Андрей Акуличев
ТУМАН ОВРАЖНЫЙ
Стихотворения
Vol. Љ 1
Часть первая
ТУМАН ОВРАЖНЫЙ
Может быть, туман овражный
ясный день прогонит прочь;
но под утро полог влажный
вновь соткёт шальная ночь.
Вновь над травами густыми
пар ночной зашелестит,
лишь росинками седыми
оседая на гранит.
Дымкой сумеречной кроя
золотистые поля,
разомлела от покоя
предрассветная земля.
СТАРОЕ ВИНО
Не выплескалось старое вино -
оно всё так же терпко и лилово;
его мы, помню, пили так давно...
и вот теперь откупорили снова.
Не пенится, но бьёт наверняка -
прохладное, лишь только из подвала,
хмельное, и достаточно глотка,
чтоб тело тяжесть странная сковала.
На хрустале оно оставит след -
чуть розовый, с небесным переливом;
и память незабвенных юных лет
скользнёт тогда в движеньи торопливом.
Налей в бокал вино до ободка,
забудь про всё недоброе и злое,
и выпей... ах, достаточно глотка,
чтоб снова вспомнить времечко былое.
ОДНАЖДЫ
Ты плакала... и лунные лучи
в слезинках переливчато блестели...
На огонёк мерцающей свечи
ночные бабочки так истово летели.
Но крылья опаливши, мотыльки
безвольно падали на скатерть или на пол...
И парафин со свечки от тоски
слезинками дымящимися капал...
ПРОВИНЦИЯ
Провинция... как это мне знакомо...
Дожди и лужи. Серые тона.
Облезлые скамейки возле дома.
Зачахлые берёзки у окна.
И кислые улыбки у прохожих,
затравленных бездельем и тоской,
скучающих, и странно-темнокожих,
от пыли, раскаляющейся в зной.
Здесь обсуждают местные проблемы,
судачат о столичных новостях,
вздыхая, сотни раз меняют темы,
прощаются небрежно, второпях.
Здесь все свои, здесь все друг друга знают,
здесь всё уже давно обсуждено.
Как и везде, здесь вечно выпивают.
И всё равно скучают. Всё равно...
УЖИН ПРИ СВЕЧАХ
Давно забытый ужин при свечах.
На канделябрах бронза потускнела.
В залитых электричеством домах
все лица кажутся белее мела.
А здесь - всё тайна, всюду - полумрак,
лишь отсветы обманывают зренье;
здесь всё иное, всё чуть-чуть не так,
здесь у всего иное преломленье.
На бронзе блики теплятся тайком:
то вспыхнут, то погаснут ненароком,
то спрячутся за бронзовым витком,
то скроются за свечечным подтёком.
ДОЖДЬ В ЯНВАРЕ
Дождит. И это странно - в январе!
Раскисший снег сереет и сереет.
Не знает снег, что по такой поре
он таять просто права не имеет.
А впрочем, видно, снегу невдомёк,
что нарушает он привычные шаблоны.
Снег тает, потому что вышел срок,
и ни к чему ему досужие резоны.
ПЕТРОГРАД
Пурга метелит злобно за окном.
Почти ослепли фонари от снега.
И ветер, снежным кутаясь плащом,
швыряет в окна комьями с разбега.
Суровый климат. Впрочем, иногда,
он кажется милее, чем иные,
где в чайных розах тонут города
и источают запахи хмельные.
Ах, Петроград, как много видел ты,
как много перенёс людских страданий,
размалывая чувства и мечты
своих детей любых чинов и званий!
А катаклизмы, словно фейерверк,
над городом навязчиво кружили.
И Петроград на столько лет померк,
что чуть совсем о нём мы не забыли.
Мой Петроград, хочу, чтоб ты воскрес!
Пусть золотятся маковки соборов
среди аквамариновых небес -
вдали от распрей и раздоров.
НЕВА
Стылый воздух тает над Невой,
поднимаясь ввысь белёсым паром;
но в лучах рассвета он недаром
то вдруг розовый, то золотой.
А когда закат - он пропадает,
и Нева как зеркало тогда:
вроде и бесцветна, и седа,
но как много света отражает.
***
Дождливый сумрак беспросветный
над хмурым городом провис;
ноябрь, продрогший, незаметный,
уныло жмётся под карниз.
Листы без шелеста, без хруста
неспешно вальс-бостон кружат.
И всюду холодно и пусто.
И одиноко здесь стократ...
ФИНАЛ ПОСЛЕДНЕГО РОМАНТИКА
Мы возводили замки на песке,
чертили недоступные созвездья...
Но вот Часы пробили вдалеке -
настал неотвратимый миг возмездья!
Развеян пепел призрачных костров,
не в силах мы соединить осколки,
и пыль далёких, знойных берегов
не веет уж, как прежде, с книжной полки.
Теперь один, один у нас закон,
который действует железно:
что выгоду приносит - есть резон;
а что одни убытки - бесполезно.
9 МАЯ
Не просто "красное" число!
Не просто памятная дата!
Нет, это майское тепло -
свиданье с прошлым для солдата.
Тот, кто погиб, уйдя от нас
во время боя, в миг закатный -
помянут будет в скорбный час
за подвиг свой, за подвиг ратный!
А те, кто жив и до сих пор -
в строю, сомкнувшемся так прочно,
несут, как прежде, свой дозор!
Сурово! Свято! Непорочно!
ПРИМЕТЫ ВЕКА
Новые люди забытых окраин.
Старые мысли прожжённых святош:
всё разбирают - кто Авель, кто Каин,
кто на кого, несомненно, похож.
Клёкот сердечный под вой электрички.
Кто же здесь прав, ну а кто виноват?
На ЭВМ просчитали привычки -
мозг потребляет две тысячи ватт.
Кто-то закаты считает и сутки,
кто-то пытается жизнь объяснить,
кто-то безумно уверовал в шутки,
и продолжает всех прочих смешить.
***
Нам судьбою отпущено сроку
слишком мало. Но всё же, друзья,
прожигать его мелко, без проку,
не желаю в беспечности я.
Нужно что-то на свете оставить!
Пусть мой облик исчезнет земной,
но дела мои смогут направить
тех, кто шествует следом за мной!
***
Глядели вдаль - и видели мираж:
как полотно изысканных соцветий,
он весь светился и искрился аж
сквозь призму незатейливых столетий.
Учились жить для будущих побед,
для триумфа намеченного рая.
А настоящего как не было, так нет...
Так и умрём, о будущем мечтая.
ПОСЛЕДНИЙ КОСТЁР
Костёр горит. И в тишине ночной -
ни шороха. Лишь щёлкают поленья.
И свет звезды - далёкий, неземной -
он рвёт живые, сросшиеся звенья.
Но вот угас дрожащий уголёк.
И даль окуталась кромешной мглою.
Последний час! последний миг истёк! -
и мир покрылся пеплом и золою...
МОЛОДЁЖНЫЙ МАНИФЕСТ
или КОНФЛИКТ ПОКОЛЕНИЙ
Куда ни глянь - везде учителя.
Куда ни плюнь - повсюду педагоги.
Они нас учат: "Круглая земля,
и светлые, просторные дороги
для вас, для молодёжи, пролегли.
Осваивайте, стройте и дерзайте..."
Вы не совет, вы лучше деньги дайте,
а путь найти и сами б мы смогли.
***
Вечер. Ветер. Листопад.
Свет в твоём окне.
Почему же я не рад,
и тоскливо мне?
Может, думаю о том,
что твоё окно
так же теплилось огнём -
до меня, давно.
Или, может, я устал
и продрог чуть-чуть;
этот вечер так я ждал,
что не мог заснуть.
Вот ступаю на порог,
нет пути назад...
Так понять я и не смог,
почему не рад...
***
Сколько лет постичь пытался
Свет,
но до сути не добрался,
нет!
Может, я найти дорогу
мог,
но мосты я понемногу
сжёг.
Сердце пусть скорей уймётся.
Сник.
И из горла хриплый рвётся
крик.
НЕОКОНЧЕННЫЙ СОНЕТ
Когда потушат яркий верхний свет,
и в комнате затеплят две-три свечи,
то кажется - спускается на плечи
навеянный мерцанием сонет.
И круг друзей, которых, в общем, нет,
"Гаудеамус" вытянет в честь встречи...
Но свет зажжён - и враз смолкают речи,
аккорд не взят, и гимн, увы, не спет...
***
Быть может, это был лишь сон,
и ты была лишь сновиденье,
и вспоминать мне не резон
про это глупое томленье.
Но я проснулся, и теперь -
мой сон растаял безвозвратно;
и уж отныне, ты поверь,
мне не вернуть его обратно.
МАРС
Лиловый иней смёрзшейся пыли,
ночные тени резкие и скалы...
Куда влекутся русла и каналы
под яркою звездой живой Земли?
Быть может, Солнце в пепел не сожгло
былых времён заснувшие преданья,
и зыбкие, быть может, очертанья
ещё хранят дрожащее тепло...
***
Уж день отцветает
прощальной красой,
и тихо слетает
вечерний покой;
уж сумрак струится
среди тополей...
Как сердце томится
в печали своей...
ТОСКА
Среди ночного хоровода
снежинок возле фонарей
она бродила год от года,
и становилась всё старей.
Она была так одинока,
так беззащитна и хрупка,
что даже старилась до срока...
а звали странницу - Тоска.
ГЕРАНИ
Я помню: ты вошла - и на окне
мои герани потянулись к свету;
ты в этот миг совсем пришла ко мне,
и я запомнил странную примету.
Нам было хорошо, и мы, подчас,
коснувшись нежно лепестков прохладных,
не отводили друг от друга глаз -
восторженных, сияющих и жадных...
Так год прошёл... и два... И скоро нам
привычны стали прежние волненья;
мы жили - словно плыли по волнам:
от понедельника - до воскресенья...
Но вот цветы... они совсем поникли.
А лгать они, я знаю, не привыкли...
***
Разгорелась искорка
посреди углей;
и звезда далёкая
светится над ней.
Чуть заметным пламенем
теплятся они,
словно в мире сумрачном
лишь они одни.
Только утро мглистое
их затушит враз...
Но они останутся
в миллионах глаз!
***
Заснёт бушующий простор,
когда снега падут уныло...
Но вот - зима. И с этих пор
Дыханье времени застыло.
На первый взгляд - здесь всё мертво,
Везде безмолвие и... тайна.
И всё ж, какое торжество
природы скудного дизайна!
Под белым маревом холмы
рельефней кажутся... и, может,
вот эта сдержанность зимы
её величие итожит.
***
Всё лето мы готовились к зиме.
А лето, в результате, мимо мчалось.
Опомнились в прохладной полутьме,
когда два дня до осени осталось.
А где же лето? Как и почему
оно прошло - как будто незаметно,
и кануло вот в эту полутьму?
Теперь о нём мы вспомнили, но... тщетно...
***
Прости меня и позабудь:
мы долго, долго заблуждались, -
ведь всё равно б когда-нибудь
мы в наших чувствах разобрались.
Очаровал нас дивный сон;
но вот, в минуту пробужденья,
растаял лёгкой дымкой он...
К нему не будет возвращенья.
ПОРТРЕТ
Оставь свой мольберт, он затмил тебе свет,
взгляни на меня, я - живой.
А тот, что в углу, он ведь только портрет,
он рядом, но он не с тобой.
Забудь про холсты, и про краски забудь,
химерный твой мир - сущий бред.
Покинь этот "рай", и со мною побудь...
И выбрось, прошу, тот портрет.
КОЛЬЦО
Не смотри на меня, не смотри!
Я обжёг на пожаре лицо.
Я верну тебе после зари
обручальное наше кольцо.
А сейчас, в эту ночь, ты позволь
не расстаться мне с ним до утра -
пусть оно убаюкает боль
невозвратным отныне Вчера.
ИЗ ЧЕГО СДЕЛАНО СТИХОТВОРЕНИЕ
Нет красок, есть полутона,
оттенки, блики, светотени,
есть эхо канувшего сна,
и нота запаха сирени.
Нет чётких, явственных границ,
нет правил, догм и установок,
есть череда размытых лиц,
но нет гравюр и гравировок.
Нет жёстких, выверенных схем,
нет кадров и изображений;
есть зеркала, есть сотни тем...
и пелена отображений.
ПАМЯТЬ
Нашепчи мне про смертную грусть,
впрысни в сердце тоску и растраву,
только дай мне забыться, и пусть
всё своё получу я по праву.
Слышишь, память, не мучай меня,
отпусти ненадолго, прошу я, -
я уже не припомню и дня,
чтоб провёл я, о Ней не тоскуя.
И хотя мы чужие теперь,
и при встрече - протиснемся боком,
я оставлю открытою дверь...
чтоб Она забрела ненароком...
ВРЕМЯ ПРОКАЖЁННЫХ
В больном, размытом грёзами бреду,
в сплетеньи дней - томительных и сонных -
быть может, к счастью, может, на беду,
настало время - Время Прокажённых.
Забыв сестру, и брата позабыв,
не слыша диких воплей обречённых,
взбираться, задыхаясь, на обрыв -
чтоб не попасть во Время Прокажённых!
Пора звонить, звонить Колоколам!
И пусть в глазах, тревогой измождённых,
уже навеки рухнет ветхий Храм,
который славил Время Прокажённых!!!
ПЕРЕПАД НАСТРОЕНИЙ
1.
Последний вздох. Не пойманный ветрами,
я уходил в загадочную синь.
Но шелест платьев Утренних Богинь
преследовал меня и в дальнем храме.
Я не молчал, я что-то говорил,
я солнца ждал или луча хотя бы!
И я безбожно время торопил,
я переплыть хотел священный Нил,
а в нём болотные перекликались жабы.
Вобрать рассвет, и позднею тоской
давить в себе затронутые струны!
Чтоб хрустом заглушить протяжный вой,
чтоб просветлели в этом небе луны...
А кто-то в этом мире одинок -
все мы относимся к одной какой-то касте:
один - фанат, другим владеет рок,
и все мы, все мы, все мы в чьей-то власти.
Но слёзы лить - не наше ремесло.
Ремни мы пристегнули, скорость включим!..
Лишь только не сорвалось бы весло
с погнутых, перержавевших уключин.
2.
Зальдился свет - и в люстре, и в окне.
Стекло отныне стало непрозрачным.
Теперь, учти, ответом однозначным
всю эту жизнь не объяснишь ты мне.
Прозрев в себе, на этот мир взглянуть
отважусь только с линзами такими,
чтоб не ослепнуть, видя эту жуть, -
"Действительность" которой нынче имя.
И пусть тогда - проспекты и дома
не серыми предстанут, а иными,
пусть даже и неброскими весьма.
3.
Прорвав покой, стремиться и дерзать!
А впрочем, это было всё когда-то,
и я забыл как это время звать:
наверно, всё же время Бюрократа,
иль, может, - Неприкаянных Вельмож,
иль - Равнодушных, или - Отупелых?
Скорее - это век Идей Несмелых.
Во всяком случае - немыслимо похож!
Однако - через стену не пройти,
когда уже не видно горизонта;
ведь мы давно не слышим залпов фронта,
но линию его должны найти.
"Аквариум"!!! "Алиса"!!! "ДДТ"!!!
Быть может, "Старт", "Тайм-аут", "Наутилус"!
А в остальном ничто не изменилось -
Кабак. Девчонки. Карты. Варьете.
Горячий лёд, пропитанный насквозь
тяжёлой, липкой, непонятной кровью.
Нас очень много, но стоим мы врозь,
прислушиваясь к мерзкому злословью.
А если встать в единый, тесный ряд,
то тут же выборы затеют интриганы:
они навешают и графики, и планы,
и всех к стене поставить захотят.
Не вычерпать их человека крови,
пока он сам её вам не отдаст.
Мы чтим жрецов, придерживаясь каст,
но мы всегда и всюду - наготове!
Ночных зарниц мы видели вполне.
Перемещений конъюктуры - тоже было.
Свой чёрный страх топили мы в вине,
и сердце, не захлёбываясь, выло.
В жаровнях тлели угли, но они
при вспышках электричества - насмешка;
а мы не разглядели те огни,
что под золой таила головешка.
Урон престижа. Тысячи потерь.
Эмансипация и прочие декреты.
Приказ: молчать! - взахлёб молчат поэты,
услужливо покашливая в дверь.
Стальной замок без скважин и ключей
ты разомкнёшь единым дуновеньем,
но не пророчь всем сирым мавзолей -
они уйдут с банальным погребеньем.
Не торопись вещать за праотцов,
за самого себя скажи хоть слово.
Согласен, это будет так не ново,
но за себя скажи и - будь готов!
Втолковывать про лучших из людей
умеют говорящие с трибуны,
они уже не видят - чёрны луны,
все прячутся под тенями плащей.
Жгутом перетянули вены дрожь,
она чуть встрепенулась и - затихла.
А вечно ускользающая ложь
всё норовит ударить нам под дыхло.
Один молчит, другой, зажавши рот,
старается укрыться в дальний угол -
там полчища из огородных пугал,
зато - немы и "шествуют вперёд".
На зов души откликнулись глупцы,
они не верили ни в кланы и ни в клики,
они искали здесь поляны земляники,
клыки повырвав, источив резцы.
Беззубым ртом прошамкав наобум:
"Кто хочет, тот всегда добьётся!",
они заткнули уши ("Вреден шум!"),
они толкутся в очереди в ЦУМ,
где дефицит раз в месяц продаётся.
4.
Как невесомость чувство эйфории -
подкрался незаметно катаклизм.
Мир не излечите посредством клизм,
мир в трансе от "лечебной терапии".
Цивилизация распалась на куски...
Объединение народов?.. Дружба наций?..
Симпозиумы глохнут от оваций.
Все мы в согласьи, войнам вопреки.
Но кто-то неспокоен, кто-то там,
где не слыхать напутствий и приветствий,
где ищут смысл и не находят следствий,
где нет комедий и без счёта - драм.
Они, быть может, вовсе не хотели
спать в изоляции отдельных лож,
они бежали, но, не видя цели,
напарывались сослепу на нож.
Они молились красочным иконам,
шепча проклятья дьявольской плоти,
они прислушивались к дальним стонам,
всё порываясь "биться и спасти".
5.
А свет луны искрился да искрился...
Споткнувшись о зальдившуюся синь,
ещё один из них от ран свалился,
так и не встретив Утренних Богинь...
1990 год.
НЕОБЪЯСНИМОЕ
В земле пустынной куст засох,
подвяли виноградины.
И только вздох. И только вздох.
Опять на сердце ссадины.
Но виноградная лоза
лишь ждёт прикосновения...
А на щеке блестит слеза...
и нет ей объяснения...
ДЕКАБРЬ ПРОМОЗГЛЫЙ В ВОЛГОГРАДЕ
Волгоградский сумрак серо-зимний,
снег разжижен в соляную топь;
льют порой октябрьские ливни,
выбивая в грязных лужах дробь.
Из окошек свет смурным квадратом
падает на стынущих людей,
и блестят дождинки виновато
в красно-жёлтых тогах фонарей.
Хлопья снега сеются пугливо,
пополам с туманом из дождя.
А у Волги мокнут в хляби ивы,
прутьями по наледи чертя...
***
Не знаю, отчего мне тяжело,
откуда эта грусть и эта вялость;
гримасой боли скулы мне свело,
в глазах - непреходящая усталость.
Не одинок, и всё же я - один!
А те, кто близко - тени декораций,
они смеются, плачут без причин,
и ждут за это искренних оваций.
Я долго ждал - чего-то вдалеке,
что будет обязательно и скоро,
я строил всё... да только на песке,
и строил я, как видно, без разбора...
Я всё кричал в дневную полутьму...
Зачем? - понять бы самому...
ТАИНСТВЕННЫЕ СНЫ
Таинственные сны. В них истина ночей,
сгорающих свечой под утренним туманом;
когда оглохнут все - от неба до людей -
от звуков в тишине, исторгнутых органом.
Таинственные сны. Их магия сильна,
в них бьётся кровь веков и память поколений,
в них зашифрованные в шёпот имена
перекрывают крик пустых местоимений.
Таинственные сны. Ползком, из глубины,
порой - с кошмарами, порой - почти игривы,
они приходят к нам - Таинственные сны...
и постигаем мы их древние мотивы.
ОДА ДУРАКАМ
Всё рассчитано веками,
и проверено в веках:
с умными - живите сами,
лучше жить при дураках.
Я и сам порой признаться,
думу тяжкую имел -
как же в этом разобраться:
умный, вроде, не у дел,
а дурак делами вертит,
так, что пыль идёт столбом,
планы, графики он чертит,
и - живёт дурацкий дом.
Вот уж нонсенс, но, однако,
всё разумно и умно,
в жизни ведь бывает всяко,
так уж встарь заведено.
Если умным власть доверить,
то-то могут досадить:
всё начнут считать и мерить,
всюду корни выводить.
Применительно к науке,
будут править, ей-же-ей.
Но привыкнуть к этой штуке -
нету, братцы, тяжелей...
Нет уж, лучше без натуги,
без затей из-за границ:
был бы барин, будут слуги
с сотней масок вместо лиц.
Дураки, они попроще,
но находят верный путь;
их пошлёшь к едрёной тёще -
не обидятся ничуть.
Но зато - порядок всюду,
всюду тишь и благодать.
Что ж ещё простому люду
остаётся пожелать?
Так что, как вы там хотите,
прожектёры всех мастей,
дураков "наверх" зовите, -
пусть спасают нас скорей.
***
Я, может, буду... только - не теперь.
Я, может, стану... как-нибудь однажды.
Я буду там - но вряд ли без потерь,
и вряд ли с чувством утолённой жажды...
***
Свеча ещё не гаснет, но уже
огонь её колеблется так явно;
и штрих последний в давнем чертеже
кончает труд ночей бессонных плавно.
Но если свет погаснет, и чертёж
не требует ни сносок, ни поправок -
ты вместе с ними медленно умрёшь,
не оправдав и сотой доли ставок...
***
Прощанья час. Горит огонь. Но вдалеке
уже туман покрыл мой путь. И даль темна...
Так седина - пробьётся вдруг, и на виске,
увы, мой друг, заметней нам всегда она.
Но я иду - сквозь мрак и ночь, сквозь пелену,
туда, где я с таким трудом увидел свет,
где я создам, иль отыщу, свою Страну!
И к ней одной - через года - мой будет след.
***
От дождевых дорожек помутнели стёкла,
и оскудел сочащийся снаружи свет.
Пройди к огню скорей, ты начисто промокла.
Я ждал тебя, наверное, сто лет.
Ну вот, ты вся дрожишь, ты смотришь виновато,
как будто я сейчас твой самый злейший враг;
от этого камина ты ушла когда-то -
так сделай же, не медли, первый шаг.
***
Когда-нибудь погаснет огонёк,
светящий еле-еле из тумана...
А я на нём когда-то пальцы жёг,
продравшись через заросли бурьяна.
Усталый и продрогнувший чуть-чуть,
я радовался - что вполне понятно...
Ушёл я в полдень. И забыл тот путь.
И никогда уж не вернусь обратно...
ПЛЯЖ
Нашёптывало море об одном -
что всё ещё, возможно, возвратимо...
Кипели пеной волны над песком,
и тут же прочь стремились - мимо, мимо...
И я песок сквозь пальцы пропускал,
он как вода сочился непрерывно.
А чайки всё сновали между скал,
и что-то мне пророчили надрывно...
ЧЕЛОВЕК ТОЛПЫ
Он был как свет в холодный час, -
он всем доступен, но не близок,
со всеми он, и не для нас, -
он не высок был, и не низок.
Он звался - Человек Толпы.
Был незаметен он - сначала.
А, может, были мы слепы
(иль просто совесть почивала)?
Его терпели мы в себе,
его повсюду мы терпели -
в своей квартире иль избе;
он лез порой из каждой щели.
Других, увы, не видеть нам, -
другие вымерли, наверно,
ведь всех "не серых" там и сям
мы изживали планомерно.
Осталось серое Ничто
в болотной, чавкающей жиже:
водицы - тише, травки - ниже.
Однообразное зато!..
КОНСТАТАЦИЯ
Не вспоминай: "Когда-то было..."
Да, это было, но ушло.
Теперь меж нами всё застыло,
и вряд ли нужно нам тепло!
Не вспоминай - того не стоит.
Залечит время маету,
и боль любую успокоит -
как зуб, разнывшийся во рту.