Родное управление вахтовика кормит, поит, обувает, одевает. Когда оно одело двухметрового Джорджа в овчинный полушубок чуть ниже пояса, он взял - дарёному коню в зубы не смотрят. Мог и не брать, контора не обиделась бы. Мог ждать хоть пятилетку, когда сошьют тулупчик по нему.
Он решил сшить сам, для чего замыслил:
--
Казённый полушубок-недомерок загнать на толкучке.
--
На вырученные деньги купить овчинные шкуры.
--
Шкуры выделать.
--
Из выделанных шкур сшить полутулупчик, вроде бекеши, по своему размеру.
Друзья-приятели предложили Джорджу плюнуть на эту затею и пришить к недомерку фалды - получится меховой фрак! Джордж отверг: во фраках нефть не добывают, а законодателем мод стать ему возраст не позволяет. Так и повез с вахты домой ни фрак, ни шинель, ни душегрейку.
Полуторасотенный полушубок у него чуть ли не с руками оторвали за две сотни ещё на дальних подступах к толкучке. Покупатели мигом просекли, что продолговатый мужик с овчиной под мышкой на торговца не тянет, и допускать его на само торжище не обязательно: там ему могут дать и три сотни! А кому это надо, если уже сейчас от него можно отделаться двумя сотнями и следом самим взять четыре?
Братья Расстригины привезли Джорджу за полторы сотни из своей деревни четырнадцать прекрасных, собственноручно содранных шкур. Невыделанные овчины смахивали на шиферные листы, и наивный Джордж удивлялся: как могут овцы ходить в таких жёстких телогрейках? Наверно они тоже не могли отклонить подарок судьбы, носили, что дала.
Превратить этот шифер в материал для шитья бекеши в полумилионном городе не взялась ни одна специализированная артель: не выделываем ноне, министр запретил! Другой министр запретил выделку шкур кустарю-нелегалу Митричу, но тот на запреты начхал, и ещё за полторы сотни через неделю выкинул Джорджу четырнадцать мягких пушистых овчин: носи, дядя, на здоровье! На здоровье последние пятьдесят лет Джордж не жаловался, но носить было пока нечего: впереди маячили ещё покраска и пошивка...
Наивность Джорджа была столь беспредельна, что после многочисленных отказов в разных ателье и мастерских он пошёл со своими шкурами к начальнику бытового управления. Он кинул мешок с овчинами на пол и начал изложение со столь далёкого конца, что начальник усёк: пока посетитель доберётся до сути, можно умереть, воскреснуть, снова послушать повествование, и окончательно помереть со скуки.
-Слушай, дорогой, что ты хочешь? - приблизил финиш начальник.
-Покрасить... - ходок вывалил шкуры на пол.
-Всё ясно! Покрасим. Только убери поскорее свои ремки!
Начальник взялся за телефон и отдал чёткое, ясное распоряжение. Всерьёз. Чутьё подсказало ему, что игры с такими простаками себе дороже. Этот жаловаться не пойдёт, но сюда теперь будет ходить как на работу, выпьет всю кровь, если сейчас не отделаться от него малой...
Джордж воспринял всё, как должное, и поволок куль в покрасочную. Приёмщица смотрела на ходока подозрительно, но шкуры приняла, взяла деньги и выписала квитанцию. Предложила зайти через неделю.
Через три месяца Джорджу всучили мешок с черными скальпами и вытолкали из покрасочной: надоел, как гудящий столб.
В меховом ателье обмерили фигуру, взяли шкуры и предложили зайти через полмесяца. Через полгода мастер Конев сообщил, что бекеша не состоится: шкуры переварили при покраске, и они расползаются! И швырнул в Джорджа мешок с мехами.
В покрасочной мастерской от шкур отреклись - не мы!..
Джордж поехал в бытовое управление. Начальника не было. Была женщина-куратор с бойцовской хваткой и жёсткой жизненной позицией. Она быстро разъяснила клиенту всю нелепость его домогательств так убедительно, что он вывалил испорченные шкуры на ковёр начал повествование с самого начала...
Кураторша перебивала, вмешивалась в повествование со своими комментариями, но пришелец вёл свою партию неуклонно и неотвратимо.
Потом Джордж закурил, и кураторша от какой наглости впала в истерику: послала его вон. Джордж не пошёл. Докурил беломорину до надписи, выкинул охнарь в окно и продолжил рассказ.
Взбешенная кураторша прокричала, что ему заплатят за спалённые при покраске овчины по госцене - гроши! - и ни один суд его протесты слушать не станет. Джордж вздохнул и начал рассказ сначала...
Рабочий день закончился, а ходок ещё не добрался и до середины эпопеи. Кураторша злилась и ждала одного: когда же уберётся вон этот пень двухметровый?! Такого в её практике ещё не было. Мало ли кто совался сюда со всякими домогательствами. Всех отшивали так, что они забывали про претензии, радовались уже тому, что с них самих не взыскивают причинённый ими ущерб сервису!
Джордж события не торопил: ходил и ходил. Кончилась осада совершенно исключительным для сервиса результатом: домогателю вручили громадный, с воротником выше ушей, новый тулуп безразмерного образца - будто с мамонта содрали. Где сервис раздобыл это диво, ему знать, но он никому об этом не расскажет. Чтоб другим неповадно было.
А на то, что скажет другим Джордж, начхать: ему всё равно никто не поверит.