Морозный воздух клубится паром и льнёт к окну, освещённому жёлтым светом уличного фонаря, так, что кажется, будто языки пламени пляшут на стекле какую-то безумную, вакхическую пляску... Огненные улицы, извивающиеся по-змеиному, острым концом уходящие вдаль, сгорают и остаются позади. Неоновые зрачки витрин глядят холодным враждебным взглядом, как смотрят на чужака, чужеродца, чуждоплеменника. В их отражении на окне языки пара окрашиваются синью, а танец их замедляется, словно, замерзая, умирает... Иногда по стеклу проплывают тени гибких силуэтов нагих деревьев. Их ветви переплелись друг с другом, как паутина, а меж них просвечивает ещё серое, но уже неумолимо чернеющее небо...
Скоро всё вокруг окрасится в готические тона, и ты вдруг с удивлением поймёшь, насколько глубоко этот город пророс в Средневековье, в котором никогда не был... И только снег будет смотреть в бездонно-млечную изнанку неба по-детски широко распахнутыми глазами, такой невинно белый и странно тёплый среди неживых огней и страшной черноты пустеющего города...
2.
...И вдруг завились, закружили, словно мошки, над дорогой снежинки! И как дети ловят языком эти падающие снежные хрусталики, так и разгорячённое шоссе, изгибаясь, ловит их, и они, едва коснувшись, растворяются в его смолистом блеске. Но те снежинки, что кружатся не над дорогой, а над лежащим навзничь снегом, над его открытым добродушно светлым лицом, живут дольше, танцуют дольше и, падая, не исчезают, а становятся частью огромного целого: теперь это уже не снежинка, это - Снег. Его так много, что можно зачерпнуть рукой, рассыпать в воздухе, и он снова, разлетевшись на множество мельчайших крупинок, будет танцевать и жить... Тех же, несчастных, что падают на дорогу, не поднять и не оживить. Кружась исступлённо и стихийно, целуя воздух и прохожих, они, наверное, не знают, что уже обречены...
3.
...А за окном уже всё утонуло в какой-то тёмно-серой дымной мути, и было бы невозможно разобрать, где небо, где земля, если бы не эта святящаяся, будто фосфор в темноте, полоса невинно белого снега, - раскрывшего объятья, объявшего всю землю, всё небо и нас - где-то посередине...
4.
А мороз дыханием нарисовал на стекле солнце, заходящее за бугор, две ели и заледеневший пруд. Это очень красиво! Только солнцу не хватает жизни - оно будто мои побелевшие от холода губы. От такого солнца никому не тепло - ни пруду, ни елям, ни людям в автобусе... А мне всё-таки тепло! Я смотрю сквозь эти тонкие узоры, сквозь миллиметры стекла и кубометры воздуха, не вижу неба, не вижу звёзд, но вижу снег, такой странно тёплый среди этой густой холодной черноты. И пускай он за меня посмотрит в бездонность и млечность приближающейся ночи по-детски широко распахнутыми глазами...
5.
Я подышала на стекло, и пруд ожил, зажурчали ручейки, и картину покрыла лёгкая туманная дымка... Но это длилось недолго. Морозное солнце победило, пруд зарос кружевной коркой льда, и застыли ручейки... Холод сильнее? Ничуть! Ведь всё-таки мне тепло! Потому что знаю: я еду домой...