Пробудился рассвет, и в алеющих красках авроры 
   Я узрел, как на лысой горе распускается сад. 
   И проплыла чреда тех животных, чьи светлые взоры 
   Невозможно забыть, и роился огней мириад. 
   
   В тех огнях появились два дивных созданья эфира. 
   Их тела, словно пламень, и был им не ведом покой. 
   Закружилась глава в благовоньях сандала и мира. 
   Быть в Раю во плоти, кто хотел бы фортуны иной? 
   
   Были белыми крылья, и белыми были одежды, 
   И сквозь тонкую ткань проступала девичья краса. 
   Был чудесен их танец, в котором рождались надежды, 
   Что едва ли могли ниспослать на меня Небеса. 
   
   Они звали меня, и я был зачарован их пеньем 
   И их танцем, но что-то на месте держало меня. 
   И восславил я имя Господне, и крестным знаменьем 
   Осенил я себя. И исчезло сияние дня. 
   
   В вновь нагрянувшей мгле все в мгновенье сменило личины, 
   Смех и вой тех бесовок теперь не забыть мне вовек. 
   Во власах и браде снежной пылью пробились седины 
   И друзья говорят, что теперь я - другой человек. 
   
   Жизнь идет, но порой на душе заскребет червь сомненья: 
   А не слишком ли скоро тогда я сей танец прервал? 
   Ведь теперь никогда не видать мне того представленья 
   Ни в одном из миров, что когда-то Всевышний создал. 
   
   (2002)