Аннотация: Атлантские Истории (Эпизоды из новых, пока не изданных, книг про Атлантиду Сумрачного Солнца)
Железные грифы Тартара
Ветер, к счастью, был попутным. Монера, несущая на своем борту Нерея и Радима летела по волнам, как если в ее паруса лично дул сам Зефир. В результате их путь до острова Тартар занял чуть более пяти дней.
Все это время Радим развлекал юношу самыми древними, из всех ему известных, преданиями и легендами, в той или иной степени имевшими отношение к цели их миссии на Тартаре. Разумеется, что переданный им незнакомым гаруспиком в Антарадусе жреческий свиток они распечатали и многократно перечитали еще в первые часы плавания. Было в нем и про стимфалийских птиц, которые, за все время их путешествия, как ни странно, так ни разу и не появились. И про всеми давно уже позабытую битву Богов и титанов. И про Тартар, куда низвергли последних. И даже про то, чего не знал прямой потомок титанов Хелгуя ... о странных, гигантских тварях, населявших озеро и окружавшие его болота на острове Тартар.
Об этих тварях жрецам сообщил какой-то матрос - антарадец. Он только чудом выжил после очередной, снова неудачной попытки высадки колонистов на острове. Причем, по его словам, причиной гибели экипажа транспортной контриемы, членом которого был сам матрос, стали именно стимфалийские птицы. А вот на самих колонистов, как только они ступили на берег, из густой прибрежной растительности напала и проглотила одного за другим какая-то неведомая и при этом огромная тварь. Толком описать эту тварь матрос так и не смог, так как к этому моменту сам уже был ранен бронзовым пером стимфалиды в плечо и, желая избежать верной гибели, затаился на дне бочки для питьевой воды. Это его и спасло: бочка опрокинулась за борт и птицы сразу потеряли к ней всякий интерес. А вот как именно бедняга-матрос сумел вернуться обратно в Антарадус, в свитке жрецов уже не было ни единого слова.
- Земля! - Нерей не был твердо уверен в том, что истошный вопль впередсмотрящего, разорвавший предутренние сумерки на шестой день их пути к острову Тартар, прозвучал наяву, а не был плодом воображения юноши. Хотя бы потому, что уже в следующее мгновение град бронзовых стрел обрушился на головы еще так и не успевших окончательно проснуться атлантов.
Первой жертвой стимфалийских птиц, как и следовало ожидать, стал сам впередсмотрящий и честно исполнявший свой долг за штурвалом капитан корабля. Уже через считанные минуты к ним в царстве Аида присоединились и души доброй половины матросов, опрометчиво выбравших местом своего сна палубу, а не душные трюмы монеры. Самого же Нерея и его верного спутника Радима, как ни странно, ни одна из смертоносных птичьих перьев-стрел даже не царапнула. Может быть, эта была чистой воды случайность. Или покровительство Мойр и благосклонность Посейдона ... А может, птицы, даже в их теперешнем, явно неисправном и никакой человеческой волей и здравым разумом не управляемом, состоянии и в правду были не способны на убийство безобидных в их, птиц, понимании мальчика и старика?
Времени на раздумья и выбор наиболее логичного объяснения их с Радимом невредимости у Нерея уже попросту не было, так как ... успешно и при этом абсолютно безнаказанно закончив свою первую атаку, птицы, веером расходясь в стороны, пронеслись на расстоянии не более акены над палубой и головами чудом оставшихся в живых и пребывающих в оцепенении от неожиданности и ужаса атлантов. После чего, развернувшись на расстоянии около трех стадий от корабля, вновь начали выстраиваться боевым клином, явно готовясь к очередному нападению.
Этого оказалось вполне достаточно, чтобы, движимый не только заботой об оставшихся членах экипажа, но еще собственным инстинктом самосохранения, юноша бросился к спасительным Гефестовым тимпанам и, не раздумывая, ударил в набат.
Ужасный и оглушающий даже для людей грохот и звон "божественных барабанов", раздался как нельзя вовремя: не просто разметав в стороны до этого безукоризненно соблюдаемый птицами боевой строй-клин, но и привел каждую из них в отдельности - вначале в полное замешательство, прежде чем вынудить к позорному бегству в первом, из пришедших в бронзовые головы, направлении. При этом, часть нападающих птиц, так и не сумев, или просто не успев, выполнить спасительный для них маневр, под острым углом и со свистом врезались в воду, поднимая фонтаны брызг, как наобум и совершенно неудачно выпущенные из катапульты и так и не достигшие цели боевые ядра. Другие же, более везучие, просто бросились врассыпную - подобно осколкам вдребезги разбившегося о твердую крепостную стену камня.
Однако, праздновать полную и сокрушительную победу над врагом, который в любую секунду мог вдруг опомниться и вернуться обратно, было еще рано. Поэтому, время от времени меняясь местами с Радимом, так как занятие сие было достаточно утомительным, Нерей упрямо продолжал бить в тимпаны вплоть до того самого момента, пока их монера на полном ходу не уткнулась носом в прибрежный песок, матросы не поспешили сменить свои весла на кожаные щиты и луки, а личные телохранители не помогли ему и Радиму высадиться на берег и найти убежище в густых, местами подступавших прямо к воде, а то и вообще над ней нависшими, зарослях кустарника, плакучих ив и многовековых тамарисков и тополей.
Почувствовав себя в безопасности, Нерей с облегчением выдохнул и, уже почти теряя сознание от изнеможения и нервного напряжения, позволил себе не только отдернуть руки от тимпанов, но и расслабиться. Но вот с последним, он явно поторопился, в пылу сражения с птицами как-то позабыв про возможно притаившихся в зарослях диких зверей, не говоря уже про легендарную болотно-лесную тварь.
А вот она, эта самая тварь, судя по всему разбуженная и привлеченная к месту высадки атлантов тем же самым, на этот раз уже не спасительным, а предательским, грохотом тимпанов, и не думала оставить появление на острове незваных гостей без внимания. В чем Нерей не преминул убедиться уже через несколько минут, когда слева от него раздался хруст ломающихся древесных стволов и веток, быстро сменившийся душераздирающим криком вначале одного, а затем и другого из оставшихся в живых матросов монеры. Вооружившись луком и колчаном с подаренными ему потомком титанов Хелгуя стрелами, Нерей бросился к ним на выручку. Однако, было уже слишком поздно - оба бедняги бесследно исчезли в лесной глуши, так и не успев применить свое оружие. Через минуту другую - то же самое повторилось по очереди и с другими спутниками Нерея, включая Радима. Наконец, очередь дошла и до него самого. Правда, в отличие от других, будучи посвящен в напутственный свиток Жрецов, он был готов и ждал нападения. Точнее, он так думал, что готов ... На практике же, все случилось настолько неожиданно и быстро ... Сразу шесть или даже семь склизких, серебристо-бурых щупальца неведомого чудовища в считанные мгновения вырвали у него из рук оружие, оглушили ударом по затылку, крепко и бесцеремонно опутали его по рукам и ногам и потащили куда-то, в только одной их хозяйке или хозяину, ведомом направлении. При этом, как ни странно, чудовище, несмотря на явное превосходство в силе и сноровке, почему-то даже не только не попыталось умертвить юношу на месте, просто покрепче сжав его в своих щупальцах, но даже не сломало ему ни одной кости. Как если бы Нерей был для него не банальной добычей к обеду, а тщательно оберегаемой и хрупкой поклажей ...
Сколько прошло времени с того злосчастного момента, как он оказался в лапах, точнее, в щупальцах неведомого чудовища, Нерей точно не знал. Вместе с тем, учитывая, быстро нарастающий жар и уже сдавливающую горло духоту, можно было предположить, что Сумрачное Солнце если еще и не достигло зенита, то, по крайней мере, уже преодолело по небосклону более трети своего ежедневно-привычного пути с запада на восток.
Все тело юноши невыносимо ныло. Шея, руки и ноги наотрез отказывались слушаться воли хозяина, как если бы страшное чудище... Нет, не оторвало их вовсе, но измазало свою жертву от головы до пят ядовитой слизью, вдобавок, быстро затвердевшей и превратившейся под лучами солнца в чем-то похожую на застывшую смолу сосны коросту.
Но, все же, превозмогая боль и страх, юноша осторожно нащупал правой рукой у себя на поясе меч, год назад подаренный ему князем Невриды Нуром, и только после этого открыл глаза ...
Когда зрение полностью восстановилось, Нерей обнаружил себя лежащим на покрытом густой осокой островке, посреди примыкавшего к самому подножия горы Крона и окутанного густым туманом зловонных испарений болота.
К его немалому ужасу чудовище все еще было рядом. Более того, оно не спускало с Нерея своего едко-желтого взгляда. Неподвижно, подобно черномраморному изваянию, оно застыло в позе сфинкса на соседнем, чуть заметно возвышавшимся над болотной жижей и располагавшимся на расстоянии каких-то двух-трех акен от его собственного, островке. Внешний вид чудовища, имевшего покрытое матово-серой чешуей тело змеи и девять щупалец, заканчивающихся на конце драконьими, вооруженных уродливыми костными наростами и рогами, головами, до мельчайших подробностей отвечал описанию легендарной Лернейской Гидры, о которой Нерею в свое время, повествуя о подвигах Геракла, все уши прожужжал ментор Радим. Правда, в отличие от своей эллинской сестры или брата, о реальном поле данного существа история умалчивала, вначале пленившая, а теперь охранявшая, юношу гидра выглядела достаточно миролюбиво. На первый взгляд, могло показаться, что чудище спит или, даже, безнадежно мертво. Однако, стоило только неосторожной лягушке предпринять попытку выпрыгнуть из воды и оказаться в зоне досягаемости для щупалец-шей монстра, как участь несчастного и безобидного земноводного в считанные мгновения была решена. Гидра просто резко выпрямила одно из своих щупалец-шей, громко щелкнула венчавшей его драконьей пастью и рассекла тело лягушки, когда та еще была в воздухе, надвое. После чего небрежно отшвырнула в болото уже мертвую плоть. Нерею вначале показалось странным, что его противник пренебрег возможностью позавтракать жертвой. Но его замешательство длилось не долго. Очень скоро он вспомнил, что по легенде Лернейская Гидра питалась отравленными водами и выгоревшими полями. А значит, не было ничего удивительного, что очень похожая на нее тварь, тоже проявила вегетарианские наклонности.
Однако, в сложившихся обстоятельствах, когда юноша уже испытал на себе силу щупалец-шей врага и все еще продолжал оставаться в роли его пленника, отсутствие плотоядных инстинктов и показное миролюбие чудовища по отношению к человеку было слабым для него утешением. К тому же, лягушку, как ни крути, гидра все-таки убила. Значит, особого пиетета и благоговения перед живыми существами чудовище не испытывало, а, возможно, просто ждало удобного для себя момента для того, чтобы свести свои счеты ... Но на этот раз уже не с очередной лягушкой, а с человеком. То есть, с ним, Нереем.
А посему, собрав остатки сил и всю свою волю в единый кулак, юноша принял решения напасть на противника первым.
Ему хватило всего нескольких секунд, чтобы выхватить из колчана одну из-подаренных ему великаном Хелгуя и снабженную наконечником из бесценного небесного железа стрелу, натянуть тетиву лука и пустить в противника разящий своей твердостью и скоростью металл.
К его немалому удивлению, как первая, так и последующие за ней вторая и третья, стрелы не причинили гидре никакого вреда! Они просто скользнули своими наконечниками по матово-серым чешуйкам ее змеиного тела, так и не сумев их пробить. Более того, подвергшись явному нападению, чудовище даже не пошелохнулось, как если бы речь шла не о смертоносных стрелах, а о назойливых мухах ...
И только выпустив в противника четвертую стрелу, Нерей неожиданно вспомнил, что согласно легенде перед боем с гидрой Геракл вынужден был раскалить свои стрелы докрасна. И только после этого они, не столько пробивая, сколько прожигая, защитные чешуйки болотной твари, сделали ее тем самым уязвимой.
В итоге, юноше ничего другого не оставалось делать, кроме как, воспользовавшись положительным опытом предков, на время приостановить атаки на гидру, развести из подручных средств, благо на его островке оказалось достаточно сухого кустарника и чахлых деревец, небольшой костерок и разогреть на нем наконечники своих стрел до белого каления.
Все это время, пока Нерей по примеру Геракла совершенствовал свое оружие, чудовище молча и невозмутимо наблюдало за его странными действиями, ни коим образом не проявляя ни своей враждебности, ни даже интереса.
Однако, как только пятая из пущенных Нереем и с уже раскаленным наконечником стрела, наконец, достигла цели, не только испепелив сразу несколько чешуек, но еще и на добрую палестру погрузившись в шею одной из голов гидры, чудовище не выдержало, пришла в ярость и бросилась в контратаку на человека. При этом её огромный хвост так хлестанул по воде и грязи, что обрызгал Нерея с головы до ног, тем самым на доли мгновения его ослепив. А когда Нерею удалось-таки протереть от грязи глаза, чудище, столь отвратительное, будто сотворенное из всех самых подлых мыслей от начала времен, уже успело возвыситься над ним на добрую акену.
Но и это было еще не все. Не прошло и пары секунд, как сразу несколько оскаленных клыками пастей гидры уже были на расстоянии вытянутой руки от Нерея, уверенно окружая его не только с разных сторон, но еще и сверху и снизу. Грозно поднялась гидра на своем громадном хвосте и хотела уже обрушиться на юношу, но наступил ей Нерей ногой на туловище и придавил к земле. В ответ обвилась гидра своим хвостом вокруг туловища Нерея, тщетно пытаясь свалить его с ног.
Но не растерялся Нерей. Он успел-таки выхватить из ножен свой меч и, не медля, пустил его в ход. Как вихрь, засвистел в воздухе неврский меч; одна за другой полетели в болотную грязь и трясину головы гидры, но гидра все-таки была жива.
Тут только Нерей заметил, что у гидры на месте каждой сбитой головы, стоило только обезглавленной шее коснуться зловонной воды, самопроизвольно вырастают две новые. Вдобавок, из болота выполз чудовищный по своим размерам рак и кровожадно впился своими клещами в правую ногу юноши.
Но неожиданно явилась помощь и Нерею - в лице невесть откуда взявшегося и в буквальном смысле этого слова выскочившего из-за спины Нерея Радима.
К тому же, старик быстро разобрался во всем происходящем и, воспользовавшись удачно подвернувшимся ему под руку камнем, поспешил обрушить его на панцирь рака. К счастью, тот не выдержал и после первого же удара раскололся напополам.
Таким образом, у юноши на одного врага стало меньше.
Снова и снова Нерей нападал на разъяренное чудище, но с каждым прикосновением его, в очередной раз обезглавленной Нереем, шеи к болотной воде, чудовище становился не слабее, а сильнее.
И снова на выручку юноше пришел его верный ментор Радим.
Старик каким-то образом догадался, что основной причиной неуязвимости гидры является вытекающая в воду из очередной обезглавленной шеи густая, красно-оранжевая кровь. Как только это жидкость попадала в болотную жижу, то тут же сгущалась, как по волшебству принимая форму и сущность новой головы гидры.
Радим еще не успел до конца сей факт осознать, как его вдруг осенило ... Не мудрствуя лукаво и не теряя времени, старик поспешил выхватить из уже почти потухшего костерка Нерея все еще пылающую головешку и, как только Нерей обезглавил очередное щупальце-шею гидры, прижечь ее огнем.
К счастью для Нерея, и к несчастью для гидры, у Радима все получилось: опаленные стариком щупальца-шеи гидры одно за другим ярко вспыхнули и в борьбе против открытого огня новые головы гидры перестали у нее вырастать. Гидра судорожно задергалась, и дрожь пробежала по всему её отвратительному телу. Всё слабее и слабее становились эти судороги, пока, наконец, ее последняя, девятая по счету и, единственная из всех настоящая, о чем, разумеется ни юноша, ни Радим знать не могли, голова не оказалась навсегда отделена от туловища. Как только это случилось, бездыханное тело болотной твари задымилось и начало медленно погружаться в трясину.
Но прежде, чем тело гидры окончательно исчезло в недрах болота, Нерей, снова вспомнив легенду о Геракле, все же успел рассечь тело своего повержено врага напополам, дабы погрузить в его ядовитую кровь свои стрелы и меч. С тех пор раны от этих стрел и меча, и в этом Нерей смог убедиться уже очень скоро, стали действительно неизлечимыми.
Бой был окончен, но ни Нерей, ни Радим, все же не смогли, точнее, так и не успели, вздохнуть с облегчением...
- Мой юный гость, и ты, старик ... Если вы оба думаете, что совершили беспримерный подвиг, избавив Ваш мир от страшного и кровожадного чудовища, то вынуждена Вас огорчить ... - голос, с одной стороны, насмешливый, с другой, безгранично грустный, без сомнения принадлежал женщине. - Только что вы совместными усилиями победили не живого и коварного врага, но безобидную машину. Причем не просто машину, но одно из последних и поистине гениальных творений моих, а не ваших, предков, которое не только во время войны Богов с титанами, но и в последующие века, верой и правдой служила всем без исключения людям Пелагсикона и Атлантиды. Увы, но это так.
Не сговариваясь и заметно оторопев от неожиданности, юноша и старик обернулись.
- Если это чудовищная тварь была машиной, - так и не удержался от соблазна огрызнуться и выбрал в качестве лучшей формы своей защиты нападение Нерей. Тем более, что перед ним стояла, пусть и громадного, не меньше акены, роста, но все же хрупкая на вид и явно испуганная женщина, - то для чего же это, интересно, она была предназначена? Позвольте, угадаю ...Должно быть, точно так же, как и Ваши птицы, эта тварь была создана для того, чтобы нападать на беззащитных атлантских колонистов и мирных моряков?
- Что ж Вы так, не по годам, жестоки и мнительны, мой юный гость, - с горечью в голосе, но все же твердо и безапелляционно, осадила Нерея его собеседница. - Та машина, которую Вы, приняв за чудовище, только что уничтожили, до этого служила самым, что ни на есть, гуманным и благим целям. Во время войны моих предков с Вашими Богами, она выносила с поля боя раненных и убитых, оказывая им при этом первую лекарскую помощь. В мирное время, она спасла и до вашего появления всегда надежно спасала от безрассудного гнева и смертоносных стрел стимфалийских птиц всех, кто когда-либо на этом острове высаживался. Вот почему, она первая на Вас не напала. И даже дала себя так легко победить. Неужели, вы так этого и не поняли? Какой же Вы бессердечный юноша!
На глазах великанши неожиданно блеснули явно искренние слезы.
- Но она же со мной все же сражалась? - даже будучи загнанным в угол, не унимался Нерей, вдобавок, бесстыже разглядывая свою, несмотря на огромный рост, не лишенную грации и миловидности и при этом практически полностью обнаженную собеседницу.
- Пусть не самая благородная, но все одно благочестивая, дочь Тифона и Ехидны сражалась не с тобой и, уж конечно, не против тебя, мой юный гость! Напротив, она просто всеми силами и до последнего дыхания пыталась защитить... Защитить тебя от самого себя. Ты был не в себе. Тебе требовалось умиротворение и помощь знающего и радеющего исключительно о твоем здоровье лекаря. Ты же принял этого лекаря за врага... И вместе со своим, как я понимаю, учителем безжалостно убил того, кто искренне хотел тебе помочь. Позор тебе, а не слава, юный наследник архонтов!
- Откуда ты знаешь, женщина ... про наследника архонта?! - мертвенно бледнея и снова хватаясь за свое оружие: юноша - за меч, а старик - за уже почти потухшую головешку, чуть ли ни хором выпалили в лицо, точнее, из-за разницы в росте, в живот великанше Нерей и Радим. - Ты ...?! Ты ведунья ... из рода кудесников и волхвов? Быть может, ты даже родственница самой Цирцеи?
- Меня зовут Орнита, - великанша скромно потупилась, но только на одно, едва уловимое, мгновение, после которого гордо расправила плечи, явив миру из-под своих белокурых локонов прекрасную шею и по-девичьи остроконечную грудь, и вызывающе сверкнула глазами. - Так звали мою мать. Также звали бабушку, прабабушку и всех других моих предков женского рода ... И также будут звать мою дочь, когда однажды, если на то будет воля Кроноса, она появится на свет.
- Кронос... это твой муж? - не удержался и достаточно бестактно поинтересовался Нерей.
- Кронос мой первопредок и Бог. И твой, просто поверь мне на слово, юноша, тоже. Что же касается мужа ... - высокомерие на лице великанши вновь сменилось, с одной стороны, робким смущением. С другой - непередаваемой словами печалью и грустью. - Увы! его не было и быть не могло у моей матери, никогда уже не будет и у меня. После окончания войны олимпийцев с титанами это стало вековым проклятием моего рода: вот уже много тысячелетий Орниты, однажды, в первый и единственный раз в своей жизни, всем телом и душой полюбившие смертного мужчину, в первую же брачную своими поцелуями и ласками ненароком убивают его. А через десять месяцев, одновременно со смертью матери, рождается дитя ее роковой любви. Это всегда - девочка - новая Орнита, так как родить не только от человека, но даже от Бога, младенца мужского пола мы, Орниты, не способны. Не способны мы и выкормить новорожденного ребенка грудью. По этой причине ни одна из Орнит никогда не видела ни свою мать, ни дочь. Всему виной ядовитый смрад и зловоние болота Тартара.
- Так почему же ты не оставишь это проклятое Богами место и не переберешься на материк, в Атлантиду, прекрасная нимфа? - ненароком вырвалось у Нерея.
- Не могу, благородный наследник архонта, - грустно процедила сквозь зубы Орнита. - Болото Тартара не только убивает, таких, как ты, но и сохраняет жизнь, таким как я. Стоит мне только его покинуть или, хотя бы, удалиться от него более чем на стадий, и моя жизнь немедленно прекратиться ... Так было, есть и будет по воле моего отца - Кроноса ... Но только до тех пор, пока в Мире Сумрачного Солнца не родится истинный Бодисаттва!
- И все же, как ты, прекрасная нимфа, все же догадалась, что я потомок архонта, а не простой моряк или неудачливый колонист? - так и не смог унять своего любопытства и, воспользовавшись несколько затянувшейся паузой, снова спросил у своей собеседницы Нерей.
- Как я догадалась, что имею дело с благородным наследником архонтов, а не с простым смертным? - усмехнулась та с некоторой долей чисто женского кокетства. - Это же очевидно, мой юный гость! Ты вместе со своими спутниками прибыл и высадился на моем острове под грохот тимпанов. Вдобавок, у тебя на поясе сверкает меч из небесного железа. Притом, что за одно только прикосновение к таким безделушкам любого смертного ждет неминуемая и жестокая казнь... Согласись, мой юный гость, всего этого более, чем достаточно, для того, чтобы понять, кто передо мной - безродный демиург или будущий вельможный правитель Атлантиды?
- Согласен, - вымученно выдавил из себя Нерей, наконец, выпуская из рук оружие и позволяя себя расслабиться. - Но если ты знаешь, кто я есть, то ... отпусти меня и моего ментора с миром. Я выполнил свою миссию - стимфалийские птицы мною либо истреблены, либо навсегда изгнаны из этих мест. Что касается гидры ... Извини меня за то, что я так поступил с твоей подопечной и другом. Я просто не знал, что она безобидная машина, а не злобное порождение Тифона. Еще раз за нее извини, и давай расстанемся друзьями. Или ... Или, я, все же, твой пленник, прекрасная Орнита?
- Разумеется, на моем острове ты гость, а не пленник, юный царевич! И волен его покинуть сразу же, как только пожелаешь. Однако, даже в мыслях не держа нарушить обычай гостеприимства, я все же попросила бы тебя несколько задержаться и помочь мне и твоим соплеменникам-колонистам раз и навсегда разрешить одну застарелую проблему ... - великанша неожиданно запнулась на полуслове, но все же, скрепя сердце, продолжила. - Я имею в виду стимфалийских птиц. Дело в том, что в отношении твоей полной и безоговорочной победы над ними, ты глубоко заблуждаешься. Да, ты их разогнал. Но только на время. Как только ты со своими спутниками покинешь мой остров, стимфалийские птицы рано или поздно вернутся. Пусть через день, пусть через неделю, пусть через месяц ... Но обязательно вернутся, чтобы снова стать на стражу острова Кроноса и продолжить нападать на незадачливых колонистов и проплывающие мимо корабли. И только ты один можешь их однажды и навсегда обезвредить.
- Спасибо, конечно, за столь высокую оценку моих способностей и ратного мастерства, - впервые за все время их беседы с великаншей смутился Нерей, - но почему ты сама этого до сих пор не сделала? Неужели ты боишься птиц не меньше моих соплеменников?
- И да, и нет, - замешкалась с ответом та. - Просто ...просто я, как истинная женщина - титанида, не способна на убийство живого существа. Даже если это существо на самом деле не совсем "живое", а всего лишь хитроумный механизм, когда-то созданный для войны моими предками ... Ты же, мужчина, пусть даже и будущий. К тому же у тебя есть тимпаны и стрелы с наконечниками из небесного железа. Я же покажу тебе дорогу к Главной Сторожевой Башне Птиц и научу, как их всех к ней подманить для окончательной битвы...
С этими словами великанша нагнулась, не без труда стянула со своего левого мизинца огромный, украшенный рубиновым тетраэдром, перстень и доверчиво протянула его юноше.
- Эта сторожевая башня находится по ту сторону Перста Крона, на востоке острова, - дождавшись, пока Нерей примет из ее рук заветный перстень, уверено продолжила она. - Внешне, она выглядит как золотая статуя моего первопредка. Для того, чтобы проникнуть вовнутрь и, оказавшись в голове Крона, пробудить Птичий Зов, тебе как раз и понадобится вот эта рубиновая пирамидка. Это что-то вроде ключа и источника энергии одновременно. К сожалению, и я сама не знаю почему, им могут воспользоваться только мужчины. В руках женщины он всего лишь безобидное украшение ... Но мы отвлеклись. Так вот, чтобы пробудить Птичий Зов и приманить птиц к башне, которая во время войны служила для них "кормушкой", тебе надо будет вставить пирамидку в соответствующее ее размерам и форме отверстие в носу Крона. А как только птицы слетятся к башне, ударить в тимпаны и, не давая им сесть на землю или спрятаться в ветвях деревьев, перебить их всех, до единой, своими стрелами. Справишься?
- А у меня что, есть выбор? - не удержался и съязвил Нерей, пряча в свою походную торбу титанский перстень с рубиновый пирамидой и походу дела пересчитывая стрелы. - А сколько всего твоих птиц осталось? Я боюсь, что на всех у меня может не хватить стрел.
- Не беспокойся, мой юный витязь. Пока действует Птичий Зов, ни одна из птиц далеко улететь от башни не сможет. Боле того, она сама и всеми силами будет стремиться к ней вернуться. Так что, если ты возьмешь с собой своего ментора - он сможет собирать стрелы после каждого боя, чтобы использовать их повторно. Только будь осторожен. Подняться в небо выше плеч самого Крона птицы не могут. Значит, находясь на вершине башне, то есть в голове статуи моего первопредка, ты можешь чувствовать себя в относительной безопасности. А вот твоему ментору, если он зазевается, может не поздоровится от птичьих перьев-стрел. И еще ... Запомни, самое уязвимое место у птиц - их красные, из благородного орихалка, головы. И лучше всего бой с птицами проводить ночью, когда из-за отсутствия света и покровительства Фосфора птицы заметно слабеют и теряют остроту зрения.
- Хорошо, я все понял, прекрасная нимфа. Надеюсь, ты составишь мне с ментором компанию по дороге к твоей Сторожевой Башне?
- Я уже обещала, - с готовностью кивнула великанша, прежде чем вкрадчиво добавить.- Только прежде, чем мы отправимся в путь ... Приглашаю тебя посетить деревню моего народа , но прежде обещай мне ничему не удивляться.
- Клянусь именем владыки моего Посейдона, - не стал с ней спорить и вальяжно продекламировал Нерей, покорно направляясь вслед за уже успевшей повернуться к нему спиной и, завораживающе покачивая исполинскими бедрами, засеменившей напролом через густой кустарник и болотную осоку по направлению к лесу великанше.
Уже через секунду-другую ее огромная как скала фигура по пояс скрылась среди густых вековых деревьев. В свою очередь Нерею с Радимом пришлось перейти с и без того быстрого шага на трусцу, дабы не отстать от своей, со слоновьей непосредственностью крушащей на своей пути толстобрюхие стволы тамарисков и тополей, проводницы.
Преодолев таким образом по лесной чащобе около десятка стадий и уже начиная задыхаться от задаваемого великаншей темпа, Нерей с Радимом, наконец, оказались посреди небольшой лесной деревушки.
В мгновения ока навстречу им высыпали около трех десятков одетых в лохмотья и чумазых как трубочисты мужчин, среди которых будущий Царь с удивлением обнаружил своих, невесть как оставшихся в живых, как после встречи с птицами, так и с Гидрой, телохранителей и матросов с монеры.
Скромно потупив взоры перед великаншей и с поспешной покорностью преклонив колени перед наследником архонта, собравшиеся окружили свою, без сомнения, Богиню и прибывших с ней атлантов плотным кольцом и замерли в томительном ожидании.
- Я же говорила, что Гидра, которую ты убил, не способна была причинить ни тебе, ни твоим спутникам ни какого вреда. Она просто вас спасала от птиц... - с торжествующей укоризной в голосе, чисто по-женски, съязвила в адрес Нерея Орнита, прежде чем смягчить свой тон и уже с материнской заботой добавить. - Ну ладно, больше не будем об этом... Перед боем с птицами тебе и твоему оруженосцу-ментору не мешало бы хорошенько выспаться и привести свои нервы в порядок. Смею напомнить, что предстоящая для вас ночь будет нелегкой. Так что, оставляю вас на попечение ваших соплеменников - вынужденных колонистов моего острова, а с последним лучом Сумрачного Солнца я за вами зайду.
Нерей попытался было возразить ей в ответ, но было уже слишком поздно: не желая более смущать своей величественной наготой оцепеневших мужчин нимфа-великанша, подобно дикой, грациозной и одновременно с этим неуловимо-стремительной серне сорвалась с места, в два прыжка вновь оказалась на окраине деревни и бесследно растворилась в лесном сумраке и океане изумрудно-багровой листвы.
Уже валясь с ног от свинцовыми оковами навалившейся на него усталости и нервного напряжения, Нерей усмехнулся ей вслед и в сопровождении Радима неуклюже заковылял к ближайшему к нему шалашу. Добравшись до чего-то, мало-мальски похожего на ложе, он рухнул замертво и забылся беспробудным сном.
Незаметно подкравшееся к скромной обители чужестранцев утро сверкало и искрилось изумрудной росой.
Однако Нерей проснулся не от его нежного и, одновременно с этим, требовательного, прикосновения, но от того ... От того, что кто-то, настойчиво и, вместе с тем, вежливо тряс его за плечо.
Перед его ложем стоял Радим. Своим правым коленом старик опирался на прислоненные к ложу тимпаны, а в левой руке крепко сжимал его, Нерея, царский лук и колчан со священными стрелами.
- Нимфа Орнита ждет нас в лесу, - скороговоркой выпалил он, как только юноша окончательно очухался и присел на ложе. - Ее можно понять: для местных колонистов она вроде прекрасной и недоступной Богини. Так что лишний раз появляться в деревне ей не с руки. Пойдемте, мой повелитель. Ночь коротка, а с рассветом нам было бы неплохо навсегда покинуть этот проклятый Богами остров.
Нерей покорно кивнул и начал торопливо облачаться в доспехи.
Он был готов уже через минуту.
Вслед за Радимом покинув шалаш, юноша полной грудью вдохнул ароматного, уже начавшего заметно свежеть от ночной прохлады, лесного воздуха.
Нимфа встретила их на самом пороге леса. Ее нежно-бронзовая кожа чарующе поблескивала в быстро густеющих сумерках, придавая своей хозяйке дополнительные к природным загадочность и очарование.
И снова, как и утром, они напролом продирались через лесную чащу: впереди - нимфа-великанша, небрежно ломая многолетние тополя и преодолевая за один шаг не меньше акены, вслед за ней - двое запыхавшихся от быстрого бега и тяжелой ноши мужчин - мальчик и старик.
Дорога до Главной Сторожевой Башни Птиц заняла у них около трех часов.
Орнита, как и обещала, довела охотников на стимфалийских птиц практически до самых дверей Башни-Статуи Крона. После чего пропустила их вперед, дождалась пока Нерей воспользуется рубиновой пирамидкой и ... бесследно растворилась в ночной мгле и тишине.
Дальше все произошло именно так, как нимфа-великанша предсказала Нерею еще на болоте.
Радим остался в лесу, у самого подножия башни. Нерей же, дав себе пару минут на то, что бы отдышаться, принялся карабкаться вверх по винтовой лестнице - к смотровой площадке, располагавшейся в голове Крона.
А уже через несколько минут статуя великого титана озарилась изнутри ярким светом, и нависшую над замершим в оцепенении болотом и лесом Тартара тишину бесцеремонно разорвал оглушительный грохот-звон священных тимпанов.
Затем раздался приближающийся к Башне скрежет-шуршание десятков бронзовых птичьих крыльев, быстро сменившийся пронзительным свистом стрел и гулкими ударами падающих с высоты на землю птичьих тушек.
Уже через час все благополучно для охотников, и трагично для их жертв, закончилось.
К счастью, стимфалийских птиц на острове осталось чуть больше двадцати, и Нерею для сведения с ними окончательных счетов вполне хватило имеющихся в его колчане священных стрел.
Однако, из-за высокой ценности этих самых стрел даже для потомка архонтов его верному Радиму все же пришлось в свете горящего факела, правда, уже совсем не рискуя жизнью, разыскивать безжизненные птичьи тела в траве вокруг Башни и, не слишком умело орудуя мечом своего ученика, извлекать из них стрелы.
Но, как бы то ни было, к рассвету он, благодаря помощи, пришедшего ему на подмогу Нерея, все же управился со столь непростой задачей.
А уже ближе к полудню они с юношей были на борту отчаливающей от острова монеры.
Вместе с ними остров решили покинуть не только их бывшие спутники, но и некоторые из вынужденных колонистов. Другие же, коих набралось чуть более дюжины, решили навсегда остаться вместе со своей Богиней - прекрасной Орнитой.
Самой нимфы - великанши на берегу видно не было.
Но Нерей безошибочно знал, что она не могла не прийти его проводить, хотя и вынуждена была при этом прятать свое пусть огромное, но, все же, прекрасное тело, белокурые локоны и томные глаза под защитой древесной листвы и могучих стволов многовековых тамарисков и тополей.
Просто негоже было прапрапраправнучке самого Крона махать на прощанье рукой простым смертным, к тому же, благодаря попутному ветру, стремительно удалявшимся на хлипком суденышке от нее самой и ее острова.
Нерей это знал. И ему было мучительно грустно.
Он многое бы отдал за то, чтобы навсегда остаться на этом страшном и навеки проклятом Посейдоном и другими Богами острове.
Примечание
В контексте рассказа и темы автором предполагается, что гидра была искусственным механизмом. Соответственно ее "тело" (точнее корпус) было сделано из прочной, но легкоплавкой пластмассы (может быть - из группы полиэтиленов). Кроме того, корпус "гидры", по примеру современных танков, был покрыт защитными пластинами с выпуклой (ребристой), а не ровной поверхностью. Соответственно, обычные стрелы просто скользили по чешуйкам и отскакивали в стороны - Прим. авт.
Красно-оранжевая жидкость (техн.) - в данном контексте - по версии автора - речь идет о гидравлической жидкости (сродни машинному маслу) и одновременно самовосстанавливающемся (имеющем структурную "память", наподобие известной в современной физике "памяти прежней формы" у некоторых металлов и ее популярной у фантастов интерпретации - например, в фильме "Терминатор-2") полимере. Вступая в реакцию с радиоактивной водой данный полимер автоматически регенерирует форму и функции до этого отрубленной "головы" гидры, которая на самом деле представляет из себя просто наконечник (с датчиками, трубо- и воздухопроводами, шприцами, полыми иглами, зажимами и т.д.) многофункционального медицинского щупа-манипулятора. - Прим. авт.
По причине своей радиоактивности и высокой токсичности (этим свойством, как правило, обладают все гидравлические жидкости) - Прим. авт.
Цирцея (Кирка) (миф.) -- волшебница с о. Эя, обратившая в свиней спутников Одиссея, а его самого удерживавшая на своем острове в течение года. Дочь бога солнца Гелиоса и океаниды Персы (Персеиды). Сестра Ээта и Пасифаи. Единокровная (либо родная) сестра Фаэтона и Гелиад. Единокровная сестра Фаэтусы и Лампетии. В римской мифологии - мать Авзона и Телегона (от союза с Одиссеем), а также, возможно, Рома, Анкия и Ардея. В переносном смысле -- коварная обольстительница.
Орнита (миф.) (переводится как "птица") - нимфа. По одной из древних легенд (Мнасей, схолии к "Аргонавтике") стимфалийские птицы (по-гречески ???????????) были дочерьми Стимфала и нимфы Орниты. Эти птицы (точнее, девушки-птицы) были убиты Гераклом за то, что отказали ему в проксении (обычай гостеприимства).
В данном контексте речь идет о смертоносном влиянии на человеческий организм остаточной радиации - Прим. авт.
Фосфор -- (греч. "светоносный"), божество утренней зари, одно из прозвищ Венеры. В римской мифологии -- Люцифер. В контексте романа АСС - поэтическое и нарицательное (по аналогии с Гелиосом) название Сумрачного Солнца. Дело в том, что "земной" Гелиос по легенде был сыном Гипериона (греч. "высокоидущего")- титана, архаического бога первого поколения (доолимпийского), рожденных Геей и Ураном. В свою очередь Фосфор был сыном родного брата Гипериона, тоже титана - Астрея, олицетворяющего звездное небо. Соответственно Фосфор (Сумрачное Солнце) в определенном смысле был братом-антиподом Гелиоса (Солнца Земной Ойкумены).
Координатор Проекта "Русское Атлантологическое Сообщество (Ассоциация) - РАС(А) - http://paca.ucoz.ru/
Член редколлегии и один из авторов Альманаха: "Кронос". Альманах о тайнах древних цивилизаций: глобальные катастрофы и исчезнувшие цивилизации. Выпуск 1. - М.:Вече, 2013. - 480 с. (подробнее - http://www.www.veche.ru/books/show/4112/)
