1. На воле, в сумраке высоком ярка неблизкая звезда - ты в полудрёме ненароком по небу странствовавшим оком ее встречал - я в дни труда к ней словно двигался - пленяла не грёзой та звезда моя, но достижимостью прельщала в движенье к истине, внушала влеченье к высшему - так я к нему с земли, копя невзгоды, бесстрашно рвался всей душой там, где приземистой природы, в себе людей замкнувшей, своды нас ограничили собой.
2. Во мгле мышленья высшего таится новизна. К огнистой новизне
прийти мне посчастливилось. И муза покровительница,
та любострастная, та непорочная, та неимущая спасительница,
то женщиной безбожной, то весталкою, то нищенкой сопутствовала мне.
ПОЭТ
1. И вот я властен оттого, что власти не желал
и не стяжал, позируя, плебейского вниманья,
но самобытной мыслью безупречного искал, и на просторе власть обрел я без ее влиянья на сжатые умы, но если ум освобожден, он, из-под ига выйдя, беспредельности внимает, и чудной власти он без угнетенья подчинен, ей благодарен и ее чуждаться не желает.
2. И мне лучами небосвода блистай властительно, Природа, невольник я твой до конца, но не прислужник я народа, не раб и не слуга Творца, не государство надо мной, не самодержец и не Бог, а Солнце, в яви голубой сияющее в дни тревог.
? ? ?
О мраке вестники твердят.
Откуда в жизни хмурость эта?
Вверху чертями что ль изъят источник исполинский света? Или душа при сделке с тьмой светильник уступила свой?
Потушены ли маяки?
Суда крушатся ли о скалы? Иль, опьяневши, моряки для драки вынули кинжалы в порту, где будущей резней грозит уже былой разбой?
Непогрешимо ли храните
вражду к невольничьей судьбе? Другой ли вы судьбы хотите, смутьяны, слышные в толпе? Вы не прикончили кумира, но дали крови для вампира.
? ? ?
Я человек - и я живу без отчужденья, когда свое величие творю, преодолев и гнет и заблужденья, но иногда, в толпе блуждая, говорю: "Ты не близка мне, суетящаяся жизнь. Я вижу: не по мне твои стремленья. Прощаюсь я с тобой без укоризн, и распрощайся ты со мной без осужденья. Не презираю я твои нервозные дела. Я кроток и тебя нисколько не обижу: поэзия во мне хранится не для зла. Но мы расходимся - теперь я это вижу," - так иногда я говорю живому окруженью в час отчуждения, в тоске по единенью.
? ? ?
Власть, укрощая дерзновенья,
дала мгновения лучам. Как метеоры, в те мгновенья заметны стали вы очам.
Издалека вы по спирали
до света подошли к земле. Как хорошо вы просияли,
хотя и шли всегда во мгле!
Сумели вы назло безделью по целине, трудясь, идти. Свершался путь, и было целью само свершение пути.
Вы, метеоры мирозданья, блеснули в небе до зари. Не тьму небес, а тьму сознанья вы осветили, бунтари.
? ? ?
С души по скромности взыскав одно смиренье,
свершу не свойственное мне преображенье,
спрошу безжизненно: "Владыка, чт? со мной?
Смиренья столько у меня, что вряд ли я живой."
? ? ?
Бессмертное, приятели мои,
не оттого ли подлинно бессмертно,
что не вполне восприняты его щедроты? -
может обнадеживать и радует оно,
вернув уже нам ощущенье бодрое,
что в мире не бывает и при смуте беспросветно,
что в славе нерушимо все,
что именами лучшими наречено.
? ? ?
Сознавшая свое названье суть обрела черты главенства. Смягчается несочетанье гордыни, мудрости, блаженства.
ЧЕЛОВЕК
Я всё воспринял и возник, и, славной жизни проводник, я неспроста живой двойник ее пространств, ее времен, а также той, кем я рожден.
Я грандиозное творю, в него с отрадою свою влагая силу, создаю то чудо, что равно трудам и таково, каков я сам.
ИЗ ЭККЛЕЗИАСТА
Минувшее не миновало. Грядущее нам не грядет. Былое будет, и бывало всё будущее. Свой черед итоги бытия любые, благие либо неблагие,
нейдя к нам, ждут. Они миражны.
Всё, что закончил я сейчас, я завершал уж не однажды и завершу еще не раз.
МАНИЯ НИЧТОЖЕСТВА
Себя хочу видеть я тихим и робким, беспомощным, вялым, почти бестолковым. Быть может, удастся мне, ставши холопом, спуститься до сути, прокрасться к основам.
Горжусь я негордым своим отношеньем к возможностям разума, еле заметным. Забывчив Господь: я родился растеньем, а Он пожелал, чтоб я жил человеком.
? ? ?
По сути умные свершения просты: во имя истины, превыше суеты.
? ? ?
Когда бы сперва был я богом исканья
всемирной стези для превратного знанья,
когда бы, страстей затая проявленья,
природа вся в боге жила до рожденья,
когда бы свершиться могла до конца
в творенье обширном идея творца, -
я землю бы создал, а после нее, венчая создателя, солнце мое неспешные б ангелы в небе зажгли, и было бы солнце моложе земли, но в мире с ошибочной сутью за годы угасла бы жизнь у превратной природы.
ИРОНИЯ
Мы стали чуждыми обыденного опыта, безукоризненных искали сочетаний, мы развивали мастерство, не слыша ропота негармоничных, но естественных желаний. Была холсту любовь духовная обещана, там наделяема божественностью мнимой, та постепенно улучшаемая женщина цвела соперницей натурщицы ревнивой.
ВЕРА В СОЛНЦЕ
1. В избушке зябко, и снаружи морями кажутся все лужи. Дождями полнятся невзгоды в себе погрязнувшей природы. Не быть ей гнилостным болотцем, наступит исцеленье солнцем.
2. Мы проводили свет последний. Ты сразу в поле размышлений, днем отсиявшая звезда, предстала, чуть исток явлений сокрыла тьмы ночной среда.
Неспешно после удаленья во мгле дорогу возвращенья вдали ты, светоч, обретешь. Ты, друг, от пагубы затменья природу здешнюю спасешь.
ДВИЖЕНИЕ
До зари вершила зло в мире мгла, но резво солнце подняло чело, поглядев, исчезло.
Тьма сомкнулась, точно пасть вкрадчивой пантеры,- в пустоте она взвилась, и от звездной сферы
для обратного прыжка
сверху оттолкнулась,
и хозяйкой в облака
в поздний час вернулась,-
там, ко сну стеля постель, как перину, высь разорвала - и метель выпала вся вниз.
Хлопья ветер подхватил, кинулся на окна, клочья вечности крутил и давил на стекла,
в жутковатой мгле кружил и вокруг вагона в ней косматого водил снежного дракона.
Разлеглась уже для сна тьма на мягких тучах, но скосила вниз она два зрачка дремучих.
Очи зверя, два огня, прянут ли на поезд? Или выглянет луна,
словно чья-то совесть?
Иль её гонимый лик ночь своей портьерой скроет - и в смертельный миг черною пантерой
прыгнет с неба - хищно тьма пасть разверзнет - вспышкой яркой зубы сцепятся - дома подсекут - крестовoй картой
стены зданий падут ниц и, упав, кресты откроют на горбах руин-гробниц? Разве вправду за войною
вьюга Землю обойдет и укроет гладью белой развороченный живот
у Земли окаменелой?
Вспомните: в глуби сознанья громче слышатся подчас благозвучные созданья, созревающие в нас.
Или те благие звуки за наукой не поспеют, а без них разгул науки всепланетный прах развеет?
Не допущена война
до конечного успеха:
предо мной, как встарь, видна
Вечность с ликом Человека.
Вижу взор прямой лица
на метельном фоне.
Вьюжный пес тебя усердно облизал,
ты хохочешь и отряхиваешься ладонью.
Нам необходимо без утайки объясниться
откровенным русским языком. Доберись январской ночью до страницы и пройди по ней дорожками стихов.
Ты, вникая, предпочти их скрытные детали голосам шумливо распахнувшихся друзей. Я хочу тебя, мой друг, из колыбели твоих дней увести в бессмертие стихами.
Чтобы юный солнечный Икар
в будущем благоприятном веке
под луной поднявшейся легенду прочитал
о моем любимом человеке.
И представил: резкий вьюжный снег,
фонари, растянутые в полосы, вихрь движения - в буран, к любви, на верх нотного диапазона голоса.
Но гармонию кругом сужает быт, им объята красота, им образована комната - и за полночь там женщина сидит, в полутьме нарядом обрисована.
Вдоль ее руки через обычный интервал
из часов стенных минута за минутой ночью катится,
каждая из них беззвучно падает в бокал,
на столе рукой прижатый к скатерти.
Слишком тихо, одиноко и темно. Слишком жить резвей, небоязливей хочется.
От метели бледное окно исписалось темнооким почерком.
Вот еще одна минута канула в бокал, будет от нее вино немного крепче. Горячится кровь, которую желаньем распалял каждый праздничный, самозабвенный вечер.
Я хочу, чтобы истек невольный век, а свободные мгновенья никогда не истекали. Знай, мой друг, что я хочу тебя, одну из всех, увести в бессмертие стихами.
Воля крепнет, и рожденные дыханьем под водой
пузырьки воздушные плывут наверх из омута.
Мы с тобою восходили к рубежу Голгофы той,
где взята былая пошлость и на виселицу вздернута.
Прежний быт искорененный перейдет из жизни в миф,
он уйдет, и предыстория гармонии, подобно мифу, кончится,
и тогда, венком любви тебя на Землю возложив,
увенчают люди вместе похороны пошлости их общества.
Мне приятно, что подвижник-астронавт, уносящийся к планете безымянной, повидает, улетая, как желанна и стройна красота Земли обетованной.
Был я с нею, может быть, едва знаком, но влеченье к ней в душе моей хранится. Откровенным русским языком нам необходимо без утайки объясниться.
? ? ?
Не знаю, прав ли ты, осмысливая жизнь. Ее почувствовать, я думаю, важней. Пощупай ее ствол, ее листвы коснись, ее всю ощути до кончиков корней.
? ? ?
Христа бы вряд ли восхитил ваятель из Эллады; сей гений встарь отобразил безгорестные взгляды своим властительным резцом без мудрости туманной: мужчина должен быть борцом, а женщина - желанной!
Когда глухой духовный звук богиню в споре злит, берет Гармония свой лук и в христианский щит, подъятый спешно мудрецом, стрелою бьет сохранной: мужчина должен быть борцом, а женщина - желанной!
Мила трусливым суета, близка герою красота; когда не в споре было с ней самопознание людей, той мифологии в ту рань резную мраморную дань платили греки безупречной геройской плотью бессердечной.
Творцы вникали в бесконечность и робки стали перед бездной, теперь мы ценим человечность и рады скромности безвестной. Как меч зазубренный, неверным Элладе стал и дар с ущербом; ей мастера верны, что скрыты в земле, как руки Афродиты.