел знакомств и занялся его изучением:
  - Поглядим, что тут новенького. Может, кто интересный появился. Так-так.... О, гля. Зачитываю: Роскошная 50 летняя красавица ищет.... Не, ты видал. Во, дают! Ладно, что тут дальше.... Ищу материально независимого, надежного, самодостаточного мужчину, имеющего канадское гражданство... Проживающего в собственном доме..., - Аршаница поднял вопросительный взгляд на своего друга. - Слушай, а мужик ли им вообще нужен? Может написать проще: ищу, кто поможет по жизни. Пол и возраст не имеют значения. Вот ведь, сколько развелось любительниц поживиться за чужой счет!
  
   Гриша имел право на категоричность. Не так давно у него произошла схожая история, и рана еще толком не затянулась. Аршаница не был женоненавистником. Напротив, он любил женщин, но ему с ними катастрофически не везло. Мозги у парня были великолепные, но общение с противоположным полом - это тебе не программировать! Тут никакие законы логики, да и вообще, законы не действовали. Шла бесконечная война без правил. И мозги в ней часто только мешали.
   Первая любовь у Гришки случилась еще в третьем классе. Предмет его страсти жила в соседнем подъезде и имела толстую длинную косу. Аршаница долго ходил за ней, не решаясь попросить разрешения понести ее портфель. Потом смотрел на уроках долгим влюбленным взглядом, надеясь, что она догадается о его чувствах. Однако пассия не обращала на него ни малейшего внимания. Мальчик долго мучался, потом все же решился написать ей записку, что любит ее. В ответ его девочка громко расплакалась, а потом подошла к Гришке и со всей силы треснула деревянной линейкой по голове.
   Потом уже в 8-м классе, Аршаница умудрился влюбиться в свою учительницу по химии. Наверное, ей вряд ли в то время было больше 25-ти, но Гришке она казалась опытной зрелой женщиной. Лицо ее не представляло собой ничего особенного. Но, зато химичка обладала парой совершенно фантастических ног. В эти-то самые ноги и влюбился без памяти вступивший в период полового созревания подросток. Однако девушка интересовалась только химией, не удостаивая даже взглядом таскающихся за ней по пятам старшеклассников. Аршаница сделал все, чтобы стать отличником по этому предмету, перечитал в школьной библиотеке все имеющиеся книжки по этой тематике. Чтобы быть рядом с ней, он вскоре даже вступил в химический кружок.
   Ход оказался удачным, Светлана Ивановна, наконец-то заметила его. Теперь, частенько ее уроки или занятия кружка превращались в диалог учительницы и ученика. Все остальные не могли вставить даже слово, иногда вовсе не понимая, о чем идет речь. Увлекаясь, химичка все чаще смотрела на него долгим внимательным взглядом. Она сексуально облизывала губы и слегка поддергивала вверх и без того короткую юбку. Казалось еще немного и....
   И, однажды, это произошло. В тот день Гришка засиделся в школе до позднего вечера, ожидая, когда большая часть учителей и учеников уйдут домой. Он знал, что незамужняя Светлана Ивановна часто оставалась одна в кабинете химии, проверяя уроки. Аршаница осторожно проскользнул в дальнее крыло здания, где этот кабинет находился. Из слегка приоткрытой двери падала желтая полоска света. Он подошел поближе и услышал доносящиеся оттуда странные звуки. Гришка заглянул вовнутрь и остолбенел. Первое, что он увидел, был их школьный физрук, стоящий к нему спиной. Штаны его лежали на полу, а голая задница активно двигалась взад вперед и при этом еще и выписывала исключительной сложности круговые движения и восьмерки. В руках он держал чьи-то длинные красивые ноги. Эти ноги, Гришка не перепутал бы ни с какими другими. Как ошпаренный подросток отскочил от дверей химкабинета.
   Гришка сделал выводы. Кажется, он здорово переоценил интеллигентность Светланы. Ведь она выбрала тупого бугая физрука, а не интеллект Аршаницы или общие химические интересы. Оказалось, что женщины предпочитают брутальных мужчин субтильным многознайкам. На следующий день Григорий пошел и записался в ближайшую спортсекцию. По случайности, это оказалась секцией плавания. Два года парень вкалывал как проклятый, но добился в этом виде спорта внушительных успехов. Кто бы мог догадаться, что самым главным для него были не значки разрядов, а то, что он, наконец, стал обладателем крепкого отлично накаченного тела.
   Теперь, уже в выпускном десятом классе, девушки начали обращать на него внимание. Особенно, при первой встрече. Но... Что-то опять не складывалось. Уже после второго свидания подруг как ветром сдувало. Гриша терялся в догадках, что же произошло. Он доставал девушек телефонными звонками, сторожил их возле подъезда. И все с одним и тем же вопросом: что я сделал не так? Но от этого становилось только хуже.
   Только через много лет он понял, что виной всему было его занудство, отсутствие чувства юмора и чрезмерно серьезное отношение к окружающему миру. Девушки в этом возрасте любят пацанов веселых и хулиганистых, способных на поступок. Аршаница же не пил, не курил, и не дрался. Поэтому противоположный пол, клюнувший было на его большие бицепсы, вскоре отваливал восвояси. Едва лишь только сообразив, что перед ней обыкновенный, да еще и скучный тюфяк.
   То же самое продолжалось в институте. Наш герой на первом курсе влюбился в самую красивую девушку в их группе. К его удивлению, она благосклонно приняла ухаживания. Юноша был вне себя от счастья - наконец-то ему повезло. Его поняли и оценили! И.... Так Гришка проучился за себя и за нее до четвертого курса. Все, что он получил за это, была возможность иногда выводить в кафе свою красавицу и всех ее подруг. Через некоторое время оказалось, что она беременна и выходит замуж. Естественно, за другого.
   Проблемы продолжались и на североамериканском континенте. Правда, здесь все происходило несколько по другой причине. Из-за разницы в менталитете, Гришка долго не мог понять поведение местных женщин. В ответ на его брошенный заинтересованный взгляд они неизменно отвечали благосклонной улыбкой. Казалось, противоположный пол только и мечтает, как бы познакомиться с Аршаницей поближе. Однако на самом деле, их улыбки ровным счетом ничего не значили. Это были просто некие инстинктивные гримасы. Модель поведения, привитая с детства. Простая реакция на любого, с кем встречаешься взглядом. Вежливость, так сказать, но не более того. Только счастливая случайность помогла новоиспеченному эмигранту избежать неприятностей с полицией.
   Окончательно разочаровавшись в канадках, пару лет назад Аршаница решил привезти себе невесту из России. Он долго искал себе девушку и переписывался, с ней, прежде, чем, пригласить ее к себе. Причем, не забыв, как в институте обжегся на красавице, в этот раз он выбрал себе настоящую серую мышку. На родине на нее вообще никто не обращал внимания. Казалось, что она должна до конца жизни молиться на своего благодетеля. Однако 'мышка' приехала, осмотрелась, подучила английский и .... изменила Грише с его коллегой. Потом при разводе он еще потерял кучу денег и половину кондо, где они совместно проживали. Бедняге даже пришлось уволиться со старой работы. Ни малейшего желания постоянно встречаться с 'бывшей' и своим, более удачливым соперником у него не было. Так, в конце концов, он устроился на работу в 'PerDim'.
   Сейчас Аршаница находился в очередном поиске. Это был тот редкий случай, когда жертва сама активно выходила на охоту в поисках хищника. Саша пытался объяснить другу его проблему, но бесполезно. Все что оставалось - это шутить по этому поводу. Шутить, надеясь, что до Гришки дойдет вся абсурдность ситуации.
  - Гиви, зачэм ты читаешь этот дурацкий объявлений? - с грузинским акцентом начал Анютов. - Ти же знаэшь, шито в Канадэ самий дарогой это - водка, сигарэты и бабы. Зато, если ти нэ пьешь, нэ куришь, и у тебя сылный и здаровий руки, - при этом Анютов многозначительно кивнул на солидные бицепсы бывшего пловца, - то можеш экономыть куча дэнги. И нэрвы свой сохраныт.
  - Кончай издеваться, - вяло отбрыкнулся Аршаница, откладывая в сторону газету. - Лучше бы познакомил с хорошей девушкой.
  - А ты как их ищешь?
  - Да, по-разному, - тоскливо поморщился Григорий. - В основном, по интернету. Но и по газетам. И в баре. Везде, в общем.
  - Кто ж так ищет! - Особенно, в баре. Представляю, кого ты там себе найдешь. Ну, прояви смекалку. Расширь свои горизонты. Сделай что-то нестандартное.... Вот, хотя бы, такая идея. Заходишь, в любой русскоязычный еврейский ювелирный магазин и прицениваешься к обручальному колечку. Только с бриллиантиком подороже. Потом говоришь, что хотел бы купить, но пока еще ищешь для кого. Знаешь, сколько тебе хороших вариантов тут же подгонят?
  - Ты что смеешься? Меня и русская то до нитки обобрала. А тут.... Даже соваться не буду. Легко тебе советовать. У тебя-то самого все в шоколаде: семья, жена красивая. Поди, еще и не изменяет?
  - Кто же ее знает? - пожал плечами Анютов. - В любом случае нужно смотреть на проблему философски. Как говорили у нас в армии: если тебе изменяет жена, радуйся, что она не изменяет Родине!
  - О, советские шуточки с бородой в ход пошли. Причем здесь это?
  - А вот это, как раз, очень даже причем. Родину еще никто не отменял. Подожди, вот придут скоро наши и спросят тебя: гражданин Аршаница, а что вы делали в период временной оккупации Канады англосаксами? Я ведь молчать не буду. Честно расскажу, на кого ты здесь работал.
   После последней фразы у Гришки, почему-то мгновенно испортилось настроение. Он тяжело вздохнул и замолчал, уткнувшись в свою тарелку. 'Что это с ним? - подумал Анютов. - Вроде бы и шутка была не обидная'.
  
   Едва дверь лифта открылась, и Саша вышел из него, как нос к носу столкнулся с Робертом Паркером. Роб являлся лидером проекта и его непосредственным начальником. Почти под два метра ростом с абсолютно седой головой, он казался намного старше своего возраста. Родился Паркер в небольшом городке на канадском севере. С детства активно занимался хоккеем и подавал неплохие надежды. Однако из-за травм, в конце концов, ему пришлось оставить большой спорт. По своей манере общения с людьми Роб скорее походил на русского, нежели на канадца. Большинство его соотечественников, не переставая, улыбались, словно бы жизнь их была прекрасна и удивительна. Кроме того, они обожали общаться друг с другом, с удовольствием часами переливая из пустого в порожнее. На суровом лице Роба улыбка появлялась лишь в крайних случаях. Говорил он кратко, отрывистыми фразами. Всегда общался только по делу. И вообще, Паркер больше походил на ветерана спецназа, нежели на специалиста в области информационных технологий. Особенно учитывая его превосходную физическую форму и хобби - экстремальный туризм.
   Анютов с первого же дня знакомства проникся к нему крайним уважением. Паркер, в свою очередь, очень интересовался советским и русским хоккеем, знал по именам почти всех знаменитых игроков. Так свое положительное отношение к России он автоматически перенес и на Сашу. С самого начала Роб как бы неофициально взял над ним шефство, видя, как бедный эмигрантик бьется в чуждой ему среде словно рыба об лед. Правда, друзьями они не стали. Даже несмотря, что канадец и русский были практически ровесниками, их отношения скорее напоминали отношения старшего и младшего брата. Что, в прочем, вполне соответствовало разнице в их служебном положении.
  - Алекс, как задание? - не здороваясь, поинтересовался Роб.
  - Пока все нормально, - отрапортовал Анютов.
  - Не забудь, срок - до конца дня. Если не успеваешь, придется остаться после работы.
  - Надеюсь, не придется, - вздохнул Саша. - Если я сегодня опоздаю, жена меня придушит!
  - Лучше работать придушенным, чем дышать безработным, - то ли сострил, то ли на полном серьезе ответил начальник. - А как дела с проектом перехода на новую систему?
   Анютов покривился:
  - Там сплошные заморочки! Слишком много еще непонятного и нерешенных проблем. Подключили уже всех кого только можно, но я уверен, к сроку нам все равно не успеть.
  - Я так и думал, - покачал головой Паркер. - Ладно, буду пытаться сроки перенести. И не забудь, что у нас митинг через пятнадцать минут.
   Они расстались. Анютов уже походил к своему кубику, когда увидел, как по проходу навстречу ему движется небольшая белая тележка. Тележку толкал впереди себя ни кто иной, как президент компании. Самолично. На нем был надет белый фартук и такого же цвета колпак, напоминающий поварской. Саша оторопело застыл на месте. Тележка, между тем поравнялась с ним.
  - Шоколадное? Ванильное? Фруктовое? - поинтересовался босс, снимая крышку со своей тележки.
   Анютов увидел, что она полна мороженого. Только теперь он вспомнил, что сегодня - первый день лета. В этот день руководство компании, все эти большие шишки: директора, вице-президенты, начальники филиалов, и даже, сам главный мистер-президент, ходили в народ и как простые мороженщики раздавали холодное лакомство своим подчиненным.
   Саша выбрал шоколадное мороженое и поблагодарил. Президент между тем покатил свою тележку дальше, поглядывая на часы, когда же, наконец, можно закончить эти игры в демократию.
   Мороженое оказалось слишком сладким и сразу же захотелось пить. Анютов пошел за водой. Большая пластиковая бадья с питьевой водой стояла в коридоре рядом с входом в кухню. Он открыл кран и подставил кружку. Кружку подарила ему жена. На ней отображалось его жизненное кредо: 'Born to fish. Forced to work'.
   С кухни доносились женские голоса. Их было два. Саша прислушался. Один голос принадлежал Маурин Кэмпбелл, той самой, с которой недавно встречался в кафе. Другой Анютов узнать не смог. Женщины не догадывались, что их кто-то слышит, поэтому говорили достаточно громко.
  - Так, что, что? Ну, расскажи, - нетерпеливо требовала незнакомка.
  - Ну, что, был у меня с Джоелом на прошлой неделе серьезный разговор, - отвечала ей Маурин. - Короче, не любим больше друг друга. Договорились разбежаться. Теперь, он мне просто помогает по работе. А я даю ему иногда. В общем, решили остаться друзьями.
  - Да ты что! - воскликнула ее собеседница. - А поподробнее?
  - У нас митинг через пару минут. Побегу. Потом поговорим.
   Анютов понял, что случайно подслушал то, что явно не предназначалось для чужих ушей. Понимая, что Маурин сейчас выйдет из кухни и тут же увидит его, он, даже не наполнив до конца кружку, спешно покинул 'место преступления'.
  
   Упомянутый в разговоре Джоел Перье, был их менеджером. Личность во всех отношениях примечательная. Если большинство его коллег являлись профессионалами своего дела, часто начинавшими с простого программиста, Перье на их фоне явно выглядел белой вороной. И ничуть не комплексовал по этому поводу. Скорее, наоборот.
   Джоел был невысокого роста, худощавый. На вид - около шестидесяти. Практически лысый. Слегка прихрамывал на левую ногу. На его лице явно читалось, что с алкоголем он на короткой ноге. Короче, без слез не взглянешь. Одно слово - старый сморчок. Однако лишь только он открывал рот, как полностью преображался. Рассказчиком Перье был великолепным. Он умело менял модуляцию голоса, корчил забавные рожи, говорил разные голосами. Из любого пятиминутного сюжета Джоел умудрялся разыгрывать настоявший спектакль. Перье практически никогда не умолкал, постоянно фонтанируя анекдотами, шутками и историями из чужой и собственной жизни. Причем, делал он это на двух языках, так как был родом из Квебека и свободно владел французским.
   Впрочем, и его собственной жизни с лихвой хватило бы на десять человек. Судя по всему, кем он только не был. Бывший летчик, Джоел занимался строительством и восстановлением старых уникальных самолетов. Увлекался дайвингом и искал клады на затонувших кораблях. Актерствовал в различных театрах Северной Америки. Не брезговал подработками в любых развлекаловках, начиная с корпоративов, и заканчивая Санта-Клаусом на Рождество. Одним словом, это было лицо без определенных занятий, профессии и местожительства. Самым страшным для него являлось остановиться на месте или выполнять какую-то рутинную работу. Концом света - обзавестись семьей и жить с одной постоянной женщиной.
   В отдел Перье попал случайно, но вполне в своем стиле. Когда год назад он бросил свою очередную жену, кажется уже четвертую по счету, 'бывшая' решила ему жестко отомстить. Через свою подругу, работающую в Налоговой инспекции Канады, она устроила 'этому негодяю' грандиозную проверку. Проверять было что. Ведь по роду занятий Джоел часто получал свой заработок в виде кэша, и, естественно, не обременял себя уплатой налогов.
   Этот развод ему дорого обошелся. У него отняли практически все, что он смог накопить за всю свою жизнь. Другой бы на его месте сломался. Однако Джоел только посмеялся и из холодного Торонто уехал на небольшой райский островок на Карибах. Туда пригласил его один из многочисленных друзей - приглядывать за своей виллой во время отсутствия хозяина. Так же через некоторое время наш герой нанялся пилотом в крохотную авиакомпанию. Компания являлась владельцем пары подержанных самолетов 'Цессна' и перевозила туристов между островами.
   Так продолжалось почти полгода, пока ему в очередной раз не захотелось перемен. К тому же с ним связалась его дочка от второй жены. Она окончила школу в Ирландии и мечтала поступить в один из канадских университетов. Чтобы осуществить свою мечту, девушка попросила отца как канадского гражданина, взять ее на спонсорство, а затем и помочь с видом на жительство.
   Однако для того, чтобы взять дочку на спонсорство, нужно было иметь в Канаде постоянную работу и платить налоги. Джоел задумался, что делать? Ведь он отродясь никогда и нигде постоянно не работал. Но удалось решить и эту проблему. Ведь свет не без добрых людей. А сходился он с ними чрезвычайно легко. Ведь в компании с Перье жизнь превращалась в бесконечный веселый праздник. Уже через пять минут всем казалось, что Джоел был их давнишним другом. И, конечно же, каждый из них желал помочь, чем сможет этому 'славному малому'.
   Так он и познакомился с директором одного из департаментов 'PerDim', который проводил отпуск на Карибах. Директор вспомнил, что как раз имеет вакансию менеджера одного из отделов, и предложил вернуться в Канаду. В ответ Перье честно признался, что, во-первых, его знания в области информационных технологий сводятся лишь к умению включать и выключать компьютер. А во-вторых, что он ненавидит подобную работу, и вряд ли сможет выдержать больше года. Ровно столько, чтобы решить проблему дочери. Однако Джоел так понравился директору, что он согласился на все условия своего нового друга, да еще и не обидел с зарплатой.
   Так Перье попал в отдел, где работал Анютов. Оказалось, что руководить программистами вполне по плечу новому менеджеру. Уже через пару дней он знал всех в компании и все знали его. Казалось, что для Джоела не существовало никаких проблем. Он решал любые вопросы, даже толком не понимая, что, и зачем делает. Причем Перье был достаточно умен, чтобы начать командовать программистами. Или учить их как надо работать. Напротив, он подходил к Робу и говорил: с нас требуют сделать то-то и то-то. Я в этом ни хрена не соображаю. Как специалист, скажи мне, можем мы это выполнить или нет? Если нет, то я устрою так, что мы не будем этого делать. Если же реально, то только скажи, что тебе для этого нужно. Я выбью все что угодно, в пределах разумного, разумеется. Поэтому Паркер чувствовал себя за таким менеджером как за каменной стеной. Тот ни во что не лез и не умничал. По сути, требуя только одного - чтобы все крутилось и у него лично не возникало каких-либо проблем.
   Надо ли удивляться, что, несмотря на то, что Перье был не первой молодости и имел довольно плюгавый вид, женщины его просто обожали. Причем, независимо от возраста и служебного положения. Он тоже явно их не сторонился, не в пример другим мужчинам.
   Тут необходимо упомянуть, что общение с женщинами в Северной Америке часто напоминало хождение по канату, натянутому над Ниагарским водопадом. Когда-то давно канадские мужчины ничем не отличались от своих российских соотечественников. Они говорили женщинам комплементы, иногда не совсем приличные. Открывали женщинам дверь. Отодвигали стул, чтобы та могла сесть. Помогали надеть пальто и дарили цветы. При этом они могли иногда, словно бы невзначай, обнять за талию или хлопнуть по попке. Одним словом, в те былинные уже времена, канадцы относились к своим коллегам противоположного пола как к женщинам. И не скрывали этого.
   Однако, видимо, хлопали не всех. Те, кого не хлопали, обижались и со временем стали объединяться в группы протеста. Потом, в движения феминисток. Смысл был прост: нам не надо вашего внимания, дайте нам равную зарплату и права. А уж потом мы и сами решим кто, когда и по какому месту будет нас хлопать. Вскоре феминистки достигли больших успехов. Был принят целый пакет законов, направленных против мужских фривольностей. В обиход прочно вошел термин: 'sexual harassment', что в переводе означало сексуальные домогательства. Причем, трактовался этот термин необычайно широко. Теперь если ты пытался познакомиться с женщиной на улице, она могла тут же позвать полицейского. То же самое происходило, если мужчина достаточно долго следовал за ней. И даже страшно подумать, что происходило, если он начинал ее домогаться!
   Харассмент с улиц уверенно проникал и на рабочие места, начав затрагивать практически каждого. Если мужчина пытался обращаться со своей коллегой не как со специалистом и профессионалом, а как с женщиной, это могло стоить ему работы. Если босс хоть как-то показывал, что подчиненная ему нравится, это могло стоить ему работы. Если.... Не будем продолжать. Это тоже могло стоить работы.
   Уже через короткое время мужики начали обходить женщин подальше. Однако совсем без баб было туго. Более-менее смелые старались найти какие-то новые формы для подхода к противоположному полу. Вариантов оказалось немного, да и видимо, мужчины всегда были обделены фантазией. Чтобы хоть как-то показать, что женщина нравится и, притом, в наиболее безопасной форме, они стали просто приглашать ее на ланч. А лучше на ужин.
   Через какое-то время женщины сообразили: приглашает поесть - значит, хочет трахнуть. Причем, в отличие от России, в этом случае абсолютно не зависело, кто платит за еду. Она могла заплатить за себя или даже за обоих. В любом случае результат был один и тот же - трахали все равно ее. Теперь если женщине предлагали вместе разделить трапезу, то у нее, в голове тут же звучал сигнал тревоги. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Вскоре особо продвинутые личности поняли, что судить отдельно взятых мужиков за сексуальные домогательства - греет душу, но мало помогает материально. Они пошли дальше и стали подавать в суд на сами корпорации, где им посчастливилось трудиться. Меня вчера коллега хлопнул по попе! Вы его уже уволили? Так что? А почему это вообще стало возможно в вашей компании? Значит, у вас в коллективе поощряется мужской сексизм!
   Пара исков на фантастические суммы, в которые женщины оценивали свою честь, и сообразительный бизнес стал быстро реагировать. Отделы кадров, или 'Эйч Ар' на местном языке, начали плодить тонны инструкций и положений, касающихся трудовой этики. Особенно регламентировались отношения между полами. Все это преследовало только одну цель - снять с себя какую-либо ответственность. И в суде легко доказать, что компания предприняла все для того, чтобы предотвратить любые проявления харассмента в ее стенах. Следовательно, происшедшее это не более чем заскок маньяка-одиночки.
   Более того, эйчаровцы стали требовать немедленно сообщать не только обо всех произошедших с тобой лично случаях сексуальных домогательств, но и о тех, свидетелем которых ты являлся. Если же человек отказывался стучать, то его самого могли объявить соучастником случившегося. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   Саша вспомнил, как примерно месяц назад был свидетелем одного любопытного происшествия. В этот день Джоел пришел в их группу, с какой-то проблемой. Оказалось, что за нее ответственна Маурин. Тогда Перье пригласил ее обсудить детали в кабинете. Он шутливо обнял женщину за талию и повел к себе. Внезапно одна из сотрудниц воскликнула:
  - Да это же - харассмент!
   В ответ Джоел лишь криво усмехнулся. Он не боялся увольнения. Да и денег, которые можно отнять через суд у него не было. Гораздо более интересной являлась реакция Кэмпбелл:
  - Нет, нет! Какой же это - харассмент? - откровенно испугалась она. - Я не испытываю никакого дискомфорта или унижения! Наш менеджер просто торопится и помогает мне двигаться быстрее. (Перье, впрочем, руку тут же убрал).
   Все засмеялись. Получалось, что и сами женщины запросто могли пострадать от тех же законов, призванных их защищать. По крайней мере, те, которым внимание со стороны мужиков нравилось.
  
   Итак, Перье начал митинг. Первым вопросом повестки дня являлось: как компенсировать сверхурочную работу. До сих пор ее оплачивали в полуторном размере. Вопрос был серьезный, так как сверхурочно приходилось работать часто.
  - Что ж, - начал менеджер, обращаясь к своим подчиненным, - ваше мнение крайне важно для руководства компании. Мы не хотим, чтобы у нас работали недовольные люди. Поэтому как решит большинство, так и будет. Решение нашего собрания я немедленно отправлю наверх. Прошу ваши предложения.
   Народ начал высказываться. Как один из членов трудового коллектива, внес свое предложение и Джоел. По сути, все сводились к трем возможным вариантам:
  1. Оставить, как было до сего дня.
  2. Брать выходные за отработанное сверхурочное время.
  3. Работать более продуктивно, как и подобает настоящим профессионалам.
  Сверхурочная работа говорит лишь о плохой организованности работника (надо ли говорить, что это было предложение менеджера).
   Анютов уже не первый год трудился в различных канадских компаниях и хорошо знал, что мнение руководства, почему-то всегда в конечном итоге побеждает. Но, побеждает строго демократически. Ведь как было во времена его молодости, когда в советские времена он молодым специалистом пришел на завод. Начальник цеха вставал на собрании и говорил: с завтрашнего дня режем нормы. Работать придется больше, а получать меньше. В ответ из зала раздавался глухой ропот или отдельные гневные выкрики, но в принципе никому и в голову не приходило оспорить это решение. Все понимали, снижение норм уже давно согласовано с руководством завода и профсоюзами. Оставалось только материться в курилках или менять работу. Благо безработицы не было.
   Однако в Канаде руководство компаний старалось избегать обвинений в авторитарности, и иное собрание превращалось в настоящее шоу словесной эквилибристики. Саше было интересно, как менеджмент выкрутится в этот раз. Он уселся удобнее и приготовился внимать происходящему.
   Первое же голосование дало убедительную победу варианта #1. Слово тут же взял Перье. То, повышая голос до митинговых призывов, то, снижая до трагических нот, он начал вещать о финансовом положении нашей компании. Оказалось что, только неделю назад закончилась аудиторская проверка. Аудиторы обнаружили, что расходы в 'PerDim' почти в полтора раза выше, чем у конкурентов. Компания попала в известные в бизнес теории 'ножницы смерти'. То есть в ситуацию, когда доходы стабильно падают, а расходы в это самое время постоянно увеличиваются. Разрыв между ними начинает стремительно возрастать. Еще немного, и эти ножницы перережут нам сонную артерию и, тогда этот полуживой организм можно будет легко выдавить с рынка. А там, неизбежные в таких случаях сокращения и т.д. Печать озабоченность легла на лица пердимовцев. Многие заметно помрачнели. Перье заметил это. Тот же вопрос вновь был поставлен на голосование.
   Теперь большинство проголосовало за вариант #2. Сам Джоел поднял руку за #3. Немного поколебавшись, его поддержали еще несколько человек.
   Менеджер снова взял слово. Обращаясь к аудитории практически шепотом, он словно бы делился большим секретом. Оказалось, что не только 'PerDim' озабочен вопросами снижения себестоимости. И для этого уже существует кардинальное средство. Называлось оно - аутсорсинг. По аудитории прошел легкой шорох. Все прекрасно знали, что означает данное слово. Это когда западная компания нанимала программистов из стран третьего мира, в основном из Индии, за полцены. А то и дешевле, от той, которую получали канадцы. Пока офисный планктон вполголоса озабоченно переговаривался, вопрос был снова поставлен на голосование. Так что же мы выберем: #2 или #3?
   На этот раз голосование практически единогласно дало: #3. Что означало: если ты не успеваешь сделать задание в рабочие часы, то просто плохо работаешь. За что же тебе платить? Оставайся и доделывай за счет своего свободного времени. Перье облегченно опустился в кресло. На его лице играла плохо замаскированная довольная улыбка. Переходили к следующему вопросу повестки дня.
   Анютов задумался. Выходило, что все равно, при каком строе жить. Руководство всегда как сыр в масле катается, а тех, кто внизу, наклоняют по полной программе. Только при одном строе делают это более нежно. Зато, при другом хотя бы не врали, что все происходит по любви.
   Да, в СССР работяги молчали в случаях, когда от них ничего не зависело. Однако они неплохо знали свои права и, когда дозволялось, за словом в карман не лезли. И в выражениях при этом не стеснялись. Сколько раз Саша был свидетелем, как того же начальника цеха чихвостили в хвост, и в гриву. За то, что не обеспечил новыми спецовками или не вовремя подвез пруток на пятнадцать, а потом в конце месяца из-за этого происходил аврал. Ничего подобного в Канаде ему слышать не приходилось. Местный народ, ясно видя, что их менеджер полный козел, тем не менее, безмолвствовал. Как в темные времена Бориса Годунова. Иногда все-таки этого руководителя снимали. Иногда нет. Что означало, разборки все-таки происходили. И решения соответствующие принимались. Но происходило все это где-то за кулисами. По-тихому. А в лицо открыто, никто и никогда свое мнение не высказывал. А где же тогда знаменитый западный: 'Freedom of speech'? Или по-русски: 'Свобода слова'?
   Анютов вспомнил один из своих многочисленных споров с Паркером. Тот являлся большим патриотом своей страны и североамериканского образа жизни. Поэтому часто подкалывал своего подчиненного-эмигранта. Сашу это всегда сильно цепляло, и он был готов отстаивать свое мнение до хрипоты.
   Как раз совсем недавно они спорили об этой самой свободе слова. Все началось, когда Роб высокомерно констатировал, что в СССР людям следовало помалкивать, чтобы не оказаться в сибирском лагере. Анютов тут же ответил, что это - чистой воды брехня! В Союзе было гораздо больше возможности говорить открыто, чем в его любимой Канаде. Глядя на вытянувшееся от удивления лицо коллеги, Саша начал мотивировать свое утверждение. Да, продолжил он, существовали некоторые вещи, обсуждать которые не способствовало хорошему здоровью. Однако этих тем было немного: не критикуй политику КПСС, советскую систему, и лично Генерального Секретаря Партии. Вот, собственно и все. А у вас? Попробуй-ка честно поделиться своим мнением по поводу определенных национальностей. Или сказать, что одна раса гораздо более криминогенна, чем некие другие (даже если это полностью подтверждается данными полицейской статистики). Рискни рассказать неприличный анекдот про женщин. А может, ты хочешь сострить о сексуальных меньшинствах? Только не окажи должного уважения инвалидам. Или поделись своим воспитательным опытом: чтобы ребенок вырос нормальным человеком, его нужно время от времени гладить ремнем по заднице. Попробуй проделать это в Канаде, и ты тут же окажешься без работы, денег, ребенка, а то и в тюряге. Даже в самые мрачные времена СССР, может быть за исключением сталинских, никогда не приходилось фильтровать свой базар так, как в этой стране. Теперь понятно, почему у вас, англосаксов столь популярны разговоры о погоде. Да это же единственная тема, которая никого не может задеть. Поэтому все помалкивают в тряпочку. И как не бояться? Ведь каждый ипотеку за дом или кондо выплачивает. И хотя, по-местному, ипотеку называли 'мортгидж', от этого сумма долга меньше не становилась.
   Роб посмотрел на Алекса как на идиота, пожал плечами и отошел. Его, конечно, не убедили, но что ответить, Паркер явно не знал. Анютова внезапно озарило. Он понял то, до чего в свое время не дошли советские вожди. Вывод был прост и гениален: если бы в СССР существовал мортгидж, то страна до сих пор бы жила и здравствовала. Ведь люди, у которых нет ни хрена, не только социалистическую революцию могут замутить, но и совсем наоборот. Эх, не хватило ума ни у Партии, ни у КГБ!
  - Алекс? Каково твое мнение?
   Анютов очнулся. Все глаза были направлены на него, а он даже не слышал вопроса. Видя его растерянность, сидевшая рядом с ним Маурин, прошипела:
  - Систему сдашь вовремя?
   Стало ясно, что речь идет о той самой злополучной системе, которую сегодня они обсуждали с лидером проекта. Анютов встал и высказал свое мнение:
  - Нет, мы не сможем запустить ее к сроку. Это нереально!
   Лица присутствующих вытянулись от изумления. Сильнее всех вытянулось лицо менеджера.
  
   Сразу после митинга к нему подошел Роб:
  - Алекс, ты что, псих? Зачем ты сказал Джоелу, что к сроку не сделаем?
  - Так, ты же сам знаешь, что не сделаем! - изумился Саша.
  - Знаю. И что? Ты что, еще не понял, что в Канаде не принято говорить людям: 'нет'. Тем более своему начальству. Если не можешь сказать: 'да', то лучше ничего не говори. Или уйди от ответа. Сколько лет здесь живешь, а все элементарных вещей не понимаешь.
  - Ну, хорошо, - попытался оправдаться Анютов. - А что бы ты этому начальнику потом сказал? Когда сроки оказались сорванными.
  - За меня не волнуйся! - отмахнулся Роб.
  - А все-таки? - продолжал настаивать Саша.
  - Во-первых, не сорвал бы. Придумал бы что-нибудь до этого момента. Сказал бы, что объемы оказались непредвиденно большими. Людей бы еще попросил. Или доложил бы, что в принципе все готово. Нужно только как следует обкатать. Впрочем, если хотите - можем запустить. Однако риск слишком велик. И все! Поверь мне, при слове 'риск' они мгновенно дают задний ход. Никто на себя ответственность не возьмет.
  - Слушай, - Саша решился, наконец-то спросить то, что его давно мучило. - А на хрен нам вообще эта система нужна? Ведь и без нее вполне можно обойтись. А ведь стоимость у нее - о-го-го! Да плюс потом сопровождение, лицензии. В крайнем случае, можно было купить что-то подешевле. На рынке полно аналогичных продуктов.
  - А вот это не твое дело. И деньги тоже не ты платишь. А система все равно пойдет, хотим мы этого, или нет.
  - Но почему? - удивился Анютов.
  - Ты что, дурак? Или, правда, ничего не знаешь?
  - Нет.
   Роб осторожно огляделся по сторонам и проинформировал:
  - Джоел ее под Маурин покупает. Хочет сделать ее системным аналитиком. А ты лучше о своих задачах думай. Сдашь работу сегодня?
  - Я сделаю все возможное.
  - Этого слишком мало. Я тебя ни в чем не ограничиваю.
   Паркер развернулся и ушел, оставив своего подчиненного в полном недоумении.
  
   Анютов вернулся к себе в кубик. На телефоне горела красная лампочка. Значит, кто-то звонил и оставил сообщение. Это были тестеры с хорошими новостями. Все работало, как часики. Оставалось лишь прогнать программу на больших объемах данных. Если что-то будет не так, тут же перезвонят.
   Он снова вернулся к своей электронной почте. За время его отсутствия на митинге, пришел добрый десяток новых емайлов. Едва Саша начал читать их, раздался резкий телефонный звонок. 'Блин, наверное, тестеры, - промелькнула отчаянная мысль. - Опять что-то не пошло!'
   Но это оказалась Полина:
  - Саша, ты не занят? Можешь со мной поговорить?
  - Конечно, для тебя у меня всегда есть время, - супруг еще очень хорошо помнил их предыдущий разговор, даже не заикаясь, что на самом деле просто разрывается на части.
  - Есть время?! Что же ты мне тогда не перезваниваешь?!
   Анютов вспомнил о том, что еще утром пообещал супруге, но потом заработался, и это совершенно вылетело у него из головы.
  - Ну, я только собирался..., - промычал Саша, лихорадочно соображая как бы выкрутиться.
  - Собирался?! - голос Полины на глазах креп и в нем начинали звучать трагические нотки. - Ты же знаешь, что я болею! Сдохну, никто не заметит! Ты даже не поинтересовался, что сказал мне врач. Тебе же все по хрен! Я знаю, ты меня никогда не любил! Так хоть бы по-человечески пожалел! Ну, чем я заслужила такое отношение?
  - Что сказал тебе врач? - пытаясь сгладить конфликт, осторожно поинтересовался муж.
   К своему стыду он с трудом вспомнил, зачем Полина обращалась к помощи медиков. Не так давно его супруга лечила насморк какими-то каплями. Потом все тело пошло красными пятнами. Кажется, из-за этого.
  - Теперь уже не скажу! - отрезала супруга и тут же безо всякого перехода продолжила. - Таблетки прописал от аллергии. Буду пить.
  - А само не пройдет?
  - Опять денег на лекарство для меня пожалел?
  - Почему, что бы я ни сказал, то я сразу же - жадный?
  - А какой же ты после всего этого?
  
   Как говорил его армейский дружок Юра Гусько: у женщины на любой вопрос всегда найдется любой ответ.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"