Прежде-то я ее не замечал. В аудитории, где я читал лекции по "Медицине катастроф", сидели двадцать пять девушек, и Мария точно не входила в число хорошеньких. Колпак надвинут по самую переносицу, глаза с широкими зрачками спрятаны за очки с уродливой оправой, подбородок маленький, взгляд исподлобья недобрый. Она вечно всех ненавидела. Родственников, мать, отчима, парня, от которого залетела и скинула плод на втором месяце беременности. Марии недавно исполнилось девятнадцать лет, но она успела стать злобной, будто исходила вдоль и поперек все круги ада. И фигура у нее была нескладная, плечи подняты, как у черепашки, которая вбирает голову при первой опасности. В голливудских фильмах такую внешность придают героиням, которые по замыслу должны повторить историю Золушки.
Мне сорок пять лет, я холостяк и не чураюсь коротких любовных связей. Но всегда предпочитал иметь дело с девушками красивыми и жизнерадостными. Нет ведь никакого смысла добавлять себе проблем из-за какой-нибудь замороченной на невзгодах мышке. Поэтому время, которое я тратил на своих случайных спутниц, редко превышало одну неделю. Была недолгою любовь, разлука будет без печали. К тому же я знал за собой, что ревнив, что бываю ужасен, когда поддаюсь этому поганому чувству, и избегаю его, просто ни к кому не привязываясь.
Как-то на занятии я показывал студентам работу эхокардиографа. Больных было немного, и я предложил обследовать сердце кому-нибудь из практикантов. Мария довольно энергично пробилась в первые ряды и легла на кушетку. Она сняла очки, оголила грудь и посмотрела на меня большими зелеными глазами. И лишь в эту минуту я увидел в ней то, что называю истинной женственностью. Можно встретить тысячу девушек разного возраста, самых красивых, стильных, ухоженных, и ни одна из них не тронет твоего сердца. Они будут приятны взору, словно картинки на обложке модного журнала, но не всколыхнут твою душу. И вдруг тебе попадается четырнадцатилетняя девчонка из какой-нибудь отдаленной деревни, и у тебя захватывает дух, ты видишь перед собой настоящую самку, к которой тянет неудержимая физиологическая страсть. Может быть весь фокус был еще и в том, что Мария лежала. Когда я увидел ее большую крепкую грудь, гладкое тело, то готов был накинуться на нее тут же при всей группе.
- А ведь без очков вы намного красивее! - только и вырвалось у меня, - почему бы вам не носить линзы?
- У меня от них глаза слезятся, - ответила она.
Вот тогда-то я впервые и подумал, что можно было бы ее соблазнить, провести одну ночь. На долгий срок я не загадывал, она была не из тех девушек, присутствие которых поднимало бы твой статус. То есть куда-нибудь в Италию я бы с ней точно не поехал. Она была сексуальна, но безвкусна и вроде как забита. Настоящая мышка. Так бывает с теми, кого мало любили. А ее, похоже, никто никогда не любил.
Я заметил, что на лекциях Мария довольно настойчиво отбивает у других место подле меня. Так что, если мне приходилось показывать способы обследования больных, то именно ее приглашал я для демонстрации, брал за руку, щупал пульс, или водил пальцем по спине, отмечая топографические линии. Однажды она подстерегла меня в коридоре отделения, и спросила:
- Доктор, вы бы не могли меня посмотреть. У меня часто желудок болит. И сердце.
Банальный повод для всех студенток, которые хотели со мной переспать. Многовековая история адюльтера между доктором и пациенткой, преподавателем и ученицей, боссом и секретаршей. Ничего не меняется. Я сразу раскусил, что стояло за этой просьбой. Похоже, у меня не возникнет проблем с тем, чтобы затащить ее в постель.
- Хорошо, - говорю, - приходите вечером ко мне на дежурство. Там мне будет удобнее это сделать.
Когда мы останемся один на один, то обо всем и договоримся. Мы обменялись номерами телефонов, будто заговорщики, заранее зная, чем все кончится.
На дежурстве я ждал Марию, но она не появилась к условленному часу. Тогда я позвонил ей.
- Я на остановке, - радостно выдохнула она, - жду такси. Скоро приеду.
Мне было досадно, что я выказал нетерпение и как бы дал ей преимущество в наших отношениях. Извечная игра полов, кто над кем возьмет верх.
Когда она пришла, я завел ее в ординаторскую и усадил на диван.
- Ты бы не могла снять очки? - попросил я.
- Я без них ничего не вижу, - ответила она и все же сняла очки и сунула их в карман куртки. Лицо у нее было совсем детское, а взгляд близоруких глаз казался наивным и беззащитным.
- Раздевайся, я тебя посмотрю.
Она послушно разделась и легла на диван. Тело у нее было великолепным. По-моему, женщины привлекают мужчин не какими-то душевными свойствами, а особенностями внешности, которые или вызывают немедленное сексуальное желание, или нет, будь ты хоть супермодель. Так вот тело Марии было именно таким, которое меня возбуждало. Я помял ее живот, поводил ладонью по крепкой груди, не найдя ничего патологического, кроме гладкой и прохладной кожи.
- Ну, что же, - говорю я, - признаки гастрита, который можно запросто вылечить с помощью магнитного аппарата. И этот аппарат у меня есть, дома.
Она села рядом, лицо у нее было пунцовым.
- Я вижу сны, - говорит, - как бы вещие. И я предвидела, что наша встреча так вот и пройдет, и вы позовете меня к себе.
- Да? И что же мы потом делали? Целовались?
Она кивнула.
- Вот так? - я поцеловал ее губы, но она стиснула их.
- Вдруг кто-нибудь войдет?
- Никто не войдет, не постучав. Интересно...а мы потом делали...это?
- Да, - сказала она, вроде как потупившись.
- И это... тебе понравилось?
- Да.
- Ты мне давно нравишься, - говорю я с жаром, немного наигранным, - и я с нетерпением буду ждать нашей встречи.
- Я тоже, - сказала она, достаточно искренно.
На следующий день я поджидал ее возле интернет-кафе. Вечер выдался теплый, с редким падавшим снегом и туманом, в котором причудливо светились уличные фонари. Мария подошла медленно, вроде как нерешительно, и я сразу чмокнул ее в щеку:
- Отлично выглядишь?
- Да? -она улыбнулась, - еле отбилась от подруг. Сказала, что надо навестить маму.
- Давай сначала навестим каморку одного врача. Тут неподалеку.
Мы пришли ко мне в квартиру.
- Я так себе все и представляла, видела во сне, - сказала она, - направо из прихожей комната, и диван у стены.
- Именно там все и произойдет, - говорю я, - можешь сходить в ванную и надеть футболку.
Она повиновалась. Секс с ней случился быстро, без всяких прелюдий и ломаний. Мне не пришлось использовать разные фокусы и хитрости, чтобы добраться до ее лона. Мария раздвинула ноги легко, будто мы уже давно были любовниками. И вообще, сам акт совокупления она словно бы и не заметила, он был для нее не важнее глотка шампанского. По большей части она все говорила о своей бабушке, которая передала ей дар ясновидения, о парне, который ее бросил, о таксистах, которые тоже ее бросали, о пожилом дяде, который делает ей медовый массаж и, похоже, был не против заодно и трахнуть. Надо сказать, все это дерьмо, что она безостановочно вываливала на меня, действовало мне на нервы, и я был рад, что больше никогда не встречусь с ней, разве что в колледже, и мне не придется всякий раз окунаться в ее мерзкое прошлое.
Через пару дней я читал лекцию, и Мария вновь примостилась рядом со мной.
- Предмет "Медицина катастроф", - рассказывал я, - это по большей части обсуждение разных способов убийства. Если к примеру, вас замучил родственник-алкоголик, то достаточно во время рвоты не повернуть ему голову на бок, и он захлебнется собственной блевотиной. Или женщина может избавиться от мужа, всего-то полежав ночку на его руке, и утром он умрет от синдрома длительного сдавливания.
- А какое лекарство самое токсичное при отравлении? - спросил кто-то.
- Мне приходилось видеть школьницу с передозировкой тубазида, - отвечаю, - противотуберкулезного средства. Так вот нам не удалось ее спасти. У нее были бесконечные судороги, и через пару дней она скончалась.
В перерыве я зашел в ординаторскую выпить кофе.
- Что это за ужасное создание сидит рядом с вами? - спросила меня окулист Ларина, у нас с ней были приятельские отношения, - Я проходила мимо, и вижу у самой кафедры сидит страшная девушка. Лицо сморщенное, взгляд недобрый. Зачем вы позволяете ей находиться возле вас. От нее просто несет смертельной аурой.
Я смутился. Меня словно бы уличили в неблаговидном поступке, в том, что я переспал с недостойной девушкой, к примеру, с вокзальной проституткой.
- Вы неправы, - отвечаю, - у вас женщин свой взгляд на внешность, отличающийся от мужского. Знаете притчу? Однажды султан искал конюха для своей конюшни, и к нему привели старика, который был в своем деле докой. Так вот этот старик нашел для султана лошадь и сказал, что эта кобыла лучше всех. Султан рассердился, потому что это была вовсе и не кобыла, а жеребец. Но после оказалось, что лошадь и впрямь замечательная, а старик увидел ее суть, и по сути это был вовсе и не жеребец, а кобыла. И вы в этой девушке не можете разглядеть ее сути. Но я-то как мужчина вижу, что она очень женственная. Поверьте моему опыту. Такие редко встречаются. Я вам докажу.
- Как это можно доказать?
- Увидите ее через несколько дней.
В конце-концов, как бы уязвленная честь и подспудное желание оправдаться заставили меня пойти против моих правил и вновь встретиться с Марией. В этот раз мы смешали водку с апельсиновым соком, и Мария отдалась сексу с большим жаром. Было забавно наблюдать, как она охотно, словно примерная ученица припадает губами к моему члену, облизывает его и смотрит в глаза, пытаясь угадать, нравится мне это или нет.
- Знаешь, - говорю я ей, - почему бы тебе не сделать перезагрузку. Есть такие телевизионные передачи, где из некрасивых девушек делают настоящих моделей. Им чистят лица, выправляют зубы, подбирают прически, одежду. И эти замухрышки превращаются в Мэрилин Монро.
- Кто такая Мэрилин Монро?
- Секс-символ Америки. В нее все мужики влюблялись. Даже президенты.
- Покажи мне ее.
Я нашел в Интернете фотографии с Монро.
- Смотри, тебе ведь почти ничего не надо менять, - говорю, - зубы у тебя ровные, лицо чистое, тело замечательное. Только покрасить волосы и снять очки. И все. Будешь, как она.
По всему видать, ее проняло. Глаз не сводила с актрисы.
- А что потом с ней сталось? - спрашивает.
- Умерла. Отравилась.
- Жалко, - говорит, - красивая. Я буду, как она, ради тебя. Я люблю тебя. И ты меня полюбишь.
По правде сказать, я ей не поверил. Все эти пафосные словечки... меня от них мутит.
В субботу вечером мы встретились. Мария вошла в прихожую и не дала мне снять с нее куртку и шапочку:
- Иди в комнату и жди меня. Я сейчас приду.
Когда она появилась, я понял, что у нее все получилось. Это была настоящая Мэрилин Монро. Она все точно скопировала, прическу, длинные ресницы, даже родинку на левой щеке пририсовала. Декольте оранжевого платья открывало пышную грудь. Мария покружилась на месте, лицо у нее светилось.
- I wanna be loved by you... - спела она под мелодию из фильма "В джазе только девушки".
Я чувствовал себя Пигмалионом.
- Отлично, - говорю, - теперь ты и сама, внутри изменишься. Мир станет прекрасным, люди добрыми, и все они полюбят тебя.
- Я уже ни с кем не ссорюсь. Родители хлопочут вокруг меня, в колледже все удивляются, что это со мной случилось.
И она опять понесла весь тот наивный и тошнотворный бред, из-за которого Печорин разлюбил Бэлу.
- Главное - что я впервые буду заниматься сексом с самой Мэрилин, - говорю.
А что? Может быть и впрямь дух самой Монро вселился в эту глупышку, чтобы сойтись со мной. Любила же она старика Артура Миллера, почему бы ей и на меня глаз не положить. Знаете, всякие там торсионные поля, осуществленные желания.
Мы встречались два месяца, и это был тот самый срок, который начал делать из меня подлеца и зануду. Привязанность к Марии, к ее телу и новому облику мало-помалу взращивала во мне скрытые некогда семена ревности. Мне честно говоря, было бы уже не наплевать, если бы она переспала с кем-то другим. И случай испытать мою твердость представился довольно скоро. В конце апреля в город приехал Игорь, мой товарищ и компаньон по давним юношеским проделкам. В свое время он был смазливым малым, и мы постоянно отбивали девчонок друг у друга, соревнуясь в том, кто совратит их больше. Сейчас он жил в Москве, но каждое лето приезжал на пару недель к матери. Мы по старой привычке встречались где-нибудь в кафе и вспоминали нашу беспечную молодость за кружкой пива. Он позвонил мне, когда я только что после близости с Марией напевал ей под гитару песенки Макаревича, но она не вникала в суть слов и лишь бессмысленно хлопала глазами.
- Ты где, бродяга? - спросил Игорь, - и почему мы все еще не пригубили вискаря, привезенного мной из дьюти фри?
- Э-гей, чувак! - говорю я. - Рад, что ты приехал! Подгребай в наше кафе, пообщаемся.
Я повернулся к Марии:
- Пойдем поужинаем. Я тебя познакомлю с моим другом. Постарайся произвести на него впечатление, он не так часто видел моих девушек. Не хотелось бы его разочаровать.
Когда мы появились в кафе, я заметил, что Мария произвела эффект на Игоря. Взгляд у него стал хищным, он приобнял ее, поцеловал в губы и сказал:
- Настоящая Монро. Только выбери помаду поярче, и осанку держи прямо. Эх, была бы ты в Москве, я бы из тебя запросто модель сделал!
- А вы в Москве живете? - спросила Мария. Она, что называется, сделала стойку. У меня было много девушек, и я отлично знаю и чувствую ту минуту, когда тебя должны бросить, променять на другого. В тот момент ты становишься в злосчастном треугольнике не важнее фонарного столба.
- В Москве, дорогуша. Приезжай ко мне как-нибудь.
Сейчас он наплетет ей с три короба. Я уже не в счет, на войне, как на войне.
- Послушайте, - говорю, и они оба посмотрели на меня, точно на нечаянного прохожего, - тут полно моих студентов. Я не хочу подставлять Марию. Сделайте вид, будто вы любовная парочка, а я ваш товарищ.
Им эта идея пришлась по вкусу. Мария пересела к Игорю, и тот приобнял ее за плечи. Потом они вышли на площадку, и я углядел, как во время танца Мария прижималась к Игорю, а он заводил руку ей под юбку.
После полуночи мы вызвали такси. Я сел на переднее сиденье к шоферу, а те двое устроились сзади. Поначалу мы подъехали к моему дому.
- Пока, ребята, - говорю я, невольно положив руку на ладошку Марии, но она так же безотчетно отдернула ее. Такие мелочи унижают почище всяких слов. Я усмехнулся. Я представил себя этаким ковбоем, который знает жизнь, который опять одинок, и который лишний раз увидел подлую изнанку женской натуры.
Они уехали, и напоследок Игорь показал мне большой палец. Это выглядело добрым и напутственным жестом. Но мы-то знали, что он выиграл. Не было никакого сомнения в том, что они перепихнутся. Игорь никогда не упускал такого шанса. А для Марии раздвинуть ноги было проще, чем отдать фантик от конфетки. Ее нравственные нормы были инопланетными, навряд ли она будет ломаться. Я понимал все это, но мне все равно, как бы это сказать... было паршиво и больно.
Через пару дней Мария позвонила мне.
- Приве-ет, - протянула она, как ни в чем не бывало.
- Привет, - ответил я, как ни в чем не бывало.
- Соскучился?
- Конечно!
- Увидимся сегодня?
- Да. Приезжай.
Я хотел станцевать джигу на ее сердце.
Сексу я отдался рьяно, словно перед пожизненным заключением. После завершающего аккорда Мария охнула, лицо у нее покраснело.
- Кончила? - спросил я. Каждому мужчине надо убедиться в том, что при повороте ключа его машина заводится.
- Да!
Глаза у нее счастливо блестели.
- Все было бы куда замечательнее, если бы ты меня не предала, - начал я песню орла.
- Я тебя не предавала.
- Понимаешь, когда девушка приходит на вечеринку с одним парнем, а уходит с другим, это у нормальных людей считается предательством.
- Ты сам предложил нам, чтобы мы с Игорем притворились влюбленными.
- Притворились, но не переспали на самом деле. Мы должны расстаться.
- Я люблю тебя.
- Все это слова. Точно так же ты могла бы сказать, что любишь блинчики.
- Прости меня.
- Если стакан разбился, сколько ни проси у него прощения, он не станет целым. Ты банальная шлюшка. Увидишь мужика - и сразу прыгаешь ему на шею. В тебе не воспитано достоинство. То, за что настоящих девушек уважают. Поэтому тебя и бросают все, кому не лень.
Господи, как я ненавидел в эту минуту ее глаза навыкате, широкие зрачки, которые никогда не сужались, будто она находилась в вечном страхе. Никогда не связывайтесь с дурочками. Трахайте их, но не отдавайте им душу. Мария повернула голову к стене и что-то нашептывала.
- Чего это ты? - спрашиваю.
- Разговариваю со Светой.
- С какой Светой?
- С Торочковой. Это моя подружка. Я с ней с детства играю. Она иногда приходит, иногда уходит. Сейчас пришла.
Да, она чокнутая.
- Нам надо расстаться, иначе это плохо кончится.
- Тебе ведь хорошо со мной.
- Хорошо, но недолго. По большей части ты меня напрягаешь. Если у меня в ботинке гвоздь, то я его удаляю, а не приспосабливаюсь к нему. Уходи, Мария.
В глазах у нее стояли слезы. Она всхлипывала и медленно натягивала на себя то самое платье, в котором впервые пришла в образе Монро. Затем она надела очки и ушла. Я закрыл дверь с тем знакомым облегчением, когда избавлялся от очередной надоевшей подружки.
Утром в ординаторской меня встретила окулист Ларина:
- Слыхали, что произошло?
- В чем дело?
- Ваша протеже, Мэрилин Монро, ночью поступила в реанимацию. Отравилась таблетками тубазида, в ванной. Там ее нашла соседка по комнате. Судя по оставленной записке, еще один неудачный любовный роман.
- И что там было... в записке?
- То, что и во всех подобных записках. "Ты не верил в мою любовь. Так вот тебе мое доказательство". Глупо.
- Она не упомянула имя любовника?
- Нет.
Я отошел к окну и поглядел во двор. Скучный больничный двор с одноэтажным моргом в западной части. Сказочка про Мэрилин окончилась так же, как и с настоящей Монро. И кто виноват в том, что обе красотки пришли к одинаковому концу. Те мужчины, что с ними были? Может быть снобы и зануды, вроде Артура Миллера? Не знаю. Прощай, мышка Монро.