Мама Егора пришла на работу, как обычно, к девяти. У дверей кабинета её встретил начальник, Иван Фёдорович. Его руки дрожали, волосы были в беспорядке, и мама сразу поняла - что-то не так. Будучи фигурой публичной, Иван Фёдорович следил за своим внешним видом с тщательностью чрезвычайной.
- Тебе не надо туда ходить, - только и сказал он.
- Что случилось? - спросила мама.
- Там Инна... - Иван Фёдорович не договорил, отвернулся, покачал головой.
Мама вернулась в тот день поздно - после десяти. Что-то случилось - это Егор понял сразу. Мама не окликнула его, не заглянула в его комнату, не спросила про уроки. Вместо этого она вошла в большую комнату и затворила за собой дверь. Егор отложил книжку и пошёл к ней. Мама сидела на диване, смотрела перед собой и плакала.
Когда мама познакомилась с тётей Инной - невысокой, склонной к полноте женщиной лет сорока пяти - Егор учился в третьем классе. Он запомнил её необыкновенно деятельной, курящей, шумной и гостеприимной. Красивой она Егору не показалась, для этого ей не хватало стройности, длинных ресниц, весёлого взгляда и маникюра. Хотя тётя Инна и громко смеялась, но глаза её оставались при этом почему-то грустными. Мужа у неё не было, детей тоже. Жила она в однокомнатной квартире недалеко от дома, где жил Егор с мамой.
Отец Егора ушёл, когда сыну было четыре года. Со своей новой женой он жил в том же городе, но в гости никогда не приходил.
От него Егору остались книги. Они пахли табаком. Особенно сильный запах исходил от потрёпанного томика Козьмы Пруткова. Егор часто листал эту книгу и даже запомнил из неё несколько афоризмов. "Зри в корень", например, или "Нельзя объять необъятное". Толком он их не понимал, но скрытую мудрость чувствовал.
Егору вообще нравились книги. Они помогали ему мечтать. Он верил, что самое интересное ему откроется, когда он прочтёт все книги в своём книжном шкафу. Чтение рисовалось ему длительным восхождением на высокую гору, снежная вершина которой находится за облаками. К четвёртому классу он ещё мало что успел прочитать из своей библиотеки, но был совершенно уверен - когда-нибудь он эти книги прочтёт. А было их немало - четыре книжные полки.
Однажды зимним вечером мама взяла его в гости к своей новой знакомой - тёте Инне из Норильска. Эта тётя недавно приехала в город, устроилась на телефонную станцию, где работала мама Егора, и довольно быстро сошлась с мамой.
Квартира тёти Инны на третьем этаже оказалась маленькой, с тесной прихожей. Здесь пахло кофе и сигаретами. Егору понравилась крохотная уютная прихожая с парусным кораблём на картинке, но особенно - чёрный кожаный плащ тёти Инны на вешалке.
Кожаные куртки были отдельной любовью Егора. В кожаных куртках ходили революционеры и чекисты в кинофильмах. Куртки украшали красными бантами, на боку у революционеров и чекистов болтались деревянные футляры с маузерами. Революционеры и чекисты были очень честными людьми и курили трубки. Егор мечтал, что, когда вырастет, прочитает все книги из своей библиотеки, тогда ему наконец откроется новый мир, и он обязательно получит кожаную куртку и кожаную кепку. Он будет курить трубку - а без маузера и красного банта можно обойтись. В мирное время они не так уж и нужны.
У тёти Инны была кожаная куртка. Значит, жизнь её шла правильно.
- А это у нас что за симпатяга? - спросила новая знакомая.
- Здравствуйте, - смутился Егор, - меня зовут Егор.
Симпатягой его ещё никто не называл, и это новое слово ему понравилось.
- Да я уж догадалась, что ты Егор, - ответила женщина, -а меня зовут тётя Инна. Будем знакомы. Проходи, Егор, в комнату, а мы с мамой пока посекретничаем и заодно кофе сделаем. Хочешь кофе глясе?
Егор вопросительно посмотрел на маму. Кофе она ему пить не разрешала. Но, может, кофе глясе разрешит?
- Это кофе, в котором плавает айсберг, - с улыбкой пояснила тётя Инна, - я с Севера целый холодильник айсбергов привезла.
- Ладно, ради встречи дам ему попробовать, - согласилась мама.
Егор заметил, что на людях мама иногда становится гораздо покладистее, чем дома. Это было ещё одной причиной, по которой ему нравилось ходить в гости.
Мама и тётя Инна пошли в кухню, а Егор вошёл в комнату. Светил торшер, крутилась пластинка на проигрывателе, пел незнакомый, но приятный мужской голос. Слова песни были чудные, но красивые: "Я этим городом храним, но провиниться перед ним, не дай мне Бог, не дай мне Бог, не дай мне Бог другого..."
Что за город? Как можно провиниться перед всем городом сразу? Но об этом Егор уже не думал, как только в полумраке комнаты рассмотрел книжные полки. Егор принялся их считать, досчитал до десяти и бросил. Каких книг тут только не было! И большие фотоальбомы, и подписные издания, и отдельные тома. Какие-то новые имена и фамилии: Александр Юдахин, Владимир Цыбин, Александр Бобров.
Егору казалось, что человек, прочитавший книгу, становится знакомым автора. Если так, то у тёти Инны было очень много знакомых. Пусть они ни разу не встречались лицом к лицу, но читатель не тратил время на знакомство, на разговоры ни о чём, - он сразу узнавал самое интересное про человека. Никто не мог поколебать веру Егора в то, что книги содержали всё самое лучшее, что было в пишущих их людях. Как это происходило, он не понимал, но верил, что поймёт со временем.
Он вынул первую попавшуюся книгу. Она называлась "До свидания, мальчики", была написана Борисом Балтером. На первой странице Егор прочёл посвящение: "Инке об Инке от соседа. 07.11.68 г. Аркадий". Тётя Инна, судя по всему, была очень популярным человеком. И опять имена, фамилии, фотографии... Баратынский, Смеляков, Друнина, Ушаков... "Плюс пятьдесят по Цельсию" Львова с посвящением: "Всем поколениям норильских комсомольцев". А ручкой дописано: "...и лично старейшей норильчанке и нестареющему другу Инночке М. от близких соседей по квартире и духу... ("Соседи по квартире и духу", интересно.) Норильск. 26.02.72 г." "Слово" Евгения Винокурова, "Дороги" Валерия Митрохина. Книга о великой певице Обуховой со словами, написанными чернилами: "Великой юмористке о великой певице от почитательницы их таланта".
В этот момент в комнату вошли тётя Инна и мама. Они несли чашки дымящегося кофе и бутерброды. У мамы в руках была пиала с мороженым.
- А вы все эти книги прочитали? - спросил Егор.
- Почти, некоторые по несколько раз, - ответила тётя Инна. - Это мои хорошие знакомые, а со знакомыми надо общаться. Так, сейчас добавим в кофе мороженого и получим кофе глясе.
От этих её слов, от вида кофе и бутербродов, от темноты за окном и этого уютно светящего торшера Егору стало весело, и он засмеялся.
- Э, да ты весёлый парень, - сказала тётя Инна. - Значит, карикатуры Бидструпа будут как раз для тебя. - Она достала из шкафа книжку в жёлтой твёрдой обложке и протянула Егору:
- Гляди. Развивай чувство юмора.
А сама принялась рассказывать что-то смешное маме. Мама смеялась от души - Егор мог различить, когда мама смеётся из вежливости, а когда от души.
Тётя Инна была очень хорошей рассказчицей. Она как будто никогда не унывала: почти всё время смеялась, сыпала цитатами из фильмов и книг, говорила умно. Маме с ней было интересно. Мама говорила, что раньше она сама больше читала, но сейчас времени нет: то работа, то домашние дела. Она теперь подолгу засиживалась у тёти Инны: слушала, кивала, как будто была согласна со всем, что говорила её новая знакомая. А может, потому, что хотела дать собеседнице понять: я вас слушаю, мне интересно. И тётя Инна, похоже, была благодарна ей за внимание и уважение к себе.
У тёти Инны Егору скучать не приходилось. Когда он приходил в гости, то усаживался в кресло неподалёку от торшера, просил тётю Инну включить Миронова, открывал Бидструпа и принимался разглядывать карикатуры. На время они становились его миром: здесь в каждом человеке можно было рассмотреть что-то забавное, не было ни одного, над кем нельзя было бы посмеяться; в то же время было ясно, что художник кого-то не любит и потому показывает в невыгодном свете, а кого-то, наоборот, уважает и подчёркивает его достоинства.
У Егора было несколько любимых рисунков. На одном из них человек слушает музыку. Скрипач ходит вокруг него кругами, а человек зачарованно слушает. Он плачет, он восторгается, он побеждён музыкой. Когда скрипач заканчивает играть, мужчина протягивает деньги. Он не платит за хорошее исполнение, он желает купить скрипку. И вот скрипка у него в руках, он смотрит на неё и... вдруг - хрысь! - ломает на части. Вместо инструмента, исторгавшего волнующие сердце звуки, лишь груда обломков и лохмотья струн. А человек счастлив! Счастливее, чем когда слушал музыку. Он теперь понимает, откуда она берётся - эта музыка. Ему кажется, что он, наконец, понял её секрет.
Егор смеялся над ним, ему казалось, что уловил скрытый смысл этой карикатуры. Он смеялся заранее, вроде как авансом, - с одной стороны, чтобы слышала тётя Инна, чтобы отметила для себя, что уроки по прививанию чувства юмора не проходят даром, Егору хотелось оправдать её надежды. С другой стороны, Егор всерьёз верил, что полностью смысл этой карикатуры, а вместе с ней и многих других, откроется в будущем, когда он прочтёт все свои книги, когда у него будет кожаная куртка. И всё же то, что он понимал сейчас, ему не казалось малым и уже вызывало чувство гордости. До него доходит. У него уже сейчас есть чувство юмора.
Иногда к тёте Инне заходили соседи. Она их угощала кофе, другой раз - вином. Мама Егора в таких случаях обычно скоро собиралась, и они с Егором уходили. Маме нравилось общаться с тётей Инной только вдвоём.
Среди соседей был дядя по имени Валера. Обыкновенно он говорил мало, садился в угол, тихо пил вино и смотрел на тётю Инну. Он как будто чего-то ждал от неё, но она была занята другими гостями. Разговорчивым он становился, когда немного выпивал. Тогда он расспрашивал людей о их работе. Если человек работал на телефонной станции, он спрашивал: "Ну, как там, на станции у вас, всё нормально?" Егора он раз спросил: "Ну как там в школе, всё нормально? Оценки хорошие?" Егору не хотелось отвечать на вопросы дяди Валеры, и он сделал вид, что не расслышал. Дядя Валера показался ему скучным.
Однажды мама попросила Егора забежать к тёте Инне за каким-то рецептом. Егор с радостью согласился: он надеялся, что тётя Инна разрешит ему послушать записи Миронова.
Он позвонил в знакомую дверь. Открыл дядя Валера, он был в тапочках, которые обычно тётя Инна давала Егору.
- О, привет, - сказал он, - зачем пожаловал?
От дяди Валеры пахло вином.
Егору захотелось ответить: "Не ваше дело", но он промолчал. За дядиной спиной появилась тётя Инна. Она улыбалась, но улыбка её была виноватой. Тётя Инна быстро протянула рецепт и сказала, наклонясь поближе к Егору:
- Привет. Забегай как-нибудь ко мне, я тебе новые книжки покажу.
От неё тоже пахло вином. Дядя Валера окинул мутным глазом Егора и закрыл дверь.
Когда Егор спросил у мамы, почему они не ходят больше в гости к тёте Инне, мама ответила, что теперь у тёти Инны появился мужчина.
- Дядя Валера? Ну и что? - не понял Егор. - Что они делают?
- Понимаешь, - ответила мама, - они... живут вместе. Они очень хорошие знакомые.
Странно, подумал Егор, ну и что, что хорошие знакомые? Разве все хорошие знакомые должны жить вместе? Он вспомнил слова, записанные в одной из книг тёти Инны, - "соседи по квартире и духу". Но они такие разные! Она весёлая, он скучный.
Больше всего Егору не нравилось то, что он не может теперь просто пойти к тёте Инне в гости. Придёшь, а там дядя Валера со своими глупыми вопросами.
Егор не был у тёти Инны почти полгода. И вот однажды мама с работы пришла заплаканная.
- Что такое, мама? - спросил Егор.
- Тётя Инна умерла.
Значит, её больше нет? Это не сразу дошло до Егора. Он был уверен, что смерть где-то далеко, в будущем, по порядку вещей она должна идти после прочитанных книг и кожаной куртки. Он уже знал, что все люди умирают, и даже смирился с этим. Решил, что на первые в его жизни похороны непременно пойдёт в кожанке, как революционер или чекист. А музыка будет красивая как по радио: мелодия композитора Дворжака. Фамилию он запомнил, потому что хоккеист был такой. От этой музыки Егору всегда хотелось плакать. А слышал он её уже раза три.
Смерть оказалась несвоевременной, и выбрала совсем не того человека. Тётя Инна была слишком подвижна, весела, умна, чтобы её так раз и навсегда успокоить. Взяла бы лучше дядю Валеру.
Мама рассказала кому-то по телефону, что тётя Инна повесилась на работе. Оставила после себя записку, в которой объяснила, почему это делает. Егор не всё понял из того, что сказала мама. Понял он только то, что тётя Инна пустила к себе жить дядю Валеру, но очень быстро его разлюбила. А он не захотел освобождать квартиру. Прописан он в квартире не был, но тётя Инна не хотела доводить дело до милиции... В общем, она пришла на работу с утра, поработала, осталась после работы и повесилась. Егору стало страшно от мысли, что она пришла на работу и ещё целый день работала. Пусть не смеялась так, как обычно, но хотя бы улыбалась. Делала всё как всегда, а в столе или сумочке у неё была верёвка.
Мама плакала и говорила в трубку, что жалеет, что не поговорила с ней, и вообще жаль, что последнее время они отдалились друг от друга, что ничего уже не вернёшь...
Егору вспомнилась карикатура про сломанную скрипку, и дядя Валера показался тем человеком, что эту скрипку сломал. Он оказался "соседом по квартире, но не по духу". Но он был не один, кто-то ещё в этом участвовал. Егор не мог понять кто.
Мама говорила, что обстоятельства так сложились.
И ещё Егор узнал от мамы, что свои книги и пластинки тётя Инна завещала ему, Егору.
Забрали они их где-то через месяц. То был день открытых дверей.
Милицейская пломба с пластилиновой печатью на двери была сорвана, дверь не закрывалась. Родственники и соседи спорили из-за магнитофона, полок, радиоприёмника, кресел. О книгах спора не было - они были Егора и его мамы. Пока мама складывала их в коробки, Егор ревниво следил, чтобы никого из "хороших знакомых" тёти Инны не забыть. Потом он охранял книги в коридоре, когда мама ушла за такси. К ним домой перебирались и Бидструп, и Баратынский, и О"Генри, и пластинки Миронова.
Вместе с книгами в их дом переехал запах кофе и сигарет тёти Инны. По-настоящему новым для их квартиры оказался только запах кофе. Мама, когда была одна, кофе пила редко.
Теперь Егор смотрел на свою новую библиотеку и думал, что ещё не скоро закончит чтение всех этих книг, и это отодвигало дальше в будущее появление у него кожанки, наподобие тех, что носили революционеры и чекисты.
Мама потом говорила, что тётя Инна была всё-таки очень одиноким человеком.
Но как можно быть одиноким, когда у тебя столько знакомых! И почему они, хорошие знакомые, не уберегли тётю Инну от одиночества и смерти? Хотя смерть по порядку вещей и должна идти в самом конце, когда книги прочитаны и кожанка куплена...