Для того, чтобы пройти медкомиссию для прохождения в армию, нужно было раздеться догола. Меня всегда раздражала эта подробность...Как правило, в такие моменты чувствуешь себя лошадью на рынке. В некоторых медпунктах нам даже просматривали зубы. Помню одну девушку, которая ревела в коридоре, так и не одевшись. Как выяснилось, осматривавшему ее врачу не понравилось "качество ее зубов". Что скрывалось за этой напыщенной фразой, я так и не поняла, но девушка, на мой взгляд, не подходила абсолютно. Нормальный боец не стал бы реветь в коридоре, по-детски растирая слезы кулаком. Никогда не любила подобные личности.
Другая проблема медкомиссий заключалась в том, что часто терялось нижнее белье. Как правило, до гола никто не раздевался заранее, а предугадать, когда раздастся голос зазывающего врача, было нельзя. Поэтому сбрасывать остатки одежды приходилось впопыхах. В принципе, как и находить ее. И так за всю свою несовершеннолетнюю жизнь я потеряла около пяти бюстгальтеров.
В мае мне приходилось проходить комиссию призывников. Наконец-то мне исполнилось восемнадцать, и я могла сделать это на законных основаниях. Помню, в день комиссии я даже есть не могла от волнения. С утра я напевала гимн, летала по квартире...проблем с прохождением у меня не должно было возникнуть, поэтому в медпункт я входила с гордо поднятой головой, натянув лучшее белье, какое смогла найти. Мне было жаль девочек, которые понуро сидели на скамейках - вряд ли кто-либо из них понимал, ЧТО сейчас произойдет. Самых лучших и нас отберут не для преподавания в школе, танцев или рисования - нам дадут возможность стать настоящими солдатами. Наконец-то исполнится моя мечта...Наконец-то я смогу показать, насколько я лучше остальных. Я превосходно знала английский, была здорова как волк, обладала превосходной психикой и недюжим умом. И мало кто отрицал это. Люди наподобие меня были созданы для того, чтобы служить в войсках. И если кому-то из тупоголовых гражданских было непонятно, "в чем здесь прелесть", то я не понимала, в чем прелесть их гражданкой жизни с детьми, парнями и тряпками. Меня бы это унизило, их - не унижало. На мой взгляд, это позволяло сделать определенные выводы, о том, кто из нас находится на каком этапе эволюционного развития.
В медпункте предлагали зеленый чай, от которого я отказалась. Сегодня принимали только девушек, поэтому кроме двух врачей в приемной не было ни одного мужчины. Пару девиц плакало, кто-то молча и сердито смотрел по сторонам. Кроме меня, в зале находилась только одна девушка, которая не боялась происходящего. Ее я увидела сразу, опознала по выражению лица, которое, наверняка, напоминало мое. Как бы то ни было, после просмотра нужно было либо сойтись с ней, либо помять ее личико. В зависимости от того, пройдет ли она.
Меня вызвали четырнадцатой по счету. Все это время я считала минуты до своего триумфа.
Врач оказался не таким уж и старым, по возрасту был примерно ровесником моего отца. У него была милая для гражданского лысина, очки на осу и, кажется, насморк. По крайней мере, говорил он гнусаво.
- Вы написали заявление о поступлении в пилоты?
- Да. - Я встала по стойке "смирно".
- Давно об этом мечтаете? Так, кажется, написано в анкете?
Я усмехнулась:
- Всю свою жизнь.
Врач вздохнул, вытер очки платочком, затем взял результаты мои анализов.
- Вы видели? - Он поднял темно-коричневую папку.
- Нет. Вы же знаете, обследуемым не позволяется видеть результаты анализов до заключения врача. - Я подумала, что он проверят психику. Врачам свойственно давить на нас во время проверки.
- Итак...- Он заглянул в анализы еще раз. - Александра. - Снова кашель и вытирание очков платочком. Затем он скользнул взглядом по моей - о, да, отличной - фигуре. - В принципе, вы обладаете всеми необходимыми данными для прохождения, - Я расправила плечи еще сильнее, - не хочу, конечно, огорчать вас раньше времени, но...
Я нахмурилась. Огорчать? Чем?
Несколько секунд врач мялся. Потом снова прошелся по мне взглядом, задержался на груди и неожиданно покраснел.
- Но вам придется сделать дополнительные анализы. У вас подозрение на рак.
Перед глазами потемнело. Какой рак? Этот старикашка вообще спятил? Как он может не взять меня после того, как я готовилась к этому моменту целых пять лет?
У меня ушло пять секунд на то, чтобы вернуть лицу нормальное выражение и снова встать прямо.
- Пока это не окончательный диагноз, но лучше будет проверить все точно.
- И потом, - заговорил второй врач, чуть моложе, с зализанными назад волосами. Он тоже пробежался по моему телу взглядом, но настолько похотливым, что меня затошнило. - Вы же знаете, нам не нужны воины, которые не соответствуют стандартам.
Врач постарше покраснел.
- Вы..ээ...- и снова закашлялся.
Но мне уже было все равно. Я выплюнула ему в лицо:
- Я могу идти?
- Эээ...да...мы свяжемся с вами, все-таки вы - ценный кадр.
- Хорошо.
Я развернулась. Вдогонку мне полетели слова молодого:
- Если что, я смогу вам помочь, наверное. Правда, вам тоже придется...
- Нет, спасибо. - Я обернулась.
Врач осклабился и снова похотливо ухмыльнулся.
- Посмотрим. Если что - вы знаете, где меня можно найти.
Выйдя из приемной, я оделась на полном автомате, удивительно - нашла лифчик. Но он долго не хотел застегиваться - настолько сильно тряслись руки. Выйдя из раздевалки, я столкнулась с той самой девушкой, которую приметила еще в начале. Она шла с точно такой же поднятой головой, держа в руках выписку о приеме. На мне она даже не остановилась взглядом. Прошла мимо, как будто меня и не существовало.
В туалете я увидела свое лицо в зеркале и обомлела. Сказать, что я выглядела ужасно - ничего не сказать. Бледная, почти серая, затравленная...Я долго щупала свою грудь. Казалось бы, должна была бы быть опухоль....Или они говорили о раке чего-то другого? А та мелкая скотина просто пялилась?
Я все-таки вернулась к приемной и запомнила его имя. Как дошла до дома - не помню. Полный провал...
Анализы подтвердили: рак желудка. Откуда он взялся, почему не проявился раньше - не ясно. Пару лет я бродила по врачам, словно редкая иллюстрация из учебника анатомии.
Сейчас ничего нет. Как будто этот рак испарился. Но все, что мне остается - покорно лежать в больнице и принимать одно за другим пожелания скорейшего выздоровления. После все этого с карьерой военного пришлось распрощаться. Да и желания нет...Еще одного похотливого взгляда я не вынесу. На самом деле, здорово было бы стать медсестрой...И навсегда вычеркнуть из память восемь лет, которые прошли в мыслях об униформе. Что с трудом осуществимо. Как и выход из больницы. Ведь на самом деле, у врачей принято не сообщать смертельно больным о предстоящем летальном исходе.