В этот решительный момент, как назло (а в каком-то смысле всё же на благо - наконец все оставили его в покое), Казимир неожиданно заболел. Странная на него напала немочь. Непонятно с чего появилась сильнейшая слабость, вплоть до апатии и полного отвращения к еде. Он лежал без сил. Не ел. Лишь изредка пил. Началось с головокружения. Хотя раньше ничем подобным не страдал - разве что в период пьяных разгулов, но теперь-то он был совершенно трезв. На необычный симптом вначале не обратил внимания. Но потом всё-таки вынужден был прилечь. Силы как-то вмиг оставили его. Ноги отказывались слушаться. Руки едва шевелились. Как был в одежде рухнул на тюфяк. Надеялся с помощью сна побороть напавший недуг. Но сон не придал сил, а даже ещё больше ослабил. Величайшего труда стоило взять стакан с водой. Простейшие действия: пройти несколько шагов до стола, поднять кувшин и налить из него - представляли из себя сложновыполнимую задачу. Как будто к рукам и ногам были подвешены тяжёлые гири. Жара или озноба не было. Лишь необычайная слабость. Неоправданно уставали и глаза. Хоть проспал чуть ли не полдня, по пробуждении их давило и резало, как после бессонной ночи. Казимир снова засыпал. Только на это был способен. Неизбежно стали посещать мысли о скорой смерти, глупой и непредсказуемой, какой та чаще всего и бывает, но какой её редко себе представляют. Единственной отрадой в этих мучительных метаниях было осознание, что где-то живёт добрая и красивая Шильда Цели. И пусть она не думает о нём и никогда не обратит на него своего величественного великодушного взора. Пусть. Одним своим видом, фактом своего существования она привносила в его жизнь надежду.
Время тянулось долго и вместе с тем незаметно. С одной стороны каждая секунда бодрствования давалась тяжёлой ценой. С другой - время, проводимое во сне или беспамятстве, рассудком не отмечалось. А спал крысолов большую часть дня. Не вставая, провалялся целые сутки. Затянувшимся его отсутствием не могли не обеспокоиться. Первым был посланец от Лаптэка. Как всякий уважающий себя служака он подражал манере своих начальников. Был также угрюм и молчалив, как Брумо. А если говорил, то как бы давя голосом, заимствуя это у Лаптэка. Жёсткость не помогла полицейскому добиться какого-либо ответа. Сонный и больной крысолов даже не заметил его ухода.
Приходил вездесущий Маленчик. Говорил как всегда много и путано. Пропел оду мудрости Гросса и щедрости Иоахима Цели. Что-то выспрашивал. Видимо, подозревал, что болезнь притворная. Казимир и не пытался развеять его сомнения.
Несколько последующих посещений крысолов не знал, чему отнести - сновидениям или реальности. Так, например, он не был уверен, насчёт служанки из дома Цели, была ли она или нет. Не помнил, Ильза или Гвэн. Припоминалось, что она вроде бы приносила поесть. Но сколько ни вглядывался потом в сторону стола, ничего на нём не замечал. Был кто-то с мануфактуры, от старосты. Этот остался в памяти расплывчатым образом. Тоже мог быть персонажем из сна.
Десяка, кажется, был реален. Помявшись в дверях, с трудом, пересиливая себя, выдавил несколько обрывчатых фраз.
- Я... это... дрова принёс... потому как холодно... мать велела... у вас тут дует... вот дрова.
То, что этот визит был на самом деле, подтверждала вязанка дров, лежащая в углу. Если, конечно, это тоже не было частью сновидения.
А, может быть, служанка ничего не приносила, а приходила по поручению? От госпожи Цели. Может ли такое быть? Она помнит о нём. Знает о его существовании. Милостиво обратила внимание на него, ничтожную личинку, копошащуюся в грязи. "Госпожа Цели справлялась о вашем здоровье". Были ли сказаны эти слова? Или их создал разгорячённый рассудок? Даже, если это было сном, не мог забыть. От мыслей о ней становилось легче. Возможно, благодаря этому смог быстро поправиться.
Через день Казимир выздоровел столь же неожиданно, как и заболел. Небольшая слабость осталась, но чувствовал себя хорошо. В голове вновь наступила ясность.
Окончательно придя в себя, задался вопросом, правдой или сном был эпизод с служанкой госпожи Цели. Чем больше старался забыть, тем больше думал. Чем неправдоподобнее это казалось, тем сильнее начинал верить. Как верят чуду. Сомневаясь, придумывая многочисленные доводы невозможности этого и одновременно всё-таки надеялся. В нём боролись разум и душа, практичность и мечтательность.
С томительной сладостью представлял в воображении, как госпожа Цели спрашивает о нём. Это ведь было возможно. Могла же она вспомнить о нём, как об одном из своих слуг. Да он рабом её почтёт за честь быть.
Наскоро утолив голод, он вышел прогуляться. От свежего утреннего воздуха его немного зашатало. Но стоило пройтись, как слабость отступила. Чем больше шёл, тем быстрее к телу возвращалась крепость. Мозг ещё не поспевал за возрождающимся к жизни организмом. Только на полпути сообразил, куда идёт. Ноги сами понесли его к особняку Цели. Неосознанно влекло туда. Заходить не стал. Приятно было уже просто находиться рядом.
Но пока что ему там нечего было делать. Сейчас важнее было позаботиться о насущном. Два потерянных дня надо было срочно возместить. Учитывая как в последнее время стремительно развивались события, всё что угодно могло случиться. Глядишь, Цели и Гросс могли рассориться или Лаптэк мог что-нибудь затеять. Хотелось повидаться и с Ширусом. Но идти к нему с пустыми руками, вернее пустыми мозгами, не мог. В него, как в топку, сперва надо было что-то забросить. Необходимо ещё раз обследовать мануфактуру. Как-никак там сходились интересы всех сторон грядущего конфликта.
Даже перед разведкой полезно сначала собрать хоть какие-то предварительные сведения. С этой целью Казимир заглянул на городской рынок. Это было единственное свободное от прямого влияния Цели место, хоть и не избегнувшее косвенного воздействия с его стороны. Лавки, торгующие товарами мануфактуры наполовину задушили рынок. Так что здесь не очень жаловали их производителя и распространителя. Здесь позволялось открыто бранить и Цели, и мэрию, и полицию. Многие говорожцы ещё ходили сюда не только в силу привычки, но и за получением морального удовольствия - послушать и поделиться сплетнями. Хоть кто-нибудь хоть что-нибудь должен будет рассказать. Заодно не мешало пополнить съестные запасы.
Как и положено для рынка, это было крикливое, пахнущее всеми видами пищи сборище. Фланируя между лотками, уворачиваясь от цепких рук их владельцев, норовивших ухватить его за рукав, дабы всучить свой "лучший на всём рынке" товар. Игнорируя кричавшиеся в самое ухо зазывные фразочки, до ужаса однообразные, Казимир пытался уловить из обсуждавшихся тем интересные ему. За этим безрезультатным делом, приметил кусок мяса, бывший в недавнем прошлом ляжкой бычка. Забавы ради, он поторговался. Продавец в виде изысканной шутки предложил уступить за полцены, вложив в свою фразу достаточно сарказма, чтобы его ненароком не приняли всерьёз. Дабы продолжить потеху, Казимир скептически кривил носом, изображая сомнение. Продавец убеждал, что лучшего мяса во всём Говороге не сыскать. Он нахваливал произведшего его бычка, как родитель, гордящийся небывалыми успехами своего ребёнка. Казимир из принципа не поддавался. Кончилось тем, что в итоге он всё-таки заплатил в два раза меньше, чем требовалось. К сожалению, этим его приобретения и ограничились. Тут о Цели и его мануфактуре, хотя и много говорили, знали меньше всего. Милута и тот мог больше сообщить, даже если был в пьяном угаре. Если не считать мяса, рынок ничего не дал крысолову.