Поезд. Купе. Стук колес. Тонкие нити проводов расходятся, смыкаются, и вновь расчерчивают небо в школьную линейку. И так без конца. Боже мой, как же я устал! И один ли я? Вот и сидящий рядом старик, как знаком мне его расфокусированный взгляд! Когда мозг, будучи не в силах обработать все входящие и исходящие информационные потоки, попросту игнорирует часть из них. Получается, вроде бы сидит человек, а вроде и нет его здесь. Да и сам я, даже как бы участвуя в разговоре, на деле не слышу и половины того, что говорят эти сидящие напротив парень и девушка. Разве что отмечаю что-то режущее слух.
Режущее слух... Этот паренек напротив, за какие-то полчаса он умудрился несколько раз назвать лоб челом, рот - устами, глаза - очами... И это только то, что я "усек". И, что самое интересное, говорил он совершенно без показной вычурности или иронии. Просто говорил. Словно явился из позапрошлого века...
"Наверное, воспитывался у дедушки с бабушкой", - мелькнуло в голове.
Сам я был поздним ребенком в семье, и по собственному опыту знал, как порою повторяют дети своих отцов, и как можно "не вписаться" в общую струю. Так, если у друзей-сверстников в какое-то время был всплеск "битломании", то сам я всегда с много бСльшим удовольствием слушал музыку Оскара Строка и Дунаевского. Но никто из друзей-сверстников моих музыкальных пристрастий не разделял. Ну и я тоже перестал выставлять их напоказ.
Вы только не подумайте, что я был этаким пай-мальчиком, "зацикленным" разве что на старых книжках и пластинках, да на учебе! Вовсе нет! Свободное время я обычно проводил с друзьями, играл в футбол, нередко убегал с уроков в кино, сетовал, что нам не показывают "джеймсов бондов" и "рэмбо", и радовался, когда удавалось найти, новые записи Яна Гилана; в общем, был нормальным постреленком. Домашние работы делал тяп-ляп, или не делал вовсе. Так что даже по любимой математике в четверти обычно имел "четверку". А по немецкому - вообще "тройку". Если б кто мне тогда сказал, что основным моим "хлебом" станет разработка немецкой робототехники! И спасибо немцам и их совместным проектам, что не дали нашему отделу совсем "загнуться".
А ведь когда-то я мечтал стать военным летчиком. И стал бы, если бы из-за сломанного носа не был забракован на медкомиссии. Впрочем, хорошо, что не стал. Кому они нужны сейчас, военные летчики? И тогда, в детстве, я мечтал стать рыцарем, а не наемником. А если уж продаваться, то лучше интеллектуально. Всё не так гадко. Но как же я все-таки устал!
Такое уж настало время, что место в нем осталось лишь добыванию денег. Отсюда и эта усталость. Когда идешь не куда-то, а только чтобы не упасть. Иначе затопчут. И думаешь сразу о тысяче дел, которые никто за тебя не сделает. Да и ты тоже не сделаешь. Потому что в сутках только двадцать четыре часа, а организм, он тоже не двужильный. И это не говоря об обрушивающемся со всех сторон потоке совершенно ненужной информации, от которой не спрятаться и не скрыться никуда. Почему-то перед глазами стоит мальчик из блокадного Ленинграда. Дабы не замерзнуть, он все крутил ручку патефона, повторяя: "Надо крутить, чтобы не умереть". Он все равно умер.
А этот паренек, какой-то он все-таки странный. Сколько же ему лет? Такое молодое лицо и такой, я бы сказал, старческий взгляд. А еще этот странный язык. Хотя, казалось бы, чего странного? Все одно, лучше, чем новомодные сленги.
- Отца своего я не видел никогда, а после смерти мамы, меня взял на воспитание ее дядя. От него-то я и заразился этой старомодностью. Но мне нравится, - сказав это, паренек улыбнулся и посмотрел мне в глаза. Я невольно отвел взгляд.
"Как будто прочитал мои мысли, - подумал я. - Хотя нет. Наверное, девушка задала тот же вопрос, что постеснялся задать я. Вопросы ведь, как и идеи, носятся в воздухе, и часто оседают сразу в нескольких головах. А я, увлеченный собственными мыслями, просто прослушал."
Девушка. Миловидное, совсем еще юное создание. Как же быстро ее разговорил этот пострел! А ведь сначала она явно нас всех побаивалась. А чего бояться? Даже задумай один из нас что худое, так разве двое других ему бы позволили?
- Ой, как интересно! Я страсть, как люблю страшилки! - вырвал меня из раздумий возглас нашей попутчицы.
Видимо парня основательно "пробило" на рассказы.
"Ну, вот и хорошо, - подумалось мне. - Хоть как-то время скоротаем."
Если бы я тогда знал, чем это все закончится!
Действие второе. Рассказ молодого человека
Где это было, а важно ли? Где-то на бескрайних просторах нашей некогда необъятной и общей страны несколько друзей открыли небольшое "кооперативное", как было тогда модно, кафе на обочине дороги.
Что послужило причиной, толкнувшей ребят на дальнейшие действия: западные видеофильмы, бывшие тогда в диковинку, или, может быть, старые бездонные катакомбы, один из входов в которые нашли они в подвале, или сама гибельность этого места, не знаю, но только решили они заняться другим делом. Сколько людей проезжало по этой трассе за день, не счесть. Были среди них и одинокие путники, которых долго никто не стал бы искать. И именно на них направила интерес наша компания.
Красивыми ли были те девушки, или просто молодыми, неважно, в любом случае какой мужчина устоит? Так что заманить одинокого путника заночевать за мизерную плату и с намеком на большее, было не трудно. А потом к путнику приходила смерть. Долгая и мучительная. И не только она. Слишком много наши ребята смотрели плохих видеофильмов. Своя жизнь и чужая смерть казались им такими же легкими, как это виделось на экране.
И вот однажды в кафе вошел странный человек. Волосы его были седы, но походка легка, как у юноши. Как все одинокие путники, он вошел в кафе, дабы перекусить, а затем снова двинуться в путь. Куда и откуда он ехал? Какая разница? В кафе он вошел под вечер. В самое время, когда человеку уже хочется не только поесть, но и опуститься на чистую, пахнущую свежестью постель. И что греха таить, все мы мечтаем вдруг нежданно-негаданно разделить ложе с красивой женщиной, не продажной, но вдруг увидевшей в тебе именно того самого единственного мужчину. Хотя бы на эту ночь.
И с этим стариком, который был похож на старика лишь белыми как снег волосами, да глубокими морщинами на волевом мужественном лице, так вот, и с этим стариком было все как всегда. Его старый, видавший виды "Мерседес Бенц" был достаточно лакомым кусочком для того времени.
"Хозяйка" кафе, быстро вызвала его на откровенный разговор, какой легко завязывается в поезде, на курорте, или просто в пути, и так же легко уговорила остаться переночевать у нее. Две другие девочки были будто бы тоже очарованы незнакомцем, но уступили место подруге. Сама Любовь, казалось, жила в этом кафе, заслушиваясь тихими проникновенными словами Джо Дассена и Демиса Руссоса.
И вот, когда старик принимал душ, в ванную комнату вошли четверо мужчин. Каждый из них был на вид крепче его, один держал в руке цепь, другой веревку. Все глумливо улыбались. Мог ли голый безоружный старик оказать им сопротивление? Едва ли. Во всяком случае, на их лицах не читалось и тени сомнения.
Привлекал ли он их, как партнер по этому делу? Вы поняли по какому. Тоже сомнительно. Но так у них было заведено. Слишком много наши ребята смотрели плохих фильмов.
Молодые люди направились было к старику, но тут чья-то холодная железная рука легла на сердце каждого. Даже слабый стон не мог вырваться из груди молодых людей, так сковала их странная сила.
И старик начал говорить:
- Не стоило вам начинать это дело. Не надо было губить невинные души. Сколько человек вы убили. Девятнадцать? Да, я вижу мысли, как если бы они отражались на ваших челах. Зря вы это делали. Нет, и не будет вам прощения, если только...
Тут три молодых женщины тоже вошли в ванную. Движения их были скованные, как у сомнамбул, и лица отражали тот же ужас, что и лица мужчин. Комната была большой, как в тамошних фильмах из жизни богатых, и вместила всех.
Старик обвел молодых людей пронзительным взглядом серых орлиных глаз.
- Теперь до конца дней своих вы должны будите работать честно и замаливать грехи. Когда-нибудь я вернусь. Я буду совсем другим, и вы меня не узнаете, но зато я вас узнаю. И если увижу, что что-то не так, вы проклянете тот день, когда родились.
Старик говорил ровным, почти монотонным и каким-то усталым голосом (как я сейчас), и от этого слова его звучали еще зловеще. Молодые люди не смели пошевелиться.
- Но это долг перед людьми и Богом, - продолжал старик. - Теперь о долге лично мне. Я не забыл и о том, что вы хотели сделать со мной. Думаю, честным искуплением будет, если я возьму по очереди каждую из ваших соблазнительниц. Мужчинами к вашему счастью я не интересуюсь. Давно я заметил, что сорная трава размножается быстро сама по себе, а вот полезное семя надо насаживать. Женщины ваши обязательно забеременеют, вы вырастите моих детей, как своих, и в этом будет ваша расплата. Предо мной. Сейчас все вы разоблачитесь, и каждая женщина по очереди посетит мое ложе. Мужчины это время будут молча стоять здесь по стойке смирно. Когда же я закончу, оденусь и уеду, вы будете свободны. Почти.
Старик снова обвел всех пронизывающим взглядом.
- Если кто-то из вас захочет, то сможет последовать со мной. Не спрашивая, куда и зачем.
И тут один из парней стал возражать. Горячо возражать. Это был жених одной из этих молодых женщин. Он присоединился к компании совсем недавно, и руки его не были обагрены кровью. Я не буду приводить его речь, ибо много в ней было слов, предназначенных не для всех ушей, скажу только, что ответил ему старик.
- Я выслушал тебя. Теперь и ты послушай. Это делает тебе честь, что ты так любишь свою невесту, но почему ты думаешь, что меня это должно волновать, - старик употребил другое слово, но смысл его был тем же. - Волновало ли тебя час назад, что думаю я? Нет. Тогда ты полагал, что сила на твоей стороне. Но ты ошибся. Так что не обессудь. Да, еще, на твоих руках нет крови, и лично тебя я отпускаю из этого проклятого места без искупления. Ступай и не греши.
Но молодой человек не успокаивался. Он не хотел уходить с искуплением или без оного. Уста его продолжали извергать проклятья и угрозы.
- Послушай, - обратился к нему брат той женщины, из-за которой разгорелся скандал. - Послушай, ты ведь совсем не знаешь мою сестру. Прости, сестра. Ты у нее далеко не первый, не второй, и не десятый. Старик прав. Проигравший должен платить. - Он обернул взгляд в сторону старика. - А я последую за тобой, отче, хоть на край света.
- Нет! - взревел возражавший молодой человек, и на секунду сорвав держащие его невидимые оковы, бросился на старика. Но тут ноги его оторвались от пола, и, к изумлению всех (если таковое, конечно, могло еще оставаться), он повис в воздухе.
- Ты мне надоел, - устало произнес старик, и тут к ужасу молодых людей кожа их висящего в воздухе друга стала на глазах темнеть и сморщиваться. И через несколько секунд, показавшихся им часами, на пол упала настоящая мумия.
Молодые люди стояли как вкопанные, не смея пошевелиться.
- Я все сказал, - произнес старик, перешагивая борт ванны. С полотенцем на плече он был похож на ожившую статую греческого бога. - Сейчас я отправляюсь в спальню. Первой идешь ты, второй - ты, третьей - ты. Ты, он обратился к брату только что потерявшей жениха женщины, - выйдешь отсюда, когда вернется последняя. Соберешь вещи, и мы двинемся в путь на рассвете. Я все сказал.
Так все и было. Потом, рассказывают, нашли сгоревшую машину того старика с обугленным до неузнаваемости трупом. Наверное, ушедший со стариком молодой человек пытался отомстить за несостоявшегося зятя, но не сумел. Или наоборот, сумел. Так или иначе, ни того, ни другого больше не видели.
А жизнь оставшихся молодых людей круто изменилась. Они похоронили мумию в катакомбах рядом с телами своих несчастных жертв, и больше кафе это никогда не наполнялось ужасом.
Действие третье. Поезд.
- Интересная история, - задумчиво оценил я, когда молодой человек закончил рассказ. - Только если собираешься публиковать (ох уж этот сидящий во мне критик!), выброси катакомбы и мумию. Лишние они. А также постарайся избегать устаревших слов, таких как "чело" и тому подобных. К сожалению, это сегодня красная тряпка для ремесленников от пера, и едва ли рукопись пройдет сквозь их заслон. И еще, как говорят англичане "the last but not the least", я так и не уразумел, в чем же все-таки мораль?
- Ну, публиковаться я вряд ли буду. А вот о морали, так в правдивых жизненных историях ее никогда не бывает. По меньшей мере, однозначной. А вообще, наверное, мораль в том, что не надо прыгать на силу, на порядок превосходящую твою, если не хочешь стать мумией. Ну и сеять свое семя, где это только возможно.
- А что стало с теми детьми? - спросила тут наша попутчица.
- О! Этот вопрос еще лучше. Один из них сидит перед вами. И, как и отец, сеет семя.
Холодная железная рука легла на мое сердце.
- Вы оба сейчас выйдите из купе! - обратился он к нам со стариком. - А мы с Катей займемся делом. - И ты, ножки-то не сдвигай, все равно раздвинуть придется.
Девушка не хотела. Не просто не хотела, а очень не хотела. Не по-людски это было как-то. И я не мог остаться равнодушным к ее мольбе.
- Нет, - ответил я молодому человеку. - Никуда я не выйду, и ничего ты с ней не сделаешь.
Говоря это, я почувствовал, как сердце сдавилось еще сильнее. Молодой человек улыбнулся.
- Вспомни о морали моей истории. Не надо прыгать на силу, на порядок превосходящую твою, если не хочешь стать мумией.
Я все понимал. Дома меня ждали жена, сын, родные. Но все равно я не мог согласиться. Что-то у нас, видно, было общее с тем парнем, что стал мумией.
- И потом, - продолжал, - продолжал молодой человек. - Герой тот хотя бы защищал свою невесту. Близкую ему женщину. А кто тебе Катя? Ты никогда ее не знал раньше, и, скорее всего, никогда не увидишь потом. О, я бы порассказал тебе о ней, кабы было время...
- Нет, - все равно ответил я ему. - Верно, я никогда не знал ее раньше. Но ведь и тебе она не сделала ничего дурного, не так ли? Где же твоя мораль?
- Знаешь анекдот, - прервал меня молодой человек:
"Идут двое: наш и немец. Навстречу девушка.
Наш: "Давай изнасилуем."
Немец: "Давай. А за что?" "
Молодой человек засмеялся своей шутке, но смех его не был поддержан. И вновь изменившись в лице, он продолжил:
- Хватит. Я сказал, ты слышал. У тебя нет выбора. Считаю до трех. Раз...
Но выбор у меня таки был. Уже несколько минут я все пытался высвободиться из невидимых оков, и это мне начало удаваться.
Быстрым движением я схватил со стола стеклянную бутылку, еще хранившую остатки минеральной воды, и опустил ее на голову молодого человека. Тот осел как мешок. Это надо же было так изловчиться. Сразу и насмерть.
- Что вы наделали! - воскликнула девушка, когда ситуация вдруг ясно вырисовалась в новом свете.
Старик приложил палец к губам, но девушка не унималась.
- Нет, я не буду молчать. Вы - у.., - она поперхнулась, и тень ужаса вновь легла на ее лицо.
"Ну, я попал, - пронеслось в голове. - Кто в милиции поверит в эти истории о мумиях? Черт побери! Так влипнуть из-за такой дряни."
И тут заговорил наш четвертый попутчик:
- Не бойся, - обратился он ко мне. - Ты поступил правильно. Она - нет. Но как бы то ни было, все будет хорошо. Мой племянник (а я и был тем молодым человеком, что ушел тогда со стариком), так вот, мой племянник многое унаследовал от своего отца. Кроме главного. Тот наказывал зло и сеял добро. Только добро. А мой племянник - нет. Поэтому тебе и удалось его убить. Я, конечно, немножко помог тебе, но это было не главным. Мы с ним, - он кинул взгляд на то, что совсем недавно было нашим попутчиком, - выйдем на первой станции, и вы нас больше не увидите. Ты, - он обратился к девушке, - если не хочешь кончить дни в сумасшедшем доме, никому об этой истории не рассказывай. И сказала бы уж спасибо своему рыцарю.
- Спасибо, - сдавленно произнесла она, но не было в ее устах искренности.
"Вот люди, все они таковы..." - пронеслись в голове знакомые с детства слова. - А женщины в особенности.
- А теперь выйдите и отвернитесь. Негоже живым глядеть, как мертвые ходят.
***
- Ступай и не греши, - сказал мне старик, на прощание крепко пожимая руку.
- Так я, вроде, не расслабленный, - улыбнувшись, ответил я, ненавязчиво демонстрируя знание первоисточника.
- Был расслабленным, - как-то странно ответил он, и, кивнув на прощание, быстро пошел к выходу, куда минуту назад прошествовал мертвец.
Действие четвертое. Заключение.
Оставшуюся часть ночи мы ехали молча. О чем было с ней разговаривать?
Я лежал на спине, положив руки поверх одеяла, и смотрел в потолок, а точнее в освободившуюся надо мною верхнюю полку. Девушка лежала, и, возможно спала, отвернувшись от меня к стене. Самому спать не хотелось. Благо, ехать было уже недолго.
На перроне меня ждала жена с сыном. Глядя на ее великолепную фигуру, правильные нордические черты лица, и густые золотистые волосы, я вдруг ясно осознал, что пусть у меня одна жена и один сын, но какие, и ради них стоит жить. А что родится от семени, брошенного, где попадя, тот еще вопрос. Вот, один пример жизнь мне только что продемонстрировала.
- Папа, когда я вырасту, я стану десантником, - с лету сказал сынишка.
- Да, конечно, если будешь хорошо кушать и слушаться маму, - почти автоматически ответил я, целуя жену.
Святая наивность! А ведь из него действительно мог бы вырасти хороший солдат, рыцарь, защитник. Было бы только что и кого защищать. Когда-то и я был таким же...
- Что-то ночью мне было тревожно, Эрнст, - сказала жена, ответно целуя меня. - Виля тоже плохо спал. Вот и решила тебя встретить.
- Спасибо Эльза, - ответил я ей. - Ты себе не представляешь, как я рад вас сейчас видеть.
- Я - Фридрих-Вильгельм! - как всегда гордо поправил маму маленький Виля, названный так в честь ее деда - немецкого коммуниста, эмигрировавшего в свое время в Союз. Называть детей в честь немецких коммунистов в моей семье стало какой-то традицией.
Мы оба улыбнулись. Глаза Эльзы лучились счастьем. Думаю, мои тоже.
И тут вдалеке, на той стороне улицы, в одном из закутков я ясно увидел, как пятеро молодых людей с круглыми бритыми головами, и как на подбор свинячьими рылами, одетых в грубые кожаные куртки и высокие шнурованные ботинки, окружили смуглого паренька.
"И эти уроды кого-то считают недочеловеком, - пронеслось в голове. - И не только считают. А сейчас какой-то несчастный ни за что, ни про что может лишиться здоровья, а то и жизни. И на его месте мог оказаться любой. А ведь по большому счету, если и надо от кого-то чистить Землю, и в первую очередь свою нацию и расу, так от этих агрессивных дегенератов. Так чтобы и генов их в дальнейших поколениях не осталось." И тут я почувствовал, как из моей руки к ним потянулись щупальца, крепко взявшие молодых подонков за сердца. Они это тоже почувствовали и замерли. Ужас застыл на их лицах. Да простит меня читатель за эту избитую фразу, но так оно и было, и по-другому не скажешь.
Я уже хотел было сжать железную хватку, но тут подумал, а как это будет объяснено потом? Нет, не стоит себя раскрывать так скоро. Не случайно скрывался и тот старик. И как-то неожиданно я ясно осознал, что оба моих новых знакомых были много младше, чем выглядели. Не так то и легок был их путь.
Полностью взяв под контроль одну из этих обезьян, я вытащил из кармана нож и по очереди (как это не цинично звучит) отправил на тот свет всю компанию. Закончив, я повернулся к окаменевшему от страха пареньку, ставшему невольным виновником сего инцидента. "Молдаванин. Здесь работает на стройке. Вреда никому не делал", - как-то само собой прочитал я на его лице. "Пусть живет", - автоматически заключил я.
- Все решат, что это ты нас убил, - сказал я ему. - Поэтому быстро уходи отсюда и молчи. Иначе тебе не жить.
Слова из чужих уст вылетали отрывисто и зловеще. Паренек послушно пошел (точнее почти побежал) прочь. Я же рухнул на нож, не забыв на всякий случай остановить сердце.
***
- Что это с тобой. - Эльза помахала перед глазами рукой.
- Ничего милая. Просто устал. Идем скорее домой. Меня ждет много работы. Пришла пора отделять зерна от плевел. И, может быть, завтрашний день будет немного светлее и чище дня сегодняшнего.