Аннотация: Глава слегка не закончена, но на логике повествования незавершенность не отражается. Как обычно жду откликов. Нам графоманам, без них очень плохо живется-).
Глава 4. Артем.
Сейчас. Январь 2010 г.
Артем не спал почти всю ночь. Постепенно воспоминания иссякли, и он смог отрешиться и успокоить мысли. Но все равно медитация не принесла успокоения душе, а телу сил. Отчаявшись, он лег спать за два часа до рассвета, а утром встал с раздраем в душе и разбитым телом. Всю ночь ему снилась прошлое. Не удивительно, что утром он поднялся с мыслями о нем.
Принимая утренний душ, Артем вспоминал момент, ставший поворотным в его жизни. То, что сделало из забитого жизнью мальчика волею случая ставшего солдатом, безжалостного убийцу, с точки зрения простых людей - маньяка. Ответ был прост - тетрадь. Тонкая тетрадка в черной обложке исписанная ровными столбиками иероглифического письма. Не сама она конечно, а то знание, которое скрывалась за каллиграфически написанными строчками.
Отслужив срочную Артем, не раздумывая, подписал контракт. Кто ждал его дома? Только мать, да и та в последнем письме написала, что решила развестись с отцом и уехать в Новосибирск к родителям. Ни друзей, ни любимой девушки у него не было. Что бы он стал делать на гражданке? Образования не было, профессии тоже, в армии полезных навыков, которые могли пригодиться в мирной жизни, он не приобрел.
А здесь проверенные товарищи, неплохая зарплата и самое главное Учитель! То что японец дал ему за год их знакомства было каплей в море того чему Танака Котесиро мог его научить...
Тогда. Лето 1997 г.
Удар. Дверь с грохотом проворачивается, безжалостно скрипя петлями. Бросок ребристого шара гранаты внутрь. Прижаться к стене. Взрыв. Еще удар. Дверь влетает внутрь. Две длинные очереди поперек помещения. Артем стрелял стоя - слева направо. Игнат с колена - справа налево. Войти осмотреться и дальше. Зачистка - рядовое дело. Не их, конечно, это обязанность, но с комполка не поспоришь.
- Слушай Счастливчик, что мы здесь делаем? - Игнат сплюнул и закурил.
Артем пожал плечами:
- Воспользовались тем, что Михалыча в штаб вызвали, вот и заткнули нами дыру.
- Не, ты как хочешь, а с меня хватит.
- Не бухти, Музыкант - Артем зашел в разгромленное помещение, - один этаж остался, осмотрим и сваливаем. А пока пять минут отдыха. Присматривай за улицей, а я здесь огляжусь.
- Давай, - Игнат выдал дымное колечко и тихо запел:
...Они смотрели друг другу в глаза,
Они возвращались из смерти назад -
"На хрена нам война,
Пошла она на!" -
Сказали те, кто вернулся назад....
Пел он хорошо, а когда брал гитару так и вообще заслушаешься, пол роты сбегалось, когда он закатывал концерты. За что и получил позывной Музыкант.
Артем знал, что парни частенько возвращались с зачисток с хабаром - техникой, золотишком иногда деньгами. Один знакомый сержант хвастал, что однажды нашел не много не мало, а полторы тонны баксов.
На вопрос - где же те деньги, сокрушенно отвечал, что взрывом в клочья разорвало. И что больше он в жизни не войдет в помещение, предварительно бросив гранату. На что Артем ему рассудительно сказал, что таких как он дурней поискать надо, а если там растяжка? Пропадешь ни за грош.
Вспоминая этот разговор, он прошелся по комнате распинывая мусор. Собственно ничего ему здесь было не нужно. Искать хабар он не собирался - не падальщик. Такие зачистки ему были не по душе. Он просто воспользовался моментом, что бы передохнуть, да и интересно было посмотреть, как люди живут. Смотреть было не на что. Все, что было ценного, либо хозяева вывезли, либо мародеры разграбили. А после взрыва так и вообще смотреть не на что. Целой осталась одна тумбочка, да и у той дверца на одном честном слове держалась.
Носком ботинка он поддел скособоченную дверцу, та с хрустом отвалилась, и он еле успел ее подхватить. Упала на пол, шуму бы наделала. Музыканта перепугала. Тот прискакал бы сюда как сайгак со стволом наперевес.
Положив дверцу на заваленный мусором пол, он заглянул в тумбочку. Как и следовало ожидать, она была пуста. Почти пуста. В пыльном нутре одиноко лежала тонкая тетрадь.
Интересно, что там написано?
Может, она исписана решением математических примеров, или заполнена рецептами, а может это чей-то дневник, в который этот кто-то писал сокровенные мысли, а может стихи или тексты песен? Да мало ли что там может быть написано.
Артем протянул руку, что бы взять тетрадь и замер не донеся пальцев до обложки буквально на миллиметр. Тревожное чувство охватило его. Он повертел головой пытаясь понять, что его так насторожило. Вокруг было тихо. Только из подъезда еле слышно доносился голос Музыканта. Он успел сменить репертуар и теперь напевал:
...И мой демон придёт меня отправить
За безумием вслед.
Там на тёмном на дне души несчастной
Спит поверженный зверь...
Он выпрямился, перехватил автомат и скользнул к окну. На улице все было спокойно.
Он вернулся к тумбочке и вновь присев на корточки протянул руку к тетради.
- Не бери, - шепнул чей-то голос в голове.
От неожиданности Артем вздрогнул, но было поздно, пальцы его коснулись тетради и...
И ничего не произошло, он пожал плечами - ерунда какая мерещится, и стер толстый слой пыли с обложки. Она оказалась черного цвета, а не серого, как ему сначала показалось. Пальцы погладили тонкую кожу - тетрадь оказалась не фабричной, а самодельной и пролистали листы.
Вопреки его ожиданиям ни стихов, ни рецептов в ней не обнаружилось. Вся тетрадь, восемнадцать листов из материала похожего на пергамент, была исписана столбиками иероглифов.
Любопытно, тетрадочка то походу старинная, да еще и исписана иероглифами, это кто же здесь такой жил? Надо будет сэнсэю показать. Артем спрятал тетрадь в набедренный карман и вышел из комнаты...
Сейчас. Январь 2010 г.
Рука прошлась по запотевшему зеркалу, очистив полосу, прямо напротив глаз. На Артема с серебряной амальгамы смотрели глаза его зеркального двойника. Он моргнул, двойник в зеркале повторил движение. Глаза зазеркального допельгангера закрылись, открылись, и начали менять свой цвет. Густая синева сгустилась и сменилась угольной чернотой. А по бокам носа у самых глаз появились две ямы, словно дыхательные пазухи на клюве орла.
- Ты сомневаешься, ученик? - из горла исторгся утробный рык, голос из приятного густого тенора превратился в клекочущий бас, как если бы гигантская птица научилась говорить по-человечески.
- Нет, о Великий, - прежний его голос.
- Так, в чем дело? - опять клекот.
- Я... Я не знаю, учитель, - вышло жалобно, просяще, - она... она не такая как другие.
- Ты сомневаешься! - Существо в зеркале не спрашивало, оно утверждало. - Напрасно. Она такая же грязная, как и все прежние. Все что ей надо, это деньги, власть и секс. Ты думаешь, ты бы привлек ее внимание, будучи простым инженером или работягой с завода? Нет!
- Она, не такая, - перечить существу в зеркале было трудно, почти невозможно, но Артем всеже сумел это сделать.
- Чушь! Такая! - существо за зеркальной гладью гневно заклекотало. - Не веришь? Проверь!
Глаз Артема против его воли закрылись, а когда он снова открыл их, на него из вновь запотевшего зеркала смотрели его собственные голубые глаза.
Без сил он опустился на пол. Хотелось плакать, впервые он засомневался в том пути, по которому шел. Засомневался и испугался, так как понимал - обратной дороги нет. Между ним и дорогой назад лежало двадцать шесть жизней, а точнее двадцать шесть смертей. И это если считать только тех, кого он принес в жертву. Это была преграда, которую ему никогда не перешагнуть.
Он сидел, привалившись спиной к стене не в силах подняться. Как всегда явление великого Тэнгу забирало много сил. Пока тело отходило от визита демона, голова неумолимо тянула его назад в прошлое. Воспоминания неудержимым потоком прорывали плотину, воздвигнутую в сознании много лет назад.
Тогда. Лето 1997 г.
Тетрадь, исписанную иероглифами, Артем сумел показать Учителю только через неделю. Закончив тренировку и выпив чаю он, уже переодевшись, достал ее и протянул сэнсею Котесиро:
- Мастер Танака, посмотрите, что я нашел.
Безразлично, как показалось Артему, сэнсей пролистал пергаментные листы и вернул ее Артему.
- Танака-сан что там написано, что-то важное?
- Нет, - помедлив, ответил Котесиро, - ничего такого...
Пауза, сделанная Учителем, не понравилась Артему, как и то, что тот не смотрел ему в глаза.
- А все-таки, сенсей, что там? - настаивал Артем.
Он увидел, как сошлись на переносице густые брови Танаки-сана.
- Какие-то бухгалтерские учеты, что-то связанное с ведением хозяйства, - немного резче, чем надо ответил он, - я плохо понял, запись ведется на дзё-ко нихонго - это древнеяпонский язык, ныне почти не употребляющийся, да к тому же на рюкюском диалекте, а я родился на севере.
Артем кивнул хоть и заметил явные нестыковки в ответе Учителя. Во-первых, как ему казалось иероглифы хоть на севере хоть на юге одинаковые, во-вторых, тетрадь не была настолько старой, чтобы записи велись на древнеяпонском и, в-третьих - если там какие-то хозяйственные записи, то где цифры?
- До свидания, учитель. - В дверях он поклонился.
- До свидания, ученик, - поклонился в ответ Танака-сан.
- Постой, - окликнул он Артема, когда тот уже взялся за дверную ручку, - где ты взял это... - Артему показалось, что в его тоне проскользнуло отвращение, и это его насторожило, - эту тетрадь.
Это? Мысленно переспросил он Учителя. Оговорка ему не понравилась. Он медленно обернулся. Лицо Учителя как всегда было доброжелательно, но в его глазах Артем уловил чувство, которое его удивило и озадачило. Ему показалось, что в глубине темных, обычно бесстрастных глаз он уловил отблеск страха и да, ему не показалось, отвращения. Это ощущение длилось секунду, другую - не больше, а потом исчезло - глаза сэнсея вновь стали отрешенными.
- В небольшом, городе, - Артем не стал уточнять в каком конкретно. - Она вам нужна?
- Нет, - Танака-сан, спрятал ладони в широкие рукава кимоно, словно показывая, как она ему не нужна, - там нет ничего такого, что может пригодиться.
- Что мне с ней делать?
- Выкинь, - Учитель спокойно пожал плечами.
Артем видел, что спокойствие это напускное.
- А лучше сожги.
- Хорошо, - Артем коротко поклонился и вышел.
Тетрадь, вопреки совету сенсэя, он не сжег, а спрятал на дно своего рюкзака.
Больше к этому разговору они не возвращались, до того момента как Артем не перевел ее.
Сейчас. Январь 2010 г.
Проклятье! Лучше бы он тогда сделал, как просил старый японец. Сейчас бы все было по-другому. Вся жизнь его была бы иной. Да! Но сделанного не воротишь. И это к лучшему, до конца пути ему осталось всего ничего. Один маленький шаг. Одна жизнь. Одна смерть. Не его вина, что выбор пал на нее. На... Он сглотнул почему-то даже мысленно ему было больно называть ее по имени. Пусть она останется безымянной, всего лишь очередная - последняя жертва, брошенная на алтарь новой жизни. Она будет последней, а потом он переродится. Так что к черту человеческие чувства, к черту любовь, к черту веру, к черту, к черту, к черту все, к черту...
Мысль опять споткнулась на ее имени, а в груди что-то защемило, прямо там - в глубине, чуть правее левого соска. К черту! Великий Тэнгу - дай силы. Он мотнул головой, отгоняя боль.
Слабость начала отступать, и Артем сумел подняться и проковылять в комнату. Часы показывали начало восьмого. Сколько же он так просидел? Надо собираться и ехать в офис. Повседневные дела еще никто не отменял.
Артем поудобнее устроился в кресле ожидая пока прогреется двигатель. Его неудержимо клонило в сон, чтобы не заснуть он включил магнитолу. Хорошо отлаженная акустическая система заполнила салон тяжелой гитарной музыкой. Артем моментально узнал песню, которую напевал Музыкант, когда он нашел черную тетрадь:
Будет время, когда закат кровавый
Сменит мёртвый рассвет.
И мой демон придёт меня отправить
За безумием вслед...
Сон мгновенно пропал. Минутная слабость, охватившая его в ванной, и, казалось безвозвратно ушедшая, снова навалилась на него. А певец, словно слыша его мысли все набирал обороты:
...Легче верить в безумие без меры,
Проникаясь им, жить.
Проще мерить, в чьей жизни больше веры,
Чем понять и простить.
Каждый слышит по-своему и видит.
Абсолютное ЗЛО
Дремлет, дышит, оно ещё увидит
Роковое число...
- У-м-м, - Артем застонал вслух, пряча лицо в ладонях.
Абсолютное зло! Он стал им? О да - стал! С точки зрения обычных людей, а с его точки он стал всего лишь куколкой, из которой должно вылупиться новое существо, неизмеримо более сильное и умное, чем человек. Так что нормы их морали не подходили ему, то, что для них было грехом, для него всего лишь новым витком кокона из которого он должен родиться. Остался всего лишь один виток, одна жертва, чтобы окукливание закончилось и, через девять дней он переродился.
Эти мысли всегда приносившее облегчение и дававшие оправдание его действиям сейчас почему-то вызывали отвращение.
Последняя жертва?
Надя, Наденька, Надюша, его Нозоми. Его ли?
А может быть Тэнгу прав и она похожа всех тех, кого он уже принес в жертву? Жалких, жадных, желающих только одного - удовольствия во всех его проявлениях?
Он опять застонал, окунаясь в бездну памяти.
Тогда. 1999 - 2000 г.г.
- Артем, - Учитель встретил его на пороге дома.
Артем давно не видел сэнсея, он только вчера вернулся из двухнедельного рейда и, как только у него появилось время, сразу пришел к нему. Увидев Учителя, Артем удивился и забеспокоился, кажется, что-то случилось. Танака Котесиро был не в привычных армейских штанах и просторной рубашке. На нем красовалось традиционное японская одежда - кимоно, богато украшенное вышивкой.
Было видно, что сэнсей сильно волнуется. Руки его, обычно спокойно висящие вдоль тела, сейчас нервно теребили узел пояса. Голос его, всегда спокойный и ровный, подрагивал, а глаза обычно бесстрастные и смотрящие, словно бы сквозь собеседника, лихорадочно блестели и светились...
Радостью! Точно, Артем не ошибся, именно радость и нетерпение светились в них.
- Ученик, мой, - Танака-сан обнял его за плечи, чего раньше никогда не делал, - раздели со мной мою радость. У меня родился внук.
Как летом густеет трава!
И только у однолиста
Один-единственный лист.
Процитировал он и, достав письмо из-за отворота доги, показал его Артему.
- Сын отыскал меня, Артем. Сколько я не был дома! Почти пятнадцать лет. Понимаешь ученик, у меня один единственный сын, ему уже много лет и я потерял надежду увидеть внуков, а тут эта весточка.
- Поздравляю, - Артем искренне обрадовался за Учителя, - это настоящее счастье...
Он запнулся, не зная как еще выразить свое свою радость по поводу такого события.
- Позволь пригласить тебя разделить со мной мою радость, - повторил он и повел рукой в сторону комнаты.
Артем увидел низенький столик, накрытый в традиционном японском стиле:
- Было нелегко достать здесь нужные продукты, но я их нашел. Проходи.
Спустя два часа Танака-сан обратился к Артему:
- Ученик, я уезжаю.
Артем не удивился этому сообщению, чего-то подобного он ожидал.
- Когда? - коротко спросил он.
- Завтра, - сэнсей склонил голову в выражении скорби, - я не могу больше ждать. Когда я приехал сюда, мое сердце полюбило эту страну, но теперь оно зовет меня на родину предков.
Артем молчал, не зная что сказать. Расставаться с Учителем было жалко, почти четыре года Танака-сан учил его, и чем больше Артем узнавал от него, тем больше понимал, как мало он знает.
- Вот мой последний урок, ученик. - Сэнсей внимательно смотрел на Артема. - Твой контракт скоро заканчивается, не продляй его. Эта веха в твоей жизни заканчивается. Скоро начнется другая. Здесь ты больше ничего не добьешься. Все чему тебя могла научить война, она научила. Пора выходить в мир. Он велик и страшен. Он жесток и прекрасен. И в нем не меньше опасностей и соблазнов чем на войне. У тебя, мой ученик, есть стержень, он поможет тебе правильно выбрать путь, среди множества дорог.
Артем кивнул.
- Учитель, могу я приехать к Вам, туда...
Танака Котесиро задумался, но только на миг.
- Да. Я напишу тебе, как устроюсь.
- Хорошо. Я пойду?
- Иди.
Танака Котесиро смотрел вслед уходящему Артему.
Это был, пожалуй, самый лучший его ученик. Таких у него не было ни на родине, ни тогда когда он обучал моджахедов. Самый способный и внимательный. Умный и сильный, как губка впитывающий знания, что он ему давал. Жаль такого терять, но он не был японцем, а это значит, что Танака не мог передать ему все, что знал сам. Теперь не мог, после рождения внука не мог. Сын его, к великому сожалению Котесиро, не проникся духом Будо, но внук, старый японец чувствовал, станет его приемником. А значит, сокровенные знания не уйдут в могилу, и их не потребуется передавать гайдзину. Танака Котесиро вздохнул, как бы ему не нравился Артем, он все равно оставался для него чужаком, и выкинул русского из головы, все его помыслы устремились на родину и внука.
Закончив контракт Артем, как и советовал Учитель, не стал его продлять. Для начала он навестил мать в Новосибирске. К его удивлению дела у нее шли хорошо. После ухода от отца она не зачахла, как он ожидал, а наоборот расцвела. Из забитой серой мышки она стала, не розой конечно, но красивым полевым цветком в самой поре цветения. Вскоре ему стала понятна причина такого изменения. Причина была банальна как сама жизнь - мужчина. Мать смущаясь, на второе утро после его приезда, робко и в тоже время с вызовом пригласила его познакомиться с одним человеком. Максим не без удивления согласился.
- Артемка, он такой хороший, - частила мать, собираясь на встречу, - сам увидишь.
Артем увидел. Новый избранник матери оказался полной противоположностью отца. Невысокий, с намечающейся лысиной и заметным пузиком, он, улыбаясь, протянул руку Артему и на удивление крепко пожал ее. Его ладонь - широкая с валиками мозолей, была похожа на лапищу Михалыча, что тоже расположила Артема к нему.
На встречу, Егор Иванович пришел не один, а с девочкой лет десяти. Он был вдовцом, жена его умерла от рака пять лет назад. По тому как Егор, так мужчина просил его называть, смотрел на мать, как она поправляла волосы девочки и как Иришка, пару раз оговорившись, называла его мать не Ольгой Семеновной, а мамой, Артем понял, что здесь он явно лишний.
Прожив еще пару дней, он засобирался домой, точнее, в то место где жил отец. И мать к его огорчению, с облегчением приняла его решение.
Отец встретил его холодно, вместо матери в квартире хозяйничала другая женщина, лет на десять младше отца и как с удивлением отметил Артем, удивительно похожая на мать.
- Светик, - представилась невысокая и худенькая крашеная блондинка.
Отец хмуро смотрел на заявившегося домой сына, а вечером, когда Светик ушла на смену, работала она горничной в гостинице, перехватив его на кухне, когда Артем заваривал чай, заявил, что Артем здесь лишний.
Артем согласно кивнул, он и вправду чувствовал себя здесь не как дома, а как в гостях у чужих людей только и ждущих, чтобы незваный гость побыстрее уехал, и сказал:
- Уйду, как только найду съемную квартиру, но не раньше, понял?
Отец недобро осклабился:
- Окабанел гляжу на армейке?
- Отец, - Артем в упор глянул на него, - я не тот мальчишка, которого ты гонял и ломал под себя, и я имею столько же прав на квартиру сколько и ты.
Отец, поиграв желваками, криво усмехнулся и отвел взгляд.
- Ну, ну, о правах заговорил? А то, что я здесь, в двух комнатах с молодой женой живу это побоку, да?
Артем пожал плечами:
- Живи, я тебе мешать не буду. Или ты думаешь, что я клинья к твоему Светику подбивать стану?
Отец неприятно и как-то масляно улыбнулся:
- А что? Оголодал, небось, за столько-то времени по сладенькому?
Артем сплюнул и вышел из кухни, напоследок повторив:
- Уйду, как только найду удобный вариант, не раньше.
Все это было так неприятно, так склизко, словно по душе прополз большой слизень, что Артем, плюнув на удобство, снял себе первую попавшуюся квартиру, только бы съехать и не видеть угрюмых взглядов, бросаемых на него отцом.
Да и Светик взяла за моду появляться перед ним в халатике едва прикрывавшим ее костлявый зад и смотреть на него шальным и медовым, преисполненным совсем не материнскими чувствами, взглядом.
Переехав на съемную квартиру, маленькую и темную гостинку, единственным достоинством которой был проведенный в комнату телефон, он начал решать другой вопрос - что делать дальше? Куда двигаться, что делать и на что жить? Денег заработанных в армии пока хватало, но надолго ли?
Сидя посреди грязной комнаты на единственном табурете и слушая, плачь ребенка от соседей справа и любовные вздохи и охи от соседей слева Артем начинал жалеть, что уволился из армии. Перспектив на гражданке для себя он не видел. Никому он здесь был не нужен, ни матери, ни тем более отцу. У них была своя жизнь, ему в ней не было места.
Поерзав на жестком табурете, он прикрыл глаза и попытался начать привычную медитацию. Вначале отключился слух - он перестал слушать какофонию звуков окружавших его, затем пропали тактильные ощущения. Ему представлялось, что сидит он не на неудобном табурете, а лежит, широко раскинув руки на берегу моря и ничего кроме шелеста волн не нарушает тишину окружавшую его. Он сосредоточился на дыхании, считая вдохи и выдохи. Последними пропали мысли. Поначалу они, снулыми рыбинами всплывали из глубин подсознания, и тыкались в него любопытными носами, мешая сосредоточению. Тогда он начал ловить их и внимательно рассмотрев, отбрасывать. Вначале они шли потоком, но постепенно косяки мыслей поредели и наконец совсем иссякли. Он растворился в Великом Ничто.
Когда ребенок справа успокоился и затих, а соседи слева насытившись друг другом, замолчали, Артем открыл глаза, выходя из глубин собственного мира. Тело от долгого сидения затекло и он, достав бокен, подаренный ему Танакой-сэнсеем попытался размяться. Но первым движением он чуть не снес лампочку, одиноко висящую на шнуре под потолком. В маленькой клетушке было не развернуться. Артем вздохнул и, отложив бокен, выполнил Санчин-ката.
Размявшись, он принялся за уборку. Помыв все, до чего смог дотянутся и, сменив хозяйское постельное белье на свое, он принялся разбирать принесенные с собой вещи. Вещей было мало - сменная пара постельного белья, которую он положил в раздолбанный ящик, камуфляж - зимний и летний, несколько футболок и трусов, да джинсовая куртка. Единственные джинсы и свитер были на нем.
Он собирался пихнуть опустевший мешок под кровать, но в камуфляжном нутре что-то зашелестело. Артем нахмурился и, подняв с пола рюкзак, достал из внутреннего кармана тетрадь с черной обложкой. Он раскрыл желтоватые и ломкие страницы и вгляделся в столбцы иероглифов. Кажется, он знал, чем займется. Он займется переводом тетради. Не верил он словам Учителя, что в ней содержатся ничего не значащие записи.
Вот только сделать это оказалось не так просто, как он думал. Купленный в книжном магазине русско-японский словарь ему мало чем помог. Половины иероглифов написанных в тетради он в нем не нашел, часть выглядели чуть-чуть не так, рядом с некоторыми иероглифами стояли три буквы - уст., учитель видимо не соврал что запись велась на старояпонском, а остальные которые он с грехом пополам перевел никак не хотели складываться в связный текст. Помучившись с неделю, он понял самому текст не осилить.
Артем задумался над тем, кто ему может помочь с переводом. Людей знающих японский язык он не знал и, где искать специалистов не представлял. Тем более таких, которые бы не просто знали современный язык, а разбирались в древнем языке страны Восходящего солнца. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда он наткнулся в газете, где искал объявление о приеме на работу, короткую заметку в которой приглашали всех желающих поступать на учебу на факультет иностранных языков в местный университет. Позвонив по номеру, значившемуся в конце заметки, он выяснил, что на факультете имеется отделение восточных языков и японский там тоже преподают.
Воодушевившись, он съездил в университет, но ознакомившись со списком предметов, которые следовало сдавать при поступлении, понял, что с его знаниями он ни за что не поступит. Пять лет проведенные в армии начисто выбили из него те крупицы знаний, что были вынесены со школьной скамьи.
Миловидная секретарша представившаяся Юлией, молоденькая остроносая брюнетка с длинной косой челкой, видя его искреннее огорчение, поинтересовалась - зачем ему так понадобилось именно на отделение восточных языков, да еще изучать такой сложный язык как японский.
Артем, слегка помявшись, рассказал ей свою проблему, на что Юля ответила, что если это действительно старояпонский, то учеба ему все равно не поможет, так как тот сильно отличается от современного языка, да и нет у них на кафедре преподавателей, хорошо знающих старояпоский чтобы перевести дневник.
- И что мне делать? - Артем озадаченно крутил в пальцах карандаш, взятый со стола Юли.
- Ну, не знаю, - протянула девушка, теребя острыми, окрашенными черным лаком, коготками сережку, - в бюро переводов отнести. Только я не думаю, что там есть такие специалисты. Я так понимаю, старояпонский нынче не очень востребован.
Она прыснула своей шутке:
- Или в столицу поехать, там всяко есть.
- Ладно, - Артем отложил карандаш, - спасибо за помощь.
- Не за что, - Юля состроила огорченную гримаску, Артем видел, что он ей понравился, и девушке не хотелось вот так прекращать знакомство, - я ничем особым не помогла, сам бы догадался.
Артем кивнул и направился к двери.
- Погоди, - окликнула его у самой двери девушка, - я что вспомнила. Завкафедрой говорил, что вроде как есть у нас в городе бабуля одна, которая шарит в этом самом старояпонском, он даже хотел ее к нам пригласить, чтобы с лекцией выступила. Но чего-то у них там не срослось, уж больно вздорная бабка по его словам.
- Как ее найти? - Артем подскочил к столу.
- Ну, это у Альберта Игоревича спрашивать надо, - протянула Юля.
- Спроси, Юль, - он взял ее ладошку в руки, - узнаешь, за мной ужин в любом месте, где захочешь.
- Да ну тебя, - девушка порозовела лицом, но руки не отняла, - нет его, завтра будет.
- Узнай завтра. Клянусь ужин с меня.
- Обещаешь? - она лукаво прищурилась.
- Честное пионерское!
- Хорошо, - Юля нехотя высвободила руку, - узнаю. Вот, - она чиркнула что-то на бумажке, вырванной из блокнота, - позвони завтра вечером.
- Всенепременно, - Артем спрятал бумажку с номером в карман. - Узнаешь - ужин и букет роз с меня.
- Да ну тебя, - махнула на него ладонью девушка. - Иди, мне работать пора. Узнаю, не волнуйся. Все, пока-пока, до завтра.
Артем вышел в широкий и светлый вестибюль - кажется с переводом дело на мази. На счет работы наметки у него тоже имелись. Выбор, конечно, был не богат. Он мог без труда податься охранником в любое из расплодившихся частных охранных агентств, устроится в банковскую службу охраны или стать телохранителем. С его опытом это было бы без проблем. Но Артем не хотел быть наемным псом у толстосумов. Вариант влиться боевиком в одну из ОПГ он так же отмел, хотя и это он мог сделать без труда. Не привлекало его и работа на государство в лице ОМОНа или милицейского спецназа.
Ему понравилось объявление, прочитанное им все в той же газете, где он нашел информацию о наборе в университет.
Объявление приглашало на собеседование в Агентство недвижимости. Там требовались молодые и обаятельные, целеустремленные и коммуникабельные, те, кто хочет учиться и зарабатывать и работать, работать, работать. В объявлении так и было написано - работать три раза, да еще с подчеркиванием. Артем позвонил и записался на собеседование.
Беседовала с ним невысокая, пухлая женщина, одетая неброско, но на взгляд Артема, не искушенного в таких делах, дорого. С завитушками соломенных волос, добродушным лицом и приятной улыбкой. Ее вид портили только обилие колец на пальцах. На правой руке он насчитал аж шесть штук, а на левой четыре и множество золотых цепочек на шее.
Альбина Борисовна задала множество вопросов, поахала, поохала, узнав, что он четыре года провел в Гулистане. Осторожно задала вопрос на счет его психического состояния и адекватности.
- Я извиняюсь, Артем Сергеевич, вы все-таки служили не просто в армии, а были, так сказать на войне, многое повидали, ну Вы понимаете... А сейчас психика молодых людей так некрепка, ее так легко расшатать.
Артем ее понимал, он много слышал о так называемом Гулийском синдроме, так что готовый к вопросам подобного толка он включил на полную все свое обаяние.
- Ну что Вы, Альбина Борисовна, я ведь не срочником проходил службу, и не просто в войсках, а в элитном подразделении. Туда так просто не попасть, надо пройти кучу тестов, - врал он напропалую, - пройти строжайший психологический и физический отбор. Да нас там медосмотрами и тестами, каждые полгода мучили, чуть что не так и отбраковка.
Артем, играя голосом, как учил Михалыч, подстроился под ее дыхание и задышал с женщиной в унисон. Осторожно и мягко - взглядом, мимикой и тоном он начал усыплять внимание и подавлять волю сидевшей напротив женщины. Это было не сложно, Альбина Борисовна была умна, но вместе с тем податлива и мягка.
Он еще вначале разговора приметил фотографию, стоящую на ее столе. С глянцевого прямоугольника, обрамленного простой деревянной рамкой смотрели куда-то вдаль Альбина Борисовна и парень лет пятнадцати, обнимающий ее за плечи. Да и во взгляде, время от времени, бросаемом женщиной на фотографию, любой внимательный человек мог прочесть неприкрытое обожание и любовь.
Сын, тут и думать нечего, решил Артем, что же сыграем на материнском чувстве.
Он разыграл эту карту по полной программе.
В конце собеседования, когда Альбина Борисовна сказала сакраментальные слова:
- Спасибо, Артем Сергеевич, если Вы нам подойдете, мы Вам позвоним.
Он проникновенно спросил:
- Альбина Борисовна, умоляю, скажите, чтобы мне не томиться понапрасну, есть у меня шансы устроиться в вашу компанию? - Он специально назвал контору этим выспаренным термином, что бы придать значительности своим словам и подчеркнуть как сильно он хочет попасть к ним на работу. - Или мне не стоит волноваться, думать как и что, и начинать подыскивать другое место?
- Артем Сергеевич, лично мне, Вы понравились, жаль только, что у Вас нет образования и опыта работы.
- Так это наоборот хорошо, что опыта нет, - оживился Артем, - глаз у меня не замылен, а мозг не перегружен лишними знаниями. Вы ведь все равно проводите учебу для всех начинающих сотрудников, а я способный к учебе - научусь всему чему надо, под Вашим строгим и умелым руководством, - подпустил он в слова немного лести.
- А то, что образования нет, так это не беда, я документы подал в наш университет. - Произнес напоследок он откровенную ложь, чего женщина, конечно, знать не могла.
- Я сделаю все от меня зависящее, - Альбина Борисовна по-доброму смотрела на него, - замолвлю словечко перед главным и обязательно Вам позвоню, в любом случае.
Альбина Борисовна не обманула, она действительно вскоре позвонила и довольным голосом сообщила что он, Артем Сергеевич, принят на работу в их Агентство недвижимости с испытательным сроком в три месяца.
- Смотри, Артем, - перешла она на ты, - не подведи меня.
- Слушаюсь, - по-военному ответил он.
Юле он, как и обещал, позвонил следующим же вечером:
- Алло, - томно произнесла она в трубку.
- Самой красивой и обаятельной девушке в университете - привет.
- Артем. - Моментально узнала она его.
- Так точно. Ну что, ты готова к ужину? - осведомился он. - Розы уже ждут. Ты кстати, какие розы предпочитаешь - белые или красные?
- Розовые. Я узнала...
- Ч-ш-ш, - перебил он ее, и заговорщическим тоном произнес, - все расскажешь за ужином. где встретимся?
- Кафе "Пирушка у Ежи" знаешь?
Артем, конечно, не знал, только говорить это не собирался. Судя по названию это было где-то в верхней части города.
- Это на верху?
- Ну да, на Армейской площади.
- Знаю.
- Давай там. Завтра, часиков в восемь встретимся, только... - она помялась, прежде чем закончить, - там не очень дешево.
- Юляшь, ты что, думала, я тебя в рыгаловку за углом приглашу? Такая девушка как ты достойна большего.
- Спасибо, - искренняя радость сквозила в ее голосе, - так что, до завтра?
- До завтра, - попрощался он, - в восемь в "Пирушке". Целую ручки, пока.
- Чмоки, - она звонко чмокнула в трубку, и повесила трубку.
- Пирушка значит у Ежи, - произнес он вполголоса, постукивая пальцами по трубке.
Артем взглянул на часы - почти девять, время у него есть. Вот чего-чего, а времени у него навалом. Он решил съездить посмотреть, что это за "Пирушка". Так сказать провести разведку, да и цены неплохо бы узнать, дабы завтра на свидании не опростоволосится и не выглядеть форменным болваном, если денег не хватит расплатиться. Да и везти девушку до дому надо будет на такси, не на маршрутке же обратно возвращаться. Он не пацан малолетний, чтобы так поступать.
Заведение и впрямь оказалось не из дешевых, но в целом их свидание прошло успешно. Артем встретил девушку у входа с огромным букетом нежно-розовых роз. Было тепло и на ней кроме вишневого цвета юбки чуть ниже колен и легкого пиджачка поверх белой блузки ничего не было. Узкие ступни скрывали туфли на тон темнее юбки с тонким и длинным каблуком.
Увидев букет, Юля ахнула и уткнулась лицом в громадные головки цветов и восторженно сказала:
- Такого большого букета, мне еще никто не дарил.
Общаться с девушкой Артему было легко, несмотря на отсутствие опыта в этом деле. Серьезных и длительных отношений с женщиной за все его двадцать три года у него не было. Несколько мимолетных, длящихся по нескольку дней романов заканчивающихся постелью были не в счет. Юля была раскованна и легко поддержала разговор. Она быстро отзывалась на его шутки, иногда плоские, смехом и сама шутила, иногда, на его взгляд, очень раскованно.
Они провели в зале ресторана почти три часа. Вечер неспешно перетек в ночь, когда они собрались уходить. Оба были изрядно навеселе. К его удивлению, на вопрос какое вино она будет пить красное или белое, девушка ответила - водку.
Получив чек, Артем мысленно присвистнул при виде суммы проставленной в счете. Но небрежно достал из кармана новеньких, утром купленных брюк, пачку купюр - пускать пыль в глаза, так уж так, чтобы ничего не видеть, он отсчитал нужную сумму и сунул их в кожаную книжечку, в которой лежал чек.
Машину они поймали мгновенно, едва спустившись на мостовую с широких ступеней ресторана.
- Тебе куда? - спросил Артем у девушки, садясь рядом с ней на заднее сиденье такси.
Юля назвала адрес.
- Шеф слышал?
Водитель, согласно кивнув, лихо вырулил на дорогу.
В голове Артема шумело, и от лихого разворота его качнула на Юлю. Он навалился на девушку, судорожно зашарил рукой по спинке в поисках опоры, чтобы совсем не упасть на нее. Но нетвердая рука скользнула по гладким чехлам и легла ей на плечи.
Почему-то испугавшись, Артем хотел отдернуть ее, но почувствовал, как ладонь Юли легла на его ногу и мягко погладила бедро.