Александров Николай Михайлович
Вперёд по книжной тропе!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жуткие миры по которым предстоит странствовать главному герою таят в своих глубинах не только мерзких существ, но и ответы на леденящие кровь тайны. Сможет ли главный герой выйти из межпространственной петли или он навеки обречён страдать и блуждать в бесконечности?
  Я хочу рассказать вам о своей ужасной судьбе беглеца, попавшего в капкан фантазий и ужаса. Всё началось двенадцатого января тысяча девятьсот сорок пятого года в Калифорнии. Я Мюрей Джеймсон и мой друг Джонатан Белз владели одним небольшим, но очень популярным в нашем небольшом городе, книжным клубом. В тот день мы с ним остались на ночь, чтобы проверить некоторые работы наших фанатов, решивших продемонстрировать нам во всей своей красе их литературный талант. Честно сказать я уже не упомню те тексты, но то, что они были безграмотными и совершенно скучными, это, конечно же, не вычеркнуть из моей памяти.
  Мой друг предоставил мне последнюю пачку, а сам отошёл по делам в уборную. Я же продолжил изучать их, ибо мой долг состоял в том, чтобы найти в этом мусоре колосок таланта. И вот мне на всё же попался один такой лучик надежды, работа некого Р. Стивенсона. Название очень странное, кажется "Вперёд по книжной тропе". Сначала я подумал о том, что это некая аллюзия на "Волшебника из страны Оз", но прочитав первые строчки понял, что тут скорее, что-то в духе мистера Г. Лавкрафта (мой отец очень лестно отзывался о его работах, а я, прочитав пару рассказов, не смог понять для себя понравился ли мне автор или нет).
  "Завлекаемый будет поглощён бездной. Вечность он проведёт в пустоте наедине с его ночными кошмарами. Сила будет гаснуть вслед за последними мыслями о спасении. Лабиринт из книг ждёт..."
   Последняя строчка показалась мне глупой. Нет ничего страннее многоточия в конце первого абзаца, словно бы за этим последует нечто выходящее за рамки понимания. А может это желание продолжить историю? Я в те времена часто ошибался.
  Сидя за письменным столом я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок. Бумага в моих руках стала мокрой. Совсем не понимая, что делаю и почему плачу, я встал из-за стола и направился в уборную к моему другу. Тогда-то меня окатило неведомым страхом. Что-то случилось, но я не мог понять, что именно. Моё сердце стало громко стучать в груди. Везде мне стали мерещатся тени неизвестных людей и существ.
  Подойдя к двери я на мгновение остановился. До меня донеслись громкие звуки чавканья и хлюпанья, словно бы у ребёнка, лишённого манер, внезапно, разыгрался аппетит, и он набросился на свою собственную собаку. Затем я услышал отчётливый треск и хруст костей. Да, в тот самый момент я понял, что мои страхи не оказались глупой игрой воображения.
  Я в приступе паники всё же смог найти в себе силы и схватился за ручку двери. Она не подавалась, хотя буду с вами предельно честным, попытавшись открыть её всего раз, я не решился на большие потуги. И вот отпрянув назад, я облокотился на книжную полку и, возможно, то было совпадение, но сейчас я в этом не уверен, в мои руки упала книга без обложки.
   За дверью я услышал голодное урчание. Не в силах больше выносить столь безумной атмосферы и апатии я побежал к входной двери. Будучи умным и начитанным человеком, я понимал, что к чему: Кто-то устроил за мной охоту, а раз я дичь, то единственным моим выходом оставалось бежать за горизонт, туда, где меня не сможет настичь это неведомое зло.
   Радуйтесь, что вы не попали в роман ужасов и не стали его героем. Радуйтесь, ибо вы сейчас, вероятно, находитесь далеко от меня, и читаете это сидя у себя в кресле перед камином. Хотя мне кажется, что, скорее всего вы сейчас стоите около моих сгоревших останков, но тогда и эти письма вы прочитать не сможете. Пускай я всё пишу зря, но я не могу больше остановиться, только это успокаивает мои нервы.
   Дверь наружу, конечно же не открылась. Всё тщетно. Мои руки вспотели, к ногам словно бы привязали маленькие грузы, в груди всё сжалось. И тогда я совершил нечто совсем нелогичное. Нет, я не попытался взять стул и ударить им по стеклу, ибо верил, что, даже если бы я разбил его, то не сумел далеко уйти на своих двоих. Шум и топот ног только бы ещё больше усугубил моё и без того отвратительное положение. Ноги меня совсем не слушались, а вот руки...
   Я открыл книгу, что упала мне в руки, и стал читать первые строчки. Желал я тогда умереть за чтением, полагаю прекрасная смерть для того, кто посвятил свою жизнь литературе. И тут я лицезрел на первой строчке лестницу. Большую деревянную лестницу. Она вся обмотана лианой, на её верхушке сидел человек в серой одежде, а над ним сияла полная луна. Я дотронулся до лестницы и очутился в книге. Но радость не настигла меня. Когда смерть следует за тобой по пятам, у тебя нет времени даже на созерцание прекрасного, ибо это может стоить тебе жизни. Новый мир грозил старыми бедами и неизвестность подливала масла в огонь разжигая в моём сознании новые страхи и сомнения.
   Вот я попал в книгу и понял, что не знаю в какую именно. Обложка и даже первые страницы не имели в себе никакой информации об авторе и содержании. Вокруг меня непроглядные джунгли, а рядом в луже собственной крови лежал полуголый человек, одетый в одну только тигриную шкуру. В руке он сжимал помятый листок бумаги. В листве деревьев кто-то или что-то пошевелилось. Но вслед за этим звуком на мою голову упала вуаль тишины.
   Думаю, вам стоить пояснить, что в тот момент я был не столько напуган, сколько обездвижен смертью моего друга. Я всё ещё не мог поверить в случившееся и витал в облаках, далеко от этой страшной реальности. Сейчас она мне кажется, более реальной чем, что бы то ни было в моей жизни.
   Я посмотрел на свои руки и увидел, что та злополучная книга исчезла. Не стоило больших усилий заставить себя поверить в то, что это мне не сниться и настала пора двигаться дальше. Думал я только о том, как поскорее вернуться домой, хотя ясно понимал, что меня там ждёт. Рядом с обглоданным трупом Белза меня поджидал голодный зверь готовый испить моей крови при первой же возможности.
   Вокруг, кроме мертвеца, ни души. Листва странных на вид деревьев и блик чего-то, отдалённого напоминающего луну были моими единственными собеседниками в том мире, в который меня посчастливилось попасть. Его я назвал "Тарзан вверх тормашками". Давая названия мирам, я старался запоминать дорогу по которой попал сюда. А то, что всё здесь, так или иначе напоминало мне роман Эдгара Райса, хотя бы этим человеком, который лежал на земле около моих ног, не казалось мне чем-то ненормальным. Его взгляд направлен на нечто, что могло задолго до моего появления умертвить его. У мужчины светлые волосы, окрашенные в алые цвета собственной крови, кажется его кто-то бил головой об камень. Что ж, тогда-то я понял, что тут есть некто кого сложно назвать животным, но нельзя не назвать монстром.
   У меня в желудке начались танцы, гости собирались выйти наружу и подышать свежим воздухом. Я старался держать себя в руках, но не стану вам врать о том, как сложно мне было в тот момент. А чувство страха, которое настигло меня, вскружило мне голову и... я, в общем, опустился низ и стал выплёскивать наружу свой завтрак.
   Не желаю больше описывать ничего, что тогда со мной происходило и перейду к сути. Я взял, пусть и не с первого раза, - на меня в тот момент смотрели голубые глаза мертвеца - из холодных рук незнакомца листок и быстро пробежал по нему взглядом. И тогда мне открылась истина. Как вам возможно она открылась незадолго до того, как я начал описывать своё путешествие. Мир, в который я попал, оказался жесток ко всему живому, а этот голубоглазый парнишка (на листке он точно написал, что ему семнадцать лет... бедный парень, в мои тридцать не так тяжело думать о смерти) попал в него точно так же, как и я. Лестница, человек, сидящий на верхние ступеньки, но не упоминалось никаких страшных чудовищ, преследующих его. Скажу лишь то, что этот листок стал его завещанием, а в конце он описал мир, в котором бы хотел очутиться. Там, где была бы его любимая девушка и родители. Судя по слезам, которые остались на листке он сильно по ним скучал.
   И тут я снова увидел лестницу, на сей раз, она была железной и сверху на ней сидела нагая женщина. Я сразу вспомнил свою дорогую Элизабет, пусть земля ей будет пухом, а мне проторенной дорожкой во спасение.
   За моей спиной кто-то неровно дышал. Я заметил тень на земле, которая принадлежала высокому и страшному человеку. Вне всяких сомнений в руках он держал острый предмет. Я без промедлений стал взбираться по лестнице. Он шёл за мной по пятам. Кричал что-то на языке, которого я не понимал, один раз он даже сумел схватить меня за ногу. Тогда я чуть не свалился с ним на землю. Внизу меня ждала смерть, а я её ощущал грузом висящей на своей ноге, как тогда в книжном клубе. Но кто-то сверху кинул в него камень, и он свалился на землю. Чтобы не сомневаться в том, что он мертв, скажу вам, что лестница эта уходила далеко в небо, вероятно ступеней сто, если не меньше.
   С земли послышался громкий возглас дикаря, моего преследователя. Крик на сей раз был на моём языке, английские слова и такой же чисто британский акцент. Он кричал мне в след "Будь проклят, Мюрей!". В тот момент меня настиг свет, и я очутился в новом месте.
  
   Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я писал последние строчки. Времени тут нет, как такового. Если я и слышу тиканье часов, то это точно те часы, что отсчитывают время до моей смерти.
   Кажется, после смерти Джонатана Блейза в мире Тарзана - да, я уверен, что тот дикарь не кто иной, как мой старый друг - прошла вечность. Пусть его голос и казался болезненно чёрствым, как у старика, а диалект превращал его речь в совершенно мне чуждую тарабарщину, но я всегда узнаю кому может принадлежать тот безжалостный крик полный злобы и отчаяния. Я не старался понять, как и сколько он пробыл в этой книге (тем более, что я слышал его смерть своими собственными ушами). Но, то, что он винил в этом меня, в этом я уж точно не могу сомневаться, ни на йоту.
   Нагая дама стояла передо мной, как ангел стоит у врат рая, дожидаясь следующего посетителя. Старая женщина с обвисшими лонами, ягодного цвета щеками она смотрела меня и ждала слов или действий. В первую очередь я пробубнил ей - точно не сказал, ибо тогда я был не в своей тарелке - о том, что благодарен в помощи и, что если бы не она, то мне не жить и не лицезреть мира живых. За этими словами последовало долгое молчание. Напряжение вновь сковало меня. Она кивнула головой, что я на тот момент мог перевести как "Не за что". Возможно и, правда, не за что. Возможно.
   Я сумел привыкнуть к яркому свету и решился взглянуть её в лицо. Тогда-то всё и встало на свои места. Теперь я видел все, что было в ней правильным и неправильным. Девушка не имела рта и даже контуров где тот должен находится. Ни дыры или ниток, а просто лицо с глазами, носом и бровями, но без рта.
   Мир, в который я попал, решил назвать "Утроба матери", ибо спокойнее места за все мои путешествия я так и не нашёл, а женщина, что стояла предо мною напоминала мою дорогую матушку. Если бы я ещё мог точно вспомнить, какие у неё были глаза (и у матери, и у той девушки), то я бы точно вам сказал, что в тот момент мне показалось, что я оказался в раю.
   Мне пришло в голову осмотреться вокруг. Большая библиотека, стопки книг некоторые из них разбросанные по полу и ещё эти странные светильники, торчащие из-под потолка. Они казались очень яркими и несколько футуристичными.
   Я заметил, что нагая дама чем-то недовольна. Осмотревшись повнимательнее я увидел, что сидел на небольшой стопке книг, которые судя по всему она читала или собиралась прочесть. Встав и извинившись посмотрел на обложку самой верхней книги. Тогда - да и сейчас, пожалуй - меня не удивило то, что я увидел. Думаю, и вам уже ясно, что там было изображено. Тарзан.
   После этого она провела меня в гостиную, где заранее накрыла на стол. Сейчас я могу вам с уверенностью сказать, что меня тогда не покидало чувство слежки, но никого вокруг я тогда не видел. Ныне я припоминаю пару приоткрытых дверей, которые находились у входа в гостиную. Если в том месте и жили какие-то люди, то они точно не хотели показываться на глаза гостю из иного мира.
   Мы ели. Пир получился знатный, но, конечно, заботы и страхи всё ещё терзали мою душу, а предсмертный крик друга всё ещё звучал в моих ушах. И всё же еда - отличное лекарство от любых невзгод. Ещё лучше бы мне помог разговор по душам, но в правилах этого мира был запрет на слова, и даже тогда, когда я пытался издать какой-то звук, нагая дама начинала бить ногами об пол. Слова причиняют им неописуемую боль.
   Я оказался в западне. От нагой дамы было мало толку. Каждое слово она сопровождала топотом босых ног, а каждый мой жест, в общем, она пристально вглядывалась в меня, так будто бы решаясь поменять условия заключения. Нет, я не пленник, но то, что я попал к ней на бесконечный цикл небытия и не мог выбраться оттуда через главный вход, в этом я убедился, подойдя к зарешетчатым окнам.
   Пустота. Этого слова вам будет достаточно и для того чтобы описать то, что творилось снаружи здания и для того чтобы понять, что из себя теперь представляла моя душа после шоковой встречи с пустыней душ. Я видел лишь слабые зелёные силуэты, плывущие в неосязаемом воздухе скроенной из абсолютного мрака. Мои глаза не могли свыкнуться с этим. Я плакал. Впервые за всё это время я впал в абсолютное отчаяние и не знал, что мне делать дальше.
   Ночь - если это её лик меня встретил за окнами - я провёл в небольшой спальне, принадлежащей одному из слуг нагой госпожи. Мне каким-то чудом всё же удалось заснуть. Не могу описать то что мне снилось, так как, сознание моё принялось месить того что со мной случилось и - как бы это глупо не звучало - того, что меня поджидает впереди. Проснувшись, я лишь снова заплакал, увидев, что нахожусь не у себя дома в Калифорнии. Впал в глубокую прострацию, а сон был лишь подачкой к этому. Прозрением и пониманием того чем всё в итоге закончится. Если в том письме могла быть какая-то химия или наркотик заставший меня впасть в кому, то объяснить столько глубокий и яркий сон не сможет даже точно такой же внутри оного. Я углублялся в мрак и ничего не мог с этим поделать.
  
   Я потерял палец. Пришлось использовать бумагу в качестве тряпки, чтобы немного остановить кровь, в конечном итоге нашёл костёр и прижёг рану. О причинах не успею написать, ибо бумага нужна мне для истории. Я хочу описать только лучшее, не могу я заставить себя описать страсти, что настигли меня недавно. Это выше моих сил. Лучше вернёмся ненадолго в прошлое.
   Я писал вам о нагой даме. Я пробыл у неё достаточно долгий срок, она позволяла мне ходить к ней в библиотеку, уборную и гостиную. А иногда, тогда я пугался её силуэта, она лично приходила ко мне и ввела к столу в столовой. Еда там была очень вкусной. Описывал ли её вам ранее или нет, уже не помню, а перечитывать текст я не могу, ибо исправлять себя в такой ситуации нет никакого смысла. Откуда-то там была индейка и французские булочки. Чашки с чаем, а также вино, такое старое, что сама вселенная будет краснеть от зависти.
   Я нашёл дневник. Наверное, он принадлежал той женщине, но по почерку (я видел много разных почерков, которые нам с Белзом присылали, и они почти всегда написаны от руки) могу вас уверить в обратном. Чисто мужской, каждое слово зрит на, или же сквозь, меня. Плюётся своим мужским началом. Уверяет в своём величии. Я из-за скуки, и чтобы не запутаться обозвал тот текст "Шум смерти не помеха". Вот его краткое содержание:
  
   "Урвал кусочек славы. Анатолий кричал на меня за это, но я преподал ему урок. Нечего на старших голос повышать. Раз я сумел и в этом его обойти, то пусть просто смириться, а не то буду поганью его называть. Честно, так и сказал ему в лицо. Грубиян, снова решил поиграть своим языком, но я приказал его оторвать. Думаю, что язык это лишнее, если стану лордом, то прикажу всем его вырвать под корень, в том числе и военачальникам. Они так хотя бы лаять друг на друга прекратят. А указания и прошения могут и в письменном виде подавать. Я же получил жалование...
  
  ***
   Сожгли заживо. Дама противилась, солдаты тоже выглядели растерянными. Я видел, как наш старик в балахоне снова развёл руками. Ну, что тут сказать, он прав, ничего я с ними поделать не могу, пусть меня проклинают, пусть рвут на части взглядами. Честно заслужил, ибо уже близок к своему желанию. Порвать бы надвое генерала, да нет, одноглазый чёрт говорит умные вещи. Он знает о скором приходе тьмы. А я что могу ему сказать? Противиться могу что ли? Раз тьма идёт, то выход я вижу только один: осветить ей путь, сжигая всё дотла. Пусть горит целый мир, это даст нам немного времени подготовиться.
  
  ***
   Погань оказалась остра не только на язык. Он решил вызвать меня на дуэль, на что я ему ответил согласием. Сам же я ночью решился придушил его подушкой. Тогда я привёл с собой секунданта, так что всё честно. Михаил сказал мне, когда погань перестала дышать, и я дал телу спокойно улечься на кровати. Но он оказался слишком живуч. Уже не Погань, а настоящая Зараза. Он сорвал с тумбочки стакан и разбил его. Конечно же, вошедший в замешательство Михаил не смог ничего сделать, а я лишь смотрел, как он истекает кровью. Мразь и меня ранила, да ещё и убежала. А что лучше всего то, что он точно жестом показал, что не отменяет дуэль. Моё звание генерала заставило меня не противиться его решению, да и жаждал я лично его придушить. На глазах у знати.
  
  ***
   Тьма пришла как раз тогда, когда началась дуэль. Моего бывшего и ныне мёртвого секунданта заменили на старика, имевшего когда-то звание генерала, а у Мрази секундантом оказался мой товарищ по покеру Дмитрий Алексеевич. При нём я просто не мог играть в грязные игры, но сама Тьма решила, что я могу... ох, ещё как могу. Легенды не врали, она придёт с севера, знаменуя конец света. Буквально говорили. Все ослепли, я видел отблески зелёного свечения. Душа Дмитрия покинула грешную землю и направилась на небеса. Я отдал честь. Видел, что Мразь ещё жива, глазами показывал мне о том, что это его не остановит. Хочет отомстить за то, что это я был тем, кто предложил проделать тропу огня к горам? Но огонь и правда мог решить все проблемы, даже он, эта Заноза понимала ситуацию не хуже меня. Наверное, ему не понравились мои методы. Люди же не верили словам пророка. Тот старец пусть и являлся слепым, но голова на его плечах всё ещё могла потягаться с ныне живущими гениям. Вот после Тьмы начался пожар, у Мрази в руках факел. Я стоял рядом и приготовился впиться в негодяя руками. Оторвал бы ему голову, да только проворный сыч на, то и проворный, чтобы уходить от атак. В итоге он сжёг мне часть лица, а я забрал его душу себе...
  
  ***
   Может ли быть Лорд правителем царства, состоящего из ничего, находящегося на краю нигде? Теперь, когда почти все ушли и только мой дом всё ещё сияет светом надежды, ответы сами просятся быть оглашены вслух. Да вот только некому их сказать. Языков как не было, так и нет, но кажется решил я так сделать зря. Прозрел лишь только двадцать лет спустя. Уже старцем понимаю к чему мне все эти путешествия между мирами. Нельзя останавливаться. На будущее я оставлю записи для себя, если захочу повторить всё вновь. А те создания из подвала составят мне компанию."
  
   Бред, непонятная история некоего русского, явно, как и я угодившего в пекло жуткой истории. И как обычно все факты и сведения обрывочны и имели характер самолюбования. Он был злодеем, это даже не подвергалось сомнению, но факт того, что я сейчас нахожусь в его собственном доме изводил мои нервы до предела. О, вы и представить себе не можете, какой ужас опоясал меня. Я почти, что рысью побежал к выходу желая скрыться от безумных наваждений, да вот только лучше мне не стало, когда я опешил и понял, что выхода из этого места нет.
   Но тупиков, как тот вышеописанный экземпляр путешественника по мирам, я не признавал. Моя жизнь и так почти полностью из них состояла. Начиная смертью любимой от непонятной болезни и заканчивая рецензиями критиков на мои работы. Только в моём родном городе меня и мой талант признали. Но шагнуть дальше мне не позволила та самая Тьма из рассказа полоумного русского. Она зашла без спросу в мою душу, а я признавался в себе в том, что давно не могу ничего писать и только критиковать. Мой друг Ричи из университета всегда называл меня критичным к себе ленивцем, настолько погрязшим в самобичевании, что даже похвалы со стороны казались мне ещё одним ударом кнута. Конечно, он говорил по-другому, но я придал его словам живости. На самом деле он сказал так: я ленив и глуп, а моё нытьё не изменит даже его похвала.
   Я решил, что выход есть только в книгах из библиотеки. Слова дали мне некую надежду. Ведь если они были причиной моего пребывания в этом мире, то они могли оказаться тем, что сможет меня вызволить отсюда. Лестниц не видно. И никаких упоминаний о них. Только какая-то литература на языке из моего мира (смог узнать пару английских произведений, русских и даже голландских).
  
   И тут вы спросите меня, а где Пламя и почему я всё ещё могу писать? На первый вопрос вы вскоре получите ответ, а касательно второго... ну, скажем так, я нашёл небольшое место, где хранились листки с бумагой. Чернил, к несчастью, достал немного. Думаю, что история закончится быстрее, чем хотелось бы её описывать. Моё пристрастие к письму сродни алкогольной зависимости, ибо только оно держит меня в сознании, по крайней мере, в том состоянии, в котором я могу без страха смотреть в лицо опасности. Но я ощущаю пламя у себя за спиной, далеко и близко. Почти что касается моего лица, но не заходит за порог, изображая из себя старомодного вампира. Так, пожалуй, хватит об этом.
   Я не слышал крика. Его не могло быть, но почувствовал, что произошло что-то нехорошее. Выйдя в гостиную, я понял, что именно. Мой внешний облик делал меня похожим на щетинистого слабого старика, но уверяю вас страх в тот момент прошёл, и мои глаза пылали жаром ненависти. Я видел, как мёртвая туша нагой дамы распростёрлось на ковре, а над ней величественно стоит мой старый друг. В руках он сжимал страницу, которая спасла мне жизнь. Видимо она не одноразовая раз он смог воспользоваться ею чтобы попасть сюда. Смешно, но тут, же она испарилась в воздухе. Сгорела словно Феникс, но только без второй формы, воскресшей из пепла.
   Я мог сказать что-то доброе и заплакать от вида моего друга. На то имелись причины и чувства подсказывали мне, что так и следовало поступить, ведь я знал, что он не так давно отправился на тот свет. Но я помню его душераздирающий крик. Помню все эмоции, что он вложил в него. Времени на приветствия не было. По его виду я понял, что странствует по миру он долго. Старше меня на десять лет. Должно быть ему уже исполнилось сорок один. Когда-то ведь мы считались ровесниками. Сейчас, у него не было одной руки, а вместо дружелюбной улыбки он встречал меня оскалом шакала.
   Помню, как он подбежал ко мне. Крикнул что-то нечленораздельное и со всей силы ударил меня кулаком в грудь. А он оказался силён. Думаю, в джунглях его речь мог понять лев или бабуин, ибо они все говорили на одном языке. В тот момент мне ничего другого не оставалось кроме, как только упасть на пол и тяжело дыша смотреть на моего бывшего товарища.
   Тут он начал говорить более ясно и понятно, но только отчасти. Полагаю, Белз мог сильно удариться головой во время путешествия между мирами. Что-то такое случилось с ним давным-давно о чём он уже никому не сможет поведать. Время пощадило меня, но не моего друга. Он каждые десять секунд менял язык, на котором говорил, кричал, шипел и с ужасом оглядывался назад будто бы ожидая, что к нему за спину сейчас подберётся дикий зверь или другой монстр из джунглей. То, что у него не все дома я мог понять и без взгляда на его безумное лицо. Сам, пробыв в этом мире долгое время, не могу похвастаться более разумным поведением, но язык письма и разговора... мне трудно забыть о том, что когда-то играло роль путеводной звезды.
   "Сейчас расплата твоя будет настигнута Каленаро, и я стану тобой. Каленаро видеть твою душу. Она ещё чиста, а моя нет". Каленаро, незнакомое мне слово, хотя я изучал многие языки. Думаю, наречие того мира. Каленаро - это смерть на их языке. На любом языке смерть такова, что её можно понять без слов. Один только взгляд на человека, что говорит с тобой о ней, и ты уже знаешь, что нужно знать.
   Будучи растерянным и чувствуя невероятную боль мне не удалось сказать Белзу что-то в ответ. Как обычно я просто замер на месте словно напуганная антилопа и ждал, когда мой враг решит сделать первый шаг. А после этого можно попробовать бежать. Я смог бы. Я знал это.
   Белз отошёл от меня. Рукой он поглаживал свои волосы и при этом уже более уверено осматривался место своего нынешнего пребывания. Кричал дико и неистово о том, что теперь он здешний царь. Схватил вазу со стойки с её страшными узорами, причудливыми линиями и лицами детей. А ведь до того, как я прыгнул в этот водоворот злоключений меня в жизни настигло бремя войны. Врач по профессии я помогал многим людям, чем мог на фронте. Раненые дети встречались на поле сражения редко, но не потому что им везло уйти от взрослых поединков. Я часто слышал, что родители первым делом прекращали их страдания. Если надежда так быстро умирает во время войны, то, что уж тут говорить о том, как она быстро умирает, когда ты лицом к лицу встретишься с её злым антиподом. Особенно когда у него лицо человека, который только недавно в твоём присутствии мог спокойно заплакать от одной только милой строчки из сборника стихов.
   Я попытался встать на четвереньки. В том состоянии мог бы бежать как собака лишь бы больше не видеть его лица. Но он остановил меня сильно ударив вазой в правый бок. Правда, на секунду я заметил, да, точно вам говорю, что в его глазах блестели слёзы. Он не хотел меня бить? Но от чего такая злоба?
   Я спросил его о том, что с ним случилось. Всё без толку, даже если он и говорил на английском, это ещё не значит, что он меня понимал. Он просто не хотел. Продолжая размахивать вазой, он бил меня ногой в живот. Я стонал, плевался кровью. В итоге отключился.
  
   Я оказался привязан к столбу в главном холле. Никогда не заходил так далеко, потому сильно удивился месту проведения ритуала. Ближайшее от меня окно открывало прекрасный вид на бездну мироздания. Белз же без сомнения уже не мог считаться живым человеком. Он забил себя до смерти, чем не знаю. Видимо пересилив боль, он продолжал истязать себя до тех пор, пока не понял, что ему настало Каленаро. Смешно, но я уже давно решил о том, что он мёртв, как минимум, для меня точно.
   С главной лестницы шёл дым. Тут я понял, что он решил меня сжечь как ведьму на костре. Стоны доносились с верхних этажей, и я понимал, что не только меня ждала такая участь.
   И тут из его тела вышла зелёная субстанция. Душа? Моё невежество, непонимание мироздания и страх сжали в тиски разум и не давали даже малейшего шанса на размышления. Я до крови стирал свои руки о верёвку и столб, к которому был привязан.
   Чавканье преследовало меня. Оно и сейчас звучит в моих ушах. Как голоса тех, кто был убит у меня на глазах. Кричал я, тогда как пес, загнанный в угол, но не смел заплакать. Надежда где-то рядом и нужно поверить в её существование. Я верил в то, что рядом появится спасительная лестница. Её вид в моём сознании манил меня к себе и давал сил на продолжение борьбы.
   Зелёная жидкость вошла во что-то, лежащее на полу. Этим предметом оказалась книга, которую я до этого нигде не видел. На ней нарисованы три цифры и пламя. После того, как жидкость вошла в книжку, я не мог поверить своим глазам. Она загорелась, раскинула свои листки и, словно феникс, восстала из пепла и направилась ко мне. Чёртовы слова о Каленаро. Там я уже перестал грезить о лестницах, начал вспоминать тех, кто был мне дорог. Там-то меня и настиг лик смерти. Он пересказал мне мою жизнь во всей красе, пока щупальца пламени обвивали шею, а яркие языки пламени рвали кожу на куски.
   Уже тогда я верил не в бога, а в реинкарнацию. Что та нагая женщина могла на деле оказаться душой русского Лорда я не сомневался ни на йоту, но то, что у пламени могло быть лицо... нет, это просто пламя. Хотя оно, как и мой старый друг жаждало возмездия.
   Но оно вело себя слишком дерзко, неаккуратно, если так можно сказать про огонь. Его порыв ярости случайно задел веревку, и я смог вырваться из пут и отпрыгнуть от колонны в сторону. Шея ныла, а сзади я слышал настоящий крик пламени. Оно визжало от негодования, а я почти что хрюкал от восторга. Адреналин бушевал в моей крови. Теперь я не чувствовал себя статуей не готовой на совершение действия. Писатель переродился и сняв свою старую кожу стал чем-то большим. Тем, кто мог теперь двигаться и думать одновременно.
   Библиотека - выход из этого ада. Но где гарантия того что эта тварь не погонится за мной сжигая всё на своём пути? Видимо, моя судьба изначально была предрешена. Гонимый пламенем я сжимал свои руки в кулаки и впервые в своей жизни молился невидимому существу. Возможно, Тьма услышала меня, ибо пламя ненадолго отстало от меня.
   Демон, которого призвал мой друг, выполнял приказ и не смел, ослушаться его. Я уже не верю, что могу договориться с монстром об отсрочке Каленаро. Не в этой жизни.
   Вырвав первый попавшийся листок, из какой книги, я первым делом стал рыскать в нём, проверяя на наличие лестницы. Тщетно. Кошмары из снов могут казаться куда реальнее этих треклятых лестниц. Я вскрикнул от негодования и тут же пожалел о содеянном. Нелепо, но только после этого, то существо стало пытаться проникнуть в комнату. Дверь не горела, был шанс на лёгкий путь спасения. И им стало это сообщение в одной книге: "Смерть - она все успокаивает... она для нас ласковая...". Я не увидел лестницы, но свет идущий из страниц книги поглотил моё тело и разум. Огонь сжёг почти всё вокруг, но я уже был на другом конце мироздания. В ином мире. Я назвал его "Карточный домик".
  
   Теряя рассудок, я стал больше понимать слова одного великого русского автора: "Последнее время мне стало жить тяжело. Я вижу, я стал понимать слишком много". Мне кажется, что проживи, и вы такую жизнь как я всего за несколько дней, и вы от макушки до пяток ног станете носителем невиданных знаний, запечатанных в почти, что сморщившемся от нехватки жизни теле старого человека. Но конец близок, в Карточном домике об этом мне поведали газеты.
   Этот мир полон звуков. Ох, после тех дней жестокого молчания я стал скучать по всем звукам. Огонь и его пламенный стрекот не в счёт. Я слышал сонаты книг, хор страниц. Шуршание полное радости и свободы. Мир, в который я попал оказался бумажным и в нём в кои-то веки я встретился с настоящими людьми, если их так можно назвать. Конечно, они не такие как я, эти бумажные люди на то и бумажные, что не могут покрыться кожей, у них нет костей и им нравится собирать себя в разные странные и непонятные фигуры. Говорят, они со мной на языке ясным только им самим. Но этот почти птичий стрекот страниц, он стал для меня таким родным, что я впервые за это время забыл обо всём.
   Ощущал я и то, что пламя не отставало от меня. Думаю, ему хватило ума не сжечь всё в той библиотеке и найти меня на страницах одной книги. Но я старался не думать о его скором появлении. Почти вся моя одежда сгорела, одна майка и брюки оставались на мне, как единственное напоминание о том, что я пришелец из другого мира. А вот бумажным людям не нужна одежда. Эти ходячие вырезки из газет с головы до ног были покрыты словами и картинками.
   Я видел в них слова: "Жестокое убийство на улице! Люди начали праздновать свои дни рождения в один день! Посланники небес решили построить свой мир в этой системе! Перерождение ждёт нас". В этом мире проще разобраться. Новый виток эволюции, тот, от которого и я бы ни за что не отказался.
   Они смотрели на меня. Их осуждающие взгляды душили меня, не давали душе покоя, я чувствовал себя как загнанный в угол зверь. Это вывело меня из транса. Они не гнали меня, им просто не было до меня дела. Они не удивились тому, что я появился из ниоткуда. Сложно, наверное, удивить бумажных созданий. Они просто осуждали меня за то, что я решил попасть в их мир. И больше ничего в их пуговичных глазах я не увидел. Словно бы снова посмотрел во мрак за окном мира в котором жил до встречи с пламенем. Всепоглощающая тьма, высасывающая из меня все соки бытия.
   Я сразу понял, почему моё появление прошло без выкриков и испугов со стороны жителей. Около бумажного здания, которое представляло из себя обычное кафе, стоял ещё один представитель человеческой расы. На лице его нарисован белой краской череп. На голове цилиндр. Он стоял спокойно, в стороне, попивая что-то вроде чая и с ухмылкой смотрел на меня. Допив свой напиток, он поклонился, не снимая шляпы. Я подумал, что в нём совмещались мексиканские и ацтекские черты, хотя последних я видел только на рисунках исторических книг.
   Я спросил его имя. Его звали Мортем, сказал, что его можно звать и Мортимер, но только друзья позволяют себе такое. Фамилию же он мне не назвал. Я тоже представился. Разговор у нас вышел задушевным. Итогом стало то, что он сказал, что это за место и, что самое странное, что он тут делает. Я его мало заботил. Он искал тут парня, что решил остаться "Последним". Я не понял, что он под этим подразумевал, но переспрашивать не стал. Наконец он поинтересовался тем, что я тут забыл. Мой ответ его немного поразил. Он нахмурился, хотя из-за рисунка на лице я не видел его бровей, но только сейчас понял, что глаза его были чёрными как та бездна за окном, что я видел недавно. Он выкинул чашку и схватил меня за плечи. Тряска заставила меня вспомнить о моём положении, и я отшатнулся от него. И тут он сказал знакомое мне слово. Каленаро.
  
   Пламя сожгло город дотла за несколько часов. В этом мире существовало время и бумажные люди следили за ним, так что я не мог ошибаться в своих предположениях.
   Мистер Мортем покинул меня, но сказал напоследок слова, которые сложно забыть: "Если ты узнаешь истинный облик вселенной, повернёшь все её грани, как вы это делаете с кубиком-рубиком, то будущее ускользнёт от тебя. Просто тут и там всегда происходят такие неясные загадки, что даже мне не хватит вечной жизни их понять. Понимаю, что тебе тут немного некомфортно. Я бы сам не очень хотел с этим чудовищем повстречаться и уж убегать от него по непонятным мне мирам. Но тебе не стоило являться сюда, даже если ты и нашёл секретный проход в письме. Ох уж эти фанаты. У меня их никогда не было, да и быть не могло, не считая конечно тех фанатиков, что недавно повстречал. Они не в счёт. Тебя кто-то обманул, это точно. Кому-то нравится делать из людей путешественников-смертников. Я сам ищу это существо уже очень давно. Где и когда оно есть, я не понимаю. Хотя, судя по всему, не всем путешественникам суждено умереть или сойти с ума. Запомни вот что: не учись правилам миров, не учись вообще ничему, тебе это не поможет. У тебя нет возможности остановиться, тебе придется забрать этого монстра с собой в могилу. Загони зверя в ловушку, из которой он не сможет выбраться. И, возможно, если ты сумеешь сделать это, то я дам тебе заслуженный покой".
   Слова, в общем-то, для меня бессмысленные, кроме последнего. "Покой"? Как будто он хочет в конце убить меня. Но если резон в том, чтобы этот зверь не стал уничтожителем миров, мне придется пойти на какие-то жертвы.
   Он пустил меня по лестнице. Я попал в книгу "Алиса в стране чудес", там меня не смог найти монстр из огня, но само мироздание вышвырнуло меня из этой вывернутой на изнанку книги. И вот я начал попадать исключительно в пустынные миры, где если живые и существовали, то только в виде неживых. Зелёные призраки, молчаливые, как и всё что я встречал до этого.
   Щупальца смерти. Страх. Непонимание. Шрамы на шее горели каждый раз, когда зверь приближался ко мне. Эта игра в кошки-мышки и правда не может продолжаться вечность. В каждой истории есть та точка, которой отведена роль последнего фрагмента. Занавесом.
  
   И вот в итоге я с одним листком бумаги, в полутёмной пещере борясь со страхом и холодом, ибо гол с головы до ног, пытаюсь усмирить подкрадывающееся ко мне на цыпочках безумство. Жажда путешествия работает на меня, как алкогольная зависимость: я хочу ещё. Мне мало этих миров. Но пока рассудок меня не отпускает, и каждый раз, когда хочу наступить на ступеньку новой историю, вспоминаю слова Мортимера. "Покой". Слова того, кто не решил бросить меня на произвол судьбы. По крайней мере, не так как это сделала та нагая дама.
   Я напишу в конце финал истории из Изумрудного города. Моя любимая сказка. Финал такой, какой бы я хотел получить. Но надеюсь, не получится, иная разновидность сказки про Оловянного солдатика. В этой истории мой Тотошка, к великому моему горю, сошёл с ума. Пугало стало немым и мёртвым. Железный дровосек пообещал мне покой, а сам скрылся в неизвестном направлении. А Лев, он, как и положено любому трусу, так и не решил проявиться на страницах этой жуткой истории, разве что в виде трупа в мире "Тарзан вверх тормашками". А вот крылатые обезьяны, одна такая следует за мной по пятам. Спасибо за это Тотошке.
   Мои шрамы болят, значит время пришло. Эти миры дали мне новую жизнь. Страх перед смертью стал для меня отличным стимулом для того чтобы вновь писать рассказ пусть и в виде дневника. А теперь я хочу свои красные туфельки, как у Дороти. Желаю встретить Волшебника и вернуться в мой любимый Канзас. Может быть, если вы всё же это читаете, или я вновь решу войти в эту историю через лестницу в повторяющийся цикл, то не всё потеряно. Найдём ли мы тут лестницу в начало этой истории и загоним Пламя в мышеловку? Надеюсь, что не я один герой этой истории. Одиночество, знаете ли, страшнее смерти.
   Я стучу каблуками с надеждой на счастливый конец. Раз. Два. Три...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"