Саша всегда слишком рано просыпался по выходным. Он быстро завтракал булочками, на которые намазывал масло и мед, одевался и сбегал по лестнице во двор, где его ждало нежаркое восходящее солнце.
Между подъездами домов росло множество цветов. Саша часто останавливался рядом с ними, но не потому, что любил их: просто там можно было встретить очень интересных насекомых. Обычно это бывали бабочки, но в тот день ему повезло: толстый шмель с мохнатым брюшком деловито перелетал с цветка на цветок. У Саши не было с собой столь нужного для охоты за шмелем спичечного коробка, поэтому он предпочитал рассматривать насекомое с почтительного расстояния. Однако то ли компания Саши не понравилась мохначу, то ли он вспомнил о каких-то своих шмелиных делах, потому что вскоре мягко взлетел и громко жужжа понесся прочь.
Саша задумался, чем бы ему заняться. Одному было скучно, но все его приятели еще спали. Можно было попробовать разбудить Гришку или Олега, но их родители всегда были недовольны ранними визитами Саши. Он прошелся пару раз по двору, немного посидел на низких качелях, постоянно оглядываясь по сторонам, но ничего интересного не происходило. Долго сидеть на одном месте Саша не мог. Папа и мама вообще считали его ужасным сорванцом - он все время пропадал на улице, возвращаясь нередко затемно весь в ссадинах или, в лучшем случае, перепачканным с ног до головы. В школе репутация была чуть лучше, но лишь оттого, что занятия проходили в этом году во второй смене, и перед школой он успевал так набегаться, что на баловство в классе уже не хватало сил.
В очередной раз пристально осматривая двор, он заметил что-то блестящее в машине соседа, стоящей около подъезда. Подойдя поближе, Саша увидел маленький серебристый кораблик - галеон, подвешенный к зеркальцу на ниточке. Мальчику нравились старинные корабли, он даже часто их рисовал, не по-детски критично отмечая отсутствие у себя всякого таланта к этому занятию. Саша стал рассматривать галеон, и воображение захватило его. Он представил себя капитаном, стоящим на мостике настоящего корабля. Терпкий запах моря, соленые брызги в лицо, мягкое движение судна. Ощущение одиночества вмиг прошло. Перед ним были волны, неоткрытые острова и, возможно, даже пираты.
Больше всего на свете он любил фантазировать. Можно даже сказать, что Саша почти только этим и занимался, находясь в одиночестве и нередко даже в присутствии приятелей. Он рассказывал им разные истории, в которые они верили изредка и не верили гораздо чаще. Но особенным его рассказы любили после наступления темноты, во время вечерних детских страшилок. О, в те минуты он поистине царствовал во дворе! Мальчишки, которые дрались гораздо лучше, чем он, или даже ребята постарше слушали Сашу, затаив дыхание. А он рассказывал им и то, что придумал раньше, и то, что придумывал только что на ходу, неизменно приукрашая даже домашние заготовки. Саша порой и сам не знал, к какому финалу истории подведет его бурное воображение.
Особенно хорошо мечталось, когда он куда-то быстро шел пешком. Вот и на этот раз он решил немного пройтись - волнующая морская тема требовала движения.
Саша деловито зашагал по асфальтовой дорожке, одновременно достраивая в воображении внешний вид своего прекрасного корабля. Но не успел он даже покинуть двор, как уже заметил на морском горизонте долгожданных пиратов. Нужно было срочно принимать решение - вступить с ними в бой сейчас или, может быть, устроить сухопутное сражение. Последнее было гораздо интереснее, так как можно было захватить несметные сокровища. Решать нужно было быстро, и Саша ускорил шаг. Он прошел мимо маленького рынка, пересек улицу и, сам того не заметив, оказался возле школы. Это была не его школа - он учился гораздо дальше от дома потому, что попал в единственный в городе специальный спортивный класс. Около входа в школу ему пришлось очень нелегко: выяснилось, что добытое с таким трудом сокровище представляло собой огромную золотую статую, которая никак не хотела помещаться в трюм. Саша как раз обдумывал план ее размещения на огромном плоту, который корабль повезет на буксире, но чей-то резкий голос вернул его к реальности.
- Ты опоздал! - заявила ему незнакомая женщина, стоящая в дверях школы, - все уже давно начали.
Он удивленно посмотрел на нее.
- Из какой ты школы? - спросила она.
- В-второй, - слегка заикаясь от неожиданности ответил Саша.
- Ваш район пишет олимпиаду в восемнадцатой комнате. Пойдем, - женщина вошла внутрь школы, видимо, намереваясь показать дорогу.
Саша хотел было возразить, но она уже начала удаляться, и он как воспитанный мальчик бросился за ней. Дороги до восемнадцатой комнаты ему хватило, чтобы осмыслить ситуацию. Он был очень любознателен и решил хотя бы посмотреть на одну из этих олимпиад, в которых никогда не принимал участия. Свободного времени у него было навалом, к тому же, он мог в любую минуту сказать, что произошла ошибка, и уйти. Саша ничем не рисковал и с этим чувством вошел в класс. Все парты, кроме первой, были уже заняты. Мальчик отметил, что ребята, сидевшие за ними, были старше, чем он.
- Фамилия? Школа? - спросила одна из женщин, сидевших за учительским столом.
- Васильченко Александр, вторая школа, - ответил он.
Женщина что-то записала в журнале:
- Садись. Вот тебе бумага, задания на доске. Пишем до десяти тридцати.
Саша сел за парту и посмотрел на доску. Первый вопрос был о растениях, второй - о каком-то моллюске, третий - о клетках, четвертый и пятый вообще были какие-то непонятные.
"Олимпиада по биологии", - понял Саша.
Прочитав несколько раз вопросы, он пришел к печальному выводу, что ответы на них либо не знает, либо просто не помнит. Посидев пять минут, ничего не делая, Саша снова привлек внимание учительницы.
- Почему ты ничего не пишешь? - спросила она.
Саша взглянул на доску, на чистые листы бумаги с печатью, лежащие перед ним, и хотел было уже во всем признаться, но учительница его опередила.
- Ручки нет? - догадалась она. - Вот, возьми мою. Надо же - прийти на олимпиаду без ручки!
После этого стеснительному мальчику ничего не оставалось, как взять предложенную ручку и начать что-то писать. Но что он может написать? Все вопросы были безнадежны, кроме третьего, о делении клеток. Эта тема для Саши была близка - он любил представлять себя великим врачом. Но его фантазии всегда были на редкость точны. Почему-то так получалось, что он все продумывал до мельчайших деталей. И вот, давным-давно, он вообразил, как будет лечить рак. "Раковые клетки, - думал он тогда, - очень быстро делятся (Саша слышал это мельком по телевизору). Раз они быстро делятся, значит, быстро растут. Раз быстро растут, значит, - много едят. А раз много едят, то можно дать больному человеку такое количество особенного яда, которое будет неопасно для обычных клеток, но опасно для раковых. Потому что они и этого яда съедят больше, чем хорошие клетки". Пусть это и не совсем ответ на вопрос, в котором говорится о каком-то митозе, но хоть что-то он напишет! Воображение снова захватило его. Он писал быстро и вдохновенно, стараясь не упустить ни одну из мелькавших мыслей. Каждую новую идею Саша старался объяснить как можно лучше, продумывая до мельчайших деталей. Мальчик даже начал присваивать им номера, чтобы на бумаге все выглядело красиво. Сколько времени прошло, ему было неизвестно, но не успел он перейти на третью страницу, как кто-то положил ему руку на плечо.
- Ты что здесь делаешь? - раздался сверху голос.
Саша поднял голову и узнал Петра Сергеевича - учителя биологии из его школы.
- Пишу олимпиаду, - честно ответил он и добавил: - По ошибке.
- По какой еще ошибке? - изумился учитель. - Я тебя на эту олимпиаду не посылал!
Это заявление вызвало всеобщий интерес: школьники и учителя с любопытством воззрились на Сашу. Он смутился.
- Я гулял тут неподалеку, - раздалось его тихое бормотание, - а мне сказали, что наша школа пишет Олимпиаду в восемнадцатом кабинете.
- Вот я и пришел сюда, - закончил он, делая наивные глаза.
- Ясно, - сказал, усмехнувшись, Петр Сергеевич. - Написал что-нибудь?
- Нет, - вздохнул Саша, - только на один вопрос ответил, неправильно, наверное. А другие ответы я не помню - не знал ведь, что готовиться надо.
Они вышли в коридор.
- Ну, покажи, что написал, - улыбнулся учитель.
Саша протянул ему исписанные листочки.
Петр Сергеевич был уже немолод. Проработав в школе много лет, он успел почти полностью разочароваться в эффективности своей работы. Его ученики поступали, конечно, на биофак или даже иногда в мединституты, но таковых было очень мало. К тому же они никогда по-настоящему не интересовались биологией, и он не верил в честность их поступления. У большинства из них были уважаемые, известные родители, которые, как он знал, могли оплатить не только многочисленные занятия с репетиторами. За все время работы ему посчастливилось учить только одну девочку, которая действительно любила и биологию, и животных. Он с ней много и охотно занимался, и она оправдала его надежды: выиграла Всесоюзную Олимпиаду, что позволило ей без труда поступить в один из лучших вузов. Но она была только одна, и это было много лет назад. Теперь же Петр Сергеевич относился к своей работе спокойно, без энтузиазма, который часто проявлял в первые годы учительской деятельности. Он просто выполнял свой долг и не более того.
Взяв, улыбаясь, Сашины листы, он начал их читать. Но после начального абзаца улыбка полностью исчезла. Петр Сергеевич изучил очень внимательно первые фразы, заглянул на другую страничку, снова вернулся к началу. Прочитав трижды Сашины записки, он, наконец, поднял голову и взглянул на мальчика, который все это написал. Трудно сказать, что думал в этот момент Саша, который хотя и учился на "четыре" и "пять", но считался слишком ленивым и балованным, чтобы быть круглым отличником, и, поэтому особенной любовью учителей не пользовался. Зато Петр Сергеевич думал о многом. Он думал о том, что его учительская жизнь, видимо, прошла не напрасно, он думал о том, что редко кому из учителей, даже очень хороших, так везло, как повезло сейчас ему, и, наконец, он думал о том, что десятилетний ребенок на заурядной районной биологической Олимпиаде изложил основные принципы химиотерапии злокачественных новообразований. Тут ошибки быть не могло.
- Ты это сам придумал? - спросил Петр Сергеевич.
Конечно, он уже знал ответ на этот вопрос. Детские наивные фразы, каждая из которых занимала свое место в логической цепочке рассуждений, создавали почти научную структуру Сашиного ответа, одновременно четко указывая на возраст автора.
- Сам, - сказал Саша и добавил, как бы оправдываясь: - Мне тогда лет семь было, я как раз в школу пошел.
- Когда было семь лет? - переспросил Петр Сергеевич.
- Когда я впервые это придумал, - ответил Саша. - А сегодня я написал об этом очень подробно... Потому что не знал, что можно ответить на другие вопросы.
Петр Сергеевич молчал несколько минут, с интересом разглядывая ребенка.
- А еще о чем подобном ты думал? - наконец спросил он.
- Из биологии? - уточнил Саша.
Тут Петр Сергеевич на мгновение утратил четкость хода мыслей, но сумел взять себя в руки:
- Пусть будет из биологии.
- Много чего, - с легкостью ответил Саша. - Вот, например, недавно я думал о том, как можно улучшить память человека, если поместить в мозг такую маленькую штучку, которая будет все записывать, а человек сможет потом все, что она записала, из нее извлекать...
Саша сделал паузу:
- Я вот думаю, что совсем необязательно для этого устанавливать связи...
- Между чем связи? - поинтересовался Петр Сергеевич.
- Между этой штучкой и нейронами, - с гордостью произнес Саша последнее слово, почерпнутое из словаря. - Я уже все продумал, только пока не знаю, где ее можно сделать.
- А устройство ее ты тоже продумал? - спросил учитель.
- Ага, - ответил Саша, - могу даже нарисовать. Она почти как кассета для магнитофона, только меньше и состоит из других частей. Я уже знаю, как мозг будет работать с этой штукой, только пока не знаю, как ее там закрепить... Она ведь очень твердая, а мозг, по-моему, мягкий... Может даже его повредить.
Разговор обещал быть очень интересным, но Петр Сергеевич ощущал невозможность продолжать его. Ему надо было побыть одному, тщательно обдумать сложившуюся ситуацию. Ведь не исключено, что судьба этого ребенка будет зависеть от его, Петра Сергеевича, первых поступков.
- Мне уже пора идти, - сказал он, - а ты беги домой. Мы потом еще с тобой поговорим.
Саша кивнул головой:
- До свидания.
- До свидания, - ответил Петр Сергеевич и почему-то добавил: - Смотри не заболей чем-нибудь.. и на улице будь осторожным - следи за машинами.
Саша снова кивнул и побежал к выходу. Уже было довольно поздно и его друзей можно было звать гулять. Они вчера еще собирались строить "халабуду" - маленький домик из картонных ящиков и досок.
...
Вечером, когда Саша уже лежал в постели, он, как обычно, перед самым засыпанием, думал только об одной и той же вещи. Это была уже, наверное, традиция, установленная его фантазией. А может, просто, думая об этом, он быстрее засыпал, кто знает? Но о своих мыслях на эту тему он еще никому никогда не говорил и даже соврал бы, если бы кто-нибудь догадался спросить его напрямую. Потому что это было что-то ужасно важное, глубокое, что-то, что помогало ему забывать обо всем, кроме этой вещи. Его мысли коснулись столь приятной ему темы, поймали оставленную вчера ниточку, и она неторопливо начала раскручиваться под напором его воображения. Вскоре Саша уснул, так как знал, что не может не уснуть, если по-настоящему сосредоточенно будет размышлять об этом. Перед сном он всегда думал о появлении Вселенной.