Трактирщик приветливо встретил его. Похоже, он был в настроении потрепать языком. Для затравки Казимир взял пиво и лакомство, которым редко себя баловал, - жаренную колбасу. Пил не спеша. Слушая и подбрасывая наводящие вопросы. Время им было выбрано удачно. Народу немного. Только пара завсегдатаев, занятые пивом и урожаем. Они совсем не мешали.
Чтобы завязать разговор, Казимир пожаловался, слегка, чтобы не перегружать своими проблемами. Трактирщик посочувствовал, поцокал языком. Даже повозмущался, но не слишком, чтобы не казалось, будто до чужих бед ему больше дела, чем до собственных. Казимир поинтересовался его делами. Трактирщик подробно и с деталями, которые он мог бы и пропустить, поведал о событиях последних дней. Перечислил посетителей. Вспомнил, что они ели и пили. Поругал прислугу за леность и нерадивость. Казимир для приличия также огрел их хлёстким замечанием, хотя он сам для своих заказчиков, несомненно, являлся таким же нерадивым работником. Пусть, его нерадивость и носила искусственный, вынужденный характер.
Трактирщика приходилось всё время одёргивать. Он неизменно от любой темы возвращался к глупости своих помощников, находя всё новые её примеры. О Ширусе мог сказать не так уж много. "Барсук" не был ни выпивохой, ни скандалистом. Слухи о нём ходили разные, часть их противоречила друг другу. Ухо у трактирщика чутко до слухов и ему в удовольствие было повторять их. Тем более крысолов, вроде как, изъявлял желание послушать. Начал в хронологическом порядке, с самого рождения Шируса. Отец их рано умер. Мать воспитывала детей одна. Кстати, как оказалось, никаким сводным братом Шильды Ширус не был, а был самым, что ни на есть родным. Доподлинно неизвестно, откуда пошла легенда, что он не "настоящий" Цели, но утвердилась она достаточно прочно и многие верили в это.
Они происходили из знатного, но угасающего рода. Вся семья Цели была странновата. Как простой человек, трактирщик достаточно снисходительно относился к их причудам, не мысля себе без них высшее сословие. Мать, например, была до того оригинальна, что заставляла своих детей, в том числе саму госпожу Цели, летом гулять босыми - "её нежными ножками по нашей грубой земле". Потом, опять же по её желанию, и Ширус, и Шильда постоянно навещали нищих в приюте, организованном ещё их отцом, тем самым, что так скоропостижно и рано скончался. Говорят даже, сама Шильда разливала там похлёбку нуждающимся, готовила им и, уж совсем невероятно звучит, ухаживала за больными - стелила им постель, обмывала их болячки и пр. В последнее трактирщик отказывался верить, считая это чересчур фантастичной выдумкой. Он никак не мог представить "этот прекрасный и хрупкий цветок рядом со всякими отбросами". Естественно, при таком "диком" (на взгляд многих в Говороге) воспитании дети не могли вырасти без странностей. И Ширус, и Шильда были общепризнанными "белыми воронами". Шильда была красавица, и это несмотря ни на что, располагало людей к ней. Для большого числа говорожских кумушек она была негласной законодательницей мод. Если она предпочитала свободные платья, то и многие спешили заказать себе у портных такие же. Если она носила волосы распущенными, то и на многих женских головках развивались такие же причёски. Подражательницы старательно перенимали черты своего кумира, но всё-таки им не так шли схожие наряды и укладки. Копия всегда уступает оригиналу. Трактирщик это отчётливо понимал. Если бы Казимир не имел счастье видеть госпожу Цели, он удивился бы восхищённым эпитетам, которыми тот осыпал её. Ширусу же не так повезло. И, как опять же многие признавали, он был умён. Только выражалось это в непонятной для прочих области. В захолустном Говороге занятие науками не встречало понимания. Это требовало большого времени и ещё большей усидчивости, и не влекло за собой никаких выгод, а только одиночество и отчуждённость. Книги достать нелегко, обсуждать их не с кем. Ширус, весь свой досуг, всего себя посвящавший научным опытам, был приговорён к изоляции. Его считали не просто за "белую ворону", но чуть ли не за помешанного, невзирая на весь его ум. Таково было общее мнение. Чего придерживался и трактирщик, редко в чём не согласный с остальными говорожцами. Уже никто и не мог вспом-нить, откуда и как давно закрепилось за ним прозвище "Барсук". Ныне же его иначе и не называли.
Трактирщик раскрыл загадку неравной связи Шильды и Иоахима. Благородная семья Цели пришла в упадок. Кроме особняка и громкого имени, отец оставил после себя многочисленные долги - при жизни он не только щедро одаривал других, но и активно занимал. Он создал приют для бедных; устроил общественную школу, куда готовы были принимать даже крестьянских детей, если бы родители согласились их отдавать учить; хотел учредить музей, который, к сожалению, так и не увидел свет. А вот расплачиваться за эти благодеяния по наследству перешло к вдове и детям. "У папаши, похоже, было большое сердце, но маленький кошелёк", - не без ехидства, но и с некоторым снисхождением подумал Казимир. Дела у семьи шли всё хуже и хуже. То вообще было тёмное время для Говорога. Собирались забрать за долги фамильный дом, земли уже давно были проданы. Кредиторы наседали на вдову. Какое-то время их останавливали репутация семьи и малолетство детей. Но дети выросли, а с обеднением семья начала терять прежнюю популярность. Последним барьером, отделявшим от банкротства и полного краха, стала смерть старой госпожи Цели, видимо, не вынесшей такого обилия лишений и напастей. Несчастье помогло оттянуть время.
Здесь трактирщик посчитал нужным сделать отступление, обратившись к фигуре самого Иоахима Цели. Тот, как и Казимир был чужак, "приблуда", как выразился кузнец. Начинал с нуля, с самого низа. Работал в лавке. Парень он был толковый, сообразительный. Очень скоро, зарекомендовав себя, сделался приказчиком, потом управляющим, из "правой руки" стал "головой". Старик-хозяин и оставил его за главного, сделав совладельцем, а скоро и вообще умер. Это была первая ступенька на лестнице успеха, вознесшей Иоахима Цели до того, чем он стал теперь. С лавки он расширил своё влияние. Рискнув всем своим капиталом, выкупил соседнюю лавку. Дело шло в гору. Капитал множился. Появлялись новые лавки. Со скобяных товаров Цели перешёл на посуду, потом на одежду и обувь. Ему мало было продажи изготовленных другими людьми товаров. Руководство производством дало бы ему контроль и за источником прибыли. Нужна была мануфактура, которая соединила бы в себе разные отрасли. В те года он и сошёлся с Гроссом и Лаптэком, тогда ещё к службе никакого отношения не имевшим, но подававшим большие надежды. Они были выходцами из влиятельных семей, и все двери в этой жизни перед ними были открыты. Однако петли нуждались в смазке. Иоахим, тогда ещё не Цели, помог им в достижении их планов. Они помогли ему продавить революционную для Говорога идею строительства мануфактуры. Так что в успехе каждого из них лежала некоторая доля чужого участия. Поначалу всё шло замечательно. Мануфактура обогатила быт говорожцев. Многие товары уже не надо было завозить, тратиться на закупку. Производили сами под эгидой Иоахима. "Делец" держал в своих руках все нити и контролировал все пути изготовления и сбыта. Давя конкурентов, порой приводя их к банкротству, он занял своими лавками целую улицу, перерезав тем самым торговую артерию Говорога. Городской рынок потерял своё значение. Говорожцы заказывали себе одежду и обувь в лавках Цели. Строили и ремонтировали свои дома, используя кирпичи и плитку, произведённые на его мануфактуре. Ели из его тарелок и мисок. Условно независимыми оставались кузнечные мастерские, и то кузнецы приобретали железо и прочие необходимые им материалы у того же Цели. Иначе говоря, зависимыми оказывались и они. Через устройство мануфактуры обрёл выгоду и весь Говорог. Появились рабочие места, снизились цены. Богател Иоахим. Росло благосостояние всех жителей. Без преувеличения полгорода так или иначе, в той или иной степени, работало на него.
Казимир не пил. Отставив в сторону кружку, он сосредоточенно вслушивался, стараясь не упустить ни единого слова. Троица - Гросс, Лаптэк, Цели - была связана ещё теснее, чем он думал ранее. Такого влияния, даже, пожалуй, могущества, Иоахим достиг не без помощи своих компаньонов. И, как он шёл в гору, так Цели клонились к упадку. "Делец" получил деньги и влияние, однако для города он так и оставался чужаком. Ибо не был местным, что у говорожцев считалось главной добродетелью. Так ему пришла идея породниться с знатной, имеющий глубокие корни, фамилией. К тому же невеста была красива, многие были в неё влюблены. Хоть сам трактирщик в это не верил, ходили слухи, что как раз из-за госпожи Цели троица и перессорилась. В действительности она могла послужить поводом или катализатором. Основной же причиной разлада была без сомнения деловая, остающаяся в тени, сторона их отношений. Не стали бы такие серьёзные и прагматичные люди конфликтовать из-за девушки.
Иоахим не гнушался афер и сомнительных операций. Благо, его тылы были надёжны прикрыты Гроссом и Лаптэком. Поговаривали, как по секрету сообщил трактирщик, что через третьих лиц "Делец" ускорил разорение Дома Цели, что тайно выкупал их долги. Расстраивая финансовое состояние семьи, он умудрился навязать свою "дружескую" помощь и сделаться необходимым. Ширус и Шильда не умели вести дела. Иоахим обладал этим умением как никто другой в Говороге. Он взял в свои цепкие, хваткие руки рычаги управления, отстраняя Шируса от малейшей возможности влиять на что-либо. Уже и ведение хозяйства в семейном особняке стало невозможным без участия Иоахима. Быть негласным управляющим делами семьи Цели для него было мало. Иоахим метил высоко. Ему нужно было имя, обаяние которого открыло бы двери, прежде запертые для него. В его чувстве к Шильде, если это и была влюблённость, была примесь меркантильных, сугубо прагматических интересов. Из всех добивавшихся руки Шильды он оказался настойчивее других. Не оставлял, засыпал дорогими подарками. Возможно, на тот момент им и вправду овладело какое-то чувство или по крайней мере он смог в этом убедить свою избранницу. Они поженились. "Делец" взял фамилию жены. Это было обоюдное решение: жертвовавшая собой ради сохранения родового гнезда Шильда продолжала династию, жертвовавший капиталами ради приобщения к именитому семейству Иоахим получал само это имя. Цели всегда активно участвовали в жизни города с самого момента его основания. Люди с благодарностью и уважением вспоминали не только отца Шильды Цели, может быть, неудачливого благотворителя, но во всяком случае человека благородного, но и её деда, влиятельного чиновника. Иные старожилы могли припомнить и прадеда. А порывшись в архивных книгах, можно было встретить многочисленные записи о других Цели, далёких предках и родственниках нынешних. Иоахим не просто так принимал эту фамилию. Безродный и безымянный "Делец" вписывал себя в длинную линию прославленных людей. Этим браком, этим откровенным мезальянсом Иоахим приобретал себе первую красавицу Говорога. Это проложило ему путь к скупке половины города и помогло подготовиться к поглощению оставшегося. Он купил себе доброе имя, на которое не имел морального права, равно как и на руку его носительницы. Став Цели, он окончательно слился с Говорогом или, вернее, прилип к нему. Сметались последние барьеры. Ему открывался доступ туда, куда ранее был закрыт путь. Для большинства он уже был полноценный говорожец. Его власть в городе была чуть ли не абсолютна. Тогда-то и отпал от троицы Лаптэк, уже успевший достичь большого чина в полиции. Ещё не отваживаясь на открытое противодействие, он выдерживал дистанцию. Гросс остался с Цели, нуждаясь в его помощи - главным образом финансовой. Благодаря такой поддержке позже он и победил на своих первых выборах. Но дружеские объятия постепенно стали превращаться в удушающую хватку. Мэра начало тяготить подчинённое положение. Теперь он шёл на перевыборы самостоятельно. Хотя и старался по возможности не порывать окончательно всех своих связей, как с Гроссом, так и с Лаптэком. Отделились друг от друга и брат с сестрой, прежде неразлучные. Миролюбивый, незлобивый Ширус сразу восстал против "позорного", по его мнению, брака. "Делец" расколол семью, фактически выжил своего шурина из дома. Тому пришлось поселиться в каморке на краю города - в халупе по сравнению с его родным очагом. При этом открытой ссоры не было. Новоявленный Цели даже как будто демонстрировал участие к своему строптивому родственнику. Подыскивал жильё, помогал устроиться. И тем не менее держал подальше от себя. Ширус также не стремился к сближению. Сторонясь её мужа, он перестал видеться и с сестрой.
Семейному раздору немало поспособствовал зятёк. Через советчиков-доброхотов Ширусу он внушил, что Шильда, оскорблённая отношением брата к её браку, не желает видеться, ну а Шильде напел, что это Ширус презирает её. Так Иохаим надеялся разжечь в ней чувство обиды, словно не он был причиной её бед, а Ширус. Шильда же чувствовала себя недостойной брата.
Не Ширус выступал инициатором размолвки прежде дружной семьи. Истинным виновником был Иоахим, сумевший расхождение во взглядах превратить в ссору, так настроить обе стороны, чтобы они уже не могли увидеться и соответственно не имели возможности сгладить все противоречия, что неизбежно бы произошло при личном свидании. Ширус послал несколько писем сестре, которые Иоахим перехватил. Примирение было предотвращено.
Слух о сводном родстве Шируса, по мнению трактирщика (откуда он всё это знал?), также мог быть делом рук или языка Иоахима. Эта искусственно созданная, но искусно использованная сплетня, кроме того, что содействовала отчуждению принципиального Цели, была бы в этом случае ещё и его личной местью. Иоахима отличала неуёмная гордость. Как в таком случае мог Ширус критиковать его за незаконное присвоение имени Цели, когда сам имел на него не больше прав?
Ширус чувствовал на себе последствия атаки, но не подозревал о её источнике. О слухах, окружающих его персону, он не знал. Его внимание, всецело подчинённое научным трактатам, не было настроено на уловление сплетен и досужих разговоров. И по своему характеру, и по образу жизни он не был способен к ведению борьбы, тем более с таким противником. Он всего лишь откровенно выказал своё несогласие на этот брак и не проявил к своему новоявленному родственнику уважения, какого тот ожидал, хотя со всеми окружающими, даже с прислугой Ширус был подчёркнуто обходителен. Иоахиму и этого хватило, чтобы счесть его своим врагом, против которого он повёл войну, неприметную, но весьма ощутимую при этом.
Ширус сам приписывал размолвке не тот характер, что она имела в действительности. Он полагал, что унизил свою обожаемую сестру. Одно его чутьё уловило точно, что виновником всего является Иоахим, хотя и себя самого он считал злостным бездушным соучастником. Ширус уважал свою сестру как и ранее, даже больше, к естественным братским чувствам прибавилось ещё преклонение перед её безмерной жертвой. И, чем более виноватыми друг перед другом чувствовал брат и сестра, тем труднее им было сойтись.
Победа была за Иоахимом. Однако не всё шло у него так же гладко и просто. Опасаясь его неограниченного и продолжающего расти влияния, Гросс принялся подыскивать способы это самое влияние ограничить. Ставил ему преграды там, где только можно. Благо, Городской Устав давал много к тому поводов. Любой закон, имея рычаг и правильно на него воздействуя, можно обернуть против кого угодно. "Дельцу" всё сложнее было получать разрешение на новые затеи. Была "заморожена" стройка второй мануфактуры. Люди сразу стали припоминать, что Иоахим Цели не настоящий - не коренной говорожец. Им стали об этом напоминать. Гросс активно мешал своему бывшему компаньону. В этом ему всегда готов был помочь Лаптэк. Гросса он тоже не любил, но не так сильно, как Цели. Триумвират распался. Каждый вредил другому по мере возможностей. Их баталии не могли не сказаться на Говороге. Город беднел. Иоахиму пришлось сбавить обороты. Его дело само по себе рискованное, теперь становилось убыточным. Таким образом мэр вредил собственному городу. Но и вина "Дельца" во всём этом была не столь мала. Это же он подвёл все торговые структуры под свою мануфактуру. Говорожцы предпочитали подлатать старую обувку и одежду, чем тратиться на покупку новых. Не было столько строек, сколько производилось строительных материалов. Предложение опережало спрос: склады наполнялись нераспроданными товарами. Мануфактура кое-как держалась на плаву. Только керамика приносила доход, и то через поставки другим городам. Торговля в Говороге затухала. Лавки закрывались. Рынок уменьшил свою площадь вдвое, а оборот пятикратно. Поэтому и не успели закончить ремонт дворца Цели. Не до того уже было. Иоахим, следуя пожеланиям жены, к которой относился с уважением - её нельзя было не уважать, намеревался реконструировать арку, построить новый, более вместительный приют, хотел создать парк. Затеи эти так и остались лишь затеями. Денег на это уже не хватало. Даже собственный дом - фамильный особняк Цели, не мог привести в порядок. Все средства шли на то, чтобы предотвратить грозящее банкротство. Внешне, конечно, особенно для обывателей, "Делец" всё так же выглядел непотопляемым и казался более значимой фигурой, чем оба его противника. В его владении оставалось много торговых точек, часть которых, правда, бездействовала и пустовала. В общем, Цели тонул вместе со всем городом.
- Цели уже не тот, - заключил трактирщик.
Он довольно далеко отклонился от изначального вопроса, что в конечном итоге оказалось лучше для Казимира. Пусть говорит всё, что знает.
- Так "Барсук" недолюбливает своего зятя?
- Не то что не любит. Это не то слово...
Трактирщик, так и не найдя слова, которое было бы "тем", просто переменил тему. Казимир на этот раз не позволил ему увлекаться. Вернул обратно.
- Они почти не общаются. На свадьбе, говорят, мрачнее тучи был.
- А он ничего не предпринимал против этого брака?
- Да что он мог сделать, тем более против Иоахима то? Его не остановить. Уж если он на что нацелится, своего никогда не упустит.
"Однако с новой мануфактурой не очень у него пошло. Значит, Гросс не так уж слаб, а Иоахим не так уж силён", - размышлял Казимир.
- ... Мать их ещё что-нибудь могла бы, может быть... Если бы была жива. Ну так она умерла, - продолжал трактирщик.
- А Шильда? Она вообще любит своего мужа? - чуть не с замиранием сердца спросил Казимир.
Трактирщик и на это ничего определённого не ответил. О Шильде, как и все хоть раз её видевшие, плохого он сказать не мог. Сплетни не касались её. Поэтому мало верилось, что она, такая благородная, возвышенная, могла полюбить такого, как Иоахим, который был чуть ли не полным антиподом ей. Столь же маловероятным казалось, чтобы какие-то корыстные мотивы руководили ею при вступлении в брак. Возможно, сыграла природная жалость, сострадание к его любви, если он любил. Какое бы чувство ни руководило "Дельцом" в те годы, оно действительно было сильно. Возможно, она подпала под его влияние. Что ни говори, а Иоахим обладал харизмой сильной личности и выигрышно смотрелся на фоне остальных говорожцев.
Казимир всё более убеждался, что кандидатура на роль "ключа" им была выбрана верно. Ширус оказывался полезен ещё и тем, что "Делец" не воспринимал его как своего возможного противника. С этой стороны он не ожидал удара.
Казимир задал ещё несколько вопросов. Трактирщик уже начал повторяться, путаться. Было ясно, что он рассказал всё, что знает. Крысолов даже не стал допивать пиво. Пивной шумок в голове ему сейчас был совсем не нужен. А вот колбасу доел. Трактирщик, по всей видимости, решил, что целью визита было искренное желание проведать его. Они тепло попрощались. Оба в конечном итоге получили то, что хотели.