Большинство лошадей можно условно разделить на две категории: "профессора" и "философы". "Профессора" - это обычно строгие лошади, которые порой не прощают ошибок. Резкая остановка, незаслуженный окрик или, что ещё хуже, удар хлыстом и неправильный посыл (например, не шенкелем, а пятками) - и человек рискует надолго обидеть животное.
А вот "философы" - эти лошади, наоборот, стараются сделать всё, чтобы не обидеться на неграмотного наездника. Именно таким и был Клертон. Даже если ребёнок садился на него, утверждая, что он уже всё знает, и, пятками толкая бока коня, поднимал руки с зажатым в кулачки поводом и просил: "Поехали, лошадка!" - Клертон мог минут пять простоять на одном месте, решая, что же от него хочет маленький человечек, а потом вдруг сообразить, что надо хотя бы сделать вид, словно он прекрасно понял значение этих сложных действий - и пойти вдоль манежа черепашьим шагом. Счастливые слова малыша "Мама, смотри, лошадка меня послушалась!" были для Клертона наивысшей наградой.
Он любил детей. Они были такие беззащитные и хрупкие, что ему невольно хотелось заботиться о них. Клертон с удовольствием следил, чтобы лёгкий наездник не скатился с его широкой спины. Тренер знала об этом и доверяла ему даже самых маленьких учеников.
А ещё Клертон считался гурманом. Так его стали называть после одного случая, о котором я и хочу вам рассказать.
С утра была солнечная, даже жаркая, погода, и летний ветерок не давал Клертону покоя. Ему хотелось вволю побегать по свежей зелёной траве, а потом снова стать самим собой - таким, к какому привыкли тренер, дети и их родители: флегматичным, очень добродушным и ленивым. Он уже забыл, когда последний раз вволю набегался в манеже - такое уж у него было амплуа. А чем же заняться в ожидании очередного ребёнка? Конечно, поспать!
Вот около раскрытого денника остановилась мама мальчика, которого Клертон катал в прошлую субботу. Она погладила дремлющего коня, поставила на пол раскрытую по рассеянности сумку, забрала пакет с сухариками и пошла покормить остальных лошадей. Клертон не обращал внимания на поднявшийся в конюшне шум - он постепенно засыпал. Впрочем, он мог уснуть даже тогда, когда его чистили или седлали.
Клертон опускал голову всё ниже, ниже и ниже... пока не уткнулся носом в раскрытую хозяйственную сумку! Он уловил головокружительный запах солёных огурцов и сразу проснулся. Встряхнувшись, конь чуть не ударился носом о косяк двери и сконфуженно чихнул. Однако запах не покидал его. Клертон принюхался, присмотрелся, обнаружил банку... Но как же добраться до лакомства?!
После минутных размышлений конь принялся губами вытаскивать из сумки вещи. Вскоре на горку чистых опилок легли кошелёк, свёрнутый пакет с чем-то съедобным, что не заинтересовало Клертона, сумочка для косметики, мобильный телефон ... Наконец сумка оказалась лежать на полу, а банка огурцов стояла на виду - по-прежнему недоступная, и очень дразнила коня, которому так хотелось солёного!!!
Рядом послышался необидный смех мальчика.
-Мама, мама, смотри, что Клертон сделал с твоей сумкой!!!
Женщина подошла и замерла в недоумении, наблюдая, как конь аккуратно извлекает из сумки и кладёт на опилки последнюю помеху - связку ключей!
-Чем ему так понравилась моя сумка? - спросила она проходящего мимо конюха Анатолия.
-Эх, что наделал, свинтус! - покачал головой мужчина. - Что ж тебе сумка-то сделала?!
Клертон возмущённо мотнул головой, словно оправдываясь. На самом деле этот жест обозначал совсем другое - "Неужели так трудно догадаться, что я хочу С О Л Ё Н О Г О?!"
Анатолий попытался закрыть денник, но Клертон возмущённо толкнул дверь головой, да так, что конюх едва удержался на ногах.
-Будет хулиганить! - прикрикнул он на коня. - Что тебе надобно?!
Клертон вздохнул, удивляясь недогадливости человека. "Ладно, не понимаешь - придётся показать!" - решил он, наклоняясь к банке, и принялся стучать ногой в дверь.
-Да он же огурчиков солёных хочет! - догадался мальчик.
-Солёных огурцов?! - переспросила его мама.
Клертон радостно замотал головой, чихнул пару раз, благодарно взглянув на мальчика.
Анатолий, недоверчиво глядя на коня, зашёл в денник и ахнул:
-Так вот в чём дело!
Мальчик протиснулся под руку конюха и сразу же вынырнул обратно.
-У него соль-лизунец кончилась! - объяснил он матери.
-Что это такое?
-Соль. Любой лошади она необходима для здоровья. Видите белый блок в соседнем деннике? Его только недавно повесили, а Кейт уже часть слизала - поэтому и называется: соль-лизунец.
-Что ж, можно дать ему огурец? - спросила мама.
-Попробуйте, - пожал плечами Анатолий.
Женщина открыла банку, и Клертон даже затанцевал в предвкушении удовольствия. Она протянула на раскрытой ладони маленький симпатичный огурчик, и он с нескрываемым восторгом сначала обнюхал его, растягивая процесс, и только потом чинно и не торопясь съел, сумев скрыть, что очень доволен мамой своего маленького друга. После этого Клертон снова устремил взгляд на банку. Второй огурец был съеден за один присест, на третьем конь забыл о приличиях. Он смог остановиться лишь тогда, когда в банке осталась только солёная вода и укроп.
Клертон всё понял и удовлетворённо вздохнул, а спустя несколько минут жадно посмотрел на кран и стоявшие под ним вёдра со свежей водой.
С любопытством наблюдающие за лошадью люди засмеялись.
-Теперь он хочет пить!
-Нет, друг, жди общего времени! Перед работой пить нельзя!
Клертон вздохнул, понимая, что целой банки солёных огурцов оказалось предостаточно.
-Я могу завтра принести ещё, - вдруг сказала мама мальчика. - Нас сестра уже задарила своими огурчиками. Вкусно, конечно, но слишком много тоже невозможно их есть.
После этого случая прошёл уже не один год, но Клертона до сих пор по старой памяти частенько именуют ГУРМАНОМ!