В. И. Гурко (о собравшихся в Киеве членах Гос. Думы): "Решительно все за восстановление монархии".
Генерал Лукомский: "Все партии, кроме социалистических, видят единственной приемлемой формой правления конституционную монархию".
Генерал Петров: "Почти в каждой сибирской избе оставались портреты Царской Семьи".
Генерал К. Сахаров (о настроениях крестьян Самарской губернии): "Тамошние крестьяне отличались большим, почти святым почитанием Царя".
Генерал Марушевский (воевавший на Севере России): "Что касается настроений местного населения, я с глубоким убеждением подчёркиваю, что руководящей идеей масс было восстановление монархии... Не было ни одного селения, где бы я не встречал портретов Государя Императора в красных углах изб".
Князь С. Голицын: "Во многих домах, и городских и деревенских, висели цветные лубочные портреты Царя, Царицы, Царевен наряду с иконами они служили украшением крестьянскхи изб".
Генерал, барон Будберг: "Среди населения Сибири поднимается монархическое движение".
Вице-канцлер Германии К. Гельферих: "Монархия завоёвывает себе поддержку и в кругах, ориентировавшихся до сегодняшнего дня на республику".
Штабс-ротмистр Борель вспоминал, как в 20-м году сами солдаты просили сыграть Царский гимн: "Узнав о том, что трубачи будут играть гимн, во дворе собрались местные крестьяне. Как только трубачи заиграли, они начали быстро снимать шапки и фуражки. Вслед за всеми запели и крестьяне. Многие плакали".
Во время Гражданской войны красный партизан Щетинкин привлекал к себе людей, заявляя, что действует в союзе с Великим Князем Николаем Николаевичем; некий Иван Гордиенко, собрав сильный отряд, провозгласил себя "Царём Глинским и всея правобережной Воросклы"; в Уренях Костромской губернии правил "Царь Иванов".
После всеобщего развала многие, ожидаемо, начали с ностальгией смотреть на прежний строй. Большевики с помощью самого беспощадного террора боролись с подобными настроениями.
Вдовствующая Императрица Мария Фёдоровна: "Есть много свидетельств выражения любви и трогательной верности, я убеждена, что большая часть думает так же, но страх за свою шкуру делает их невменяемыми".
Немец, барон Ботмер как беспристрастный очевидец свидетельствовал: "Наибольшим преследованиям подвергаются все сторонники монархических идей и консервативного мировоззрения".
Но даже так полностью вышибить из людей монархические идеалы большевикам не удалось.
Историк Ганин приводил чекистскую сводку 1921-го года: "В настоящее время между массами красноармейцев много несознательных, кои настраивают красноармейцев на другую сторону, то есть на сторону монархии". Советский апологет Любош в 1924 году в своей антиромановской брошюре признавал, что "монархизм ещё не побеждён" и "что Николая II ещё продолжают любить". Ещё позже, в 1927 году обвинитель на процессе Анненкова Мустамбов произнёс: "У нас есть ещё немало стариков, которые никак не могут расстаться со своими сладкими мечтами о восстановлении монархии". В 20-х годах была арестована группа бывших лицеистов за отслуженную панихиду по Николаю II. Княгиня Урусова, оставшаяся в советской России, вспоминала о родителях монахини, живших в Сергиевом Посаде и хранивших портрет Царской Семьи, за что они "подвергались ежеминутно расстрелу", а также о бывшем офицере, что до конца 20-х годов с собой возил портреты Царя со словами: "Мой Государь до самой смерти будет при мне". В 30-м году была раскрыта боевая монархическая группа бывшего штабс-ротмистра Шиллера, который и на суде не отказался от своих политических взглядов.
По мнению Ивана Ильина революция произошла вследствие недостатка у русского народа "твёрдого и верного монархического правосознания", но никак не из-за отсутствия монархических идеалов.
Идеолог консервативной революции философ Мёллер ван дер Брук объяснял победу большевиков тем, что они подделались под историческую формулу: "православие, самодержавие, народность", установив своеобразное "комиссародержавие".
На то же указывал профессор В. Катков: "Идею самодержавия лелеют даже люди, совершенно отрицательно относящиеся ко всему современному общественному и государственному строю; всё они отрицают, кроме одного... идеи самодержавия под термином диктатуры пролетариата".
Пьер Жильяр: "Монархия была свергнута вовсе не поднявшимся из глубины бурным валом, как об этом говорили; наоборот, её крушение подняло такую страшную волну, которая поглотила Россию".
Митрополит Анастасий Грибановский: "Русский народ вообще полусознательно воспринял революцию, которая была не столько делом его ума и воли, сколько темперамента".