Я слышал крики людей, которые видели, что творится с Тенпероном. Лишь немногие обратили внимание, что к воротам движется туча - туча, которых не бывает: она двигалась по земле. Но вот, кажется, огнары наконец-то посмотрели вперёд, за спину Даркхама, раздались крики: "Тайсары идут!". Через мгновенье - стук сапог и удары мечей в ножнах о ноги, скрип опускаемой железной решётки. Воины и маг с потерявшим сознание Тенпероном ворвались в город, по-моему, едва не задев её металлических зубцов. Ну почему, почему боги не лишили меня зрения после войны с каганатом?
- Конрад, мы должны последовать за Архимагом, - судя по звукам, лошадь с героем окружила людская толпа.
Звякнуло железо о камень брусчатки. Решётка опустилась. Стук ворот - ворота тоже захлопнулись. Тайсары посылали проклятия в нашу сторону, угрозы, клятвы отмщения. Тихий свист стрел: защитники и нападавшие обменялись парой выстрелов, так, для порядку. Затем всё поглотил людской гомон. Толпа стиснула нас и поглотила.
- Хорошо, милорд, я попробую, - тихий стон, вырвавшийся из груди Монферрата. - Не беспокойтесь обо мне. Я смогу, я всё смогу, не обращайте внимания на мои жалкие порезы.
- Конрад, ты мог бы и не просить, чего-чего, а внимания я ещё очень долго ни на кого обращать не буду, - да уж, "гномий юмор", как говорили на Севере.
- Расступитесь! Дорогу ученику великого Архимага Николасу Датору из Беневаля! Дорогу, именем короля! - Конрад своим голосом перекрыл гвалт. Мгновения тишины - и ещё мощней шум. Теперь он был направлен и на нас в том числе. Кто-то пытался схватить меня за края одежды, прикоснуться, проверить, на самом ли деле я существую. А ещё, может быть, удостовериться, что я и в самом деле бывший ученик Архимага. Глупости: как можно прикосновением попасть человеку в душу, в память?
- Устроили тут Собрание, - голос Тенперона! Слабый, но не утративший сарказма и иронии, уставший, но ещё способный направить людей на борьбу. - Пустите моего ученика.
Я подъехал ближе, не сумев подавить вздох облегчения. Руки мои искали что-то в пустоте, наконец-то нащупав Посох Архимага. От него исходило успокаивающее тепло, вселявшее уверенность в себе и в нашей победе.
- Учитель, это замечательно, что с Вами всё в порядке, - улыбка на лице. Натянутая, конечно: мне ведь за этот день тоже немало выпало пережить.
- Жалкая десятка магов-ренегатов да Джереми Фальгрим - разве этого достаточно, чтобы нанести мне вред? - одобрительные выкрики вокруг. Да, пусть все знают, что руководителя Гильдии просто так не возьмёшь!
Тенперону с трудом давались слова, а уж напускная уверенность еле получалась. Хорошо, что люди не очень обращали внимания на то, как Архимаг произносит слова. Не до того честным огнарам сейчас, не до того. Дуэль, ставшая сражением, потребовала слишком много сил Тенперона. Джереми не зря старался, заманивая Даркхама в ловушку. Фальгрим почти что победил, и какое счастье, что на войне "почти что" значит "ничего". Помощник Эдмона Рошфора пал в бою, унеся на тот свет знания о некромантии. Ну да ничего, Архимагу уже сейчас многое что подвластно. И в скором времени он это всем продемонстрирует, да так, что люди сами будут в ноги падать, чтобы магия смерти вышла из небытия.
К вечеру король наконец-то смог собрать выборных в Коронном дворце. Конечно, обстановка была безрадостная, хмурая. Люди очень устали: тайсары устроили на закате попытку штурма. Ренегаты в ней тоже поучаствовали. Гильдия, к счастью, была готова на этот раз: в бою выгорело несколько кварталов Чёрного города, а в надвратной башне с этого дня перестало хватать парапета. Десятка три или четыре воинов гарнизона попали к лекарям с различными ранениями, а семерым уже никакие доктора не смогли бы помочь. Тайсарам повезло меньше: не менее четырёх десятков храбрецов больше никогда не сядут на коней да не проедутся по степи. Всё-таки зря они кинулись с приставными лестницами в тот момент, когда ренегаты устроили массированный обстрел боевой магией - та просто отскакивала от щитов Гильдии, и рикошетила по осаждающим. Этот штурм-недомерка продлился считанные минуты: тайсары, проверив оборону столицы, отошли. Похоже, всё-таки ждали чего-то. И скорее всего, доброхотов, открывающих ворота перед "корольком". Вот почему Фердинанд приказал утроить наряды городской стражи и выставил на стены почти что весь гарнизон. Людям просто некогда было отдохнуть.
Заиграли трубы. Церемониймейстеры постучали своими жезлами по мраморному полу, объявляя имена выборных, которые шли по ковру (я готов бы поклясться, что он красный, с золотою полосой - тот самый, по которому мы шли на следующий день после мятежа Рошфора). И при чём господа мастера церемоний ни разу не спутали имена представителей дворянства. Да, это была настоящая маги, не чета нашей!
Знаете, я ...волновался! Как на экзамене. Хотя и видел когда-то Фердинанда, сражался рядом с ним, да и многих других придворных успел повидать. Но как-то странно на меня действовало такое скопление народа. Вообще не люблю я людных мест...
- Рыцарь Николас Датор из Беневаля, маг Гильдии первой ступени, ученик Архимага Тенперона Даркхама, представитель-судья от Беневаля, - и тишина.
Я иду вперёд, вслепую. Главное не оступиться, не споткнуться, не спутать направление. Ковёр шуршит под ногами. Мягкий ворс напоминает о траве в далёком доме, так и не ставшем мне родным. Ни один дом не смог стать мне родным. Только Беневаль. Но там мало высокой травы, может быть, всё дело в жестоком ветре, а может - в неплодородной горной почве. Зато там вереск. Целая вересковая пустошь. Там так красиво. Чудится музыка, высокая, тягучая, своенравная, так и норовящая вырваться из-под власти музыканта. Там так красиво - но только когда ты можешь видеть эту красоту. Сердцем нельзя видеть, если глаза не видят. Врут поэты, нельзя видеть одним сердцем...
Так, остановиться. Надеюсь, прошёл ровно столько, сколь нужно. Удивлённых голосов не слышу - только перешёптывания. Напрягаю слух. "Сильно изменился" - это Артуа. "Мне кажется, что-то в нём надломилось. Или выросло" - это уже капитан Суазон. Неужели они на меня обращали внимание до этого? А почему бы нет? Хотя уже всё равно. Вряд ли я буду чем-то полезен теперь, кроме служения в качестве представителя-судьи.
- Ваше Величество, я очень рад стоять здесь и сейчас перед Вами, как когда-то, в дни Вашей победы над Реджинальдом Людольфингом. Я благодарен Вам за Ваш подарок, замок Беневаль, в котором для меня нашёлся дом. Я благодарен Вам за возможность стать представителем своего края в столице, - припадаю на одно колено. Голова - вперёд и чуть-чуть вверх. Пусть знает, что преклонить колено не значит преклониться или подчиниться.
- Благодарю, рыцарь Николас из Беневаля, я рад, что мой подарок Вам понравился, - усталый голос Фердинанда. Похоже, ему самому это порядком поднадоело. - Встаньте, мне совсем не нравится, что мои верные помощники стоят передо мной словно слуги или аркадские льстецы.
Да, Огнарид тоже изменился. Раньше ему бы точно очень польстило такое отношение к себе. Что, Фердинанд, надоело быть королём, всё время находиться в гуще всяких мелочей, и не иметь возможности вырваться на простор, на войну? Ведь там так просто...Хотя - почему просто? Там тоже свои, огнары. И снова не разобрать, кто за что борется. Королевство, за что же тебе столько напастей в эти годы?
- Я только рад выполнить Вашу просьбу, - так, встаю, медленно, медленно, не теряй направления, в котором находится Фердинанд. Знать бы, в лицо смотрю или, скажем, на кончик уха? Как же всё это глупо.
Внезапно меня охватило странное чувство. Нет, даже чувства: смешались усталость от дороги и сегодняшнего дня, ненависть к этим придворным глупостям, непонимание причин, по которым именно сейчас собрали выборных, чувство бессилия, принесённое слепотой.
- Могу ли я задать Вам вопрос, Ваше Величество? - хотя бы раз в жизни мой голос звучал твёрдо и уверенно. Надеюсь, не в последний раз. - Всего один вопрос, он терзает меня уже очень долгое время.
Шёпот вокруг. Порою - одобрительный. Порою - совсем наоборот. Ну и пусть одобряют, пусть судят и казнят, мне бы только не испугаться задать вопроса. Надо пересилить себя. Но как же я волнуюсь! Сердце сжалось, внутри стало холодно.
- Задавай, рыцарь, - король заметно оживился, судя по голосу. Какое-никакое, а разнообразие. - Если я в силах буду дать ответ, я его обязательно дам.
- Тогда, Ваше Величество, ответьте, зачем стоило всё это начинать, - голос дрогнул. Но буря голосов заглушила его.
- Да что этот юнец себе позволяет?
- Зачем вы взрослого ребёнка пригласили во дворец?
- Вот теперь кого избирают в Беневале! Смех, да и только!
- Позор! Гнать его за такие глупости!
Я стою, не шевелясь. Голова вперёд. На короля - пустые, ослепшие глаза. Легко, когда вокруг сплошная тьма, слушать голоса как будто из другого конца вечности. Я стою, не желая шевелиться. Я знаю, что ответ будет дан. Может быть, не тот, что я жду, скорее всего не тот. Но будет: наш король скорее рыцарь, чем правитель, поэтому своё слово он сдержит. Обязательно сдержит, не может не сдержать.
Я жду. И вдруг чувствую, что кто-то стал по правую руку от меня. Знакомое тяжёлое дыхание. Конрад Монферрат. С ним сын барона Лотаринга.
- Милорд, мы рядом, - спокойный голос моего рыцаря.
- Сударь, Лотаринги не бросают своих друзей в беде, - баронет сам не знает, сколько значат его слова для меня.
Ещё чьи-то шаги. Шуршание одежды. Мантия. Стук Посоха. Множество голосов смолкает. Но множество - становится громче. За хозяином мантии ещё люди. Идут. Тяжело идут. Тяжело, но уверенно. Я почти, нет, я полностью уверен, что многие из них из Беневаля, а остальные те, кому посчастливилось сражаться за Королевство вместе с нами. Они знают цену этого вопроса и ответа на него.
- Спасибо, учитель, - шепчу я, кивая головой в знак благодарности, когда слышу, что владелец мантии останавливается за моим левым плечом.
- Своих не выдаём, Николас, - древний, негласный девиз Гильдии, появившийся в Магической академии, въевшийся в самую душу.
Больше нет страха перед гневными голосами, потому что вокруг меня щит из тишины и холодной решимости. А это намного ценнее, чем слова. Похоже, это начинают понимать и возомнившие меня глупым юнцом. Только они не знают, хотя думают иначе, что этот юнец пережил, что увидел и что узнал. И кого увидел.
Но вот - тишина. И церемонии летят к аркадским чертям. Наверное, король всё-таки решил ответить. Скорее всего, сейчас он поднимает правую руку вверх, словно в битве, отдавая приказ, и смотрит на меня своими усталыми и грустными глазами.
- Тишины, огнары, - и голос уставший, обессиленный. Похоже, задел за живое мой вопрос нашего короля. - Я отвечу, что так надо было. Я уверен, что стране пойдёт это на пользу. А это самое главное. Но надо было сделать это именно сейчас, надо. Иначе нельзя...
- Благодарю Вас за ответ, Ваше Величество, который так и не смог стать ответом, - и откуда это у меня поэзия в словах? Наверное, старею. Или взрослею. А точнее, всё сразу. - Более не посмею Вас побеспокоить своими вопросами.
- Очень этому рад, - слабая улыбка в голосе. - Иначе не сдержать мне удивление, увидев, кто ещё поддержит Вас в Вашем вопросе.
- Можете не беспокоиться, Ваше величество. Вряд ли так много ныне живущих людей решили бы мне помочь, - да, разве только уже не живущие, и не люди, взялись бы. Но не стоит говорить об этом вслух. Если возникнет нужда, король сам увидит. Если не возникнет - то и не понадобится совсем прибытие "гостей".
Тенперон видел, какую бурю поднял вопрос Николаса. Да, ученик задавал правильные вопросы. Всегда. Зачастую они могли показаться несвоевременными. Но сейчас вопрос попал в самое "яблочко". Придворные льстецы почудились Даркхаму многоголовым чудовищем, плюющемся ядом в подростка, высоко поднявшего голову и не сводившего взгляда с короля Фердинанда. Слепого, невидящего взгляда. Король заметно поёжился. А чудовище всё бесновалось, и казалось, что всё новые и новые головы у него отрастают, и скоро дотянутся до Николаса.
И вот откуда-то из-за людской массы, собравшейся у дверей в Тронный зал, рыцарь, кажется, его звали Конрадом. Он тяжело шёл, было видно, что свежие раны не дают ему покоя. Рыцарь выглядел невероятно эффектно, так и не пожелав снять окровавленную кольчугу и запыленный плащ. Дворцовая прислуга закатывала глаза, цокала языками, церемониймейстеры хватались за сердце, видя, как грязные стальные сапоги топчут недавно вымытый ковёр. А Конрад не обращал на это никакого внимания, занимая место рядом с Николасом. Тут же к ним присоединился и сын Лотаринга. "И стар и млад меч поднял навостренный" - так пели в старинных песнях в деревнях и сёлах северных Владений. Тенперону показалось, что какие-то белёсые тени заняли места подле Датора из Беневаля. Архимаг моргнул - и наваждение исчезло. Всё-таки надо было больше отдыхать. И не соваться на этот приём. Все бы поняли. Но что-то потянуло Даркхама. Теперь он понял, что именно. Тенперон пошёл к Николасу. И надо сказать, что его обогнало несколько выборных их Беневаля и Артуа.
А потом чудовище замолкло, повинуясь жесту короля Фердинанда. Казалось, что Огнарид постарел на глазах. Движения, слова, мимика, даже дыхание выдавали усталость короля. Трон стоил ему слишком много.
Конрад видел, что Николасу требуется поддержка. И в очередной раз удивился, насколько неожиданные поступки может совершать этот владыка Беневаля. Всё-таки не ошибся Монферрат, принеся клятву верности Датору.
А потом Конрад шагнул вперёд. Раны так и норовили заныть мерзкой, неодолимой, вездесуще болью, прожигающей сознание. Но Монферрату было всё равно: он даже не смотрел на людей вокруг. Только место подле Николаса словно замерцало белым светом. Кажется, мгновенье - и вот уже вокруг Датора собрался целый отряд. "Север не выдал сына врагам" - так тоже пели в огнарских деревнях. Север и вправду поднялся, собравшись вокруг юного рыцаря Николаса из Беневаля. Может быть потому, что не мог терпеть выходок Артуа и Даркмура с этим выборными. Может быть, просто не мог иначе Север...
Маленький отряд на рысях спешил подальше от становища тайсаров. Как только хватятся, что "засадный" десяток не подаёт признаков жизни, Эрве Дарни и двух заложников и след простыл, рванут в погоню. Но огнары к этому времени будут уже далеко.
Ближе к рассвету остановили у какого-то ручья взмыленных коней. Бедные животные еле переставляли ноги и тянулись к воде, но Хардак приказал напоить их, только прежде поводив по кругу некоторое время. Иначе кони погибнут.
Сагирина наконец-то получил возможность во всех подробностях расспросить Хардака и Эльфреда, как же те не то что нашли герцога - сами-то как они смогли выжить?
- Когда сеча уже подошла к концу, а мы все падали от усталости, не в силах меча поднять, - своим мелодичным голосом начал рассказ Эльфред, запустив руку в копну своих русых волос, но Хардак, рассмеявшись, остановил певца.
- Командир, когда в безопасности будем, пусть Эльфред расскажет, а сейчас я, побыстрее да попонятней, поведаю нашу весёлую историю, а то иначе или уснём, или тайсары прихватят.
Эльфред укоризненно поглядел на Хардака, вздохнул и, поняв, что делать нечего, повернулся в сторону уставших коней.
- Мы сперва думали, что убили тебя. И тайсары вроде не так стали давить, и шанс появился спасти хоть кого-нибудь. Словом, прорваться смогли в леса. Пересидели денёк, подождали, пока тихо станет, а потом в одну из ближайших деревень пришли. Да там и узнали, что слухи ходят, будто бы оставили в живых Старика-то, не смогли одолеть! Тут-то мы и смекнули, что делать, - Хардак хитро прищурился. - Коней у степняков позаимствовали, а если ещё честней, то у их хладных трупов. А потом помчались вослед орде. Потихонечку проследили за кочевниками, все их караульных в лицо запомнили, даже привычки: кто поспать пару минуток любит, пока суд да дело, кто в ножички поиграть, а кто честно сторожит. И решили ночью этой ударить. Да так удачно пошли, что наткнулись на отряд тайсарский. Натурально, отправили их в лучший мир, но сперва допросили.
Хардак перевёл дух.
- Какая история пропадает, Старик, какая история! Песню бы впору сложить, а Хардак всё портит! - тонкая душа Эльфреда не выдерживала издевательства над столь чудесными приключениями. Но герцогу стоило взглянуть посуровее, и тонкая душа больше не особо и убивалась.
- Так вот. Допросили и узнали, что ждут они герцога Сагирину да маршала Ревенкьюла в гости, убрать как-то по-хитрому хотят, чтобы комар носа не мог подточить. Вот тогда-то мы и поняли, что Немайди решила нам широко улыбнуться!
Хардак скрестил пальцы на обеих руках в жесте почтения перед богиней судьбы. На некоторое время воцарилось молчание. Только цикады пели да кони хлебали воду из ручья, восполняя силы.
- Замечательно, - герцог жутко растягивал это слово, казалось, ему не хотелось продолжать. Наверное, решал, что теперь следует сделать с Эрве. - Ладно, после подумаю, как надо Эрве за его любезность отплатить. Но не сейчас.
Кони как раз немного отдохнули.
- По коням, нам надо ещё успеть к столице. Может, сможем...
- Старик, войско идёт! - внезапно на поляне рядом с Хардаком показался один из партизан, которому выпало нести дозор. Странно, но особого страха на лице у этого огнара не было.
- Тогда убираемся отсюда поскорее! Похоже, всей толпой отправились нас ловить! - герцог всполошился.
- Так не тайсары идут, командир, почти сплошь пешие - наши!
- Дождались...-утёр пот со лба Хардак. Похоже, он никогда не переставал верить, что бравая армия всё-таки начнёт делать то, что ей положено. А именно спасать отряд Старика.
Остатки Центральной армии даже ночью не прекращали своего изнуряющего марша, прерывая его на считанные минуты, чтобы немножко отдохнуть. Практически все, кроме айсаров, выдохлись, выбились из сил, больше не держали походного шага и строя. Только сумерки принесли хоть какое-то облегчение. Идти по жаре, глотая пыль, под палящим солнцем, всё время ожидая нападения врагов - это, на самом деле, похуже царства Тайтоса. Там-то хоть усталости не чувствует, потеряв бренное тело. А здесь...Саднили избитые в кровь ноги, хрип вырывался из груди вместо слова, во рту на зубах скрипела пыль, а глаза слезились. Но люди всё шли и шли вперёд, невзирая на все трудности. Они знали, что каждая минута промедления может стать последней для свободного Тронгарда.
Абра лишь хмыкал, глядя на луну и звёзды. Они были похожими на те, что освещали Снежную Пустошь ночью, но только на первый взгляд. Например, созвездие Охотника было менее ярким, чем в родном становище. А вот созвездие Победы - поярче, побольше. Наверное, именно из-за этого айсы одерживали на юге намного больше побед, чем в родных землях.
- Ай, по Огнарону гуляет айсар молодой, - затянул было Абра около полуночи, желая хоть как-то подбодрить едва-едва передвигавших ноги воинов. Но вдруг, где-то впереди, там, где начинался лес, началось волнение.
- Вождь, похоже, мы нашли...-раздался выкрик одного из айсов, через мгновенье потонувший во всеобщем дружном, весёлом, радостном гуле.
- Герцог и маршал! Герцог и маршал! - скандировали воины.
- Какие ещё...- Абра нахмурился, но почти сразу же понял, что именно случилось. - Ревенкьюл! Тогда какой именно герцог? У родичей же их как оленей в Пустоши...
Тайсарский каганат. Тайсар.
На этот раз засад легионеры не встретили. Только где-то вдали мерно стучали по барабанам тайсарские сигнальщики. Да только зря: и ворота, и башни находились под контролем айсарских караулов. Несколько часов они-то уж точно продержатся, в случае чего. Да, будет сложно, но защищаться легче, чем нападать.
А легионеры шагали, подняв щиты вверх: учли прошли ошибки. Местные попрятались по своим хибарам, наблюдая, как захватчики топчут их родные улицы. Ничего, это им за века унижения и страха! Пусть попомнят набеги на империю!
- Отправить десяток воинов навстречу другим отрядам. Пусть сообщат, что дворец ни в коем случае нельзя начинать штурмовать, они должны просто его окружить, - Андроник даже не смотрел в сторону ординарца. Не до того.
Тучи серой, пакостной пыли, лезшей в рот, в глаза, в уши, поднимались из-под сапог легионеров. Воины шли молча, лишь иногда слышались слова молитвы. Ещё бы! Никто ведь не знает, что ждёт за следующим поворотом. Ага. Узнали!
На одном из переулков поджидали тайсары. Похоже, Танхар всё-таки подсуетился, отдал приказание гарнизону начать очищение города от ставших ненужными союзников. Эх, глупый, глупый человек, возомнивший себя мудрецом! Кое-как перегородили улицу каким-то мусором, ощетинились копьями. На тех крышах, что способны выдержать вес человеческого тела, то и дело мелькают лучники. Да ещё, скорее всего, где-то ждёт до поры до времени конный отряд: в тыл ударит, когда время придёт.
Сколько их там? Человек сто или двести видно, ну в крайнем случае - двести двадцать! И они посмели предложить сдаться легионерам? Да это оскорбление! Вот только загвоздка: лучников мало в отряде, которым сейчас командовал Андроник. Сложно будет. Хотя...где "батёк"?
- Ай, тайтэ падумать, батыры, оглы-беи, чуть-чуть нато времени! - Ласкарий передразнил произношение, а в это время, вполголоса, обратился к одному из центурионов. - Быстро, священника сюда! Мигом!
- Есть, - центурион, стараясь как можно меньше обращать на себя внимания парней на крышах, скрылся в глубине отряда.
- А может, договоримся, уважаемые? - с тайсарскими собаками, конечно, надо договариваться на языке железа, но вдруг получится?
- Ай, зубы нэ заговаривай! Оружье - отдай! Та потом отпустим на все четырэ стороны!
- Значит, не хотите по-хорошему, - вздохнул Андроник. Он смотрел на смуглых лошадников, явно сэкономивших хотя бы на стёганых кафтанах. А может, просто не поспели брони надеть. Кто ж их знает, молочных пьяниц.
Враги нервничали, перекладывали из руки в руку копьё, старались сдуть летавших у их лиц мошек, то и дело утирали пот со лба. Сейчас бы ударить! Да сколько людей потерять можно.
- Ай, оружье ставай! Сейчас истыкаем, как овцу! - стало звучать по-настоящему грубо и дерзко. Что этот знаток аркадского о себе возомнил?
- Ай, дарагой, минутку! - Ласкарий не преминул лишний раз подразнить противника, это сейчас только на пользу. Гнев приводит к ошибкам.
- Илюстрий, я здесь, - раздались слова из-за спины Андроника. Дрункарию не нужно было оборачиваться, чтобы понять: священник пришёл. Только у служителей Аркара такой густой, утробный, великолепно поставленный голос. Уверенный в себе и, одновременно, смиренный. - Чем я могу быть полезен против этих поганых?
- Отче, сможете как-нибудь убрать эту баррикаду? Или хотя бы лучников с крыш убрать? Аркару молиться неделю буду! Когда, конечно, всё успокоится, - Андроник и сейчас не в силах был посмотреть на священника. И дело было не только в том, что в любой момент могли тайсары терпение потерять. Нет, боялся, что разглядит в глубине глаз священник, что не только одною помощью Аркара побеждает дрункарий...
- Отчего ж не попробовать? А ну-ка, сынки мои, разошлись, - "батьки" имели весьма своеобразное представление о том, как должен во время боя разговаривать священник. И от этого становилось легче, хоть чуточку, но легче.
- Ай, чего это творится у вас? Обмануть вздумали? - и дальше на тайсарском. Ну что, батыры, поздно спохватились, ай, поздно лучники изготовились, поздно копейщики сжали древка!
Святой отец, расправив плечи под серой сутаной, хмуро посмотрел на баррикады, на крыши, а потом прижал левую руку к нательному Знаку Аркара, правую же. Десницу, простёр вперёд, не переставая шептать слова молитвы.
- На землю! - закричал Андроник, падая на те колдобины, которые тайсары отчего-то, по недомыслию богов, прозвали улицей. Команда прозвучала как нельзя вовремя.
Стрелы, посланные в легионеров с крыш, не долетев до целей пяти шагов, разлетелись кто куда, не в силах преодолеть наливавшийся золотистым светом барьер. Оно, червонное золото, разлитое в воздухе, всё густело, а затем резко вылилось в сторону баррикад. Те занялись огнём, даже нескольких тайсаров опалило.
- За веру нашу и отечество, в бой! - воскликнул священник.
Легионеры ринулись вперёд, расталкивая головёшки баррикады, прорываясь между поредевшими рядами копий. Аркадцы врубались во вражеские ряды, быстро потерявшие стройность, а с нею - надёжность. Андроник, не в силах удержать своих людей (вдруг сейчас выскочит засадный конный отряд?), плюнув на все свои страхи, обнажил меч и сам ворвался в гущу сражения. Правда, спате в тот раз досталось едва ли три глотка крови, и то, старой, невкусной, не воина, а ополченца. Легионеры в считанные минуты опрокинули отряд тайсаров, которым было непривычно сражаться пешими в узилище. Оставалось только расталкивать тела степняков да обезоруживать тех выживших, что не сбежали, когда ещё занялась баррикада.
- Пленных не брать, - Андроник, похоже, уже начал привыкать к этой команде...
Звук погружаемых в плоть клинков, стоны, быстро перешедшие в хрипы умирающих, так же скоро прекратившиеся. Вот и не стало обузы.
- Не по-людски это, хоть и в Аркара они не веруют, - раздался голос священника откуда сзади.
- А на войне мало кто человеком остаётся, отче, - ответил кто-то из центурионов.
"А ведь прав центурион-то" - подумал Андроник, раздавая приказ воинам восстановить строй. Потом стало полегче. Всё ближе и ближе становились звуки медных труб: другие отряды совсем рядом!
Отряд Андроник поспел к самому разгару веселья. Как разгорался бой между дворцовой стражей и двумя-тремя когортами легионеров. Звон стоял! Как на учебном плацу! А вот крики и возгласы - совсем не по "уставу". Тайсары, похоже, тоже душу отводили. И отводили, что называется, как надо. Но им это всё-таки не помогало. Легионеры теснили стражу, перекрыв все подходы к дворцовой площади: помогли недавно начатые баррикады. Что ж, как говорится, всё равно на тайсаров строили. Так что не важно, что применили против вроде как союзников. Теперь уже бывших...
- Аркар! - орали легионеры из отряда Андроника, помчавшиеся вперёд, к дворцу.
Как же это всё походило на штурм Партафы! Только тогда...Андроник поймал себя на мысли, что тогда было интересней. И честнее. И лучше. И...уверенней. Да, гвардия их окружила, и солдаты. Но зато какой бой вышел, какой бой! О нём уже песни слагают! А здесь? А здесь какая-нибудь частушка выйдет. Или шутка. Или ещё что-то...Танхар использовал аркадские легионы, чтобы воцариться на троне, потом решил, что они ему не нужны, и попытался убрать. За что, собственно, и получил. По самые гланды. Наверное, царя придётся оставить в живых. Аркадцы-то не звери, пусть все знают!
Всё закончилось даже раньше, чем началось. И с чего это Танхар решил устроить резню легионерам? Разве что только ночью вознамерился всех перерезать. Глупец, глупец! Почему он не подумал, что в пешем бою тайсары против аркадцев - никто? Совершенно, полностью, совсем никто! Это они в чистом поле, где место для манёвра есть и найдётся, где разгуляться их приземистым лошадям.
Королевство. Тронгард и окрестности.
Гул перешёптывавшихся голосов, шум стучавших по гранитному полу ног, шелест елозивших по скамейкам седалищ. Начиналось первое собрание выборных. Так как Малый коронный дворец ещё не успели закончить, то заседание проходило в Соборе Огнара, самом большом здании в столице. Очень пригодились скамьи для прихожан - сейчас на них разместились представители Беневаля и Артуа.
- Лыцаль, а скажите-ка, как по-вашему, пледстоит нам что-нибудь важное сегодня? - раздался голос справа. Пришепётывающий, ужасно картавивший выборный из Беневаля вот уже полчаса донимал меня своими вопросами, совершенно не способных похвастаться разнообразием. И почему никому, кроме выборных и гвардейцев, не позволили остаться внутри? Всё-таки сопровождающие могли бы здесь уместиться.
- Сомневаюсь, милорд, - я старался отвечать как можно спокойнее, но видят боги, у меня с каждым разом получалось всё хуже и хуже. - Скорее они просто нас подержат здесь, поиздеваются, и отпустят к вечеру по домам. Я не вижу причин, по которым что-либо важное могло произойти сейчас в этом зале...
Только тут я заметил, что стало намного тише. Похоже, к возвышению, на котором стоял алтарь, вышел кто-нибудь из придворных или сам король. Дрожь волнения прошла по моему позвоночнику. Я уже сидел в предвкушении.
- Господа! - ба, да это же голос графа фон Даркмура! Явился посмотреть на своё недоношенное дитя - Сейм! - Я хотел бы поздравить всех вас с началом новой эпохи в истории Королевства. С этой минуты король будет чувствовать вашу поддержку, опираться на ваши плечи, знать, что за его спиной стоит вся страна!
На задних рядах раздались смешки: граф как-то быстренько сократил всю страну на девять десятых территории. Просто замечательно! Интересно, какие сюрпризы принесёт его речь? Эх, жалко, что я не вижу графа! Интересно, каково выражение его лица в данную минуту?
- Буду краток, господа! Не хотелось бы, чтобы работа Сейма началась с пустопорожних разговоров, - интересно, а как тогда будет называться то, чем нам здесь предстоит заниматься? - Поэтому позвольте сразу же дать слово Архимагу Даркхаму!
Молчание. Выборные, не издав ни звука, похоже, смотрели на то, как учитель взбирается на возвышение.
- Я не буду приветствовать вас всех, говорить напутственные слова или заводить пустопорожние разговоры, - хладнокровие, уверенность и ясность того, что ему предстоит сказать, смешались в голосе Тенперона. Да, пусть выборные видят, на что способен глава Гильдии! - Я только спрошу: все ли знают, что за стенами Белого города сейчас растеклось человеческое море - море, которое готово поглотить наш маленький остров? И каждый день на нас будут накатывать волны штурмов, пока не опустится твердь нашей крепости в бездну, сожжённая и разграбленная! В любую минуту предатели, в чьих сердцах только тьма и желание наживы, готовы открыть ворота врагу. Скажите, господа, вы совершенно не опасаетесь за свою судьбу? А может, вы совсем не боитесь за нашу страну? А я честно отвечу вам: я боюсь. Я боюсь, что в эти минуты тайсары хлынут на наши улицы. Я боюсь, что мы не выдержим осаду. Я боюсь, что наших братьев вырежут, а наших сестёр отдадут на потехе грязным лошадникам! Я боюсь, что не смогу умереть с честью во имя свободы нашей родины.
Выборные начали волноваться: Тенперон знал, как заставить людей прислушаться к себе. Похоже, он хотел направить мысли сидевших в зале собора в нужном ему русле. Я сам поймал себя на том, что с замиранием сердца слушаю речь Даркхама.
- Вот чего боюсь, огнары! Неужели вы скажете, что мои страхи беспочвенны? Я сомневаюсь! - мощь голоса Тенперона нарастала с каждым звуком. - Но я точно знаю, что вы желаете навсегда избавиться от того страха, который гложет моё сердца, не в меньшей степени, чем ваши. Мне известно несколько способов прогнать эти страхи. Господа, желаете ли вы их услышать?
- Да!
- Конечно!
- Не томи!
- Расскажите!
- Требо! - похоже, кричал кто-то из риттеров с восточных границ...
- Хорошо, огнары, хорошо! Я знал, что вы истинные сыны своей страны! Первым способом избавления от страхов является кровь, много крови! Мы засеем улицы и площади телами погибших, зальём кровью Чёрный город! Иначе как нам справиться с ордами тайсаров? Только сможем мы это сделать после подхода королевских армий. А сколько ждать нам этого, сколько нам ещё просыпаясь от малейшего шума ночью, ждать, что вот-вот ударят в набат? Сколько ещё вглядываться в тучи степняков и ренегатов? Вы сами видели, что несколько предателей огнарского народа пришли к стенам Тронгарда, намереваясь использовать боевую магию! Это выродки, не знающие слов честь и долг! Но они подсказывают второй способ - магия! Силы стихий, которые разнесут в пух и прах вражий стан, превратят тайсаров в ошмётки плоти, очистят наши земли от скверны захватчиков! Хотите ли вы, огнары, чтобы освобождение нашей родины не стоило нам десятков тысяч загубленных жизней и сотен тысяч навсегда искорёженных судеб?
Гул одобрения. Что же хочет спросить Тенперон? Что? А ведь ясно, что он сейчас желает чего-то добиться от выборных, какого-то решения...
- Так вот, лучшие сыны народа огнарского, разрешите ли вы Гильдии магов применить все силы, все свои знания, даже находившиеся дотоле под запретом, на благо нашей страны? Дозволите ли обрушить лавину волшебства, чтобы вымести из Королевства степняков и предателей? Хватит ли у вас любви к своей стране и боли за неё?
Голос Тенперона потонул в океане голосов. Выборные согласились. Даже меня охватил озноб от силы, которую вкладывал в свои слова Даркхам.
- Благодарю вас, сыны огнарские! Так пусть же королевский канцлер передаст вам текст хартии, которая поможет Королевству обрести уверенность в завтрашнем дне, волю к победе и силы! Поставьте свои подписи под нею! Да будут сметены враги огнаров с лица земли!
Это была лучшая речь учителя. По-моему, никто из придворных не ожидал, что Архимаг поднимет такой вопрос в первые же минуты работы Сейма! Вот это да! Канцлер проносил перед рядами хартию, под которой выборные ставили свои подписи. Мне помогли поставить и свою: довольно проблематично слепому оказалось обмакнуть ощипанное гусиное перо в чернила и найти место, где я должен был поставить своё имя и землю, которую представлял...
На протяжении всего короткого рассказа герцога Сагирины о его злоключениях выражение лица Матвея Филиппики постепенно менялось. Сперва из удивлённого оно стало задумчивым, затем - решительным, а под конец приобрело оттенки ярости. Левая рука Матвея сжала рукоятку клинка. Кромка клинка показалась из ножен, засияв на лунном свете.
- Мы должны, значит, мы можем, - внезапно произнёс Филиппика. Энрике замолчал, его рот, на мгновение раскрывшись, тут же захлопнулся, да так быстро, что аж челюсти клацнули. Филиппика произнёс любимую фразу Тенперона Даркхама, которым был едва ли в хороших отношениях, с чего бы это он?
- Герцог, выходит, что сейчас лагерь тайсаров пуст и слабо защищён? - вкрадчиво произнёс Филиппика без тени заикания и нервов. Выходит, он входил в боевой раж.
- Армия может вернуться в любой момент. Если уже не вернулась, Матвей, - Сагирина начинал понемногу понимать, что задумал Филиппика. Да он же погубит остатки войска! Хотя, почему бы и нет?
Абра наконец-то протиснулся к Владетелям, как раз подоспев к тому моменту, когда Филиппика произнёс девиз Архимага. Наконец-то! Герцог понял, как надо себя вести, понял, как Тенперон побеждал столько раз в битвах, в которых даже боги считали, что он погибнет. Теперь можно и повоевать по-настоящему с этими всадниками! На лице командира наёмников Гильдии появилась хитрая ухмылка. Настал час мести за павших в боях воинов. Пора убивать тайсаров, пора! Северная кровь заговорила в Абре, и эта кровь требовала отмщения за бегство и неудачи последних дней.
- Но тайсары могли ещё и не вернуться в лагерь. Они же даже нас не заметили, хотя мы идём не так уж и далеко от их становища! Эти негодяи совершенно страх потеряли в нашей родной стране! - в голосе Филиппики зазвучал гром.
-Но если... - Сагирина искал доводы против, но почему-то подумал: "А, к Даркосу! Почему бы и нет? Воевать так воевать!". - А, неважно! Мы должны, значит, мы можем, - и Энрике тоже улыбнулся.
- Ну наконец-то мы сможем нормально подраться напоследок, милорды, а я уже не надеялся, - озвучил общую мысль маршал Ревенкьюл.
Уставшее, выбившееся из сил войско, казалось, подменили: волнами, во все стороны от места, где стояли Владетели, расходились боевой задор и силы на последний бросок - к победе, и только к победе.
- Выживу, напишу такую песню! Да её тысячи лет спустя петь будут! - похоже, Эльфред был не так уж и далёк от состояния абсолютного счастья: он даже начал понемногу придумывать строки будущего бессмертного творения.
Воины, даже раньше приказа Филиппики, разнёсшегося по войску, развернулись в сторону вражеского лагеря. Сагирина даже представить боялся, какими будут лица тайсарских патрулей, которые гнались за кучкой беглецов, а догнали целую армию. Жалко только, что вряд ли он увидит выражения лиц лошадников. Ну что ж, в общем-то, он на них и так насмотрелся...
Едва последняя подпись была поставлена, как зал наполнился звуками труб и барабанов. Снова приступ? Да сколько же можно! Да ещё ночью! Этих тайсаров стоило наказать хотя бы за то, что они не дали мне ни часа спокойствия. А уставший, я очень быстро становился раздражительным. Вот уж у меня станцуют свои дикие пляски тайсары!
- Милорды, долг снова требует нашего участия в защите города! Вперёд, у кого нет оружия, попросите у гвардии, которая охраняет здание! - вокруг начали вскакивать со своих мест, затопали ноги, забренчало оружие. Каждый выборный, по-моему, и так носил на себе целый арсенал с небольшой коллекцией в придачу.
- Да, весёлый нынче денёк, лыцаль, весёлый. Кхе, пола бы и мне помахать мечом да кинжальчиком. Давайте я Вам помогу, путь отсюда покажу, а потом пойду, вспомню сталые деньки, - в голосе моего соседа звучала ...улыбка и желание помочь. Помочь мне, помочь стране. Ну и заодно помочь себе, иначе было бы не так интересно!
- Я могу и сам найти дорогу, милорд, - стало как-то неловко. А раздражение от этого надоедливого соседа куда-то потихоньку улетучивалось.
- Полно Вам, милолд, мне не трудно. К тому же я не думаю, что нам не по пути. Вы же тоже идёте на бой, так? Ученик не должен быть вдалеке от учителя, - как будто у меня к спине прикреплён флаг с надписью: "Ученик Архимага".
- Вы угадали, милорд, - тут же морщинистая, сухая рука пожала мою.
- Сожмите мою луку. Тут сейчас будет настоящая толкучка, милолд, а уж на площади! Эх, где мои, ну, хотя бы сорок лет! - то ли кашляя, то ли смеясь, говорил мой нечаянный помощник.
И правда, к выходу ринулись сразу десятки людей, стремясь как можно быстрее попасть на стены. Ещё бы: появилась возможность поквитаться за страх от неожиданного нападения, который овладел огнарами в момент первого приступа.
Люди толклись у выхода, наступая другу друга на ноги, ругаясь, горланя и сыпля угрозами направо и налево. По-моему, утром должна была состояться не одна дуэль. И даже не тридцать. Если, конечно, будущие дуэлянты не помирятся или не погибнут. Но кто об этом-то думал, когда заветная цель была близко, рядом, сделай шажок...через сорок-пятьдесят человек.
- Такого не было, даже когда дед Фердинанда объявил о бесплатной лаздаче пива на Колонной площади. Я уж думал, что никогда не скажу чего-либо подобного. Ан нет, милолд, Немайди по-длугому ласполядилась. Подождём-ка в столонке. Совсем немного: кто в этой толпе-то думает, что выйти смогут, в конце концов, все?
Кажется, этот картавящий выборный потихоньку начинал говорить сам с собою. Что ж, раздвоение личности приятно скрашивает одиночество...
И правда, вскоре уже ощутил под ногами брусчатку площади. И расслышал голоса Конрада Монферрата и баронета Лотаринга.
- Милорд, если бы Вы могли видеть, что тут творится! Нечто совершенно невообразимое! Кто-то кричал, что тайсары ворвались в город, сломав ворота. А кто утверждает, что маги-ренегаты снесли добрую половину южных крепостных стен, - Монферрат, по-моему, даже сейчас сохранял остатки своей невозмутимости. Голос его, конечно, подрагивал, но не было в нём истеричности или страха.
- Знатно, самое время плипомнить сталые подвиги, - провожатый отпустил мою руку. - До свидания. Не люблю площаться...
- Благодарю, - голос баронета. - Куда же он? Не захотел даже благодарность нашу выслушать.
- Пойдёмте, милорд, пойдёмте в более безопасное место. Вы и так сегодня подвергались слишком большим опасностям.
- Я пойду туда, где...
Я прервал реплику, не успев сказать: "...принесу пользу". Похоже, это "где" само шло ко мне. Издалека уже слышалось приглушённое цоканье тысяч копыт, крики и проклятия. Но как? Как тайсары оказались так близко к самому сердце Белого города? Выходит, не южную стену они обрушили...
- Конрад, быстро, возвращаемся в это здание. И готовьтесь к бою, господа, - я старался говорить как можно твёрже и подавить комок, застрявший у меня в горле. Не получилось. - Скоро здесь будет не протолкнуться от тайсаров.
- К бою! Наконец-то, настоящая схватка! - баронет.
- Как же мне это всё надоело, - а это уже Конрад Монферрат...
Тенперон Даркхам, как раз, не торопился. Он спокойно покинул здание, в котором собирались выборные, и встал у его дверей. Архимаг вдохнул прохладу ночного воздуха, расправил плечи, размял затёкшие пальцы, захрустел костяшками. Улыбнулся. Он знал, что сейчас ему предстоит один из самых опасных боёв за всю его жизнь. Серьёзнейшее испытание - и возможность приблизить исполнение его давнишней мечты. А ещё - исполнить "завещание" своего отца. Что ж, настало время рисковать ради великой цели.
Но сперва требовалось убрать отсюда Николаса, ему тут совершенно нечего делать. Мало ли что может сейчас произойти, а Тенперону этого совершенно этого не хотелось. Датору ещё жить и жить, в отличие от многих. Даркхам почему-то подумал, что ему самому больше нет места на этом свете. Жизнь стала слишком скучна: Архимаг перестал удивляться. Ему было невероятно тяжело сознавать, что даже на самые удивительные события и прекраснейшие произведения искусства он смотрит одинаково уныло и скучно. Так, как будто уже видел всё это, и не однажды. Так, будто издавна знал, что ждёт его впереди, и был готов к этому. Скучно. Слишком скучно. Но, может быть, сегодняшняя ночь что-нибудь изменит? Оставалось это выяснить. Почему-то подумалось, что вряд ли будет интересно. Нет, будет буднично и серо.
- Николас, уходи в безопасное место. Прошу, - Архимаг перекрыл своим не таким уж и громким голосом людской гомон. Выборные. Гвардейцы, гильдейские маги и простые прохожие не знали, что делать. Казалось, будто и не было мятежа Рошфора, приучившего тронгардцев к уличным боям до последней капли крови. Придётся напомнить. - Все вы, немедленно найдите укрытие, в котором вас не настигнут всадники. Те же, у кого есть с собою оружие, немедля отходите к стенам домов, в укрытия, из-за которых вы сможете достать кочевников. Быстро!
Для пущей убедительности Даркхам выпустил молнию из Посоха. Спина отозвалась болью. Нет, надо беречь силы, надо, необходимо. Но что делать, когда люди не будут слушать, пока их не ткнёшь лицом в проблему? А "фокусы" как раз то, что надо для этого.
Люди заторопились, задвигались, многие хлынули прочь, а кто-то, наоборот, подался поближе к Архимагу - в нём сейчас видели единственного настоящего защитника. Как он с ренегатами-то разобрался. Жаль, что такие не понимали, что сил у Тенперона осталось совсем немного. А вот тайсаров, так сказать, меньше не становилось...
Николас повернулся на голос Тенперона. Лицо его сделалось напряжённым, но уверенным.
- Нет, учитель, я останусь здесь. Может быть, я помогу. Может быть, нет. Но я должен.
Даркхам долго-долго, кажется, целую вечность вглядывался в глаза, которым больше не суждено было увидеть свет солнца и алые лепестки роз. Как жаль, что не поймать сейчас взгляда Николаса. Он бы многое поведал о своём хозяине, о его мыслях. Но было видно и так: Датор очень сильно повзрослел со дня экзамена. Слишком сильно. Слепота состарила его. Подросток не должен быть таким, не может!
- Баронет, прикажите готовиться к бою и встать поближе к Архимагу. Думаю, учителю пригодятся лишние мечи. Конрад, помоги, пожалуйста, мне пройти к Тенперону. У меня есть несколько слов к нему.
- Да, милорд, - коротко ответил Монферрат.
- Для меня и моих людей будет делом чести сражаться рядом с великим Архимагом! - это, конечно же, ответил сын Карла Лотаринга.
Шум боя приближался. Скоро начнётся...
Тенперон, как ни странно, становился всё спокойней и спокойней. А чего волноваться? И так ясно, что произойдёт в ближайшие минуты. Архимаг не привык нервничать, когда известны последующие события. Даркхам знал, что будет дальше. Знал - и готовился.
Он закрыл глаза, переводя дыхание, а затем вышел в эфир. Серая дымка окутала окружающий мир, хотя вокруг должна была быть вязкая чернота. Но это всё происходило из-за огромного скопления магических потоков вокруг. Со всех сторон стекались к этой площади линии магической энергии, собираясь, привлекаемые Посохом, несущиеся от магов-ренегатов, из здания Гильдии - словом, из всех мест, где можно было наскрести хотя бы на зажжение свечи. Бой. Скоро бой. Получится? Скоро Тенперон узнает. Спокойствие. Только спокойствие: скорость магика сгубила.
Чернильные тени - люди - скапливались вокруг Тенперона. Что ж, может, и их сила пригодится. Кто знает? Посох засверкал, поддаваясь безмолвному приказу Архимага. Свет этот нарастал, и скоро стало больно смотреть. Что ж, и не требуется. Энергия запасается в Посохе, и ею в любой момент можно будет воспользоваться. А теперь...Теперь в Астрал!
Бледные силуэты улетали прочь от бренной земли, к вечному небу. Души погибших людей, ещё полные чёрным гневом и кроваво яростью, светились изнутри омерзительным светом, похожим на пламя, бьющееся в закопчённом, покрытом старой паутиной фонаре. Значит, трупы уже валяются на улицах Тронгарда. И сейчас неважно, как тайсары смогли прорваться внутрь. Нет, совсем! Сейчас важно только остановить души мёртвых, привязать их на некоторое время к этому миру, отдать их силу во власть Архимага. Какие же они упрямые, не то что при жизни! Души не желают остановить свой полёт к вратам Даркоса. Ну получайте! Тенперон усилием воли приблизил несколько бледных призраков, мановением руки заставив их ощущать боль. Душа тоже может ощущать страдания, которые невозможно терпеть, но приходится, и никак не остановить потоки этой ужасной боли. Только рядом с некромантом духи избавятся от пыток - в обмен на свою энергию. И потому души мёртвых устремляются к Тенперону, начиная хоровод. Бледные силуэты скапливаются у Собора Огнара, танцуя на шпилях куполов, на подоконниках, на воротах, у статуй древних героев и королей.
Если бы кто-то видел это зрелище! Но нет, только Даркхам имеет относительное, старинное удовольствие лицезреть этот шабаш духов. Но у Тенперона нет времени любоваться творением рук своих. А очертания духов всё менялись: сперва они выглядели как настоящие люди, только бледные и чуть-чуть прозрачные. А потом фигуры их стали смазываться, терять человеческие черты, в конце концов превратившись в жалкое подобие саванов с лицами-масками и гипертрофированными конечностями...
Битва приближалась. Вот-вот враг должен был появиться на площади Огнара. Интересно, нам удастся выстоять против конной орды, которую прикрывают камлаки, шаманы и маги-ренегаты. Хотя, что нам остаётся делать?
- Конрад, тебя я называю моим наследником: к тебе перейдёт моё владение в Беневале. И не мсти за меня, прошу, никогда не мсти, - голос мой задрожал. Но что я мог сделать, если чувствовал, что скоро снова встречусь с шутником Даркосом?
- Милорд, прекратите это говорить. Не смейте, ясно?! - раздался еле слышный удар кулака о кулак. Конрад уже не мог справиться с собой и своею яростью.
- Поздно. Теперь - уже поздно, Конрад. Сейчас начнётся...
Хлипкая цепочка гвардейцев, перекрывшая улицу, разлетелась, распалась на воинов-одиночек, островки в бурной реке вражеских всадников. Конная лавина через мгновенье смела и эти людские островки, даже не замедлив своего движения вперёд, к Собору. Целью тайсаров был Архимаг, легко различимый среди множества других людей. Тенперон улыбнулся, упёршись взглядом в вершину клина тайсаров.
- Рождайся, молния! - не было времени использовать эфир, поэтому Даркхам обрушил на врага обычные заклинания.
По Посоху пробежали, затрещав, голубые искорки, скопившиеся на маковке, а через мгновенье устремившиеся вперёд, скованные в единую цепь-молнию. С грохотом, распространяя вокруг запах палёного, заклинание влетело в гущу всадников. Раскатился ужасный гром, поглотивший предсмертные крики людей, которых задела молния - в эпицентре удара люди даже не успели испугаться. Лишь закопчённые, бесформенные груды сожжённой плоти остались лежать на брусчатке.
Тайсары, ненадолго остановив своё движение, дали огнарам возможность сплотиться вокруг Архимага. На площади появился ёж, ощетинившийся мечами, копьями и кинжалами. А в центре этого ежа Тенперон творил новое заклинание.
Задние ряды кочевников, ещё не знавшие, что творится впереди, давили на передние, и лавина снова двинулась. И снова была встречена Архимагом.
- Ураган, мне нужна твоя душа! - воскликнул Тенперон, взмахнув левой рукой, которую менее чем на удар сердца убрал с Посоха.
Там, куда ударила молния, трупы людей и лошадей стали подниматься воздух, закружились в диком, ужасном, тошнотворном танце смерти. А вокруг этого танца стал закручиваться серовато-красный вихрь. Он подхватил вопящих тайсаров вместе с ржущими от страха лошадями и конями, прихватив камни брусчатки. Последние на огромной скорости врезались в несчастных животных и людей, обречённых на смерть, ломая рёбра, проламывая головы и превращая рук в бессильные плети с перебитыми суставами. Даже сам Тенперон нервно сглотнул, увидев содеянное им. Но сердце его вскоре успокоилось, а разум снова стал готовиться к нанесению удара.
Тайсары всё-таки приближались: они уже ударили по людскому ежу с железными иглами-мечами. Огнары, сперва подавшись назад, падая под копыта вражьих коней, зажимая раны, нанесённые мечами степняков, сдержали натиск. Но это стоило им десятков жизней. Монферрат, протолкнув Николаса к Архимагу, обернулся в сторону врагов. В его глазах появился безумный блеск, он припал на одно колено, подхватив с земли выпавший из рук умирающего гвардейца клевец, а затем выпрямился, обрушив град ударов на остановивших бег своих коней тайсаров.
Два безжизненных тела через мгновенье повалились с коней, орошая камень кровью. Монферрат нанёс им ещё несколько ударов, а затем принялся за следующих врагов. Да, до всадников было трудно добраться, но про их коней такого нельзя было сказать. Поэтому животные падали вместе со своими наездниками, которые тут же и находили свою смерть. Даркос же негодовал, видя, что души, его законную, извечную добычу, не пускает Тенперон из этого мира.
Уже все здания, окружавшие площадь, были облеплены бледными тенями. Множество кружило в небе, со всё затухающим интересом взирая на разворачивающуюся резню.
- Сим огненным колесом караю я врагов людских, - пропел Тенперон, направив Посох параллельно земле, в сторону тайсарских полчищ.
Лиловые сполохи, покрывшие Посох, спрыгнули с него, озарив ярким и яростным светом площадь Огнара. Пламя, нёсшееся потоком вперёд, задело семерых огнаров, сгоревших от одного с ним соприкосновения. Но тайсарам досталось намного сильнее: жидкий огонь прорезал их строй, прожёг в нём дыру, обратив в пепел сотни человек, закоптив камни мостовой и стены домов. Ужаснулись даже видавшие виды гвардейцы. Не один огнар сглотнул горькую слюну ужаса.
А лицо Тенперона покрылось испариной. Горький пот, бежавший со лба, смешался с солёной кровью из лопнувших в носу сосудов. Равновесие требовало всё больше от Даркхама, словно решившего показать на врагах весь доступный ему набор боевой огненной и воздушной магии. И, надо сказать, он весьма впечатлял...
Упал Конрад Монферрат, подмятый под себя умирающим конём. Баронета Лотаринга вынесли из самой гущи схватки воины. Их всего осталось всего трое. Да и то, один из них вот-вот был готов отправиться к вратам Даркоса. Гвардейцы распевали боевые гимны, падая один за другим. Кольцо врагов всё сжималось. Многие же просто молчали, и от этого молчания становилось страшно до колик. Тенперон держался на одной гордости. Но и гордость не безгранична. Тайсары, чьи лица исказила ночная темень, казались демонами, вышедшими из самых древних глубин царств мрака всех самых жестоких религий мира.
А кочевников всё прибывало и прибывало. Даркхам почувствовал движения потоков энергии в эфире: маги-ренегаты приближались. Они были уже на самой площади Огнара. "Пора" - наконец-то для Тенперона настало время пустить в ход последний сюрприз, "ферзя" в этой партии "смерть короля".
Удар сердца. Тяжёлое, показавшееся вечностью мгновение. Астрал. Души мёртвых, заполнившие собою всё окружающее пространство. Они даже стояли за спинами живых, бездумно слоняясь по площади. Но да ничего, скоро их скитаниям и ожиданию конец. Тихо, одними губами:
- Взываю к душам мёртвых, к неупокоенным мертвецам, к силе злобы: даруйте мне силу и власть над смертью этой ночью...
Потом все, кто выжил, только двумя словами и могли описать, что случилось после слов Тенперона: "твердь разверзлась".
Огромный кусок площади ухнул вниз, увлекая за собой дома и дворцы, храмы и даже несколько приделов собора Огнара. Кирпичи, брусчатка, люди и животные, живые и мёртвые, посыпались в образовавшуюся дыру. И по появившимся после этого бесформенным грудам наверх ползли пришедшие из ночных кошмаров создания. Скелеты, на которых мотались кусочки истлевшей одежды, набальзамированные забытые герои и владыки, твари, обитавшие в Катакомбах и нашедшие там же свой последний удел, трупы неудачливых охотников за сокровищами и простых любопытных, возжелавших приключений, а получивших вечный покой. Вся эта мерзость ползла из Катакомб навстречу тайсарам и огнарам.
Люди орали и бледнели от ужаса, искали места, в котором смогут укрыться от поднятых некромантией монстров. Но от них нельзя было защититься или убежать. Сама смерть пришла в Тронгард, приведя с собою тошнотворную свиту.
Маги-ренегаты и шаманы с камлаками, да и то не все, решили дать бой неожиданному врагу. Волшебники из Гильдии уже спешили к площади, готовясь вступить в схватку с нежитью. А люди уже гибли, не в силах спасти свою жизнь от лап оживших мертвецов.
- Огнары. Соберитесь вокруг меня, быстро! Они не посмеют подобраться к Посоху! - Тенперон поднял высоко над головой символ Архимага, и к нему начали собираться остатки "ежа". Даже несколько кочевников, моля о спасении, прибились к огнарам. И люди простили людей, помогли им, когда совсем рядом порождения тёмной магии свирепствовали и рвали на куски свои жертвы.
Мага-ренегата, огневика, сжёгшего двух или трёх бестий, обступили скелеты и несколько набальзамированных оживших трупов. Затем он пропал из вида, и только истошный вопль, быстро прервавшийся, возвестил о судьбе храбреца.
Трое шаманов, встав спина к спине, насылали на врага ветра и мороз. Кое-кого остановили замёрзшие конечности, но остальные разорвали тайсаров на мелкие куски, разбросав их в разные концы площади.
Тайсары хлынули прочь, как можно дальше от места, где царство мёртвых соприкоснулось с миром живых. Но нежить не захотела их оставить в покое, и потому по улицам, вслед за скачущими прочь всадниками, забегали или заковыляли обитатели Катакомб. Это было ужасное зрелище. Отставших людей окружали, стягивали с коней и разрывали на куски либо разрезали ржавым оружием.
Но множество мертвецов ещё осталось на площади, побираясь потихоньку к отряду, столпившемуся вокруг Архимага.
- Все в собор! Быстро!
- Это не выход, учитель, - раздался голос Николаса Датора.
- Это не выход, учитель, - не очень громко сказал я, но все люди, что остались в живых на площади, услышали мои слова. - Они прорвутся туда в считанные мгновения. Я знаю, что делать. Когда скажу, закрывайте глаза и падайте на землю...
Крики и шум. Вопли и стоны. Звон и скрежет. Хруст и хохот. Всё это смешалось в нечеловечески странную какофонию, всё это давило на меня непомерной тяжести, пронзало и мучило мои уши. И вдруг - знакомое чувство. Эфир вокруг меня загустел, изменившись, наполнившись новыми линиями энергии.
- Господин, Вы кое-что забыли, вытяните руку и разожмите ладонь, - до боли знакомый голос прошептал над самым ухом. Однажды отдавший саму сущность ради исполнения моей цели снова был рядом со мной. Владек. Мой кенари. Знакомая тяжесть легла в мою широко раскрытую ладонь. Тот самый амулет, что лишил меня зрения. Та вещь, которая должна отгонять или даже уничтожать порождения некромантии. Как жаль, что я не увижу амулет в деле, ради которого он и был создан.
- Благодарю, Владек.
- Жизнь - за Беневаль, - мне показалось, или в обычно бесчувственном голосе Владека послышалась гордость?
- Жизнь - за Беневаль. Не такая и большая цена, Владек...
- С кем Вы разговаривает, милорд? - спросил кто-то рядом. Кажется, выборные или гвардейцы.
- Вам послышалось...
- Я понял, Николас! - Тенперон догадался, что я задумал, увидев в моей высоко поднятой руке амулет. Серебряный шар, хранящий внутрь смерть и слепоту - ты должен сработать!
- Ложись! - выкрикнул я изо всех сил, одновременно чуть надавив на амулет. Боги! Он же не работает, если не дотронуться до него магией...Но я же слеп...Я не могу...У меня не получится...Я ведь слеп...Я не могу...