Если бы со стыда действительно можно было провалиться сквозь землю или сгореть заживо - я непременно бы это сделала. Боги, какая низкая и пошлая показуха! Это, видимо, и есть его месть - выставить меня перед всеми слабой на перед дешевкой! И словно в подтверждение моих мыслей, одна из стоявших в первом ряду девиц с прической, напоминавшей пук оплавленной сладкой ваты, буквально клюнула в ухо свою не менее разряженную и насчпсанную подружку и принялась что-то яростно той шептать, бросая то и дело на меня полные презрения взгляды
Это стало последней каплей. Волна бешенства поднялась также резко и внезапно, как и тогда, в столовой, с легкостью сметая хрупкие преграды здравого смысла. Однако на сей раз Вельс был начеку. Ловко перехватив мою руку, уже в полете, гран-маг резко дернул ее на себя. Высоченные каблуки сыграли свою подлую роль, и я, потеряв равновесие, картинно рухнула гран-магу на грудь и тут же была наказанна еще одним собственническим поцелуем. Толпа одобрительно заулюлюкала.
- Что ты себе позволяешь? - зло прошипела я сквозь зубы, едва появилась возможность отстранится.
Филипп ответил не сразу. Окинув меня странным взглядом, он ухмыльнулся и негромко произнес:
- Ты такая красивая, когда злишься, - и прежде чем я успела переварить сказанное, он переплел свои пальцы с моими и вывел меня, наконец, из лифта.
****
Помещение клуба представало собой собой большую, утопленную во тьму круглую залу. Из-под потолка то и дело мерцали красные, синие и белые всполохи, эффектно выхватывающие из темноты пышные наряды и белые лица дергающихся присутствующих, а также жуткие ухмылки вделанных в стены и колонны человеческих черепов. По тому, как свет отражался от гладкой поверхности кости, я не исключила, что черепа вполне могли быть и настоящими. Кажется, читала я про одного дизайнера, закупавшего у могильщиков на кладбищах останки заброшенных захоронений... Впрочем, это могла быть и очень качественная имитация. В стенах, на одинаковых расстояниях друг от друга располагались выходы из лифтов, отделанные под адские ворота, то есть оплетенные по всем косякам рубленными косичками из больших и малых берцовых костей с обязательной злобной рогато-зубастой мордой посредь верхней балки. Каждый раз, когда двери лифта растворялись, глаза морды вспыхивали красным. У противоположной от нас стены располагалась внушительная сцена с подвешенным над ней экраном. На экране в такт музыке мелькали разнообразные фотографии томных девиц с прокушенными шеями и смазливых юношей с клыкастыми оскалами. На сцене сиротливо скучала барабанная установка, возле которой возился одетый по-людски (в джинсы, майку) техник, что-то подсвечивая себе фонариком. Чуть поодаль от сцены располагался бар и небольшая полянка столиков с диванчиками. Три бармена в одинаковых черных котелках и белых рубашках уверенно суетились, обеспечивая спиртным многочисленных желающих. Именно к нему и направился Филлип, лавируя между кринолинами и черными смокингами Я, подобно онницевской куртизанке, семенила следом и в полголоса крыла последними словами туфли, едва успевая убирать ноги с траекторий движений дамских шпилек и увесистых платформ. Несколько раз нас останавливали знакомые Вельса. Филипп с благосклонно кивал в ответ на приветствия, уверенным движением дёргал меня за руку, и я картинно падала ему прямо в руки тут же теряя равновесие.
- Моя гордая Като, - представлял он меня с самодовольной улыбкой, от чего мои челюсти каждый раз сжимались. И хотя я уже поняла, что Вельс просто играет на публику, меня по-прежнему коробило от того, как именно он это делает.
Уже у самой барной стойки, гран-маг галантно усадил меня на барный стул, уселся рядом и взмахом руки подозвал официанта:
"Лунный свет" для моей дамы и один виски, пожалуйста.
Официант кивнул котелком и принялся проворно смешивать толченый лед с содержимым многочисленных цветастых бутылок, стоявших тут же. И уже через пару минут перед нами возникли высокий узкий бокал на тонкой ножке с синей, будто машинный тосол, жидкостью, едко пахнувший мятой, и пузатый стакан с виски, наполненный не более, чем на треть.
Я протянула руку за своим коктейлем, однако Филипп опередил меня и сам взял стакан. Отпив содержимое бокала из соломинки он облизал губы, глядя мне прямо в глаза, и, наконец, пододвинул коктейль ко мне. Поймав на себе любопытный взгляд бармена, я взялась за тонкую ножку бокала. Чуть поколебавшись, я таки взяла в рот соломинку, все еще хранившую тепло губ гра-мага. Бармен тут же отвел взгляд, переключившись на новых клиентов.
На вкус коктейль оказался гораздо лучше, чем на вид.
- Злишься? - тихо спросил гран-маг, наклонившись ко мне так близко, что я снова почувствовала на щеке его дыхание.
- Не то слово, - также тихо ответила я. Его близкое присутствие сейчас нервировало меня как никогда раньше, - мог и предупредить о своем показательном спектакле!
- Мне нужно было, чтобы ты вела себя естественно, - Филипп отпил из стакана с виски.
Мои щеки снова вспыхнули:
- Да я едва естественно снова не залепила тебе по роже!
- Я держал ситуацию под контролем, - губы Вельса чуть дрогнули в улыбке.
Я в раздражении отвернулась. Проклятый гран-маг был прав. Как бы не его ведущая роль в этом спектакле, я просто хмуро и молча стояла бы рядом, чем выставила на посмешище как Филиппа, так и саму себя. Кличка "Снежная баба", и так уже не в первый раз летела мне в след. Правда в тот раз это делом грязного языка некого Шурика, близкого знакомца одной из пассии Маринки, с которым последняя, пыталась меня свести. Обычно подсунутых ею кавалеров я отваживала за одно, максимум два, свидания. Маринка дулась на меня пару дней за излишнюю, с ее точки зрения, разборчивость, и пугала обычным "одна останешься!!!", и все возвращалась на исходную позицию. Однако эпизод с Шуриком запомнился нам обеим, ибо выкинутый этим молодым человеком фентиль был столь замечателен, что в кои-то веки Маринка одобрила мои действия.
Упомянутый Шурик учился на курс старше нас и ничем особенным не выделялся. Был он приятелем очередного Маринкиного мальчика, который как-то увязался за ними. Влюбленные уж так и эдак намекали, что Шурик в их компании лишний. Но тот проявлял поразительное непонимание текущего момента и все предлагал зайти в кафе покушать. Вздохнув, Маринка согласилась на кафе, и позвонила мне с просьбой присоединиться. В ее голосе слышалось такое отчаянье, что я не выдержала и, бросив все, полетела в центр города балансировать свидание подруги. Узрев меня, Шурик воодушевился, расправил костлявые плечи, втянул до самого позвоночника и так совсем впалый живот и принялся хвастаться своими успехами на научном и рабочем поприще. Он так увлекся, что не заметил, как его приятель и Маринка тихонечко удалились, оставив нас вдвоем. Поскучав с пару часов в кафе и заплатив по счету за себя и за Шурика(у того не оказалось денег ибо за парочкой он таскался именно в надежде на бесплатный ужин), я вознамерилась пойти домой дописывать курсовую. Но не тут-то было. Шурик, к моей досаде, вознамерился меня проводить. Причем не просто до дома. Отделаться от него не вышло. Более того, всю дорогу Шурик то и дело порывался взять меня под локоток или обнять за талию.
Уже неуклюже топчась у моего подъезда, молодой человек принялся во всю намекать, что он не против проводить меня не только до дверей квартиры, но и гораздо дальше.
- Тем более у меня все равно нет денег на проезд до общаги, - выложил он передо мной, наконец, свой главный аргумент, - а пешком идти долго и опасно!
- А я тебе одолжу, - раздраженно парировала я, засовывая во влажную ладошку Шурика, в очередной раз порывавшуюся брать штурмом мою талию, - безвозмездно.
Осознав, что ночь любви ему сегодня не обломится, Шурик вспылил, обозвал меня стервой и пообещал веселую жизнь. Свое обещание он сдердал, принявшись распространять про меня небылицы и именовать при всяком удобном и не удобном случае "снежной бабой".