Дремучий лес. Искривлённые ветрами деревья стоящие по периметру леса, словно херувимы, охраняющие непорочность природы от зловещих глаз. Внутри же всё покрыто густотой. Здесь нет света. От крон деревьев закрываются даже малейшие лучики солнца. Лес окружён горами, и в горах орлиные гнёзда. Целый день можно наблюдать как орлы кружатся вокруг леса, войска неба. Их крики,
в полёте которые вонзаются прямо под кожу, заставляют
спину потеть и колени дрожать. Крики отражают внутреннее ощущение... зачем я зашёл в этот лес?
Здесь нет ничего что могло бы спасти меня. Но и
есть всё же многое одновременно... мелкие животные, грызуны, которые роются в земле. Полно насекомых, которые
по своей траектории движутся в вечном движении кудато, откуда-то; не известно в каком направлении. Поющие
птицы, чьи мелодии никак не успокаивают душу от пугающей и нагнетающей атмосферы, а ведь я только что вошёл
сюда. Деревья-столбы этого храма здесь; манифестации
природы и человек здесь вовсе не причём. Я здесь жертва,
всё будет играть против моих рассуждений, только лишь
по правилам леса.
Тропинок тоже нет, двигаемся по пути наименьшего
сопротивления. Будто бы лес сам направляет мой шаг в ту
сторону куда ему нужно, а не туда куда захотелось. Лес, река, и мой шаг в другую сторону тождествен с тем если
бы я пытался плыть против его течения. Остаётся лишь
отдаться и идти туда куда открыт путь. И с яростной
дрожью я буду пробираться по этим забытым дебрям природы.
Появляются камни. Они есть ещё одно из проявлений
природы и леса. Сокрытые мхами, одеялом. Лес сам себя
укрывает и заботится о самом себе. Не нужно ему ничего, и
никто кроме самого себя. Под этими покровами мхов пушистых скрывались не просто камни, это было кладбище. Чем
дальше я проходил, тем яснее это становилось, пока я не
вышел на маленький участок земли полностью по кругу состоявший из изваяний, могил и склепов.
В центре того самого участка открывалось солнце.
наверно одно из самых светлых мест в этом лесу. Значить
лес сам не такой целый и полный как казалось на первый
взгляд. Он в форме бублика, кольца. И в середине пробой
куда падают лучи света прямо на кучу могил с каменными
надгробиями. Дойдя до самого центра, середины участка,
освященного светом солнечным, я не мог не наглядеться на
чистейший камень.
Он был чуть ли не новый, чересчур выделявшийся
среди остальных надгробий. Сам камень имел три круга на
верхней части, затем по бокам были высечены две колонны
которые якобы стояли на двенадцати кругах меньших размеров. Эта часть больше всего освящалась и издали было
видно прямо как лучи солнца падали давая видимости всяким витающим грибкам и пыли. Это всё сияло и имело свой
блеск.
Прямо под надгробием пробивался из могилы белый
цветок. Пять бархатных лепестков так и манили аккуратно обхватить и приласкать их. Из лона смерти выбивалась сама жизнь. Где-то в глубине была зарыта всё ещё
она, нужно было ей как-то пробиться, засиять вновь... ещё
сильнее чем прежде. Из ненависти вырасти и воплотиться
в прощении и любви.
Я присел на колени, поближе к этой хрупкой сущности. У меня было желание сорвать этот цветок на память, но вся картина и задумчивость этой композиции не
позволяли мне этого сделать. Я нагнулся ещё ближе, так
чтобы цветок попадал мне на лицо, занимал основу моей
перспективы и зрения, а по бокам виднелась тьма, сгущенная в виде лесного не освященного массива.
Лёгкий порыв ветра покачивал цветок, я так боюсь... Как бы он не поломался, ведь ножка совсем хрупкая. И
будто бы вся моя жизнь на этот момент зависела от благосостояния этого цветка. Вглядываясь в каждую бесформенность, изгибы лепестков, я ощущаю прилив надежды и
уверенности в этом лесу. Я не могу позволить этому
цветку быть уничтоженным, но и срывать либо же откапывать не собираюсь.
Не зная, что делать, я просто очень нежно поцеловал лепесток цветка. Это было настолько тихо, медленно
и аккуратно что цветок не смел даже пошевельнутся от
движения моих губ...