Когда Алла Александровна выдала шестилетней Наташе и десятилетнему Жене по мороженому, они деловито осмотрели их: одинаковые ли? Съели.
Когда мать разлила им по стаканам газировку, Наташа укорила:
-- Ага-а-а! У Женьки стакан больше!
-- Какая разница? -- удивилась мать. -- Пейте, вон ведь сколько еще бутылок.
-- Ага-а-а, мамочка! -- возмутилась Наташа. -- Если Женька сам больше, дык ему и стакан больше!? Все время так!.. Не буду я пить из этого стакана!..
Мать поставила перед девочкой огромный чайный бокал:
-- Давай я тебе сюда налью.
-- Наливай! -- сразу успокоилась Наташа: бокал был намного больше стакана.
-- Ага, мамочка! -- мгновенно всхлипнул Женя. -- Как Наташе, дык сразу большой бокал, а как мне, дык стакан!.. Всегда так!..
-- Вы что, с ума посходили!? -- удивилась мать. -- Давайте налью обоим в одинаковые бокалы!
Женя достал с полки точно такой же бокал, как и у Наташи, с глубоким удовлетворением воздвиг его рядом с сестренкиным и перелил газировку из своего стакана в свой бокал: получилось меньше, чем у Наташи...
-- Ага-а-а!.. Мамочка!... -- взревел мальчик.
-- С ума сойти... -- вздохнула Алла Александровна. -- На!..
И долила женькин бокал до самого края.
Женя смолк и заулыбался сестренке: съела?
-- Ага, мамочка!.. -- в две обильные струи зарыдала Наташа, -- А-а-а!.. Как Женьке, дык до края!.. Как мне -- дык не-е-ет!.. Все своему Женечке!..
-- А ты у меня чья, тетина, что ль? -- обиделась Алла Александровна. -- Вы для меня оба одинаковые! Давай и тебе до самого верха нальем.
Наташа мигом успокоилась и подставила бокал под газированную струю. Мать налила бокал до края крайнего.
Женя перестал улыбаться, подозрительно осмотрел свой бокал, сестренкин и с нарастающей тревогой, переходящей в рыдания, произнес:
-- Все равно у Наташки больше!
Алла Александровна сердито посмотрела на детей, махнула рукой:
-- Вон бутылки с газ-водой, сами лейте и пейте, сколько влезет...
И ушла с кухни.
Женя взял нераскрытую бутылку газировки и поставил ее рядом со своим бокалом.
Наташа взяла другую нераскрытую бутылку и поставила ее рядом со своим бокалом. Внимательно осмотрела свою и братишкину бутылки...
-- Я что ли в них газировку наливал! -- возмутился Женя. -- Какие есть в магазине, такие и продают!
-- Все равно у тебя больше!.. -- рыдала Наташа. -- Жадина ты!.. Жадина!..
-- Я жадина!? -- задохнулся от возмущения Женя. -- Я жадина!?.. На! Забирай мою бутылку! Все тебе мало! Сама ты жадина!
Наташа молниеносно перестала плакать, поменяла местами бутылки и при этом нечаянно толкнула свой бокал с газировкой: часть содержимого из него выплеснулась на стол...
Наташа тревожно посмотрела в свой бокал, в братишкин... и мигом оскорбилась:
-- Ага, Женечка, у тебя опять больше!
-- Я, что ли, проливал!.. -- обомлел Женя.
-- Ты!.. Ты!.. Ты!.. Это ты меня толкнул!.. -- рыдала Наташа.
-- Я!? -- задохнулся от такой наглости Женя, -- я!?..
-- Ты!.. Ты!.. Ты!.. -- рыдала безутешная Наташа, и так обильно струились по щекам ее слезы, словно вся мировая скорбь разом хлынула через нее одну.
-- Ну, не плачь, -- сжалился мальчонка над несчастной сестренкой, -- хочешь, я из своего бокала тоже пролью?
-- Пролей! -- немедленно стихла Наташа.
Женя примерился и осторожно плеснул газировки из своего стакана на пластиковую поверхность стола. Наташа ревниво следила за его действиями и тут же уличила братца в жульничестве:
-- Ага, Женечка! Твоя лужа больше!
-- Где!? Где больше!? -- заверещал выведенный из себя мальчонка. -- Одинаковые!
Появившийся на пороге отец некоторое время удивленно наблюдал, как ребятишки сосредоточенно делили огромную лужу на столе, часть которой уже растекалась и по полу...
Приговор был суров и обжалованию не подлежал: по полчаса выстойки в разных углах каждому.
Ребятишки с минуту осматривали свои места лишения свободы...