Рудницкая Алиса : другие произведения.

Дурак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он был силен. Он чувствовал весь город. Он мог просто пожелать - и все цветы завянут. Щелкнуть пальцами - и все кладбище восстанет. Он мог бы захватить Старый Джуг, отомстить ему за все унижения в детстве, править - нищий мальчишка на троне! Для стольких - мечта. Но он тратил свои силы кое на что другое...
    .
    .
    .
  -  А ну брысь отсюда, погань ушастая!
  
  Подгнивший персик со смачным хлюпом влетел Мэту прямо в щеку. Эльф спросонья чуть с дерева не свалился, но вовремя ухватился за крепкую ветку. Подтянулся, сел поудобней, вытер рукой бурую мякоть с лица. Посмотрел возмущено на старого повара, высунувшегося из окна кухни - оно как раз выходило на сад, где уже месяц предпочитал ночевать Мэт. На подоконнике стояла вазочка с фруктами, которые не годились на господский стол - оттуда старик и взял свое орудие. Видя, что Мэт убираться прочь не торопится, потянулся за следующим.
  
  - Что ж ты вечно сразу кидаешься? - скорбно спросил Мэт, пакачиваясь вперед-назад. С легкостью увернулся от следующего персика, летящего в него.
  
  -  А что ж ты слов человеческих не понимаешь! - запричитал повар. Он был уже почти лыс, а где не лыс - там сед. Смуглый и тощий, как и всякий джугиец, в колпаке и желтоватом фартуке на плотную красную рубаху.
  
  "И не жарко ему?" - в который раз поразился Мэт.
  
  Эльфу даже смотреть на него, такого одетого - жарко. Мэту вообще всегда жарко -  Старый Джуг, прозванный на Пинионе Городом Солнца - слишком по эльфийским меркам к этому солнцу был близок.
  
  Но Мэт все равно его любил.
  
  - Каждое проклятое утро встаю я с надеждой, что боги избавили этот дом от заразы, но ты как плесень неистребимая, портишь все вокруг, -  продолжал возмущаться повар. - Фрукты от тебя гниют, молоко - заморский продукт, такой   дорогой! - киснет. Весь сад - отраду души юной госпожи -  испоганил. Что будет, когда она с учебы вернется? Как увидит, во что превратились цветущие деревья...
  
  Старик, разумеется, сам в свои слова не верил. Просто бурчал. И преувеличивал.
  
  С садом пока был порядок. Персиковые деревья шелестели зеленой листвой, из-под нее выглядывали редкие красно-оранжевые плоды. Сочные, вкусные. Но немного их было - фрукты и правда гнили. Мертвели иногда прямо на глазах. Мэт знал, но что он мог поделать?
  
  - Будь трижды проклят тот  день, когда мой отец проявил милосердие!
  
  Иногда и Мэт сам так думал. Но редко. Почти никогда. Все ведь к лучшему обернулась - для Мэта.
  
  Повар-старик был стар, а отец его - сторож - еще старше. Ему уже лет за сто перевалило. Всю жизнь он охранял хозяйский сад. По ночам охранял и потому был слишком для джугийца бледным. В молодости - высокий и мощный, должно быть красивый. Нынче - древний кульгавый стручок. Мэт его хорошо знал, Мэт его на всю жизнь запомнит - морщинистая пергаментная кожа, казалось, сразу на череп натянута, беззубый рот, тонкие губы трясутся, глаза - желтое, вместо белого, с красными прожилками, и радужка посерела - почти слеп сторож-старик. В черном балахоне все ходит, чтобы с темнотой сливаться. Такого среди ночи увидишь - от страха поседеешь. От страха перед уродсвом старости.
  
  Мэт всегда старых людей боялся. Но сторож был добр.
  
  - Нужно сразу было гнать тебя взашей, эльф, сдох бы за углом от голода - так туда тебе и дорога. И без тебя в городе отребья хватает! Воздух бы чище стал. Столько времени ни слуху, ни духу, а тут взял и заявился. И не думаешь,  неблагодарный, что если хозяин увидит, прогонит отца на улицу - раз не может он с обязанностями справляться. И меня заодно. У, дурак бессовестный!
  
  Повар тоже был добр. Это сейчас он ругается, но тоже - спас. Три года назад.
  
  Сторож приютил в своей каморке, повар прикормил остатками со стола.
  
  Юная  хозяйка, та, что на учебу сейчас уехала, исцелила - украла лекарства у матушки. Юная хозяйка старательно любила приключения и ночные прогулки по саду, со слугами водилась, считала себя просвещенной леди  и мечтала стать волшебницей. Она доброй не была, она была любопытной. Хотела, чтобы эльф - а, настоящий эльф, между прочим, большая редкость в свободных южных городах Пиниона - научил ее магии земли. Но как учить ту, что с трудом и перышко силой мысли сдвигает? Как учить тому, кто сам свои силы не контролирует? Да и силы совсем не те. Да и вообще тогда Мэт ничего о себе не понимал.
  
  У Мэта с жизнью были нелады.
  
  Яркие солнечные лучи пробрались через высокую белую ограду, свет залил персиковый сад, восточную сторону особняка. Блеснули капли пота на морщинистой лысине повара.
  
  Ночь совсем закончилась.
  
  Хватит сидеть.
  
  - До скорой встречи, - ухмыльнувшись, прервал Мэт ворчание старика.
  
  Спрыгнул легко вниз. Выругался. Золотистые волосы зацепились за ветку, дернулись - больно. Босой пяткой попал прямо на острый камешек - больно. Перебрался через ограду на шумную от мобилей улицу - разодрал и так рваную штанину. Мэт ловок не потому что эльф, а потому что на улицах рос, но вот ужасно невезуч.
  
  Мэт не знает, кто он, Мэт за двадцать лет так и не высунул носа за стены Старого Джуга,слишком жаркого, слишком шумного. Мэт любит жизнь. Но Смерть любит Мэта больше.
  
  И поэтому этот город его.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Мэт, Мэт, Мэт, мой златокосый друг, куда собрался ты так вдруг, падла ты эльфийская - гнусаво протянул Гэрри-Черныш. У него самого волосы тоже светлые, с рыжинкой, но кожа до черноты загорелая. Словно предки его не из северян-колонистов, а из самых южных племен джунглей Лаларвии. Как и Мэт одет Гэрри в одни лишь штаны да безрукавку, как и Мэт предпочитал, чтобы грудь была открыта. Так проще в любой миг нарисовать на животе и у сердца нужные руны. Так приятней обниматься со Смертью.
  
  - Гэрри. Гэрри, Гэрри, спать хочу зверски. На кроватке хочу, на подушечках пуховых, и чтобы здоровенную гроздь винограда  в номер принесли.
  
  Мэт лишь на миг за деньгами забежал в банк. Пора было сменить гостиницу, а то в прошлой появился новый управляющий и принципиально отказывался пускать постояльцев, выглядящих, как бродяги - какие бы суммы они при себе не имели. А Мэт так же принципиально отказывался одеваться.  
  
  На выходе из высокого претензионного здания "Арбис и Ко - надежные вклады", Мэта и подкараулил Гэрри.
  
  - Что, от персиков уже тошнит? - настроение у Гэрри не самое шутливое. По-настоящему злится. - Ты что творишь, бестолочь? Пугалом ночным решил устроиться? Завалить нам все дело?
  
   Мэт только фыркнул. Смореть за девицей-иностранкой в слишком короткой юбке было интересней, чем слушать лекции от мошенника. Девица пыталась собственными руками починить свой мобиль. Крутила что-то у магического кристалла гаечным ключом, так что искры во все стороны разлетались. Бесстрашная. Мэт всю эту маготехнику на дух не переваривал.
  
  - Ты  меня не слушаешь!  - Гэрри пихнул Мэта в плечо. Больно. Мэт тоже немного разозлился.
  
  - Я делаю, что хочу, Гэрри, - Мэт сощурился. Попытался принять самый опасный вид.
  
  Гэрри опять пихнул его в плечо. Другое. Еще больнее.
  
  -  Скотина ты неблагодарная! Я тебя в люди вывел, твой талант раскрыл, а ты...
  
  На мощеную улицу упала тень от дирижабля. Упала и поплыла дальше - по магазинчикам одежды с яркими вывесками, по открытым кафе с разноцветными зонтиками, по усыхающей реке с мостом из драконьего стекла. По утопающим в садах и цветах, особнякам торговцев и знати, по огромному кладбищу в западной части города, где когда-то Гэрри и раскрыл талант Мэта.
  
  Девица-иностранка наконец-то починила мобиль. Купила на радостях у проходящей мимо девочки-цветочницы букет азалий. Девочка-цветочница незаметно украла у счастливой девицы-иностранки кошелек.
  
  Мэт любил этот город. И передумал ссориться с Гэрри. Да и смотрели на них уже с подозрением.
  
  -  Ладно, ладно, ну уймись уже, дружище. Может ты мне и помог -  себя же ради помог... но, если бы не тот сторож... Так бы ты и копал могилы до конца своих дней. Развлекал бедняков за три монеты. Жалко мне... этот дом. Старика. Обоих.
  
  -  Дурак, - Гэрри чуть успокоился, покачал головой, видя, что спорить бесполезно. Хмыкнув, добавил. -  Я и сейчас развлекаю... Лучше бы ты, вместо своих глупостей, пришел посмотреть, как начальник сыскного отдела будет вальсировать с Королевой воров.
  
  Но Мэт лишь мысленно поморщился. Мертвецы, которых поднимал Гэрри выглядели... мертвецами. Куклами, пустыми болванками. Они неественно двигались, не могли издать и звука, и воняли ужасно -  гнили слишком быстро на этой жаре. Чернь любила посмотреть на нелепые дерганья тел недавно погибших известных личностей. Их это смешило. А Мэту было гадко. Извращение над даром просто.
  
  Когда два года назад Гэрри-Черныш открыл Мэту тайны магии смерти -  насколько их знал сам -  эльф, наконец, понял, что с ним не так. Или наоборот -  так.
  
  Мэт был совершенно неправильным эльфом.
  
  -  Слушай, Мэт, серьезно тебе говорю  -  прекращай. Сам понимаешь, рано или поздно заметят. И чем позже, тем будет больнее, -  сказал Гэрри-Черныш и сплюнул. Смутился от своего искреннего беспокойства. Увидел, что Мэт опять не слушает, в сторону смотрит, сплюнул еще раз.
  
  И ушел.
  
  Девочка-цветочница за углом делилась добычей с друзьями. Детишки жадно засовывали монеты по карманам, один мальчишка достал из бумажника фотокарточку. Посмотрел, фыркнул, передал по кругу остальным. И каждый пофыркивал с глупой картинки.
  
  Увидев Мэта, детишки  настороженно замолкли.
  
  -  Че надо, ушастый? - выступила вперед девчушка-цветочница. Самая смазливая и смышленая свиду. Вожак.
  
  - Давай меняться, - сказал Мэт. Протянул детям пачку свежих ассигнаций. В деньгах Мэт давно не нуждался. Гэрри об этом позаботился.
  
  -  Дурак что ли? -  как взрослая вскинула бровь девчонка, но деньги забрала. Фотокарточку, все украденное -  до последней монетки - вернула.
  
  Мэт улыбнулся. В словах, что так часто повторяются, должно быть есть смысл.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Девица-иностранка - юная хозяйка - ходила меж деревьев и грызла персик. Впивалась маленькими белыми зубками в сочную мякоть. От сладкого сиропа блестели губы. За три года она изменилась - не удивительно, что Мэт сразу не узнал. Сделала что-то со смуглой кожей, длинную черную косу обрезала и завила волосы в мелкие кудряшки. И теперь, как ожившая фарфоровая куколка, гуляла по саду.
  
  Мэт вдруг пожалел, что не купил дорогой костюм, не сходил к цирюльнику. Пришел к ней, как есть: все тот же нищий полуголый эльф. Только тонких шарф на шею закинул - ее прощальный подарок.
  
  Мэт вдруг пожалел обо всем - это из-за нахлынувших позабытых чувств. Хотел отступить, сбежать, но она обернулась. Увидела, узнала. Выплюнула косточку  - грубо, как какой мальчишка с улиц.
  
  - Виктория, - Мэт растянул губы в улыбке.
  
  - Мэт, - неверяще покачала головой  она. - Все такой же... даже не верится.
  
  - Ты красоткой стала, - Мэт подошел к ней ближе. Заметил, как сбилась от духоты пудра на ее лице. - Ну как, поумнела? В смысле, научилась чему?
  
  Виктория улыбнулась. Благосклонно, снисходительно. Изменения в родном доме -   вызвали у нее растерянность, непонятную тревогу. Но Мэт все тот же, привычный бестолковый. Неправильный эльф. Он это знал.
  
  - Смотри, - Виктория изящно взмахнула рукой, и между ней и Мэтом взбугрилась земля, пробился росток, расти стал, все быстрее и быстрее, освобождая зеленые листья, рождая крупный бутон. Странный, неестественный цветок. Роза со слишком толстым и длинным стеблем, Мэту под нос. Бутон пробовал распуститься - Мэт пробовал сделать все, чтобы позволить ему это.
  
  Не вышло. Слишком близко.
  
  Алые лепестки поникли, почернели, опали... И листья за ними. Лишь голый ствол - тоже почерневший  - остался. Колючий, жуткий.
  
  Виктория покраснела от стыда из-за неудачи. Ножкой пихнула стебель - от взмаха цветные юбки взлетели и почти обнажили коленки. Виктория коротким заклинанием развеяла свою неудачу в пепел. Попыталась непринужденно пожать обнаженными плечами - хрупкими, слишком костлявыми, пропитанными кремом от загара.
  
  - Наверное, тут земля плохая. От почвы тоже много  зависит. И от погоды. Я уже отвыкла от этой жары... Раньше мне не казалось, что здесь так... неприятно пахнет.
  
  Сладкая гниль пропитала этот сад.
  
  - Как тебя встретил отец?
  
  Виктория некрасиво сморщила милое личико.
  
  - Проклял, как еще. Он всегда был против моего обучения.  А теперь так... обвинил, что на похороны не приехала. Но ведь я не могла, никак не могла отпроситься с университета! Да, строгие правила, но это того стоило! Он же  лучший на Пинионе, больше нигде меня бы не смогли столькому научить и... Мать бы я все равно не спасла. Но знаешь... этого я и ожидала. Такого отца. Только вот дома стало так пусто. Все ушли.
  
  Мэт мог бы и не спрашивать. Знал, что после смерти жены, хозяин особняка губил себя в выпивке. Знал, что все слуги разбежались.
  
  Только повар-старик и отец его, сторож-старик, и остались.  Верные слишком. Не могли себе другой жизни представить. Любили это дом и его господ.
  
  Повар уже три месяца как не просто повар  - за ним все хозяйство.
  
  Сторож уже месяц не просто сторож  - он мертвец. Был слишком стар.
  
  - Но Руди и дедушка Эдди остались, - голос Виктории задрожал. - Руди так постарел... Руди так мне обрадовался. Знаешь, Мэт, я расстрогалась, искренне, правда. Поняла вдруг, что меня здесь любят и ждут - пусть просто слуги. Просто лысый морщинистый повар и его отец... Но они всегда меня поддерживали, единственные тогда верили... И сейчас... Правда, Эдди я еще не видела, Руди сказал, что он  отсыпается  - не хотелось будить... вот, хожу, жду ночи...
  
  - Они правда тебя любят...
  
  - Да... Хотела была показать Руди, что до сих пор храню ту глупую фотокарточку, но.. кажется меня обокрали, - Виктория горько рассмеялась.  - Я ужасно расстроилась, а Руди мне сказал, что и так все помнит, что это лучшее его воспоминание. И я подумал  - мое тоже.
  
  Мэт тоже помнил. В тот вечер Виктория вновь поссорилась с отцом. Ему не нравилось, что его дочь якшается со всяким отребьем, что любит каких-то слуг больше, чем родных родителей. Он бы их и выгнал, но хозяйка не позволила - она всегда здраво мыслила. Пусть тоже считала поведение дочери недостойным своего положения.
  
  Они, конечно, были не правы. Виктория всегда ставила себя выше остальных и любила только себя. Она хотела казаться благородной, современной. Девицей с широкими взглядами, как у северянок. Фотокарточка, которую когда-то сделал Мэт -  лишь подростковый бунт. Провокация. Ничего пошлого, конечно, невинные дочерьи чувства - просто кокетливая благородная дама и пара жалких стариков. Порода и чернь. Но тогда Мэт все равно любил прекрасную Викторию.
  
  Это теперь он завел близкое знакомство с самой прекрасной из женщин. Магией смерти. Но забыть Викторию не удалось.
  
  Забыть доброту пары жалких стариков - тоже.
  
  - Ты останешься?  - спросил Мэт.
  
  Виктория, смахивающая платком капельки слез, только удивилась:
  
  - Нет, ну что ты, дурачок! Я буду работать в столице... завтра же уеду. Но я не могла не попрощаться с домом.
  
  Мэт вздохнул с облегчением. Он рад что она приехала. Он рад, что она, так сильно изменилась. Он рад, что она почти забыла себя. Он не знал бы, что делать, прими бы Виктория иное решение.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Прощание вышло трогательным.
  
  Старик-сторож, Эдди, даже не казался таким страшным этой ночью. Он радовался встрече, шепеляво что-то рассказывал, пах переспелыми персиками. Руди в своем излюбленном колпаке шел рядом, тоже сиял. И Виктория обошлась без брезгливыми мин. Смотрела с искренней теплотой. С нежностью взяла старика за худую морщинистую руку.
  
  Поблагодарила от души.
  
  Повзрослела.
  
  Мэт, тайно устроившийся на своей любимой ветке, улыбался.
  
  Ему даже не нужно было что-то делать. Магия словно сама знала, как лучше. Концентрировалась в теле Эдди. Дарила ему жизнь. Конечно, душа давно покинула свою оболочку - но Мэт знал Эдди, любил его, и магическая сила придавала звукам, издаваемым мертвым телом, нужный смысл, согревала давно остывшую руку, сдерживала разложение.
  
  На самом деле, Мэт понятия не имел, как это работает. Это чистая магия смерти или еще и эльфийская магия жизни, пробудилась в жилах, непомнящего свой род ненормального эльфа?
  
  Мэт был силен. Он чувствовал весь город. Он мог просто пожелать  - и все цветы завянут. Щелкнуть пальцем - и все кладбище восстанет. Он мог бы захватить Старый Джуг, отомстить ему за все унижения в детстве, править - нищий мальчишка на троне! Для стольких - мечта. Но Мэту хватало осознания  своей силы. И того, что придумывал для заработка Гэрри.
  
  Хотя нет, конечно, нет, невозможно.  Мэт, разумеется, понимал, что всесилие магии - та еще иллюзия. И магия смерти - своенравная дама. После того, как он решил умертвить всех надоедливых мух в городе - сам чуть не умер от агонии миллионов насекомых. И мухи надолго не пропали, хотя и стали облетать эльфа стороной. Так Мэт кое-что выучил. Магия может убивать все вокруг него, но он не может убивать магией.
  
  А жизнь дарить хитростью, обманом  - может.
  
  Мэт был силен. И слаб.
  
  В отличии от Гэрри, Мэту давно уже не нужно было усиливать свои способности ритуалами - но привычка ходить с голой грудью  осталась.  Мэт пытался, напротив, найти руны, чтобы сдержать свои силы - но словно и не существовало ничего подобного.
  
  И мертвецы сами готовы были плясать вокруг Мэта.  Делать все, что он пожелает. Рассказывать свои и чужие грязные тайны, чтобы потом Гэрри мог шантажировать живых родственников. Выполнять любые задания, пробираться в недоступные места, пугать или дарить мгновения радости. Гэрри ловко выдумывал аферы. И знал, что есть черта, которую Мэт не переступит. Все же он относительно порядочный эльф.
  
  За этот месяц Мэт сильно устал - быть сосредоточенном на одном, идеальном объекте. Иногда Мэт сам чувствовал себя мертвым беззубым стариком, и хотел плюнуть на все. Назваться дураком и уйти прочь из этого сада. Он сам не знал, зачем это делает. Чувствовал, но не понимал.
  
  А сейчас, глядя на девушку, старика и мертвеца в персиковом саду, залитым лунным светом - понял.
  
  - Я теперь могу умереть спокойно, - сказал нужные слова Эдди.
  
  Мэт знал, что Руди в душе облегченно вздохнул. Он любил отца, но понимал, что тот существует, а не живет. Не понимал только, что не живет он в прямом смысле.
  
  Мэт больше никогда не появится в этом доме.
  
  Старик-сторож умрет на рассвете.
  
  Старик-повар погорюет и будет дальше хозяйничать в особняке.
  
  Виктория уедет в столицу со спокойной душой, с теплыми воспоминаниями. Мэт так и не отдал ей фотокарточку. Пусть лучше помнит нежную дружбу, чем видит себя высокомерной дрянью в компании уродливых стариков.  
  
  Персиковый сад оживет.
   А Гэрри еще долго будет обзывать Мэта дураком.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"