Плотник Вилли Ольденбургер отличался традиционной немецкой педантичностью. Если настилал полы, то без зазора, тика в тику. Крыльцо у барака сколотит - сплошное деревянное зодчество с перилами без зазубрин. И так во всём. Сказывалась порода в потомке обрусевших немцев Ольденбургере Вилли Эриховиче, которого на нефтепромысле знали как просто Вилли.
Он и к хворям-то относился как-то не по-русски: простыл на работе, и, вместо того, чтобы изгнать простуду вливанием водки, пошёл в медпункт! А какая медицина может быть в вахтовом посёлке посреди тундры за двести вёрст от ближайшей больницы? Именно такая она и была: медпункт размером три на четыре, кушетка, стул, стол, а за ним фельдшерица Надя на седьмом месяце беременности. Всё. Сюда и явился Вилли.
Надя отложила вязанье, посмотрела на пришельца светящимися глазами и предупредила:
-Больничных не даю.
-Я и не прошу. - Заверил Вилли.
-А зачем тогда пришёл?
-Плохо себя чувствую, простыл, кажется. Вчера на морозе работали, жарко показалось, телогрейку скинул...
-А-а-а... Это мы сейчас.
Смеряла ему температуру: тридцать семь и пять. Достала из письменного стола упаковку аспирина и вручила больному:
-Попробуй. Хуже будет, приходи, выпишу направление в санчасть.
Он и пришёл на другой день:
-Не помогают таблетки
Надя снова его сосчитала: тридцать восемь.
Выписала направление в санчасть и вновь занялась вязанием.
Вилли пошёл в общежитие собираться в дальний путь. Приготовил "присутственную" одежду: пальто, ондатровую шапку, меховые ботинки...
Наутро он вне конкурса проник в первый вертолёт до Города и через пару часов уже тусовался в толпе перед регистратурой санчасти. Добыл талон к терапевту. Высидел три часа в очереди. И попал на приём. Женщина-терапевт выписала ему рецепты и направление в процедурный кабинет на уколы. Вилли пошёл в аптеку, купил лекарства и пошёл в процедурный кабинет колоться. Оказалось - опоздал: время работы кабинета закончилось.
-Приходите завтра. - Утешила его медсестра.
Деваться Вилли было некуда. Надо было ехать в аэропорт в надежде попасть на последний вертолёт до Посёлка. Потоптался на морозе у автобусной остановки в напрасном ожидании автобуса, озяб и рванул в аэропорт пешком: всего-то пять километров...
Аэропорта он достиг одновременно с автобусом.
На последний рейс до Посёлка Вилли опоздал, но на борт его взяли: диспетчерша докричалась до вертолёта по радио раньше, чем тот оторвался от морозной бетонки, и командир согласился подождать несколько минут. Вилли рванул к к ревущему на взлётно-посадочной полосе МИ-восьмому, сквозь ледяной поток воздуха от винтов продавился к открытому люку с выброшенной стремянкой и бросил себя в алюминиевое нутро геликоптера. Взлетели. За бортом было минус тридцать пять, в салоне - минус тридцать три. На половине пути Вилли раскаялся в том, что облачился в неуместные здесь пальто и ботинки: мороз доставал до самых костей. С тоской думал о привычных валенках на три размера больше ноги с портянками из шерстяного одеяла, и ватном метеокостюме непрошибаемой толщины.
Долетели. Задубевший Вилли доковылял до общежития и упал на койку, не имея сил раздеться. Оттаивал...
Утром проснулся совсем разбитый, бросало и в жар, и в холод одновременно. Прокашлялся, и, забыв вчерашнюю тоску, вновь надел пальто и ботинки. Снова поковылял к вертолётной площадке: лететь в город на уколы. На первый рейс не попал, пришлось ждать следующего. Распарился в комнатке ожидания диспетчерской и задремал. Очнулся от женского крика:
-Шикльгрубер! Тебе особое приглашение!?
Вилли открыл глаза, недоумённо поозирался: в помещении он был один.
-Тебе, Шикльгрубер! Тебе! - Рявкнула из амбразуры диспетчерша. - Дуй на посадку!
-Я не Шикльгрубер! - Прохрипел Вилли. - Я Ольденбургер!
-Один хрен! Шевелись, тебе говорят!
Вилли выкатился на волю, затрусил к ревущему вертолёту.
Взлетели.
В процедурный кабинет городской санчасти Вилли попал своевременно, получил укол в ягодицу и предложение приходить завтра.
Зачехлился и подался в аэропорт в надежде улететь в посёлок.
Улетел.
На другое утро надо было снова лететь на уколы, но не было сил подняться: Вилли весь горел изнутри, кашель стал надсаднее и разрывал грудь.
-Хлебни горячего чифира с водкой! - Предложил товарищ по топору Жора. - Замесить?
Вилли отрицательно покачал головой.
-Зря, - укорил Жора. - Это лучше твоих таблеток и уколов.
-Врач лучше знает, - твёрдо стоял на своём Вилли.
Жора укоризненно покачал головой и ушёл на работу. Вилли полежал, сосредоточился и стал собираться. Собрался. И пополз к вертолётке...
Улетел.
Добрался до санчасти. Получил укол в зад. Получил наказ прийти завтра снова. Подался в аэропорт.
В посёлок вернулся чуть живой.
Пробредил ночь в жару и ознобе, утром снова направился на уколы.
Укололся. Получил наказ явиться завтра для продолжения лечения. Подался в аэропорт и стал ждать "борт" в Посёлок.
Когда стало темнеть, диспетчер объявила, что рейс отменяется.
Вилли стал размышлять между приступами кашля, что делать. Вырисовывалось одно: коль негде ночевать, надо идти на зимник и добираться в Посёлок попуткой.
Сел а автобус, доехал до Города, вышел и потопал к зимнику. Притопал. Там уже танцевали на снегу два азербайджанца в кожаных куртках и остроносых ботинках. Вилли сел на выброшенное кем-то колесо от "кировца" и стал ждать.
Машин не было. Зимник будто вымер. Подошёл ещё мужик в унтах и шубе, поинтересовался, давно ли нет попутки.
-Я полчаса жду. - Сказал Вилли.
-А эти? - Кивнул мужик в сторону азербайджанцев, подпрыгивающих вверх метра на полтора от дороги.
-Когда я подошёл, они ещё танцевали. - Сказал Вилли.
-Значит давно...
Мужик бросил рюкзак на снег и принялся стаскивать в кучу разный деревянный хлам, в изобилии валяющийся вокруг: битые поддоны, ломаные ящики... Сунул в кучу скомканную газету и поджёг.
Костёр разгорелся на глазах. Остекленевшие от холода азербайджанцы кинулись к огню и стали совать прямо в пламя попеременно то руки, то ноги...
-Куда это вы так вырядились? - Поинтересовался у них утеплённый мужик.
-А-а-а... На Вах... - с трудом выдавил из себя один, другой молча кивнул.
-Да как же вы доедете?
-А мы уже не поедем... Сейчас оттаем и побежим в гостиницу...
-Это дело. - Одобрил мужик.
Стемнело. Попутки не было. Пламя костра освещало промороженное пространство, хилые сосёнки неподалеку, четверых путешественников. Двое из них отогрели конечности и быстро побежали прочь, к огням большого города. Двое остались.
-Меня звать Костя. - Сказал мужик в тулупе.
-Меня Вилли. - Сказал Вилли.
Попутки не было. Подошёл ещё один хорошо укутанный человек, поинтересовался, давно ли ждут.
-Часа два. - Сказал Вилли.
Стали ждать втроём.
Подошли ещё двое.
-Часа три уже нет машин. - Предупредил Костя.
Стали совещаться, стоит ли вообще ждать, и не лучше ли вернуться по домам пить водку.
Вилли обречённо молчал и глухо кашлял в кулак.
И тут их города на зимник свернула машина! Свет её фар преобразил унылое пространство и наполнил его надеждой. Все ринулись на дорогу и замахали руками.
Остановился допотопный автобус с "носом", ободранный и измятый до невозможности, без одного стекла сбоку. Водитель отворил дверь и, перекрывая истошный вой двигателя, прокричал:
-Мужики!.. Печка не работает!.. Ехать не рекомендую!.. Из ремонта гоню колымагу!.. Сам не знаю, доеду ли!..
-Как-нибудь доедем!.. - Дружно загалдели попутчики и попрыгали в обмороженное нутро автобуса.
Помчались. Водило, укутанный с головы до ног, в огромных рукавицах, гнал дребезжащий аппарат в ночь, время от времени протирал стекло перед собой смоченной в антифризе тряпкой и громко материл каких-то "козлов", за полгода нахождения автобуса у них в ремонте не сделавших никакого ремонта...
Вилли коченел на переднем сиденье и кашлял, кашлял, кашлял, надсадно и душераздирающе.
Он замерзал. Тепло стремительно уходило из тела, руки и ноги сначала теряли чувствительность, потом стало ломить... И кашель содрогал уже беспрерывно.
Он поднялся, встал на ступеньку у двери, чтоб не задевать головой потолок, и стал шагать на месте, в расчёте отогреться.
-Ты что? - спросил водитель.
-Замерзаю... Ногам конец...
... - выматерился водило. - За каким ... ты попёрся в такую даль при таких экипировках? Сидел бы дома!
-Я не местный, из Новосибирска. Вахтую в посёлке. А в вашем городе в санчасти лечусь...
-Что?.. - Не понял водитель. - Как так - лечусь!?
-От воспаления лёгких. На уколы езжу. Каждый день. На вертолёт сегодня не успел...
Вилли усилил топтание на месте, но ноги не согревались. Становилось страшно. И кашель, кашель, кашель раздирал грудь изнутри...
-Мужики! - Обернулся к попутчикам водитель. - Мы ж его мороженным привезём... Если ещё привезём.
Одной рукой держа руль, другой он дотянулся до рюкзака, лежащего рядом, вытащил термос и протянул Вилли:
-Грейся! Свежезаваренный!
Вилли попытался взять термос, но руки не слушались, вместо нормальных движений получалась заторможенная суета.
Кто-то из попутчиков успел подхватить падающий термос, отвинтил крышку и плеснул в неё парящего чаю.
-Держи! - Скомандовал водитель, вынув из-за пазухи бутылку водки. - Плесни в чай и влей в этого мудилу!
-У меня есть... - Мужик вытащил из-под шубы бутылку, ловко свернул ей голову и, не расплескав ни капли, влил в чай дозу.
Двое других попутчиков приняли участие в спасении замерзающего. Общими усилиями влили в коченеющего Вилли зелье и замитинговали:
-Прыгай! Прыгай, не стой!.. Шевелись, ... твою мать!.. Ты чем думал, когда рядился в эту шинель и штиблеты!?.. Да разве ж можно так!?..
Зелье горячей волной растеклось по коченеющим членам и вселило надежды. Вилли маршировал на ступеньке, автобус нёсся в ночь, скрипя сочленениями, попутчики, включая водителя, на ходу допили бутылку водки и откупорили вторую. Снова смешали водку и крепкий чай в термосной крышке и влили лошадиную дозу зелья в Вилли, игнорируя его протесты.
И снова выпили сами. И дружно принялись понукать Вилли:
-Не стой!.. Шевелись!.. Шевелись!..
Вилли чувствовал, что уже ничего не чувствует. В голове у него потеплело, остального тела как и не было.
Мужики не унимались. Они откупорили третью бутылку водки, влили в Вилли ещё одну конскую дозу зелья и выпили водки сами. И продолжили понукать:
-Шевелись!..
Вилли устал, поднялся со ступеньки и хотел сесть на сиденье, но мужики не дали: -Ты это дело брось, паренёк! Прыгай, пока не согреешься! Хочешь зажмуриться в этой бочке?.. Шевелись, чтоб кровь бегала!
Вилли вернулся на ступеньку и принялся вяло переминаться с ноги на ногу.
-Веселей!.. - командовали попутчики. - Веселей! А ну, кому говорят!?
Ближний мужик поднялся с сиденья и поддал Вилли кулаком в бок:
-Веселей!
Вилли затопал чаще.
Мужик понаблюдал и снова поддал ему в то же место:
-Резче!..
Ничего уже не соображающий Вилли наддал. Мужики и водитель выпили за его здоровье и стали наперебой охаивать его за легкомысленную экипировку, потом влили в него ещё дозу чифиро-водочного зелья, и поочерёдно стали взбадривать его кулаками под бока:
-Резче!.. Резче, мать твою ...!
Автобус с воем нёсся сквозь ночь, а в его промороженном чреве прыгал избиваемый грубыми мужиками обрусевший немец Вилли Ольденбургер. Он никак не мог остановиться: адская смесь подействовала на него одновременно и оживляюще и отупляюще, в теле обозначилось потепление, ожили члены, а голова стала пустой, как бубен, в ней, вытесняя всё рациональное, с нарастающей силой плескались топорные ритмы эстрадного шлягера эпохи неразвитого социализма: " Хмуриться не надо, Лада!.. Хмуриться не надо, Лада!.."
-Асса!.. - Крикнул вдруг Вилли и подпрыгнул до потолка. - Нэ падхады, зарэжу!!!
И он вдруг выдал такую лезгинку, что мужики отпрянули.
-Ожил! - Одобрил водитель. - Я ж говорил, что супротив чифира с водкой нет силы! Динамит! Глядите, чтоб не выпал!
Вилли оттащили от двери и усадили. Свернули голову следующей бутыли. Вилли тоже выпил. И запел:
-Сте-е-епь да сте-е-е-епь круго-о-о-о-м, путь далё-ё-ё-ёк лежит...
Обмороженная колесница ворвалась в посёлок и с воем устремилась к общежитию строителей. Водитель вовремя тормознул, но уклон и наледь плохо держали лысую резину колёс, автобус с грохотом влетел в тесовые сени, пробил их, воткнулся битым рылом в дверной проём и в нём заклинился.
На шум сбегались обитатели общежития и в изумлением окоченевали у входа.
Водитель высунулся в окошко и крикнул:
-Эй, кореша! А, ну, толкните спереди!
Толкнули. Автобус выкатился вон, и в открытый проём в общежитие ринулся морозный воздух.
-Э!.. Эй!.. Стой, козёл!.. - Заорали опомнившиеся жители. - Ты чо, в натуре!.. Держите его, курву!..
Было поздно: автобус развернулся и понёсся в обратную сторону прочь от посёлка. Из пустых его окон вылетал дружный рёв:
-Вот мчится тройка удала-а-а-ая по Волге матушке зимо-о-о-о-о-ой!..
В нескольких верстах от посёлка песня кончилась, и из окна вынесся клич:
-Наливай!..
Расплеснули ещё бутыль и выпили, не снижая скорости. Водитель резко тормознул, автобус закрутило на дороге, он вышел из вращения, развернувшись в противоположную сторону, и ринулся назад к посёлку.
Носились, пока не кончилась водка.
Наутро Вилли проснулся в своей постели. Рефлекторно приготовился кашлять, но не кашлялось. Подышал глубоко: грудь не болела. Встал. Помотал головой: не болела.
Проснулся Жора, посмотрел на приятеля понимающе, поинтересовался:
-Похмеляться будешь?
-Зачем? - Не понял Вилли. - Ты же знаешь, я не пью. И не похмеляюсь.
-А после вчерашнего?
-Чего вчерашнего?
-Ну, ты даёшь... Тебя чем укололи в городе?
-Забыл название.
-Вылечили?
-Да, вроде, ничего не болит. Вот что значит уколы уколы! Только странно как-то в голове после них... будто пусто там...
-Ты помнишь, как здесь оказался? - Поинтересовался Жора.
-Нет. У меня ж бред в автобусе начался.
-А ты хоть что-нибудь помнишь?
-Да. Помню, как замерзать стал. Проваливался куда-то, а кто-то мешал мне...
-А дальше?
-Дальше ничего не помню... Может от холода это?
-Может. - Покачал головой Жора. - До того ослаб ты, что мы тебя из автобуса вчетвером сюда принесли.
-Реакция на уколы, - умно посмотрел на Жору Вилли. - Воспаление лёгких - это тебе не хухры-мухры! Хорошо, хоть так обошлось. Могло быть хуже.
-Верно, - согласился Жора. - Хорошо, что воспаление твоих лёгких обошлось только сломанными сенями. Начальник промысла не стал шум поднимать, распорядился восстановить их за ваш счёт.
-Какие сени? Какой счёт?
-Деревянные сени. Которые вы снесли вчера автобусом, когда носились по промыслу, и базлали, как очумелые. Начальник велел разделить сумму ущерба на всю компанию поровну, чтоб никому не обидно было. Вычтут из зарплаты.
Вилли открыл рот и молча моргал глазами.
-Ну, что чешешься? - Укорил Жора. - Собирайся на работу. Нам с тобой и поручили восстанавливать эти сени.