Аннотация: "Злодейский смех" Не дождетесь! Я еще жива. Миниатюра посвящается всем кукольникам))) И Елизавете Бабенко в частности.
Кукольники
Время не стоит на месте, меняются люди и города, цивилизации рушатся и восстают вновь...
Впрочем, при чем тут цивилизации? К чему столь глобальные измышления, когда окружают нас существа мелкие и простые в своих подлинных устремлениях? В большинстве своем, увы...
Вкусы и нравы, интересы и желания, калейдоскоп, из которого складывается жизнь обычных людей - вот что главное для тех, кто созидает декорации для них же. Красота и комфорт, сиюминутные одержимости и долгие мучительные поиски необходимого - вот что является причиной успешности и состоятельности многих творцов. Эмоции, все дело в них... Глупости и капризы человеческие помогают выживать многим из тех, кто работают, воплощая свое представление о прекрасном, раз за разом изменяя и изменяясь.
Но как ни крутится водоворот мира, созидание и творение остается по сути все тем же. Даже для нас, кукольников.
Глиняный ли голем, фарфоровая долл или виниловая моделька рождается в руках мастера, принцип всегда един. Вечен. Во все времена, года, века и тысячелетия кукольники вдыхают жизнь в то, что рождает их талант и их руки. В лишенную сознания материю вкладывая свое воплощение.
Пусть когда-то это были шагающие по дорогам каменные солдаты, а порой верные прислужники и шпионы, иногда - забавные клоуны или ужасные монстры; пусть сейчас куклы всего лишь дорогое развлечение для избранных, детские игрушки, компаньоны для одиноких дам, отрада коллекционеров - единым и неизменным остается факт творения.
Творцы дарят кукле частицу себя, пусть и малую, едва-едва достаточную для того, чтоб оживающая материя обрела способность влиять на реальность. Двигаться, разговаривать, мыслить в отражениях событий, разгонять скуку, веселить...
Частицу, достаточную для того, чтобы легенды о странном бессмертии кукольников в чем-то воплощались в реальность. Достаточную, чтоб бродящая среди миров душа могла зацепиться, врасти в новое тело, стать своим собственным продолжением.
Это просто, надо только перестать жалеть себя, стать свободным, не трясясь скрадерно над каждым мгновением прожитого и грядущего.
И у всего есть цена. И у творения тоже. Цена несправедливая, странная, в чем-то горькая.
Души настоящих художников реальности редко уходят за Грань. Ведь тот, кто отдает часть себя, не способен уйти на перерождение, ибо это привилегия душ цельных. Они остаются. И именно они чаще всего обретают иную жизнь, сливаясь с новым творением.
Скажем, души кукольников живут в своих и чужих созданиях, сливаясь в разноцветную мозаику, хрупкий витраж нечеловеческой анимы.
Вот оно какое, наше бессмертие...
И чем больше создаст кукольник настоящих игрушек, тем меньше в нем останется своего, личного, все уйдет в мир.
Но никто из них, из нас, никогда о том не жалеет. Мир таков, каков он есть, и мы в нем - лишь осколки стекла в вечном калейдоскопе душ.
И каждая анима надеется, что став цельной, вновь в него вернется, возродившись века спустя в новом творце.
Сейчас - моя очередь.
Я тихо наблюдаю как темнокожая мастерица, склоняясь над верстаком, накладывает на светящийся внутренним светом белый фарфор последние мазки тончайшей кистью. Как выпрямляется, держа на ладони изящную фигурку.
Как склоняется над ней, легко выдыхает...
Я подлетаю ближе, замираю за ее плечом легким незримым клубком желаний.
И когда с ее губ срывается дыхание, легким серебристым облачком окутывая модельку, закручиваясь мелкими водоворотами, я лечу следом, обдавая прохладой улыбающуюся кукольницу, касаюсь алых раскрашенных губ, и с льдисто-синей искрой дыхания просачиваюсь внутрь...
Изящная куколка в три ладони высотой, белокожая, с короткими рыжими волосами и серыми глазами, неподвижно стоящая на верстаке вот уже пару часов, неожиданно дрогнула, с хрустом потянулась и шагнула в луч солнца, падающий из узкого окна на соседний стол.
Крутнувшись, полюбовалась бликами на фарфоровой коже, подмигнула отражению в зеркале, скривив яркие губы в улыбке, и подобрала тонкий кружевной платок, небрежно брошенный рядом с набором кистей. Накинув белую расшитую ткань на плечи, ловко спустилась вниз по витой ножке, и выскользнула в приоткрытую дверь, покидая сумрачные покои.
Легкий ветерок шевельнул портьеры, улеглись пылинки, затанцевавшие было на свету, погасли свечи в высоком канделябре...
Новое творение Орвиль Дювалье отправилось на поиски создательницы.