"Утверждал, утверждаю и буду утверждать, что когда трактор едет по спине--это больно!" -- сказал Аркадий Чириков, хотя мог бы этого и не говорить: и без того ясно, что трактор для спины -- не березовый веник. Тем более, что проехали по спине не трактором, а экскаватором.
Многолетние скитания по различным стройкам народного хозяйства приучили Аркашу к тому, что "все вокруг колхозное, все вокруг мое...". Только зазевайся -- на ходу подметки сорвут. Поэтому он в конце рабочего дня сложил свои сварщицкие доспехи в брезентовую робу и спрятал в трубу около траншеи, где мы работали. Кабели смотал и сунул в другой конец трубы, а в отверстия сунул для маскировки по огромной глиняной глыбе. Гога Шенелидзе заглушил экскаватор и -- до завтра!
А назавтра Аркаша вынул затычки, выволок с одной стороны трубы кабель и полез с другой стороны за остальным имуществом. А Гога завел свой экскаватор и начал маневры...
--
Здорово, Гога! -- рявкнул я.
Гога дернулся, заозирался.
-- Куда! Куда прешь!!! -- заблажили все, когда Гога наехал одной гусеницей на лежащую меж глиняных кучек трубу. Гога встрепенулся, дал чаду и сполз с препятствия, но было уже поздно -- из трубы послышался некрасивый вой сварщика.
Мы кинулись к трубе. Гога вылетел из кабины, растолкал нас и первым дернул за торчавшие из трубы сапоги. Ноги он Аркаше не оторвал, но внутри у того, видимо, что-то оборвалось. Сварщик умолк, а затем издал такой клич, что у нас встала дыбом шерсть на спине...
Гога отступился от сапог, и клич оборвался, будто Гога дергал не за кирзачи, а за гудок. Наш неистребимый "бугор" Леха Самолет, вся предыдущая жизнь которого состояла из непрерывного чередования взлетов и падений, зашел с той стороны трубы и сказал в дырку:
-- Живой?
-- Ну и что? -- огрызнулся Аркаша.
-- А зачем тогда орать?
-- Тебя не спросил, умника! -- осерчал сварщик.
-- Вылазь тогда!
-- Как? Не могу... Зажало! -- и тут Аркадий выразился так, как выражаться нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, но как еще выражаются некоторые отдельно взятые граждане, когда их прижмет шибче обычного.
-- Где зажало-то? -- остановил его "бугор".
-- Где-где... -- опыть выразился сварщик, -- в поясе...
-- Больно?
-- Да сейчас, вроде, нет...
-- Ну и зря, значит, орал.
-- Очко-то не железное! -- возмутился Аркаша. -- Чую, навалилось что-то... тырк-тырк -- ни с места...
-- Ну и сиди там! Нам ты сейчас не нужен, -- успокоил его Леха.
-- Как -- сиди? Как -- не нужен? -- насторожился Аркаша.
-- Ну лежи, раз не сидится, жди, пока новую трубу привезут, пока выпишут ее, эту спишут, туда-сюда... через недельку приедем... -- пояснил "бугор".
-- Ты это брось! -- завозмущался Аркадий. -- Освобождайте давайте!
-- Как?
И тут только до сварщика дошло то, что ускользнуло в горячке...
И мы тоже растерялись и стояли молчаливыми истуканами. А потом из нас высыпалось советов больше, чем резолюций из ООН...
И толку от них было, как от тех резолюций...
А Гога с обесцвеченным лицом сидел на гусенице экскаватора и, не мигая, смотрел на Аркашины кирзачи, как кролик на удава. А Леха Самолет сидел на трубе и стряхивал на эти сапоги пепел с беломорины.
А рядом по дороге проносились автомашины, и никому не было дела до нашей маленькой артели...
-- В общем, так, -- сказал Леха, -- ты, Гога, идешь сейчас к ближайшему телефону и звонишь начальству, чтобы привезли новую трубу, и не вздумай раззвонить ни о чем больше! Потом берешь авто и едешь в "Голубок" за тремя ящиками пива и везешь их к моему гаражу. А мы все ждем тебя там, тут нам сегодня делать уже нечего.
-- А!.. -- вскинулся было Гога.
-- А Аркан побежит за чебаками! -- перебил его "бугор".
-- А!..
-- А если ты будешь "акать" еще -- начальство нагрянет само! Так что не теряй время.
Оживившийся Гога всплеснул руками и умчался.
И тогда Самолет сказал нам грубые слова:
-- Мешки! -- сказал Самолет, -- За мою пошлую жизнь на моих бесстыжих глазах разными раззявами, вроде нашего Гоги, народу угроблено больше, чем от всех хворей, вместе взятых...
Наш "наибугрейший" любил иногда выразиться замысловато и высоко, но слушать нам его не надоедало.
-- ... и еще столько же народу пропадает от того, что другие раззявы, вроде вас, не смогли вовремя закрыть рот и открыть уши...
И "бугор" выдал каждому из нас по одной четкой команде.
Я побежал по улице в поисках любой промышленной "шараш-конторы" и уже на четвертой минуте влетел в подвернувшуюся под ноги автобазу "трансстроя".
То ли вид моих глаз с оттенком безумия, то ли наитие подсказало мужикам в спецовках, что время вопросов и ответов еще не пришло... только через несколько минут я вынесся из тех же ворот с листом асбеста...
Леха сидел на трубе уже со сварочным держаком в руке, кабели были размотаны и аппарат подключен...
Алексей потребовал, чтобы Аркаша втянул живот и поерзал туда-сюда, образовал мало-мальский зазор между собой и вмятой трубой. Он витиевато лаял бестолкового сварщика, но все же затолкал между ним и вмятиной асбестовую прокладку.
-- Ну, теперь не сгоришь, а только сгниешь! -- успокоил Леха обеспокоенного приготовлениями Аркашу. И быстро и споро приварил к вмятине на трубе согнутую скобой арматурину...
А Толик с Петропавлычем уже остановили пару "КрАЗов"-самосвалов и что-то втолковывали высунувшимся из кабины шоферам. То ли ребята попались понятливые, то ли объяснения были внятными, только самосвалы развернулись и встали по разным концам трубы так, что концы эти пришлись как раз им под форкопы.
Алексей Прокопьевич Самолет, он же Пупышев, на "ты" был со всей отечественной техникой. Он завел экскаватор, вывел стрелу в сторону трубы. Мы застропили тросом ковш и приваренную к вмятине скобу. И экскаватор кивнул ковшом снизу вверх. Приваренная, казалось бы, намертво скоба оторвалась, и трос смачно хлестанул по ковшику. Труба содрогнулась. И снова нехорошо крикнул Аркаша. И так же скоро умолк. И кричать, действительно, долго было незачем: чудовищным рывком скобу хоть и оторвало, но и вмятину она за собой потянула... Выгнула в обратную сторону так, что Аркашу расклинило,и он побежал почему-то по трубе вперед,хотя назад было куда ближе. Он высунулся с того конца, но тут же юркнул назад: отъезжающий самосвал фыркнул в него таким смрадом, что свет померк...
Когда мы гурьбой подвалили к лешиному гаражу, там уже топтался Гога около ящиков с "Жигулевским"...
"Я утверждал, утверждаю и буду утверждать..." - бубнил Аркаша, обгладывая чебачий хребет...
- А я тоже утверждал, утверждаю и буду утверждать,- перебил его Леха,- что спины болят не только от того, что по ним ездят экскаваторы! Когда вовсе не было экскаваторов, спины болели еще больше. А ты, Аркан, вытянул сразу три счастливых билета: родился, когда уже появились экскаваторы, попал под экскаватор, когда был в трубе, а в трубу полез, когда рядом был вот этот Шаляпин! - и Леха показал на меня.
- А при чем тут он? - не понял Аркадий.
- При том, что он так рявкнул,что Гога услышал сквозь дизельный рев.
- Не я, а все рявкнули, - поправил я.
- Нет, корешок, - покачал головой Леха, - один ты орал, другие и не видели,и не поняли, что за рев,потом уже сообразили...
- Да? - удивился я, - А мне показалось, что все орут...
- Мне тоже так показалось,- усмехнулся Леха,- наградил же Господь глоточкой...
- Да, дорогой, - грустно сказал захмелевший Гога, - испугал ты меня утром своим приветствием, я с перепугу ведь на трубу-то наехал... А съехал уже от второго крика...