За славой, маг! Глава четвертая
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Часть четвертая романа "За славой, маг!"
|
Аркадская империя. Аркадия.
Андронику, конечно, был рад возможности убраться прочь из столицы, подальше от придворных интриг, огнарских колдунов и "следиков". Но Ласкарий прекрасно понимал, что нежданно-негаданно свалившийся на него поход в каганат - лишь способ убрать его из столицы, отстранить от поиска организатора покушения на императора. Но зачем Иоанн это делает?
- Андроник, спрашиваешь, к чему тебя гнать прочь из столицы? Ты же настырный, всегда стараешься завершить начатое дело. А уж если твоё самолюбие при этом задето, - Каргос подмигнул Ласкарию.
Дрункарий перед отбытием в Южную армию решил посетить своего друга молодости, Каргоса Старатоса. Тучный дукс лет сорока-пятидесяти, известный на всю столицу своей необъятной рыжей бородой, заплетённой в десятки косичек. Лишь немногие знали его как одного из лидеров Совета дуксов, тайного общества, объединившего многих знатных и богатых людей империи. С недавних пор власть Ватацев стала слишком уж неудобной для аркадской аристократии - и вот уже Дука Ватац, отец Иоанна, гибнет от яда, в столице нет-нет, да появляются слушки об очередном заговоре...
Андроник мало понимал, к чему эта игра в "заговорщиков-ночников", поистине аркадовские планы - и отсутствие их исполнения. Единственным успехом Совета дуксов была смерть Дуки Ватаца, если, конечно, они себе её не приписали. Но такая организация была удобна Андронику, он думал когда-нибудь использовать её в своих собственных целях.
- А я тебе отвечу: за последние дни несколько десятков дуксов и магнатов уже покинули столицу. Скажу тебе, те ещё крысы...Но ведь крысы первыми бегут с тонущего корабля. Похоже, они почувствовали угрозу, исходящую от Иоанна Дуки. Представь себе: нашли ниточку, которая ведёт к заговорщикам...
- Если бы я остался здесь, эта ниточка стала настоящим канатом, и тогда никто бы не скрылся от моего удара. Совсем обнаглели, понимаете ли: Иоанна ранили, меня обманул какой-то колдунишка, заставив испытать не самые лучшие чувства! Никто бы не ушёл от моего гнева, - Ласкарий сжал кулаки.
- Вот именно, что от твоего, Андроник. Иоанн, думаю. Прекрасно это понимает, но ему не нужны только эти заговорщики. Скорее всего, Ватац просто хочет устранить всех неудобных людей. А заодно - самых богатых. Ведь за обвинением в измене автократору следует конфискация имущества. И можно каждый раз утверждать, что на этого человека указал тот самый колдун или ещё какой-нибудь участник заговора. Замечательная тактика действия: все недовольные властью будут трястись по ночам, ожидая стука в дверь. Простой же народ увидит, что Иоанн Дука уничтожает дуксов и богачей - значит, император ратует за угнетаемый люд. В этом ты ему уже не помощник, Андроник, зато можешь быть полезен в качестве возможного победителя каганата, - Каргос при каждом слове улыбался всё сильней и сильней. Улыбка его ширилась от осознания собственной правоты. - Там ты можешь и погибнуть, а это Иоанну будет очень даже полезно. Всё равно, финансы Аркадии псалмы поют, большую армию не снарядить, даже среднюю по численности будет трудно собрать и снабдить всем необходимым. Так что...
- Я всё понял, Каргос, спасибо, можешь больше сегодня не портить мне настроение, - Ласкарий тяжело вздохнул. - Ты, кстати, случайно не знаешь, кто-либо из Совета дуксов собирался в той таверне, где мы колдуна поймали?
- О чём ты говоришь? - Каргос округлил глаза. Врал - и не стеснялся своего вранья. - Что именно двум дуксам делать в этакой дыре, а?
- А откуда ты знаешь, сколько их было? - сузились глаза у Андроника. - Каргос, Каргос, нехорошо врать главе "ночной стражи" Аркадии.
- Врать - нехорошо, а вот выпить с ним - будет даже отлично! Аркадского красного, чуть-чуть, для аппетита? - лицо Каргоса расплылось в улыбке. В руке как-то сама собой появилась глиняная бутылка с сургучной печатью на горлышке.
- А, что с тобой делать! - всплеснул руками Андроник. - Давай!
Утро обещало быть штормовым, головокружительным и вопрошающим: "А что ж вчера было?"...
Королевство. Графство Беневаль.
Снова серые тени окружали меня с Монферратом. Десять шагов. Пять...Огонь!!! Но айсы и не думали гореть, а сознание - оставлять меня.
- Прочь! Вон!
- Милорд, это Конрад. Тут рядом Малькольм и Ори...
Слова Монферрата приходили словно с другого края мира, тихие, далёкие. А тени - всё ближе и ближе, ближе и ближе, скоро их руки начнут меня душить.
- Прочь, призраки мёртвых! Прочь, порождения Эдмона! - пот катился градинами по моему лбу. Холодный пот...
- Николас! Очнись! Прошу тебя! - голос Эдвина Беневаля. В нём я почувствовал жизнь. У ревенанта тоже были эмоции...
Тени, тени, тени...
Смерть, смерть, смерть вокруг!
- Прочь! Вы умерли!
Реальность смешалась с бредом. Я мог разглядеть сквозь пелену полузабытья и Владека, и замкового, и дворецкого, и Конрада Монферрата, и Эдвина - и одновременно подступавшие ко мне тени айсов...
- Я, конечно, дико извиняюсь за то, что отрываю почтенного мага от его горячечного бреда...
Едва послышался этот голос, как окружающая действительность будто бы оказалась далеко-далеко, отъехала в сторонку. Я перестал слышать голоса обитателей Беневаля, собравшихся у моей постели. Но и тени айсов оказались в какой-то невообразимой дали.
Серый плащ складками, сизый берет с дурацким гусиным пером, зелёные походные сапоги со стёртыми каблуками на правом. Мятые штаны, опускавшиеся чуть ниже, стёртых коленок, точь-в-точь как у юного шкодника. Всё, уже настоящий бред...
- Где - бред? - незнакомец наигранно огляделся по сторонам, пожал плечами и подошёл к постели, присел на самый её краешек. Он склонился надо мной - от этого "бреда" веяло таким холодом....
- Да, да, не угадал ещё, кто я? Ну же, веет замогильным холодом, приходит к огнару, находящемуся на пороге смерти...Вас что, этому уже не учат в хвалёных академиях, не рассказывают в семьях? А ещё - дворянин!!! Рыцарь!!! Маг!!! Какое заклинание сотворил!
"Бред" приложил пальцы, сложенные щепотью, ко рту и причмокнул.
- Знаешь хоть, почему сам Аритмий использовал это заклинание всего лишь дважды? На первый раз оно у него вышло не очень хорошо, он кое-что подправил...А на второй раз "огненный вихрь" его к Даркосу отправил, - "бред" заговорщицки подмигнул и начал тыкать указательным пальцем левой руки себе в нос. Тип наклонился ко мне - и из его глаз на меня глянула чёрная бездна...- Ну что, Николас, уловил, а? - бледные губы сложились в жуткую улыбку до ушей. В прямом смысле - до самых ушей.
Ну вот что за глупые намёки? Приходит тут к умирающему бедняге какой-то странный тип, все разговоры сводящий к трупам и смерти. Смотрит этак многозначительно, взгляд с двойным дном...Тьфу ты, я хотел сказать, совершенно без дна! Одна чернота там! Ничего нет! А ещё хочет навести на мысль, что он...
Что он...
Морозный комок подкатил к самому горлу, которое скрутил спазм ужаса. Слова всё никак не хотели покидать такое уютное местечко, а разум всё отказывался верить. Разум - он вообще такой, да, он никогда не хочет верить очевидному. За что и любим: единственная вещь, в которой можно спрятаться от реальной мира - изучение логики древнего мыслителя Аристонида. Да, знал человек, как можно спастись от мыслей, что перед тобой...Проклятье, ну вот зачем, зачем я снова об этом подумал! Ведь было так хорошо делать вид, будто ничего не происходит и мыслить о науке! Что, в сущности, мне ещё надо!
Ладно, надо брать себя в руки! В задрожавшие руки, которые лучше спрятать за спину. Да, так-то лучше. Пусть этот тип имеет меньше доказательств того, что я испугался! Не хочется свою слабость показывать, ох как не хочется!
- Ладно, предположим, ты не порождение моего бреда, а на самом деле...На самом деле - проводник душ и хранитель врат царства мёртвых. Тогда можно пропустить все эти шутки с издёвками и перейти, собственно, к проводам в то самое царство мёртвых? Не хочу, чтобы столь серьёзное мероприятие превратилось в жонглёрское представление!
Честно говоря, мне всё это так надоело! Глупые шутки, то ли порождение моего бреда, то ли настоящего Даркоса. Даже сама мысль о том, что один из богов смерти решил меня лично посетить, не вселяла особого энтузиазма. Я от всего этого такустал...Волшба вытянула из меня слишком много сил, надорвав что-то внутри.
- Какой же ты скучный, Николас, - наигранно простонал Даркос (или бред, ни один из вариантов объяснения происходящего в сторону отбрасывать не следовало). - Ну вот что мне с тобой делать? Знаешь, мало кто из огнаров вот так нагло требовал забрать себя в царство мёртвых. К тому же за тобой кое-кто так пристально наблюдает. Тебе известно, что за тебя ну очень сильно просили? Хотя - откуда? У тебя же с другим светом прямой связи нету!
Даркос расхохотался. Честно говоря, выходило совершенно не смешно. Кажется, бог-проводник это понял и, посерьёзнев, продолжил.
- Мне и самому не хочется тебя провожать к отцу. Рано, слишком рано. Но...ты сам себе нанёс огромный вред тем заклинанием, исчерпав запас сил. Просто так остаться в мире живых - нет, не получится. Это будет против правил, которые я сам некогда предложил кое-кому. А этот кое-кто, нехотя, их утвердил. Ирония судьбы, надо бы Немайди попросить чего-нибудь с этой иронией сделать, как-никак, её вотчина...Как же тогда поступить?
Даркос почесал пятернёй подбородок, покрытый двухдневной щетиной.
- Идеи есть? - бог смерти обратился ко мне. Его насмешливые глаза так и буравили меня.
- По-моему, это твоя работа: определить, пора или не пора человеку отправляться в мир иной, - хмуро ответил я.
- Да, ты прав. Кстати, не надо бравады, она ещё никому не шла, - Даркос мне подмигнул. Изверг! - Эх, сто эпох бы не видать всех этих трупов, покойничков, умирающих...Не видать...Глаза...А что - глаза? А почему бы и нет...
Мы снова оказались в моей комнате. Силуэты Конрада и Беневаля окутала сероватая дымка, и лишь моя кровать казалась более или мене реальной. Проводник душ нагло уселся у изголовья, делая вид, что пребывает в размышлениях.
- А что если - в хоровод душ, а потом глаза... Точно!
Даркос вскочил с постели и пустился в пляс. Интересно, так он с каждым умирающим поступает, или у него к каждому покойнику индивидуальный подход? И спрашивать как-то неудобно...Бог ведь, не рядовой жонглёр, такого одёргивать во время представления - себе дороже.
- Точно! Ну что ж, Николас, сладких снов! Очнёшься ты совершенно иным человеком! Если вообще очнёшься, - Даркос на мгновение посерьёзнел, лицо его покрылось морщинами, а на лбу пролегла складка безрадостных мыслей. - Но...всё же подарю я тебе, утопающему, соломинку. Знаешь, всё-таки, я тебя потихоньку начинаю уважать, да. Мало кто так нагло со мной разговаривал, - и как можно с таким серьёзным лицом настолько озорно подмигивать? - А для этого особый настрой нужен, так сказать, душевный порядок своеобразный. Умирающие всё больше причитают, что того не сделали, сего не купили, этого не прирезали, ту не поженили...Сможешь пройти через хоровод - выживешь. Не без потерь, но выживешь. Готов? Хотя, твой ответ мне неважен. Удачи тебе. И помни: я на тебя надеюсь. С кем ещё так весело пообщаюсь, мёртвые редко шутят. К сожалению, но я на них не в обиде, знаешь ли.
Даркос сложил ладони лодочкой, выдохнул - и реальность вокруг пошла волнами...Я проваливался в забытьё...А провожал меня, убаюкивая, прощальный взгляд Даркоса. Наверное, глаза только бога смерти могут быть одновременно и искромётными, и печальными до слёз...
Глаза...Два...Три...Четыре...Сколько же...
Я моргнул. Ещё раз моргнул. И в третий - так. на всякий случай. И всё же наваждение не уходило прочь. Какое наваждение, спросите? Огни. Яркие огни, сверкавшие рядом, совсем-совсем рядом, протяни только руку - обожжёшься! И всё же не давали тепла эти огни, холодными они были, холодными как кладбищенская роса.
И пусть тепла они не давали - зато дарили какой-никакой, а свет. Благодаря этому я сумел разглядеть то место, куда меня угораздило попасть на этот раз. Чем-то оно походило на Астрал. Полумрак, огоньки всё те же странные, правда, лишь отдалённо похожие на звёзды. И тут, в отличие от Астрала, было какое-то движение вдали...Я пригляделся получше - и от удивления даже отпрянул, едва не споткнувшись. Там, вдалеке, крутились гигантские колёса, тускло мерцавшие. Много колёс...Нет, даже шестерёнок: они были расположены так, что образовывали сферу вокруг меня. Огромную сферу, крайних точках которой то и дело вспыхивали белые огоньки. Эти огоньки, издававшие странный треск и скрежет, совершенно не были похожи на всполохи пламени, природного или магического.
Сколько же было этих шестерёнок? Семь, что ли? Или девять? Трудно было сообразить, потому что наиболее удалённые от меня шестерёнки едва удавалось различить: они терялись во мраке, изредка озаряемые теми странными вспышками.
Что-то мне подсказало глянуть под ноги: и я еле удержался от того, чтобы не отпрянуть вновь. Только в этот раз я мог и не найти твёрдой поверхности под ногами: я стоял на узкой, шириной едва ли в полтора шага, полоске из материала, похожего на металл. И эта полоска...Тарик! Да это та же шестерёнка, только застывшая, обездвиженная! Ну и местечко же Даркос выбрал для испытания!
Шестерёнки крутились, ржавые, дряхлые на вид, не издававшие ни единого звука, даже воздух не колебавшие (я, во всяком случае, ни малейшего дуновения ветерка не чувствовал). Холодные огоньки сверкали, перемещаясь в пространстве и образуя то безумные, то изумительно прекрасные узоры. Вот - какая гора, вокруг которой ходил кругами странный человек с дощечками (или тапочками), надетыми на ладони. Вот - узор, походивший на аркарский крест, только не такой изощрённый, простой, четырёхконечный. А вот - меч, чей клинок наполовину ушёл в каменную глыбу. Или, вот, справа - многорукий и многоглавый человек, над чьей головой сверкала холодным светом диковинного вида корона. А вот...
Над головой загорелся узор, изображавший змея, ползшего к чахнувшему дереву. Я решил приглядеться - и увидел, что в зубах у змея что-то зажато...Да это же сердце, точнее, силуэт, набросок сердца, становившийся всё более и более тусклым. Змей уползал всё дальше и дальше, и в какой-то момент я понял - незаметно для самого себя - что это мою душу гадина держит в зубах.
- Вот наглость! - праведный (праведней некуда!) гнев заставил меня погнаться за этой гадиной подколодной, позабыв, что опора под моими ногами - отнюдь не идеал для подобных забегов.
И стоило мне преодолеть десяток-другой шагов, как шестерёнки сделали неуловимое движение - и всё, абсолютно всё вокруг изменилось! Ноги мои радовались: ступни почувствовали твёрдую (и, непременно, широкую!) почву под ногами. А ещё - травяной покров, толстый такой, по которому было бы приятно пробежаться босиком, упасть лицом в духмяный ковёр разнотравья! Эх! Как хорошо было бы! Но нет, боюсь, нескоро мне доведётся воплотить эту мечту в жизнь. Тем более момент был совершенно неподходящий...
Стоя на вершине холма, я видел битву. Точнее, её завершение: вокруг лежали трупы - огнарские трупы! Это были наши воины! Некоторые лица мне даже показались знакомыми: кажется, я видел их в Тронгарде, в день коронации Фердинанда...
А над ними...Над ними...Вороньё...Гай птиц-падальщиков, предвкушающих знатный пир...
Я упал на колени, закрывая глаза руками: передо мной предстала картина гибели армии. Нашей армии! Да, мне прекрасно было понятно, что это - всего лишь копия, иллюзия, что это всего лишь призрак той битвы. И всё же, всё же - до чего мастерски сделанной была эта иллюзия!
Пусть мне и не была видна вся картина побоища - иллюзия давала возможность взглянуть лишь на маленький кусочек поля боя. Края последнего, мерцая, переходили в тьму, сгущавшуюся тьму, не злую даже - просто никакую. Пустота, абсолютная пустота. А рядом с этой пустотой - люди, прошедшие свой последний бой. Это были наши люди, огнары! Боги! Вартар, неужели ты нас оставил? Неужели Палатор решил покинуть нас? Только Даркос, Даркос царил здесь: смерть попировала в тот день. Но какой? Это прошлое, настоящее или будущее? А может, просто - иллюзия? Но проклятье, до чего же она была реалистична!
Тайсарские всадники кружили вокруг жалких кучек огнаров, ещё способных держать оружие. Даже не островки кочки, окружённые болотной жижей, бесконечной, безбрежной. Улюлюкая и выкрикивая то ли заклинания, то угрозы, то ли обещания долгой-предолгой жизни на том свете, враги закружились в смертельной карусели. То подскакивая на низкорослых конях на расстояние шага-двух, то уходя от наших копий, тайсары "работали на измор": ждали, пока огнары устанут, чтоб после их добить без особых усилий. Да и ждать, собственно, было не так уж долго. Грязные от пыли и пота лица, покрывшиеся кровавыми пятнами, изрезанные одежды и доспехи, дрожавшие от усталости руки. В глазах - ни проблеска надежды. Огнары знали, что ещё минута, другая, может - третья, и за ними придёт Даркос.
Гиканье тайсаров привлекло моё внимание: пять-шесть, а может, и семь степняков клином уже добивали один из наших отрядов. Кулаки сжимались от бессилия: огнары, обессилевшие, не смогли ничего поделать. Вот кольцо аркана с мерзким свистом сомкнулось вокруг шеи самого высокого нашего бойца. Тот неумело пытался срезать мечом петлю, но - тщетно. Упав на колени, хватая ртом воздух, не в силах продохнуть, он смотрел на атаковавших сразу со всех сторон тайсаров. Упал его товарищ по оружию, с которым он стоял в пятом ряду на левом фланге. Кудрявый южанин ударил по степному коню мечом - но промахнулся и упал, захлёбываясь кровью: степной клинок не промазал. Вот и рыжий, из центрального Королевства, новичок в сотне, оказался поднят на копья. Он, не издавая ни звука, пытался вырваться из объятий смерти, а копья лишь глубже входили в его тело. А вот паренёк, единственный, кто выжил из третьей сотни, так смешно и глупо надеется увернуться от копыт тайсарского коня - и не успевает заметить, как меч вражеский молнией врезается ему в грудь. Был паренёк - и нет его. А аркан сжимается всё туже, в глазах рябит, в груди жжёт огнём. Тайсары в этот раз не берут пленных...
Понимая, что совершаю глупость, я всё же бросился вниз по склону холма, к задыхающемуся человеку. Странно: мне тогда даже в голову не пришло воспользоваться магией. Разум молчал, только сердце тянуло меня туда, в бой, который уже давным-давно проигран. Тайсары, естественно, не заметили, как я подскочил к ним сзади и ударил кулаком по крупу какого-то степного коня - точнее, попытался ударить. Конская плоть обратилось маревом, дымкой, и моя рука прошла сквозь неё. Так и есть: призраки. Всего лишь призраки. Но я, не желая верить этому, всё силился достать хотя бы одного из степняков, хватался за мечи и копья, выпавшие из пальцев мёртвых - всё, абсолютно всё было иллюзией, призраком. Оружие не было реальным. Враги не были реальными. Наши мёртвые не были реальными.
- Проклятье! Тарик Всезнающий, Немайди Необоримая, скажите, за что мне всё это? Зачем? - я обратил свою молитву к богам, к небу.
Но и вместо неба была лишь иллюзия - чернота, в которой сверкали огоньки. Всё иллюзия - и огонь, не дарующий света, и битва, и смерть...Может, и я тоже - иллюзия? Может, всё это было иллюзией?
- На твоём бы месте я бы не вмешивался. Смотри, а то провожу к отцу, он тебя давно в гости ждёт, заждался, знаешь ли. Нехорошо заставлять ждать таких, как мой папа.
Знакомый голос - голос Даркоса - привлёк моё внимание. Я даже об иллюзорности мира сего и думать забыл. Ну да, точно, это был Даркос! Шерстяной плащ, эти дурацкие штаны, истоптанные сапоги, хитрая ухмылка, зачёсанные назад волосы, пальцы, будто бы жившие собственной жизнью, изредка подрагивавшие плечи (левое повыше правого), сутулая спина - всё это разглядел, хотя и был довольно-таки далеко от сына Тайтоса. Но к кому же он обращался?
Я стоял как раз напротив него, лицо Даркоса было обращено ко мне - но точно не слова. Межу нами воздух покрылся какой рябью, словно тихий омут, потревоженный камешком, брошенным маленьким озорником. Странно, конечно, но чего в этом проклятом мире не бывает? Между тем, я напряг глаза - и понял, что эти блики, если присмотреться и позвать на помощь воображение, образуют фигуру человека. Во всяком случае, это было похоже на человека. Хотя - Даркос его знает, что там могло быть...
Между тем бог-проводник вёл себя так, будто к нему кто-то обращается - однако я не слышал ничего, кроме слов самого Даркоса. Даже шум боя притих, словно мгновенье назад и не гибли огнары, не свистели арканы, не лилась кровь людская.
- Ладно, ладно, делай чего хочешь. Всё равно, рано или поздно все ко мне попадёте, и ты, и твои креатуры.
Даркос картинно (как сказал бы Тенперон - играя в артиста) развёл руками, передёрнул плечами - и присел на корточки. Бог пристально вгляделся в открытые глаза мертвеца, хрустнул пальцами и произнёс:
- Вставай, вставай, пора в дорогу!
Я едва не пропустил момент, как из умершего человека, из тех самых глаз, начал выходить какой-то дымок...Так это не дымок! Сизоватое облако, аморфное, с невероятной быстротой обретало очертания человеческого тела. Над трупом возникла точная его копия. Молодой, даже юный паренёк, едва ли старше меня - он отправлялся вместе с Даркосом по давным-давно проторенной тропе в царство Тайтоса.
Меж тем, Даркос отвлёкся от призрака-души - и взглянул...прямо на меня! У меня мурашки по коже забегали: неужели он меня увидел? Да нет, не может быть! Однако я испугался...Сильно испугался: Даркос кивнул мне - в этом не могло быть ни малейшего сомнения. Но что же это значило? Что же? Бог-проводник махнул рукою, словно приглашая меня присоединиться. Сомнения боролись в душе с надеждой. Пойти? Приблизиться? Но вдруг это обман? Вдруг это какая-то ловушка, иллюзия, ошибка, да что угодно!
А может, всё же - пойти? Принять зов? Или - вызов? Вновь шагнуть навстречу неизведанному.
"Бежать отсюда, бежать без оглядки, Николас! Давай, давай, в атаку на Саратские горы, как говорил сотник Седой! Только бы подальше отсюда!" - шептал разум, этот извечный паникёр и великий комбинатор, ни одна комбинация которого не имела успеха.
А сердце, неспособное говорить, но зато вольное чувствовать, тянуло вперёд, навстречу неизведанному, навстречу судьбе. Стоило только сделать шаг, ма-а-аленький такой шажок. Всё равно терять уже больше нечего, Даркос прекрасно дал понять, что на кону моя жизнь.
"А что - жизнь? Николас, в тепле будешь, в уюте, будешь на травке этой сидеть, гулять вечность вечную по здешним местам, чудеса будешь наблюдать, веселиться будешь" - не унимался разум.
А сердце...Я различил шёпот сердца: "Вперёд. Только вперёд. За мечтой!". Ведь там, впереди, ждали новые знания, испытания, борьба - а что такое жизнь, если не борьба, битва с самим собою?
"Да что там...Эй! Да куда же..." - разум замолк, замолк комбинатор, едва я сделал шаг навстречу судьбе.
Даркос одобрительно кивнул и сделал неуловимый жест рукой, точно такой же, как у влюблённого, прятавшего до поры до времени букет цветов, а теперь дарящего это чудо своей ненаглядной. Я даже почувствовал - как странно! - аромат этих цветов. Розы. Так могут пахнуть только розы, только-только срезанные с куста... Голова закружилась: я чувствовал, как проваливаюсь в бездну. Что ж, мне уже было не привыкать. Холодные огни всё отдалялись, и только глаза - нет, не глаза, сам взгляд! - Даркоса ни на йоту не отставал от меня. А ещё - аромат роз провожал беднягу-путника в неизведанное!
Не хотелось думать, что это падение может закончиться отнюдь не мягким приземлением, - и потому я вызвал из глубин памяти воспоминания о крохотной оранжерее, разбитой в нашей академии. Из тьмы, чёрточка за чёрточкой, проступали очертания помещения, нос уже улавливал ароматы, которыми полнилась комната. Даже шорохи и поскрипывания древнего паркета, столь милые моему сердцу, пришли. Как же было хорошо вернуться сюда, особенно сейчас, когда мир изволил сойти с ума. А может, это я обезумел? Тогда выбранный мною способ оказался невероятно приятным...
Здесь всегда было тепло, даже когда взбесившиеся ветра срывались с вершины Траумштайна и, силясь разрушить флигельки академии, ревели и бушевали. Пахло розами и настурциями, тюльпанами и гиацинтами. Ароматы цветов обволакивали тебя, будто бы создавая щит от непогоды, торжествовавшей за каменными стенами. Не возмущённо и визгливо, а так по-доброму, по-стариковски скрипели половицы. А ноги сами собою вели меня к излюбленному цветку - розам. Мы с ребятами целый розовый куст вырастили, смогли. Сами поливали, подрезали, боясь, как бы вместо роз шиповник не вырос. Но нет! С какой радостью мы смотрели на первый бутон дивного сиреневого цвета, всё росший и росший. А за ним появились и другие, и наконец-то зацвёл наш куст. Мне так захотелось вернуться туда, в тот день, один из прекраснейших в моей жизни.
Аромат бесчисленных цветов ласкал мой нос, а ветер...Ветер?
Я открыл глаза. Никакой тьмы не было и в помине! Светило, мягко так, ненавязчиво, солнце, ветер играл с цветочным ковром из фиалок и ромашек, одуванчиков и тюльпанов, астр и георгинов, цикламенов и маков, который тянулся во все стороны, насколько хватало глаз. Хотя, нет, кажется, я поспешил с последним: вдали, по правую руку от меня, возвышалась стена, чёрная, высокая, и не было видно, чтоб за ней располагались хоть какие-то строения.
Идти или нет?
"Оставайся здесь. Ну зачем волноваться, если и так хорошо? Цветы, солнце, ветер, и слепота - лишь сон" - вновь проснулся разум-перестраховщик. А, да ну его! Вперёд, по высокой траве, обнимая будущее и прощаясь с прошлым. Я пройду хоровод душ до самого конца, Даркос ещё будет мною гордиться!
"Ну вот куда ты..."- застучало в висках и смолкло. Разум посчитал за правильное ретироваться.
Я шёл и шёл - но стена не приближалась, казалось, она лишь отдаляется.
- И правильно кажется. Тебе ещё не время. Нет, ну конечно, при особом желании...Но оно тебе надо, парень? - а вот уже и Даркос присоединился. - Запомни, человеку лишь однажды даётся шанс либо вознестись, либо пасть. Только одному повезло - или нет - получить второй шанс. И даже третий...И, кажется, четвёртый. Но я сомневаюсь, что его теперь можно назвать человеком.
Интересно, а если подождать здесь вечность-другую, все мои знакомые и друзья пройдут тем же путём? Вот это будет день встреч! И что же это за человек? Кто он? Может, именно к нему обращался Даркос на том поле?
- Николас, ты знаешь, вот чего у тебя не получается - так это "даркосова юмора", ну ничуть не получается, поверь мне на слово. Кому, как не мне, знать, что такое настоящий "даркосов юмор"? - бог-проводник расхохотался. - И вообще, хорошо умеет шутить тот, кто смеётся последним. А это в любом случае оказываюсь я, чего ты бы вы, смертные, себе в голову не вбили.
Но вот чего-чего, а у Даркоса не получалось нагонять страху и создавать атмосферу безвыходности. Ну не вызывал он ощущения, что сделаешь ещё шаг - и окажешься у врат Тайтоса.
- А мне и не хочется этого, - я готов был поспорить, что Даркос показал мне язык.
Конечно, тысячи людей за такую "картину" отдали бы голову на отсечение, но мне не хотелось отвлекаться от любования цветами. Так, а вон - лилии! Красивые же! Таких красивых лилий я прежде не видывал!
- Люблю, знаешь ли, в свободную время покопаться в земле, повозиться с цветами, почувствовать себя творцом жизни!
Даркос совершенно не стеснялся показывать то, что читает мои мысли.
- Да ты бы, Николас, своё лицо видел - тут и мысли читать не требуется. Но, кроме шуток, - голос Даркоса и вправду посерьёзнел. -Ты решил сделать хоть что-то? Всё идёшь и идёшь, следуя за...неважно, за кем или чем ты последовал. Всё бредёшь, бредёшь, бредёшь. Ну а жизнь идёт, идёт, без конца и краю. Ты рыцарь? Ты герой? Просто зритель в зале. Печалишь ты меня, Николас, печалишь.
Сын Тайтоса зацокал языком, выражая своё неодобрение.
- Я думаю. Чтобы что-то...- а если признаться, я просто не знал, что же делать...
- Во-во, ты просто не знаешь! - Даркос сделал неуловимое движение рукой - и мы оказались у ворот, прорубленных в той самой недосягаемой стене. Золотых ворот, между прочим, высотой в пять или шесть человеческих ростов.
К этим воротам вела пыльная дорога, пустынная. Не похоже было, чтоб какая-нибудь душа рвалась сюда, ко входу в царство мёртвых.
- Смекалистый парень. Догадался, куда этот тракт ведёт. Сколь дороженьке не виться - сюда приведёт, - заметил Даркос, ничуть не скрывая горделивых ноток в голосе.
Я не отрывал взгляда от этой неказистой дорожки-дороженьки. Что-то меня в ней привлекло, но что? Чем дольше я всматривался в эти ухабы и колдобины, тем настойчивей одна мысль, неоформленная, невыразимая простыми словами, стучалась в голову. Что же...
Я моргнул - и дорога раздвоилась, расстроилась, ...
- Да-да, все дороги ведут сюда. Все. Короткие и длинные. Но особенно быстро сюда приведут "большие" дороги, где перевалочными пунктами из Таира и до отцовского царства служат виселицы и безымянные могилы. Ну да ладно, не люблю излишне часто говорить о работе. Николас, лучше взгляни на ворота, уверен, они тебе помогут принять решение. Только не смей сходить с ума, придумывать новую религию или объяснять все поступки и помыслы людские одним-единственным желанием, - Даркос в этом пассаже был особо словоохотлив и саркастичен.
- А что, были случаи? - ну не удержался я, чтоб не подыграть Даркосу. Похоже, между нами уже возникло нечто вроде дружбы. Ну да, бог-проводник душ умерших и потенциальный умерший - друзья-братья навек.
- О, ты даже представить себе не можешь, как их было много! - Даркос заговорщицки подмигнул. - Ладно, давай, не отлынивай! Смотри!
Ничего не скажешь: ворота были отполированы до зеркального блеска. Но был в них один изъян: в них ничего не отражалось. Кроме меня. Прядь вьющихся русых волос упала на лоб. Щёки в красных аллергических пятнах, маленький нос, над которым вечно смеялись однокашники. Из-под мантии...Какой мантии? Точно! Моё отражение было облачено в потёртую, пыльную мантию. На потрёпанных рукавах темнели чернильные пятна. Воротничок измятый. Таким меня видели в академии. Таким я запомнил себя. Интересно, эти ворота - отражение памяти человека о себе? Памяти...
А что это за тени, показавшиеся позади моего отражения? Я вглядывался в размытые контуры фигур, и...
Стоп! Вот! Всё лучше и лучше, всё точней вырисовывалось...вырисовывались...
Люди. Молодые и старые, юные и не очень, и у всех было одно лицо, с поправкой на возраст и тяготы жизни, конечно же,- моё лицо. Интересно...Они обступили меня полукругом, и всех я мог легко рассмотреть, абсолютно всех. Вот - я лет, наверное, в шесть или семь. На мне "детская броня": доспехи, которые выковывали для детей знатных и богатых рыцарей. Ну и, да простит меня Онтар, рожа была у меня! Надменная, откормленная, себялюбивая. Типичный сынок благородных, высоко поднявшихся дворян, ни добавить, ни убрать. Он - то есть я - так высокомерно поглядывал, что мне тошно стало.
За спиной этого баронского сынка, положив руки ему на плечи, возвышался другой я - уже знакомый. Те самые белые одеяния, шитые золотыми и серебряными нитями, искусные и не очень узоры на воротнике и груди. С ним - с этим мною - я уже виделся, на испытании в Зале снов. Он...То есть я...Другой я...В общем, этот узнал меня,: приветливо улыбнулся и со значением кивнул на баронского сынка. Вот только в глазах...В глазах этого уже знакомого мне другого "я" плескалась неизбывная печаль, глодавшая его - меня - изнутри и практически убившая всё счастливое и радостное в этом человеке. Я это понял, едва взглянув в эти глаза, такие глубокие, что бездна за гранью мира покажется мелким корытом.
Подле грустного меня стоял другой я - весёлый, жизнерадостный. Щербатая улыбка: на старости лет я лишился передних зубов. Жиденькие поседевшие волосы, в которых кое-где виднелось рыжее "золото". Одетый в рваньё и тряпьё, этот я, похоже, радовался жизни. Даже несмотря на то, что потерял в бою - или магическом поединке - правую руку полностью, а левую - до локтя. Вот такой он был весельчак, бедный калека.
И эти "я" тянулись и тянулись, и было их так много, что в какой-то момент мне просто надело рассматривать каждого, и я наконец решился обратиться к Даркосу.
- Что это? Кто они?
"Онтар, прошу, пусть Даркос скажет хоть что-то обнадёживающее!"
- Не дождёшься, Николас, ты ответа на свои вопросы. Уж прости, я не жрец, не священник, не теолог, мне не по силам понятно объяснить, что ты только что увидел. Я, конечно, могу попытаться и сказать этак многозначительно, якобы с глубочайшим подтекстом, в стиле аркадских притч. Но не буду. Однако скажу вот что: в каждом из этих отражений - урок для тебя. Надеюсь, ты сможешь его уяснить. А нет - так нет, значит, не судьба. Как-нибудь поговорю с Немайди об этом, кстати. Может, кому из жрецов подкину идею трактата...
Похоже, Даркос не мог больше двух или трёх минут сохранять. Что ж, в Гильдии и не таких чудаков хватает, я привык. Тем более, и мне не быть в глазах обычных огнаров "нормальным". Чудаки. Все мы чудаки в глазах людей. Смешные ли, жалкие ли, опасные ли - чудаки, не более.
- Вот, пошёл мыслительный процесс! - подбодрил Даркос. Хотя, конечно, лучше бы...
- Ну-ну, жалкий смертный, ужели можно над богом насмехаться? - издевательским тоном произнёс Даркос и засмеялся.
- Тебя мёртвые не ждут? Говорят, что каждый день в Королевстве умирает до...
- А может, ты не с Даркосом говоришь, а с горячечным бредом своим? И поэтому Даркосу очень даже легко успеть ко всем умирающим. А может, сама реальность решила...Ладно, Николас, прости, ты думай. Думай. Думай...
Последние слова Даркоса я не расслышал: настолько глубоко я погрузился в размышления. Нерадостные впечатления, уверяю. Каждое из этих отражений, несомненно, хранило в себе историю. Даже нет, не историю - целую жизнь! И всех этих... "меня" я наблюдал в какой-то момент их жизни. А эти отражения смотрели на меня. Смотрели и чего-то ждали. Ждали - моего решения. Но какого? Тарик, помоги мне, дай хотя бы ниточку, за которую я мог бы потянуть и расплести этот клубок загадок!
- Тарику нет сюда хода, уж извини. Таков порядок.
Знает Даркос, как настроение испортить! У него опыта в этом хоть отбавляй!
- Николас, ты даже не представляешь, насколько ты мои способности преуменьшил! - бог-проводник усмехнулся. - Ладно-ладно, не отвлекайся! Думай! Тоже мне, философ, ты о насущном размышляй, о насущном!
Легко ему говорить. Хотя...Так...
Я всматривался в моё собственное отражение. Да уж, а живот-то не и маленьких, и даже мантии его не удаётся скрыть. К счастью, за последний год я похудел: не до жиру было, быть бы живу. Отражение было серьёзным как аркадский дукс: я никогда особой весёлостью и не отличался. Хотя и грустным я не был, скорее, печальным, и это порою отталкивало однокашниц. Так, Николас, ну чего ты! Не время о девушках думать!
- Я, конечно, не бог любви и красоты, но всё же намекну: если решил подумать о прекрасных дамах - любое время подходит. Хотя ты сам это когда-нибудь поймёшь, - Даркос снова решил меня отвлечь своим комментарием.
Ладно, Даркос с ним...Эээ...В общем, неважно. Между тем отражение кивнуло и взмахнуло рукой. Этот "я" точно хотел мне что-то сказать. Но что? В руке у отражения появилась книга. А потом - ещё одна. И ещё. Отражение показывало один трактат за другим, так, чтобы я смог прочесть название и имя автора. "Предмет и метод огненной магии" Багерлая, "Философия волшебства" Вернанди, "История огнарского народа" Д...Д...Я так разволновался, что не прочёл полную фамилию автора. Имя тоже не удосужился прочесть: и так понимал, что это - моя работа...
- Да-да, Николас, не удивляйся. Это твоя книга. Одна из первых, и, не побоюсь этого слова, лучших в твоём творчестве. Читывал, признаюсь, не со всем согласен, не всё так было, как ты пишешь. И, тем более, наши встречи ты будешь описывать по-другому. Но - в своё время. И давай обойдёмся без метафизики и вопросов из ряда: "А как ты мог прочесть ненаписанную книгу"...Всё и все окажутся у этих ворот. Когда-нибудь. Много что и много кто здесь уже оказались. Так что не переживай. И не сходи с ума. Безумных собеседников мне и так хватало.
Книжка...А ведь большая получилась, Тарик свидетель! Не один год работал...Или буду работать. Обязательно буду! Ведь как интересно - написать историю нашего народа, полную тайн, секретов, взлётов и падений, предательств и спасений. Я докажу аркадцам, что не только они умеют хроники писать! Докажу! Обязательно! Ради этой книги...Это была моя сокровенная мечта - книга, большая-пребольшая, лучшая книга по истории Королевства. И чтобы оказалось интересней, чем "История огнаров" Гильома Турэнского!
- Даркос, а ну-ка, возвращай меня обратно, в мир живых! - я даже не успел понять, насколько дерзко звучало моё требование! - Я намерен создать эту книгу. Эта мечта будет исполнена, или я не Николас Датор!
Говоря это, я не отрывал взгляда от золотых ворот. Моё отражение довольно кивнуло...Мои отражения - все "я" теперь собирались вместе, в одну кучку, и меркли, пропадали. Осталось только одно отражение - ученик Магической академии. Но и оно менялось, взрослея прямо на глазах. Ещё мгновенье, и это отраженье исчезло. Остались только блеск золота и мечта о книге.
- Ну наконец-то! Николас, а я уж было подумал...А, ладно! Хорошо то, что я добрался до твоих сокрытых мыслей! - при этих словах я рывком повернулся к Даркосу.
Но бог-проводник, шутник, каких свет не видывал, со смехом раскланялся - и мир вокруг меня задрожал и вознёсся куда-то вверх. А, нет, то я начал падать в пропасть. Здравствуй, тьма, признаться, я по тебе совсем не соскучился, а ты всё равно пришла...
Королевство. Тронгард.
Мягкий, тёплый свет наполнял комнатку. Чёрненькая книжечка с алой закладкой была раскрыта, и над нею склонился человек, черты которого было трудно разглядеть из-за неровной игры пламени свечей...
Запись шестая. В трудах нескольких аркадских мистиков и гностиков мне удалось найти сходные с ученьем Ишмаила мысли. Все они предполагают существование первоначала для души человеческой, считая, что как-то её можно увидеть. Но как? Методов они не дают. Всего лишь размышления, не более. Мне же нужна техника, инструменты, методики, хотя бы заметки о проводимых опытах. К сожалению, дальше императора Аркадия никто не пошёл. Умирающего нищего поместили в гроб, в котором все-все малейшие дырочки и просветы были заделаны или заколочены. Взвесили. Когда удалось узнать (по запаху), что человек внутри умер (звери!!!), взвесили ещё раз. Разница была небольшая, но - была. Это посчитали прямым доказательством существования души, а дальнейшие изыскания запретили под страхом светского и церковного преследования.
Мне пришлось проанализировать ситуацию. Просто так увидеть душу не удастся. Кто-то говорил, что убийца видит дух своей жертвы - но тогда воины видели бы частицы Первочеловека каждую битву. Однако лишь единицам удаётся это, и то, не сразу после гибели врага. Чаще всего души мёртвых являются к убийцам через относительно долгий промежуток времени, от пяти до сорока дней. Иногда - через годы, максимальный отрезок времени, если верить легендам и историческим трудам, составлял семьдесят восемь лет. Предок явился к юному дуксу и указал на фамильный клад. К сожалению, доказать или опровергнуть правдивость того случая весьма проблематично: это случилось полтора века назад в Аркадской империи, записей практически не сохранилось.
Из этого можно сделать вывод, что простое убийство не является способом увидеть душу. Скорее, надо обратиться к духовидцам, которые могут общаться с потусторонним миром. Однако такие случаи весьма и весьма редки, и чаще всего не могут быть объяснены каким-либо разумным способом. Тем более, мало верится в то, что именно с духами мёртвых общаются духовидцы, а не прибегают к каким-либо уловкам. К тому же эта группа людей бережно хранит свои секреты, не желая делиться не то что с простыми людьми, но даже и с магами. Этот способ также отпадает, к сожалению. Теоретическими раскладками не узнать приёмов духовидцев.
Придётся снова обратиться к трудам Ишмаила и других "исследователей" божественного и сверхчеловеческого. Как ни странно, но маги практически не изучают необходимую мне сферу, а жрецы и священники чаще всего не отходят от священных писаний и религиозных текстов. К сожалению...
Запись седьмая. Многие недели и месяцы прошли по колено в книжной пыли и по локоть в пергаменте и тростниковой ткани, но мне всё же удалось обозначить метод, который позволит увидеть частицы первозданного Света. Если опыт удастся, то это будет величайшим открытием со дня первого выхода в эфир обладающих магическим даром разумных существ.
Запись восьмая. Получилось!!! У меня получилось!!! Но какой ценой...
Мои предположения подтвердились. Мне показалась верной мысль о том, что для прорыва в стихию души нужно войти в состояние, подобное состоянию волшебника-эфирника. Особый набор трав для расслабления, несколько чаш вина для пущего эффекта. Но прежде...какая мерзость!.. мне пришлось убить человека. Мысли должны быть настроены на частицы Первочеловека, а как можно увидеть их, не уничтожив материальной оболочки, сложенной из тьмы? Тело, тело - вот что сковывает душу по мнению Ишмаила. И он всё-таки оказался прав. Я, я, я! Я - тоже оказался прав!
Но, боги, почему же так мерзко на душе? Как этот человек умолял не трогать его. Нищий, коих много в Тронгарде - но чем он на самом деле отличается от сидящих на троне людей? Только удачей, точнее, неудачей, довёдшей беднягу до жизни среди отбросов, помоев и грязи. Он так хотел жить - но мне нужен, обязательно нужен был этот опыт! К тому же мне было с самого начала изысканий ясно, что даже при определённом настрое не прорваться в стихию Света. Нужен проводник, нужна душа...
И всё же, как прекрасна была та стихия! Я оказался посреди непроглядной тьмы, точнее, сперва так кажется, что света нет вокруг. Но несколько мгновений, пока глаза привыкнут - и вот мириады ярких точек, звёзд, вспыхивают далеко-далеко. А ещё это ощущение свободного, ничем и никем не сдерживаемого полёта!
Я даже не думал, что душа окажется так прекрасна и чудесна! Облачко света, такого яркого, что в первое время глазам смотреть больно на неё. И это тепло, обволакивающее тебя - только оно и спасает от жуткого холода, который царит в стихии Света. Там ведь нет солнца, только звёзды...астры...Почему бы не назвать эту стихию Астрал? Ведь слово "эфир" тоже пришло в Королевство из Аркадской империи, так почему бы не прозвать новую стихию аркадским же словом?
Королевство. Беневаль.
Снова айсы обступали со всех сторон, но на этот раз Конрада рядом не было. Только я - и убитые мною люди. Тела, покрытые кровавыми волдырями, выпученные глаза, скрюченные пальцы, обожённые лица, истлевшие волосы...У многих даже кости проглядывают через обуглившуюся плоть! Какая же мерзость!
- Прочь от меня! Пошли прочь! - мой подбородок затрясся, я был близок к тому, чтобы заплакать: сами бы вы оказались на моём месте. Неужели Даркос обрёк меня на сумасшествие? Сколько мне ещё видеть этих айсов? Я пробовал прогнать их магией, но ни одно из известных мне заклинаний здесь не действовало. А неупокоенные айсы уже были рядом, всё ближе и ближе подступали, и трава под ними чернела и загнивала...
- Тебе надо просто обернуться, паренёк, - басистый голос раздался совсем близко.
Я резко обернулся - и правда, убитые мною айсы отступили далеко назад.
С холма, поросшего вереском, спускался человек в снежно-белом плаще и чёрной, черней смолы, свободной рубахе с вычурными манжетами. Причём эта одежда совершенно не сочеталась с истоптанными сапогами, украшенными изображениями медвежьих морд.
- Интересные штуки, интересные, - человек приблизился на достаточное расстояние, чтобы я смог его разглядеть получше.
Светлые растрёпанные волосы кучерявыми космами ложились на мощные плечи. Серо-голубые глаза взглядом цепко держались за меня, во всяком случае, было именно такое ощущение. Странный человек, очень странный...
- И совсем не странный, нормальный, очень даже обычный человек, - похоже, на моём лице появилось в высшей степени удивлённое выражение, поэтому незнакомец поспешил добавить. - Да не читаю я твоих мыслей, не беспокойся. К чему, если на лице всё написано? Но вот ты кто? - рассмеялся человек, присев на появившийся прямо из воздуха камень. Похоже, что нормальность для него была весьма растяжимым понятием...
- Я боевой маг первой ступени Николас Датор, именуемый рыцарем Датором из Беневаля, - к счастью, голос мой не задрожал.
- Ба, не ожидал! Из Беневаля? - человек захлопал в ладоши. Кажется, ему это показалось смешным. - Раз ты назвал себя полным именем, то не откажешь и мне в такой маленькой радости? Всё-таки нечасто выпадает случай его повторить. А то ведь так и забыть собственное имя недолго...
- Да, конечно же, - я сглотнул. Почему-то подумал, что незнакомец произнесёт нечто вроде: "Тарик. Бог Тарик. Также зовут меня Тариком Всезнающим, повелителем четырёх стихий и вообще - во всех смыслах славным и нужным парнем". Если сам Даркос почтил меня своим появлением, то "визит" Тарика был бы чем-то обыденным. Да уж: начинаю привыкать к этой безумной свистопляске. А может, это всё же бред, и я лежу сейчас в своей постели, обливаясь потом, изрекая горячечный бред...
- Я Такир, сын Беневаля, семнадцатый в роду Бена, один из воевод вождя огнарского, - улыбка незнакомца делалась тем шире, чем ниже опускалась моя челюсть. - Не ожидал? Я в общем-то и сам не ждал того, что застряну в этом странном месте надолго. Ты, похоже, родился позже моей смерти, раз не узнаёшь меня и удивляешься этой встрече. Скажи, много времени с той поры прошло? Что с нашим народом? Что с землями, за которые мы платили кровью, и далеко не всегда своею собственной?
Такир, похоже, готов был много отдать за эти сведения.
- Более трёх с половиной веков минуло со дня Вашей смерти, Такир, - и я начал рассказ о том, что произошло со страной и родом Беневаля с той поры.
- Да уж, - только и смог выдавить из себя мой собеседник. Он тяжело сел на землю и уставился вдаль. Капелька влаги капнула на вереск, упав со щеки сына Беневаля. - Три века...Три сотни раз наши люди отмечали приход лета...Мой род прервался...Но я горжусь моими потомками, горжусь всем нашим народом! Мы смогли выстоять, хотя враги предрекали нашу гибель сотни и сотни раз. Мы показали им всем, где Хозяйка Зимы обитает! Да, мы им всем показали!
- Милорд Такир, а Вы разве не чувствовали, что прошло столько времени? - отчего-то именно это меня заинтересовало. Может быть, кто-то захотел бы узнать о жизни второго в роду Владетелей Беневаль
- Иногда мне кажется, что я только недельку-другую назад закрыл глаза от усталости там, на склонах гор, - Такир махнул в направлении юга. - И потом очутился здесь. Но вот видишь, как получилось? Три века...Три века!
Сын Беневаля понурил голову.
- А я сперва думал, что мне всё это только снится: ещё немного, и я очнусь, снова вокруг будут мои сыновья и дочери, дружинники...А потом - приходило такое чувство, будто целая вечность минула с той поры, как я попал в этот странный мир. И эта вечность тянется до сих пор. Три века...
Я надеялся, что Такир не сойдёт с ума от моего рассказа, ведь он то и дело повторял "три века", срок, прошедший с его смерти. Хотя, конечно, будет интересно взглянуть на призрака, который на твоих глазах утрачивает разум. Но лучше бы наблюдать это, примерно, из Аркадской империи или из руин Ксара. Не хотелось в тот момент поблизости находиться...А то ведь призрак призраком, но устроить он может такое!
- Но да ладно, не хочу об этом. А ты, значит, встретил Даркоса перед тем, как здесь оказаться? Как ты думаешь, что он хотел сказать?
- Он только говорил...- может, Такир уже начал...того...? Я ведь дважды повторил ему наш с Даркосом разговор...
- Нет, Николас, не то, что он сказал, а что он хотел сказать. Знаешь, ведь мы привыкли...- боль, неисчерпаемая боль отобразилась в глазах Такира. - В мои времена люди знали, что боги могут нести какую угодно околесицу, но при этом имели в виду совсем не глупые вещи. Просто, по-моему, им скучно. Они лицедействуют, желая разнообразить своё существование, желают жить, а не существовать, причём прожить множество жизней, примерить разные одёжки. Ведь они же существуют целую вечность, и их вечность не имеет свойства кончаться слишком быстро. Или вообще - кончаться. Только жизнь может умирать. Поверь мне, единственный способ узнать, живо ли что-то - это убить. Богам же смерть неведома, а значит, им неведома жизнь.
По-моему, Такир всё-таки был немножко не в своём уме. Хотя, может быть, он просто привык говорить так...странно? Чем-то он походил на Тенперона, только мой учитель говорит несколько проще.
- Боюсь, для меня сейчас мысли о бога слишком сложны, милорд Такир, - я устало пожал плечами.
- Это не твоя вина, я просто слишком часто увлекаюсь. К тому же, целых три века у меня не было подходящего собеседника. Но давай я просто покажу тебе на примере, что для богов - жизнь, а что -существование?
Меньше мгновения на размышление - и я всё-таки согласился. Надо же дать возможность самому Такиру Беневалю поговорить нормально впервые за столько лет?
- Мой отец выбрал для семейного очага долину среди окрестных гор. Здесь же Беневалю встретился хранитель этих мест, бог Ориин.
Мне это имя показалось смутно знакомым. Но только что-то в нём было не так...Неужто - Ори? Да нет, невозможно! Какой из замкового бог, пусть и не такой уж великий, как Онтар или даже Даркос?
- Этот бог влачил жалкое существование. Вот представь себе: в тебя никто не верит. Если ты затеваешь какое-нибудь дело, все смеются над тобою, говорят, что ничего не выйдет. Но подумай: а что, если так смеются не над делами твоими, но - над самим существованием? "Какой-какой Ориин? Нет такого! Не было!". Его почитатели давным-давно исчезли из этих мест. Никто больше не верил в Ориина. Он выглядел старым, дряхлым, похоже, в самого себя этот бог скоро мог перестать верить. И вот - мой отец! Они встретились случайно, во всяком случае, в этом Ориин всегда уверял и Беневаля, и меня. Они с моим отцом договорились: Ориин должен следить за нашим очагом, поддерживать порядок в строящемся доме, а взамен - в него уж точно теперь будут верить. Иное себе представить сложно: этот бог скал и горных озёр будет виться вокруг, бегать по дому, а все будут думать, что его не существует? Нет! Это был замечательный уговор! Но с тех пор Ориин совершенно изменился. Вместо былой искорки в глазах, шутливых полуулыбок, живости бьющего меж камнями источника - обстоятельность, холодность, суровая серьёзность и даже мелочность. Однажды он как-то пытался мне объяснить, ещё в пору моей юности, что ему просто надоело старое существование. Ориин хотел новую сущность, хоть жить, а не существовать, а жизнь для него была периодической сменой состояний. Он привык к тому, что зима становится весной, на смену которой когда-нибудь да придёт лето. Но ведь и осень тогда будет не за горами. Вот и решил Ориин, что настала пора меняться. И он изменился, чтобы не было совсем уж скучно. И кто знает, вдруг в глубине души, если есть она у бога, он наслаждается новой жизнью - или игрой в новую жизнь, потешаясь над нами?
Стало как-то неуютно от этой мысли. Я сразу представил себе Ори, нудно перечисляющего кубки, блюда и ножи с кухни Беневаля, смеющегося над моей реакцией на его монолог. И всё же, его можно было понять. Ведь юмор для него - единственный способ жить, последняя надежда проявить волю к жизни.
Быть может, и Даркос таков же? Бог-проводник душ мёртвых, мотающийся между нашим миром и царством Тайтоса, видящий жизнь в одном из самых ярких её проявлениях - смерти. Но при этом Даркос лишён шанса и на жизнь, и на смерть...
А ему...не страшно? Не страшно понимать, что он не жив и не мёртв?
"Тебе не понять этого. Никому не понять, кроме нас..." - ветер принёс эхо печальных, как песня несчастного возлюбленного, слов тайтосова сына...
Аркадская империя. Диоцез Ориэнте.
Сыро. Холодно и сыро. Андроник вообще не любил конец зимы, худшее время года по мнению дрункария. Теперь же в список "симпатий" Ласкария добавились путешествия в месяц септим в компании "ручника" Флавиана Марцелла. Этот подлец ещё и издевался над Андроником.
- Вы только посмотрите, иллюстрий, на эти живописные окрестности, - Флавиан распахнул пошире шторки, закрывавшие до того окошки почтовой кареты.
Сам Ласкарий ничего живописного в землях диоцеза Ориэнте, граничившего со степью, не замечал. Из-под таявшего снега проступала прошлогодняя трава, чёрная, похожая на пальцы покойников. Редкие, тонкие, низкие деревца, на ветвях которых нет-нет, да попадались не успевшие опасть за осень и зиму листья. И теперь они качались на ветру, шелестели, грозясь упасть наземь. Иногда попадались и селения. Чумазые крестьяне злобно поглядывали на целый караван телег и карет, гремевших по тому, что здесь по недомыслию богов называли дорогами. Дома-мазанки кренились, казалось, на все четыре бока сразу, что только и спасало их от полного обрушения. А уж небо...Ну скажите, разве бывает такое небо цвета лужи, куда сумасшедший художник вылил вдоволь охры, белил и стаканчик-другой чёрной как смоль краски, надеясь выдать это за гениальное творение? Оказывается, бывает...
- Молчите? - на лице Флавиана расцвела торжествующая улыбка. Расцвела - чтобы тут же увянуть: во взгляде Андроника, обращённом на Марцелла, было много чего намешано. - Разве не красива эта первозданная природа, практически нетронутая человеком? А здесь, говорят, только подчинившиеся великому императору племена кочевников могут прожить, не проклиная тот день, когда они решили сюда перебраться. Здесь не до столичной суеты и многочисленных интриг, здесь дышится вольно и свободно.
Андроник подумал, что уж кому-кому, а инквизиторам про интриги и столичную суету лучше помалкивать.
- И всё ещё молчите, иллюстрий. Признаться, я иначе представлял себе великого победителя партафских варваров, - ну точно, Марцелл издевался. Чего же он добивался-то? - Или Вы раздумываете над планом будущей кампании?
Андроник прищурил глаза: интересно, этому "ручнику" кто-то сообщил о готовящейся войне с тайсарами, он сам догадался, или...
- Суд по Вашему лицу, Вы хотите узнать, откуда мне известно о готовящейся войне? Представьте себе: великого полководца посылают из столицы в самую глушь, на границу, отрывая от серьёзных дел. Да, похоже на ссылку на первый взгляд. Как и на второй...А вот на третий! Вы же лучший или, скорее, единственный полководец Аркадской империи - и скоро окажетесь на границе с нашим извечным врагом. Значит, императору понадобился Ваш талант, дарованный Аркаром Всемогущим, - Флавиан осенил себя знаком Аркара, - именно против тайсаров. Всё просто.
- Да, всё не сложнее вопроса о том, что же на той же границе будет делать великий инквизитор Флавиан Марцелл, готовый вот-вот раскрыть заговор против императора с участием проклятого колдуна-еретика. Не так ли, отче? - Андроник произнёс это официальное обращение к священникам Аркара с изрядной долей презрения. К тому же, сколько можно этому проклятому "ручнику" издеваться над Ласкарием? Пора бы отплатить ему той же монетой!
Похоже, Андроник попал точно в цель: рот Флавиана скривился, но лишь на мгновение, Марцелл всё-таки сумел с собою справиться. Пусть он и был инквизитором, славившихся своим самообладанием - без него было бы не выдержать крика пытаемых еретиков или предсмертных воплей сгорающих на кострах людей. Но "ручник" был ещё молод, да и "мозоль", на которую наступил Ласкарий, была совсем новой и саднила неимоверно сильно.
- Аркару нужна моя служба именно на границе, и я подчинюсь воле Всеблагого и Всепрощающего, - с деланным смирением вздохнул Марцелл.
- А вот это больше похоже на ссылку, отче, чем мой выезд на границу, - ухмыльнулся Андроник, и даже пейзаж показался ему приятным. Всё-таки нравилось дрункарию иногда поизмываться над вызывающими антипатию людьми.
И всё-таки Ласкарий хотел быть честным с человеком, которому предстоит уйму времени находиться рядом. Ведь когда начнётся война, Марцелл должен будет подчиняться приказам Андроника, станет его воином наравне с другими. А Ласкарий привык быть с подобными людьми откровенным настолько, насколько позволяли условия.
- И мне не хотелось бы, чтобы Вы ходили по лагерю и спрашивали легионеров и центурионов, как часто они молятся, когда в последний раз ходили на исповедь. Да и священников лучше не проверять на знание святых книг и Символа веры, - взгляд Андроник, будь он мечом, проткнул бы насквозь Флавиана заодно со стенкой почтовой кареты.
- Иллюстрий, Вы не понимаете, зачем это надо. Я заметил, как неприятны Вам подобные вопросы. Но мои объяснения помогут Вам по-другому на них взглянуть, - Марцелл кротко улыбнулся. А ведь не спросил даже разрешения на рассказ о причинах...
- Вы часто смазываете свою спату маслом, чистите её шёлковым платком? - затянул Флавиан менторским тоном. Андроник решил, что вставить кляп в рот священника было бы кощунственно, но другого способа остановить монолог этого типа людей трудно...Так что приходилось слушать. Ну и заодно думать, из чего же можно было сделать кляп: мало ли...
Инквизитор сидел напротив Ласкария, так что выражение лица "следика" дрункарию было прекрасно видно. Марцелл был сама серьёзность, холодность, бесчувственность - но что-то проступало там, в глубине его глаз. Нет, не что-то - жизнь, эмоции...
- Зачем Вы это делаете? Необходимость, скажете? Клинок должен быть в отличном состоянии, чтобы в любой момент его можно было пустить в дело? А людям невоенным подумается: привычка, глупость, способ занять свои руки каким-нибудь делом. Так и сторонний человек не поймёт, зачем инквизиторы задают свои вопросы людям, все эти "благоглупости" о молитвах, исповедях, постах, знании священных книг. Еретика можно распознать по его эмоциям, по его поведению. Не успевший укорениться во зле или же человек глупый, несдержанный, выдаст себя. Кому-то это не будет заметно - но только не нам, носящим знак Длани Аркаровой у сердца. Нас этому учат, с самого детства втолковывают сию трудную науку. Вам же, наверное, неизвестно, что в инквизицию попадают в совсем смешном возрасте, лет в пять-шесть. И берут туда сирот, которым неизвестны ласки матерей и отеческие советы. Детям втолковывают азы инквизиторского дела, каждый день, каждый час, каждую минуту.
Невольно Андроник подался чуть вперёд, увлёкшись рассказом Флавиана: Ласкарий совершенно не знал этого. Дела церковные были неинтересны дуксу, да и на священников, а уж особенно "следиков", он привык смотреть как...как...на "следиков". Тех дворников, что выметают из Аркадии скверну вместе с уймой ни в чём не повинных людей.
- Вам известно, что такое холод, пустота внутри? Даже пламя священного костра, сжигающее еретиков, способно прогнать этот мороз одиночества лишь на краткий миг. Но совсем не из-за желания согреться мы ловим еретиков, - недобро усмехнулся Марцелл. - Мы служим обретённой семье, Святой Церкви Аркара, нашей матери, и Аркару, нашему отцу. И мы готовы на всё, только бы родители были довольны нами. Надеюсь, Вы оцените мою искренность в общении с Вами, иллюстрий Андроник. Говорят, что Вы любите, когда Ваши воины искренни. А по закону я стану воином в армии, едва армия начнёт кампанию против тайсаров. И ещё мне не хотелось бы, чтобы Вы мешали мне служить моему делу, а я не буду мешать Вам служить Вашему делу. Мне хотелось бы верить, что больше между нами не будет непонимания, иллюстрий.
Тот огонёк, что теплился в глазах Флавиана, погас - перед Андроником вновь был инквизитор-"следик", искореняющий ересь, прикреплённый по неизвестной причине к дрункарию.
Снаружи раздались окрики и молодцеватый смех. Всадники эскорта выстроились двумя колоннами по обе стороны от почтовой кареты.
- Интересно, что происходит, - Марцелл выглянул из окошка.
Снова голоса. Такие знакомые...
- А это нас встречают, отче. Легаты и турмархи Южной армии решили устроить приём своему стратигу. Молитесь, отче, чтобы нас от радости не искупали в вине.
- Аркар не наказывает своих детей за любовь к дарующей счастье виноградной лозе, - всё-таки огонёк жизни не навсегда пропал из глаз Марцелла. - Но в крайнем случае я замолю грех.
- Только если похмелье Вам не помешает! - расхохотался Андроник и молниеносным движением открыл дверь, а через мгновенье уже бежал по кочкам и прыгал по лужам, словно ребёнок...
Аркадская империя. Аркадия.
Филофей Ириник знал: нет на свете ничего красивей Аркадии, в которой пробуждается весна. Холодный ещё ветер, от которого не спасал хлипкий плащ, подозрительно озиравшиеся прохожие, грязные оборванцы и нищие, просившие милостыню - "ночник" позабыл всё и вся, лишь бы только полюбоваться на почки, распускающиеся на деревьях. Зелёно-коричневы точки, которым суждено было разрастись до листьев или чарующих, благоухающих цветов. Аромат черёмухи ударил в нос? Нет, всего лишь призрак, воспоминание о цветущих садах Аркадии, краше которых нет в целом свете. Сам Ксар, древний Ксар, погибшая грёза императоров, захватчиков и язычников, не мог таким похвастаться. Задыхавшийся от смрада Клоаки и отбросов, воскурений, гниющих трупов, согнувшийся в три погибели под многоэтажными домами, постоянно рушившимися и погребавшими под собой всех жильцов, выпивший все соки из подвластных провинций - Ксар был наказан безумием правителей и разрушением. Теперь руины дворцов поросли травой, а немногочисленные обитатели бывшей столицей известного мира кое-как живут, пася коз. Проклятый богами и жителями, Ксар погиб - но Аркадия будет жить, иного Филофей просто представить не мог! Аркадия жила! Так будет вечно!
Птицы радовались приходу весны - и бегству холода и февральской слякоти. Воробьи купались в лужице, чистили пёрышки и чирикали без удержу. Вот самый большой - и самый наглый - из них оттолкнул собратьев, чтобы попрыгать на самой глубине. О, да, это был истинный дукс: не обращая внимания на досадливое и гневное чириканье "простонародья", этот воробей наслаждался жизнью, ванной и солнечным светом. Пресытившись он вальяжно, переваливаясь с лапки на лапку, подобрался к ограде сада. Низенькаякирпичная стена, пронизанная ветвящимися трещинами, с которой за зиму облетела побелка, закрывал дуксу воробьёв путь к новорожденной зелени сада. Птичке это, видимо, было совсем не по нутру. Он попрыгал, чирикая, вдоль ограды. Приноравливался, не иначе. Оглянувшись на стайку воробьёв, не без любопытства наблюдавших, что же предпримет наглец, дукс взлетел. Полёт его, тяжёлый, длился недолго - и вот воробей уже взобрался на забор, чтобы затем пропасть среди деревьев сада. Стая, недолго думая, последовала примеру дукса.
Филофей, вздохнув, перевёл внимание на другое живописнейшее зрелище. Смуглянка аркадка, с копной чёрных волос, водопадом спускавшихся до самого пояса, смывала пыль с цветастых стёкол окна. Девушка, поймав взгляд Ириника, лишь поводила носиком и продолжила уборку. Филофей явно был не в её вкусе.
"Вот вечно" - вздохнул "ночник" и выбрал другую "мишень": купол церкви Святого Георгия. Само здание, овеваемое морским бризом,
Лучи весеннего играли на сусальном золоте, водили безумные хороводы, ничуть не смущаясь святостью и серьёзностью места. Не знали "солнечные зайчики", что изволили веселиться на куполе церкви, посвящённой святому покровителю "ночников". Именно здесь отпевали всех погибших хранителей ночного сна и покоя империи и её императора. Именно здесь "ночникам" воздавали последние почести. Только вот жаль, что даже обычного "спасибо" солдаты виглы не получали при жизни. Только смерть давало возможность получить заслуженную награду. Чем же они заслужили такое отношение? Ненавидимые, зачастую незаслуженно, презираемые теми, чей покой стерегут, оплёванные, охуленные, "ночники" продолжали нести бремя службы своей до последнего часа, до самой смерти. И, к сожалению, она приходила к "ночным стражам" много раньше, чем к простым аркадцам. Но, несмотря ни на что, люди шли в "ночную стражу", по разным причинам, но - шли. И с каждым годом - всё меньше...
- Иллюстрий! Иллюстрий Филофей! - голос одного из "ночников", Евсефия, прервал, без малейшего сомнения, высокопарные размышления Ириника. - Иллюстрий!
Прохожие расступались, давая дорогу бежавшему сломя голову человеку в сером шерстяном плаще и красных штанах варварского покроя. "Ночники" не любили носить форму виглы днём: люди-то их не очень привечали. Порой можно было и камнем по затылку получить. Тем более - нижние чины "ночной стражи" могли примелькаться, и это повредило бы будущим расследованиям.
- Иллюстрий! - Евсефий нагнал Филофея у самого поворота на улицу Георгия.
Ириник неодобрительно посмотрел на "ночника", позабывшего о предосторожности и во весь голос выкрикивавшего имя Филофея. Люди уже начали подозрительно коситься на "ночников", многие переходили на другую сторону улицы. В последнее время стало небезопасно держаться возле двух странных людей. Вдруг - колдуны? Еретики? Постоишь с ними - и проблем не оберёшься, в гости заглянешь к инквизиторам, а после не вернёшься. Или, что ещё хуже, окажешься подозреваемым в заговоре против императора...Ну уж нет, такого никому не надо было!
К сожалению, Филофей не обратил ни малейшего внимания, что один из нищих, "слепец", повернул голову в их сторону и замер. Даже милостыню клянчить перестал. Ириник был очень умным человеком, но, к сожалению, он не был внимательным человеком. А в службе "ночника" это было слишком непредусмотрительно...
- Ну вот сколькораз мне придётся повторить: я не столь высокого положения, чтоб носить этот титул. И...
Ириник заметил, что Евсефий жутко волновался. В такие моменты у "ночника" дёргалось левое плечо. Причём не абы как дёргалось, а "выбивало" ритм гимна, который исполняли в большом императорском дворце в самых торжественных случаях. Причём сам Евсефий, начисто лишённый и голоса, и слуха, не мог даже первых двух нот той мелодии напеть. Однако плечо-то, плечо! Не сбилось ни разу с ритма, и не подумайте! Не оскудела земля аркадская ещё талантами!
- Так это, - Евсефий прошамкал что-то губами. Филофею отчего-то подумалось, что губы "ночника" прошептали "иллюстрий". - Беда! Беда! Только что ещё колдун объявился! В Девте шорох навёл - и был таков! Срочно надо туда! Срочно! Еле Вас нашёл!