Когда у правителя одного государства некий ученый настойчиво стал просить приема по какому-то крайне важному, по его словам, вопросу, он всякий раз получал отказ, так как правитель был постоянно занят, и его отправляли то к министру, а то и к губернатору, но он писал прошения едва ли не каждый день и заверял, что никто, кроме непосредственно правителя, не может гарантировать точного рассмотрения его жизненно необходимого для государства проекта-как, опять таки, заявлял этот ученый в своих бесконечных письмах. Продолжалось это чуть ли не год, и в конце концов правитель заинтересовался настырным ученым и, промолчав для приличия еще некоторое время, дал тому распоряжение явиться в свою резиденцию.
Ученый прибыл минута в минуту и был принят правителем и еще несколькими министрами. Перед этим ученого придупредили, что для донесения его плана главе государства у него есть чуть более пяти минут.
Не говоря ни слова, ученый протянул правителю целую папку каких-то чертежей. Полистав бумаги, правитель сказал, что он в них ничего не смыслит и просит ученого в двух словах обьяснить их содержимое. Тогда тот достал из большого чемодана, с которым явился в резиденцию, макет какого-то странного устройства и поставил его на стол перед правителем и министрами.
Уставившись на машину, правитель попросил ученого не тянуть и обьяснить назначение этой диковиной штуки.
-Я называю это Машиной Возмездия,-заговорил наконец ученый гордо и торжественно,-и предлагаю применять ее ко всем осужденным на смертную казнь на всей территории государства.
Все рассматривая невиданый аппарат, правитель попросил обьяснить ее принципиальное различие от привычного палача и причину, по которой одно стоит заменить другим.
-Причина очевидна, ваше превосходительство,-ответил ученый,-сегодня всякий, осужденный на смертную казнь, не испытывает какого либо уважения ни к правосудию, ни к палачу, и таинство смертной казни заключается для него в восхождению на шаткий деревяный помост и мгновенном отсекании его грешной головы палачом, то есть, по сути, таким же человеком, что и он. При использовании же моего изобретения, над коим, к слову, я работал на протяжении пятнадцати лет, осужденный будет испытывать ужас и благоговение перед одним только его видом, а крайне болезненый и продолжительный способ умервщления, проработаный мной до мельчайших деталей, послужит хорошим возмездием за несоблюдение наших прекрасных законов.
Заметно заинтересованый, как и министры, правитель попросил рассказать о принципе работы машины.
-Оно несложно, и вместе с тем, я не побоюсь этого слова, гениально. Как вы видите, в центре устройства располагается специальное ложе в форме человеческого тела, в которое осужденный будет помещен, как в саркофаг,-заговорил ученый, показывая на некий капсуль, немного похожий ни то на кирасу, ни то на черепаший панцырь-В этом ложе будет помещаться только его тело, в то время как его конечности и голова будут выступать наружу через специальные отверстия.
-Простите, но тут маленький недочет,-перебил вдруг ученого министр юстиций, вытянувший к прибору голову, как гусь,-а что, если осужденный не вместится в этот панцырь или, наоборот, он ему будет велик?
-Никакого недочета нет. Этот, как вы изволили выразиться, панцырь, имеет раздвижную оболочку и легко перенастраивается под любой размер человеческого тела, а так же под форму женщины или пропорции ребенка.
-Превосходно. И что же происходит потом?-заговорил опять министр юстиций.
-После того, как тело помещено в ложе, начинается сам процесс казни. Как вы видите, к каждому отверстию, в котором будет распологаться конечность осужденного, прикреплена специальная гильотина,-сказал ученый, показывая на небольшие ножи, расположеные поверх капсуля.
-А это что?-спросил на этот раз сам правитель, показывая на какие-то железные гири возле гильотин.
-Это-ударный механизм. Перед тем как, по моей задумке, гильотины по очереди обрубят руки и ноги осужденного, эти механизмы должны будут разломать их для увеличения страданий.
-Неплохо,-задумчиво проговорил министр юстиций.
-Но это, как вы понимаете, еще не все. С той же целью-то есть для увеличения страданий осужденного,-ложе может нагреваться до болезненных для тела температур, которые можно регулировать в зависимости от вины и тяжести преступления. Кроме того, в самом устройстве ложа предусмотрены специальные ножи, которые врезаются в наиболее чувствительные участки туловища преступника.
-Но где гарантия того,-перебил ученого правитель,-что преступник не потеряет сознание во время экзекуции и все ваши хитрости и новшества не возымеют должного воздействия?
-Такая гарантия есть.-уверенно ответил ученый, ничуть не запнувшись,-В ложе, помимо всего, установлены специальные трубки для подачи холодной воды, которые время от времени будут приводить осужденного в чувство, и, кроме того, действие машины можно остановить, что бы врач мог проверить состояние осужденного.
-А вот это предназначено для отрубания головы?-спросил вдруг молчавший до этого министр здравоохранения, показывая на самую большую гильотину в передней части устройства.
-Совершенно верно. Но перед обезглавливанием ложе медленно повернется так, что бы осужденный видел небо и Бога, к которому он должен отправиться, и падающий на него нож для того, что бы вселить на него наибольший ужас в последнюю минуту.
-А как приводится в действие вся эта машина?-спросил ученого правитель.
-Заводным пружинным и шестереночным механизмом. Участие палача сводится только к приведению его в рабочее состояние и нажатии стартового рычага. Таким образом, сама природа и ее законы лишат преступника его презренной жизни.
-Ну что ж, это довольно таки интересное изобретение,-проговорил правитель, смотря на макет, стоящий у него на столе.
Ученого спрашивали еще много о чем. Так, к примеру, у него поинтересовались, не имеет ли его изобретение аналогов в Западных странах, на что тот ответил, что оно абсолютно оригинально. Спрашивали так же об устройстве механизмов, об особенностях изготовления, о проблемах, которые могут возникнуть при запуске серийного производства. На все это ученый отвечал, что все трудности давно расчитаны им в подробном проекте, который он готов предьявить, и не содержат каких либо подводных камней. В конце концов, ученому были обещаны средства и время на изготовление и тестирование пробного образца, ему был выделен целый отдел в одном из институтов, а правитель пообещал, что возьмет этот процесс под личный контроль. Добившись своего, ученый покинул резиденцию далеко за полночь.
2
Через пару месяцев пробный экземпляр устройства, к которому прочно прикрепилось звание Машины Возмездия, был готов и доставлен в резиденцию. Презентация собрала почти тот же состав, что принимал ученого-министры во главе с правителем,- но на этот раз в резиденцию допустили так же и журналистов.
Готовая Машина Возмездия представляла из себя поистине пугающее зрелище и журналисты тут же обступили ее со всех сторон с фотоаппаратами, а ученый вкратце обьяснил им суть ее устройства .
Вскоре в резиденцию доставили осужденного на смерть, которому выпала честь первым испробывать на себе действие аппарата. Осужденый нервничал и бледнел, но журналисты задавали ему вопросы и просили попозировать для снимков в газету. Священник, который тут так же присутствовал, всех утомил длинной и пафосной речью и отпустил осужденному его грехи. В торжественном зале был собран по такому случаю пышный банкет, и осужденному даже посчастливилось посидеть немного за столом и выпить бокал шампанского, последний в своей жизни, а растроганый правитель пожал ему руку, чего раньше не случалось никогда.
Наконец, осужденного поместили в ложе. Его руки и ноги прикрепили к специальным стойкам, голову зажали в тиски и сам изобретатель Машины Возмездия нажал на стартовый рычаг. Тут же по в зале почувствовался запах паленого мяса, а преступник протяжно застонал; это сработал механизм нагревания и ножи, обьяснил ученый. После Машина зашумела как улий, полный пчел, своими шестеренками и пружинами, и вскоре первая гиря ударного механизма обрушилась на правую руку и как тряпичную переломила ее. Зал резиденции тут же наполнил страшный вопль и потрясенный вздох зрителей. Через минуту то же повторилось с левой рукой и ногами осужденного и в ход пошли гильотины. Когда первый нож опустился на руку осужденного и она отлетела, как обрубленое полено, в сторону, из под ложа выдвинулись специальные чаши, предназначеные для собирания крови. Весь процесс снимался журналистами на фотокамеры, которые щелкали в зале, как лопающиеся надувные шары. Наконец, четыре гильотины сделали свою работу. Ложе начало переворачиваться, и журналисты отметили в газетах "спокойное и торжественное лицо осужденного, в глазах которого читалось благоговейное смирение перед приходом неизбежной и великой минуты". Наконец развернув ложе, машина запустила спускной механизм главной гильотины, зашумела снова своими невидимыми шестернями, и, на мгновение замерев, обрушила на шею преступника огромное лезвие, с лязгом скатившееся по салазкам. Голова отлетела, как пробка из-под шампанского, и приземлилась точно в корзину, которая стояла наготове внизу.
После экзекуции в зале на минуту воцарилась полнейшая тишина, которая сменилась бурными и продолжительными овациями. Фотографы тут же обступили Машину, в ложе которого распологалось обрубленое тело преступника, и расталкивая друг друга, снимали руки и ноги, разбросаные вокруг. Вскоре стоявшие тут солдаты собрали их в мешок, голову достали из корзины, а изобретатель нажатием какой-то кнопки включил воду, которая отмыла от крови гильотины и ударные механизмы.
Видно было, что правитель и министр были потрясены и по очереди жали молчаливому изобретателю руку. Вскоре официанты принесли в зал еще шампанского, закуску, и банкет продолжился до самой ночи.
***
Через неделю Машину Возмездия городские власти установили на главной площади столицы, к которой потянулся буквально весь город. Газеты выходили с ее фотографиями на первых страницах, а рядом помещали портрет ее изобретателя. Казалось, все проблемы отступили на второй план и появление чудо-машины стало главной новостью. Вскоре обьявили о дате первой казни. Билеты были распроданы в тот же вечер, а спекулянты завышали их цену в десять раз. На площадь собралась буквально половина города, передние ряды перед помостом заняли наиболее важные персоны, пришедшие с женами и детьми.
Наконец, преступник произнес предсмертную речь и вскоре был казнен на Машине Возмездия. Как и в первый раз, Машину приводил в действие сам ее изобретатель. Собравшаяся на площади толпа вопила и требовала продолжения, но следующую казнь назначили только на будущей неделе.
На следующей неделе повториось то же самое, только стоимость билетов подняли в три раза. Еще через неделю была проведена следующая казнь, и вскоре казни с использованием Машины Возмездия стали главным событием города.
Со временем изобретатель, который всякий раз собственноручно приводил Машину в действие, привнес в нее кое-какие усовершенствования. Так, к примеру, вместо одного лезвия в гильотинах стали использовать несколько для более продолжительного процесса экзекуции, а под давлением общественности к месту в ложе, где располагалась голова осужденного, были прикреплены микрофоны, что бы каждый на площади мог слышать предсмертные вопли казнимого.
Так как смертный приговор в государстве выносили за небольшое число преступлений, количество казней ограничивалось только одним разом в неделю, что вызывало у общественности бурное негодование, так как на казнь сьезжались со всех уголков страны и не каждый успевал даже однажды увидеть действо из-за большого скопления народа на площади и нехватки билетов. Тогда правительство несколько ужесточило законы, но это все равно не могло удовлетворить потребности зрителей. Немного после было принято решение казнить не только самого преступника, но и всех членов его семьи, и благодаря этому нововведению уже почти каждый мог лицезреть работу Машины Возмездия, а казнь детей, кроме того, привлекала к площади новых зрителей.
Так Машина Возмездия стала главной достопримечательностью города, а, со временем, и страны. В дни, когда казни не совершались, она стояла на площади под охраной караула солдат и всякий мог сфотографироваться рядом с ней, что вскоре стало традицией каждого туриста. Были выпущены юбилейные монеты с ее изображением, выпускались открытки с сценами из казней, а так же какая-то фабрика наладила выпуск игрушечной копии устройства из пластмассы для детей и специальных кукол, у которых нажатием кнопки отваливались руки и ноги, а лицо изображало предсмертный ужас, копирующий ужас казнимых. В газетах печатались подробные отчеты о проводимых казнях, а поэты сочиняли в честь Машины Возмездия и ее изобретателя стихи. Но казалось, что самого ученого совершенно не интересовала какая-либо слава и он озабочен только исправной работой своего изобретения и усовершенствованиями, которые могли быть в нее привнесены. Только в дни казней он появлялся на публике для того, что бы нажатием на небольшой рычаг привести Машину в действие, и, когда ее работа была окончена, он всякий раз исчезал до следующей казни, и никто не знал, где он живет и каково его настоящее имя.
3
В дни выборов запуск Машины Возмездия считался одной из главных заслуг настоящей власти и правитель использывал его как основной аргумент в своей избирательной кампании. Так как ничем другим ему хвалиться было нечем, всякая его дискуссия в дебатах в конце концов сводилась к ней. В день перед выборами правитель сам явился на площадь, где располагался помост, на презентацию новых усовершенствований, которые ученый очень своевременно внес в свой аппарат. К тому времени, пройдя ряд модификаций, Машина выглядела еще страшнее прежнего, вместо одного лезвия в гильотинах стоял целый ряд, ложе было устроено так, что, при смене крышки, в него легко помещалась беременная женщина, и вокруг нее вились, как змеи, сотни каких-то трубочек и рычажков, производя странное и вместе с тем ужасное впечатление. После долгой и торжественной вступительной речи, при скоплении на площади народа и журналистов правитель обещал собственноручно привести приговор в исполнение, о чем тут же попросил изобретателя, который выполнял эту почетную обязанность до этого момента только сам. Изобретатель согласился на это, но при условии, что правитель сам ляжет в ложе, дабы испробывать чувства, которые испытывает осужденный. Правитель замешкался на это, но народ и журналисты стали настойчиво требовать, что бы правитель все же опробывал Машину Возмездия на себе. Отказываться было не к лицу, да к тому же вечерние выпуски газет с его фотографией на первых страницах внутри устройства наверняка должны были вызвать интерес у публики и поднять его падающий рейтинг, и, несмотря на нашедший на него страх, правитель все же снял пиджак, галстук, разулся и, сопровождаемый щелчками фотоаппаратов, направился к Машине.
Ложась внутрь ложа и позволяя пристегнуть себя ремнями к стойкам, правитель пытался подмигивать журналистам и шутить, но вместе с тем лицо его, обычно румяное, приобрело совершенно болезненый оттенок. Когда капсуль закрывали, правитель поинтересовался у ученого, в чем состоят усовершенствования Машины Возмездия, и на это получил ответ, что они совсем незначительны и скорее направлены на зрелищность мероприятия, и что в ближайшее время правитель наверняка узнает о них сам.
Когда крышка захлопнулась, руки и ноги были прикреплены ремнями, а голова зажата в тисках, так что он мог видеть только корзину, в которую она должна была упасть, правитель почувствовал панику и непонятный страх. Сердце его колотилось так, что стук отдавался на всем ложе, в котором он был зажат, но он пытался сохранить улыбку на своем все бледневшем лице, в то время как ужас овладевал каждой частичкой его тела. Ложе оказалось удивительно неудобным, сжимало тело со всех сторон, было душно и нельзя было набрать воздух в грудь, руки были намертво прикреплены к стойкам, а тиски сжимали голову так, что белело в глазах, и правитель почувствовал себя будто обреченным на гибель. Между тем журналисты весело задавали ему вопросы, на которые он что-то коротко отвечал, совали обьективы фотоаппаратов под самый нос, и в этот момент правитель подумал о том, что пожалуй следует ограничить использование Машины Возмездия в отношении своих сограждан.
Наконец, через некоторое время, когда ему хотелось уже кричать и плакать, правитель как можно более спокойнее попросил освободить его из ложа и даже попытался тут пошутить в том роде, что он еще может пригодиться на своем привычном посту. Изобретатель на это заявил, что правителю придется подождать еще немного и прямо сейчас он продемонстрирует публике новшества, которые появились у его изобретения.
Сказав это, ученый отощел немного в сторону, и в эту секунду стартовый рычаг сам по себе вдруг опустился вниз и в машине заработали какие-то механизмы. Публика ахнула и замерла, а правитель почувствовал, что ложе, в котором он был намертво зажат, стало быстро и сильно разогреваться.
Когда ложе разогрелось достаточно и правитель стал понимать весь ужас происходящего, крик боли и отчаяния вырвался как будто из всего его тела, он начал плакать и умолять остановить все это, но в ответ он услышал только, как с еще большим усердием затрекотали фотоаппараты журналистов. Когда ложе разогрелось настолько, что в воздухе запахло готовящейся на День благодарения в духовке индейкой, а правитель думал о том, что ему не приходилось испытывать таких мучений еще никогда, в его обожженое тело один за другим начали врезаться ножи, встроенные в ложе, и правитель закричал на всю площадь. Так как вместе со всей Машиной включились и микрофоны, его крик был слышен за много километров. Как раз в это время кое-что начали соображать и солдаты из службы безопасности и всей толпой ринулись к рычагу остановки, но тот был неподвижен и от их усилий вскоре отвалился вовсе. Затем они пытались окрыть крышку, рвали какие-то трубки и жали рычажки, но все это было бесполезно. Ножи же врезались в правителя со всех сторон, впивались в ребра и кожу, а начавшее вдруг трястись ложе оттого, что солдаты нажали какие-то не те рычаги, только прибавляло ему страданий.
Все это время изобретатель стоял в стороне и не пытался что-либо предпринять. Когда в тело правителя врезался последний нож, а сомо его тело стало слизким от крови и собственных испражнений, Машина начала следующую фазу своего действия и внутри нее заработали какие-то новые механизмы. Примерно поняв, что начнет сейчас происходить, правитель выдавил из горла беспомощный и жалобный писк. Пошумев и как будто немного подумав, машина замерла и на правую руку правителя рухнула первая гиря ударного механизма. На площади послышался громкий и влажный хруст, после которого над ней пронесся нечеловеческий вопль. Толпа ахнула, но уже не от удивления и ужаса, а, уже поняв, что правителю ничем не помочь, от любопытства, и сразу после удара с новой силой затрещали фотоаппараты журналистов . Через минуту то же случилось с левой рукой (хруст, вопль, треск), затем с правой ногой (хруст, треск) и, наконец, с левой (хруст, треск, вопль).
В эти мгновения у правителя уже не было тела, от него осталась только боль, и он был один с нею. Его тело, такое послушное, привычное, которое он холел и лелеял, незаменимое и полезное вдруг превратилось в сгусток страшной боли, которую оно долго заключало и таило в себе, а вот сейчас выпустило наружу и стало будто сосредоточием всего мира. Боль была неописуемая, от нее буквально закладывало уши, и совсем нельзя было поверить, что в мире вообще может существовать такая боль. Когда последняя гиря потянулась обратно к своему месту и площадь стала ждать, когда в ход пойдут гильотины, правитель стал проваливаться во что-то мягкое и теплое, а боль постепенно начала заглушаться, но тут же ему в лицо под большим давлением полилась ледяная вода, которая быстро вернула ему сознание. Когда он пришел в себя, и боль будто политый бензином костер вспыхнула с новой силой, он стал просить, что бы все это поскорее кончилось и его уже убили, шепча и чавкая ртом, в котором уже не было зубов.
В то же мгновение гильотина у правой руки пришла в действие, механизмы ее привода зашумели и загудели, а площадь пришла в движение, и ее большие ножи начали один за другим падать на изломаную конечность. Передохнувшие в момент переключения механизмов фотоаппараты затрещали снова, снимая, как железо рубит податливое тело на куски. Кто-то из солдат пытался остановить Машину, но бесполезно. Боли уже не было, она только вспыхивала и быстро затухала, как спичка, и правитель был будто рад избавиться от ненужной уже и лишней всему основному руки. Только когда ножи дошли до предплечья, он начал еле слышно вздыхать, так как боль стала подбираться к еще непочатому краю.
То же повторилось с левой рукой и ногами, но правителю все это было уже безразлично. Машина Возмездия хорошо знала свое дело, и ни один нож ни на мгновение не застрял на салазках и ни одна капля крови того, под чьей опекой она была создана, не вытекла мимо предназначенных для нее чаш. Только когда последние ножи опускались на обрубки конечностей, в усилителях раздавался слабый и бесцельный выдох; в остальное время правитель молчал.
Когда от правителя остались только толовище да голова, ложе стало переворачиваться наверх. Фотографы воспользовались паузой, перезаряжали пленку, что бы не пропустить самого главного. То ли от этого оборота, то ли от небольшого затишья, правитель пришел в себя и открыл глаза.
К нему вдруг явилось сознание и ясность ума. В глаза ему бил свет солнца, к которому было обращено его лицо, и ему могло бы быть приятным его мягкое тепло, которое согревало щеки и лоб, если бы не какая-то липкая мокрая жижа, которая вылилась на них при обороте ложа. Кроме солнца, ему было видно искривленное лезвие главной гильотины, которое красиво отражало солнечный свет. По сути, думал он, сейчас его могут вытащить из этого саркофага, и он может еще спастись. В общем-то, жить можно без рук и без ног, государство сегодня платит инвалидам хорошие пенсии, и, к тому же, ему назначат специальный оклад. Да, сейчас придет кто-нибудь, кто откроет ложе и вытащит его. Он подумал, что медицина нынче сделала много шагов вперед и ему, в принципе, могут пришить ноги и руки обратно. Он представил, как будет рассказвать о том, что с ним произошло, будет шутить над собой и все это, наверное, будет очень мило. Наверное, он был плохим правителем. Только бы выбраться отсюда. О, конечно же, после всего он запретит использывать Машину Возмездия в стране, он даже вообще запретит смертную казнь. А что с теми, кого уже казнили? Ну, он даст распоряжение вырыть их из могил, и им тоже пришьют руки, ноги и головы. Он назначит им пенсии. Он вспомнил, что на Машине казнили много детей, что их то наверное сложно будет собирать и сшивать. Как им, наверное, было тут страшно. Он вспомнил про свою дочку. Нет нет, ее тут не казнят, ведь его засунули в эту чертову штуку случайно. Она любопытная, будет разглядывать его шрамы. Он повернул голову в сторону площади. Там он увидел какую-то толпу, какие-то фотоаппараты были почему-то наставлены на него. Его дочери там не было. Но кто тогда все эти люди? Почему на него наставлены объективы фотоаппаратов? И что вообще происходит?
Вскоре все было кончено. Голова, как и всегда, попала точно в карзину, кровь тонкой струйкой вылилась в чашу. Ложе открылось, точно, как и всегда, сработали его замки. К открытому панцырю тут же подбежали солдаты, вытащили из него кусок обоженного и изколотого мяса, облепленый кусками тряпок, бывший когда то телом правителя, из корзины достали ровно-ровно отрубленую голову, только руки и ноги, изрезаные на куски, продолжали валяться по сторонам. К телу тут же подбежали журналисты, начали фотографировать тело и ложе, солдат, которые брезгливо счащали с мундиров испражнения и кровь.
Когда тело было вынуто из саркофага, в Машине вдруг снова затрещали какие-то механизмы. Солдаты и журналисты и просто зеваки, собравшиеся вокруг нее, тут же отбежали в сторону. Тысячная толпа смотрела на ожившую Машину Возмездия и отступала все дальше и дальше от нее. Казалось, что Машина сошла с ума, что она сейчас засосет в свои ужасные механизмы каждого в толпе, что она пойдет по улицам, разрушая все на своем пути, и какими-то огромными щупальцами будет вытаскивать из жилищ жителей города и так истребит все живое. Теперь они поняли, что и у Машины была своя душа и она только терпела все это время, но теперь ее терпение иссякло и она готова дать волю ненависти и жестокости, которые люди подолгу копили в ней. Ничего не соображая от ужаса, люди кричали и жались друг к другу, в то время как в машине приводились в действие какие-то неведомые механизмы. Но вскоре она замерла, подпрыгнула, и вдруг разорвалась на куски. В стороны отлетели ее гильотины, гири тяжело ударились об ложе и погнули его, по камням мостовой попрыгали и покатились тысячи шестеренок, приводов, каких-то медных трубочек и люди отпрыгивали в сторону, когда те подступали к их ногам, так как и эти шестеренки казались живыми и страшными, как часть ужасного устройства, разрушаюшегося на их глазах. Только когда дым рассеялся, а последнее колесико остановилось на земле, люди пришли в себя. Они покинули площадь, стараясь не смотреть на руины Машины Возмездия, и еще много месяцев никто не подходил к ним. Ее останки поливал дождь и покрывал снег, и потому они покрылись слоем ржавчины, преобретя еще более ужасный вид.
Рядом с ней осталось лежать и тело правителя, которое бросили на мостовой солдаты. К нему так же боялись приблизиться и вскоре совсем позабыли. В стране давно уже выбрали другого президента, который старался не повторять ошибок своего предшественника. Все старались забыть о тех преступлениях, участниками которых были, и только обломки Машины Возмездия и останки правителя возле дворца напоминали о них. Изобретателя же Машины больше не видели в государстве; говорят, он уехал, довольный шуткой, которую сыграл.