- Род занятий?
- Богатырь.
- Имя?
- Иван.
- Фамилия?
- Нет.
- Что, просто Иван?
- Дурак.
- Что-о-о! - маленький мужичок так и подпрыгнул, выронив перо, которым до этого мирно царапал по листам раскрытой книги. Появившиеся откуда ни возьмись стражники грозно наставили на Ивана устрашающего вида алебарды.
- Да нет, нет, это не Вы дурак, это я дурак, - зачастил Иван. - Ну, то есть, я не дурак, это прозвище у меня такое Иван-Дурак, понимаете?
- А, ну если так, - мужичок оправил мышиного цвета кафтан. - Тогда порядок.
Легонько помахав ладонью, он отправил стражников восвояси, подобрал перо и уткнулся в книгу.
- Цель приезда?
- Жить долго и счастливо.
- М-м-м! А предписание имеется?
- Конечно! От Самого, - Иван потыкал указательным пальцем в небо.
- Да ну? Это мы проверим, - мужичок нырнул под конторку, некоторое время там копался, и, наконец, выудил оттуда засаленную книгу в потрепанной обложке. Нашел последнюю страницу. - Такс-такс, действительно, "долго и счастливо".
- Ну что же, - мужичок со стуком захлопнул обе книги и сложил их стопкой, - со своей стороны позвольте поздравить вас, Иван с прибытием в славный город Китеж, где все живут долго и счастливо. Я же занимаю здесь скромный пост управляющего. Если будут какие вопросы - только ко мне, обязательно помогу, приму участие. Сухой моя фамилия. Если что - завсегда здесь.
Огромные, резного дуба ворота медленно отворились, и управляющий под руку ввел Ивана за крепостную стену. Иван потрясенно оглядел широченную, мощеную камнем улицу, уходящую вдаль и великолепные, белого камня, особняки.
- Мне бы, где голову приклонить для начала... - несмело начал он.
- Все, все уже готово, терем в лучшем районе, девица-краса. Если не ошибаюсь, Василиса-Прекрасная? Все, как предписано, ждет не дождется, стол накрывает, баньку с дороги готовит.
Сухой подвел Ивана к разукрашенному крыльцу.
- Ваши скромные апартаменты. За сим откланиваюсь. Если что, где меня найти - знаете.
Управляющий испарился.
Иван, с восхищением оглядел трехэтажный терем, поднялся по высоким ступеням и потянул за дверное кольцо. А внутри-то...! Красотища! По стенам зеркала, на полу ковры.
- Дорого-о-й! - Василиса выросла перед ним как из-под земли, подставив щечку для поцелуя. - Немедленно скидай сапоги, банька ждет.
Не успел Иван размотать портянки, как Василиса пихнула ему тапочки в форме собачьих мордочек с разлапистыми ушами.
- Босиком по полу не ходи. И в баньку, в баньку. А то уж больно русским духом от тебя пахнет.
Миновав вслед за Василисой череду коридоров и двор, собаки на тапочках шлепали ушами при каждом шаге, Иван очутился перед прелестной маленькой баней. Ловко отцепив меч и стянув с Ивана кольчугу, Василиса впихнула его внутрь. Ах, что это была за баня! Раскаленный пар, вдоволь чистой воды, венички на любой вкус: еловые, сосновые, березовые. Давно не испытывал Иван такого блаженства.
А уж когда, завернутый в простыню, воссел за богато накрытый стол, и вовсе почувствовал Иван себе королем. Чего здесь только не было! Поросята молочные, утки жареные, гуси запеченные, рыба красная, рыба белая, булки сдобные, лепешки ржаные, блины со сметаною, и другой всевозможной снеди видимо-невидимо. А в центре стола, рядом с пыхающим жаром самоваром, стоял запотевший графинчик. Как сел Иван обедать, так и не вылезал до самого ужина.
- Вот счастье-то привалило, - думал Иван, укладываясь на стеленную лебяжьим пухом кровать. - Хорошо, что это теперь надолго.
Вот только тапочки с ушами его немного смущали.
Сон у Ивана, как и положено, был богатырский. Встав к завтраку, часам к двенадцати, Иван спустился в трапезную. И обомлел.
Вместо пузатого самовара, стопки блинов с красной икрой, или, на худой конец, котелка с кашей и тарелки с хлебом, весь стол был уставлен плоскими деревянными дощечками, на которых аккуратными рядами были разложены странные круглые предметы. Иван сглотнул слюну.
- Это что? - спросил он, в упор глядя на Василису.
- Котик мой, я совсем забыла тебе сказать. Вчера такая морока, ты только приехал, столько всего сразу - затрещала Василиса. - У нас новый повар. Это Суши-и-и!
- А где еда? - не сдал позиции Иван.
- Это очень вкусно и полезно. Ты только попробуй, - Василиса пихнула Ивану в ладонь две тонкие гладко обструганные деревяшки. И пощелкала своими. - Вот так, смотри.
Василиса подхватила палочками один из кругляшей и ловко отправила его в рот, попутно макнув в коричневый соус с острым запахом и пристроив сверху кусочек зеленой пасты. Иван сопроводил ее действия недовольным взглядом и попытался повторить.
В широких мозолистых ладонях Ивана, привыкших к рукояти меча и топора, палочки почти полностью исчезли. Тырь-тырь. Неудачно. Иван попытался еще раз. Снова мимо. Плюнув в сердцах и ухватив по палочке в каждую руку, Иван попробовал снова. И даже чуть-чуть приподнял кругляш над столом. Но уже в следующую секунду палочки соскочили и пресловутое "суши-и-и" покатилось по полу.
Иван раздраженно швырнул палочки вслед.
- А ложка где? Вилка?!
- Ну, котя, это некультурно. Суши нужно есть палочками. И никак не иначе. Фи, что ты делаешь?
Иван, придвинув к себе дощечку побольше, уминал суши пальцами, щедро намазывая каждый зеленой пастой.
- Котя, дорогой, этого нельзя брать много...
Но предупреждение немножко запоздало. Глаза у Ивана прыгнули на лоб. Ощутив во рту пожар, Иван пулей выскочил из-за стола и, с диким видом пометавшись по дому, нашел-таки успокоение, засунув голову в бадью для умывания.
Обретя, наконец, способность говорить, Иван вернулся в столовую и грозно уставился на Василису.
- Значит, новый повар? Зачем нам повар? А женщина на что?
- Котя, ну как же, - запричитала Василиса. - От готовки у меня потрескается кожа на руках. Как же мы будем жить с тобой счастливо, если у меня будут страшные руки?
- Повар! - заорал Иван в пространство. - Живо сюда!
- Ну, котя, ну не надо, - пыталась успокоить его Василиса.
- Да это же татарин! - заревел Иван, увидев прибежавшего на крик старичка в белом переднике. И со всего размаху заехал повару в глаз.
- Котя, хватит! - Василиса птицей взметнулась перед Иваном. - Это китаец. И чтобы я больше такого не видела! Как ты себя ведешь?!
Сердить Василису Иван не хотел и только люто посмотрел на повара, поднимающегося с пола.
- На обед чтобы был суп! - рявкнул Иван в его сторону. - И чтобы никакой суши!
Крутанувшись на пятках, Иван, рассерженный и голодный, вышел на улицу, забросив ушастые тапки в сенях под лавку. Быстро сориентировавшись, Иван направился к воротам, где понадеялся найти управляющего. Однако не успел он пройти и двух поворотов, как увидел знакомую вывеску. Кружка и ложка. Трактир! Долго не раздумывая, Иван шагнул внутрь.
Не успел Иван сделать и пары шагов, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо, усадив на лавку.
- Браток, ты вроде новенький?
Иван оглядел троих мужиков, за столом с которыми так неожиданно оказался. Огромный, косая сажень в плечах, черноволосый бородач, именно его рука припечатала Ивана к лавке, ткнул пальцем себя в грудь.
- Меня звать Ильею, Муромцем еще кличут. Это, - он перевел толстый, как сосиска, палец на русоволосого гиганта, не уступавшего ему статью. - Добрыня, он же Никитич. А это Алеша по прозванью Попович.
Блондинистый крепыш, на которого нацелился палец Ильи, мягко улыбнулся, наклонив голову.
- А я Иван, по прозванью "Дурак", - Иван обвел взглядом богатырей, не удумают ли смеяться. Но их, похоже, интересовало иное.
- Так ты здесь недавно? - повторил свой вопрос Муромец. - С чем пожаловал?
- Жить долго и счастливо.
- Понятно, - грустно вздохнул Попович. - Тоска.
Иван хотел, было спросить, что в этом такого тоскливого, но Муромец не отпускал.
- А скажи-ка мне брат-богатырь, не осталось ли у тебя... не сохранилось ли малость... - Илья замялся.
- А не угостишь ли ты нас брат-богатырь, за знакомство, - пришел ему на выручку Никитич.
- Не вопрос! - после утренних событий Иван и сам был не прочь промочить горло. - А есть здесь дают?
- Дают-то, дают, - снова вздохнул Попович. - Только дорого все. Трактирщик дерет в три шкуры.
Но Ивана это не испугало.
- Так у меня ж сокровища. Чуда-Юда побежденного. Видимо-невидимо, - отмахнулся он, намереваясь пролезть к трактирщику. Богатыри встретили это известие радостным ревом и застучали ладонями по его спине.
- Только где ж они, - Иван вдруг засомневался. - Я же, когда сюда ехал...
- Да в банке, в банке, - успокоил его Муромец. - Пошли, здесь рядом.
В компании богатырей Иван покинул трактир и, подталкиваемый дружескими хлопками, оказался в доме напротив. На вывеске над входом красовались перо и весы.
- Слушаю вас, господин, - лысый сгорбленный старичок оторвался от пересчитывания кучки монет и с интересом уставился на Ивана. - Чем могу?
- Мне бы денег получить немного...
- Как же, как же, - захлопотал старичок. - Иван, если не ошибаюсь? Иван-Дурак? Есть такая статья, имеется... Вот, получите и распишитесь.
В ладонь Ивана лег серебряный рубль.
- Как, и это все? А где сокровища? - Иван грохнул по конторке кулаками. - Сокровища, что от Чуда-Юда остались?
Враз спавший с лица старичок отпрянул.
- Ваше содержание, как богатыря известного, чтимого и узнаваемого, составляет один рубль в день. Никаких других средств на ваш счет не поступало...
- Да что же это... - Иван ухватил старичка за бороду.
Но на него тут же навалились богатыри, до этого скромно стоявшие в сторонке.
- Ты что, ты что! Беспорядки в городе нельзя учинять! Вмиг стражники набегут! Остановись, Ваня, ты же богатырь, а не душегуб!
Иван с неохотой отпустил старичка, и компания возвратилась в трактир. Полученного рубля хватило ровно на две кружки пива. Муромец отплестнул половину Никитичу, Иван поделился с Поповичем. Намочив пивом усы, богатыри, в мрачном молчании, уставились на пустые кружки.
- Вот так и живем, - протянул Илья.
- Нет, этого я так не оставлю, - грохнул по столу Иван и отправился куда шел. К управляющему.
Сухой встретил Ивана приветливо.
- Ваши сокровища? Так это ж все мелочи, сейчас выясним, - покивал управляющий, выслушав Ивана, и тут же уткнулся лицом в книгу. - Значит, так. На сокровища Чуда-Юда вы Иван, как богатырь широкой души, претензий не предъявляли. А оформлены они на... да, на жену вашу, Василису-Прекрасную. Так что только ей они и могут быть получены. Но это же не проблема, не так ли? Муж - жена, одна сатана.
Управляющий тонко похихикал.
- А что касается вашего повара... хотите, заменим на французского? Суп из черепах, лягушачьи лапки, мозги тушеные с овощами...
Иван поперхнулся.
- А хотите египетскую кухню? Салат из сушеных кузнечиков, паштет из личинок шелковичных червей, гарнир из вяленых медуз...
- А нормальной еды, что нет? - при описании каждого блюда желудок Ивана ощутимо сворачивался в узелок.
- Что вы, что вы, это только в первый день. Акклиматизация. Ну, сами посудите, Иван Иванович, что это за счастье будет, если все, как у всех? Нет, у нас все, как в лучших домах Европы. А хотите, полинезийскую кухню я вам устрою по старой дружбе?
Иван схватился руками за живот и убрался восвояси.
На обед действительно был суп. Китайский. Бледный бульончик, в котором плавало две травинки.
- Котя, дорогой, это очень полезно для фигуры, - успокаивала его Василиса, пока Иван с чувством неудовлетворенного голода выхлебывал шестую тарелку, мысленно вздыхая о наваристых щах.
- Да, - вспомнил Иван. - Мы завтра с друзьями в трактир собираемся, выдай сокровищ Чуда-Юдовых на карманные расходы.
- Никаких трактиров, дорогой, - перебила его Василиса. - В тереме ремонт не сделан, шуба зимняя не починена, за прислугу плата не внесена, колесницу парадную менять пора, у меня платьев всего три дюжины... Никаких трактиров, никаких расходов. А после обеда мы идем в магазин. И Котик, дорогой, не надо со мной спорить!
В магазине, оттащив Ивана от витрины с оружием со словами: "Дорогой, у нас очень мало времени!", Василиса на три часа застряла в отделе косметики, перенюхав, а, кое-где перепробовав, весь товар, выискивая то, что же ей на самом деле нравится. Ивану была вручена огромная тачка, в которую со скоростью обвала летели перевязанные розовыми ленточками свертки. Катая за Василисой все тяжелеющую тачку, Иван намаялся так, словно сразил не одно Чудо-Юдо, а три, да еще разом. Разминая уставшие руки и ноющую спину, Иван, вконец одурев от парфюмерных ароматов, мог теперь думать только о бане.
Но и эти мечты сбылись не совсем так, как Ивану хотелось. Возвратившись домой и нацепив уже порядком надоевшие шлепающие ушами тапки, Иван прямиком направился в баню. Открыл дверь, и обомлел.
- Дорого-о-й, - донесся до него голос Василисы. - Пока тебя не было, я заказала джакуз-и-и!
Где раскаленный пар? Где обдирающие кожу еловые и сосновые, на худой конец березовые, веники? Где же ты, знаменитая русская баня? Пузырьки какие-то непонятные... А по полкам все баночки стоят, пахнут каждая на свой лад.
- Котик, дорогой, - Василиса пихнула Ивану в руки одну из банок. - Ты обязательно должен этим воспользоваться.
Иван потянул носом и сморщился.
- Что за гадость?
- Ну, дорогой, это не гадость, это настоящий аромат из Парижа. И не спорь, все уважающие себя мужчины пользуются косметикой. Русский дух нынче не в моде.
Иван осторожно, ради эксперимента, потер руки. Запах сногсшибательно ударил в нос, и Иван отбросил банку. Потянулся поцеловать Василису, но та ловко увернулась.
- Нет-нет, дорогой, у меня болит голова. Я лягу рано.
Василиса моментально испарилась. Иван же в полном расстройстве оборвал уши у тапок и завалился спать.
Наутро, отвесив очередную оплеуху повару за непонятный с его точки зрения завтрак, Иван принялся ощупывать собственные мускулы.
- Теряю богатырскую силу, - объяснил он Василисе. - От безделья. Нет ли здесь где поблизости Чудо-Юда, чтобы с ним порататься?
- Котя, дорогой, - сморщила носик Василиса. - Забудь про эти гадости. Это что же, опять по лесам по горам носиться? Нет уж. Да и какие Чудо-Юды, откуда? Здесь все живут счастливо. Никаких Чудо-Юд.
Иван от безделья принялся бродить по терему. В каждой комнате по три раза побывал, пока во двор не вышел. Увидел поленницу и принялся разминки ради дрова колоть. Все в пять минут переколол. И снова принялся по комнатам бродить. Еще по три раза в каждую зашел и опять во двор спустился. От нечего делать переколол дрова еще раз, совсем мелко. И опять по терему бродит, не знает чем руки занять. Снова вышел во двор и переколол дрова еще раз, на тонкие лучинки. И бродит и бродит по терему, занятия не находит.
Вышел на крыльцо, а там его друзья дожидаются, Алеша Попович и Добрыня Никитич. В трактир идти. Иван к ним спустился, нос сморщил, ароматы знакомые уловивши. И осторожно так вполголоса у Никитича спрашивает:
- Что, и вы тоже этой гадостью мажетесь?
Богатырь грустно усмехнулся.
- А то. Не богатыри, а фигляры заморские, право слово. А кое-кто, - он незаметно скосил глаза на Поповича. - Еще и бреется.
- Где бреется, - не понял Иван, оглядев богатырские бороды.
- Где-где, - передразнил Никитич. - Где под кольчугой.
Иван скривился и, на всякий случай, отодвинулся от Поповича подальше.
А тем временем, из-за угла раздавались странные звуки. Богатыри переглянулись и побежали на шум.
Выглянув из-за забора, Иван узрел Илью Муромца с замечательно сизым носом, раздававшего оплеухи стражникам направо и налево. Но на место откатившихся тут же прибегали новые и наваливались на богатыря еще дружнее. Другие вытаскивала из его терема какой-то сложный агрегат, состоящий из большого бака и перевитых тонких трубок, против чего и протестовал Илья.
Иван хотел, было, броситься приятелю на подмогу, но Попович с Никитичем удержали его.
- Ты что, на исправительные работы захотел? Ему уже не поможешь.
Сквозь толпу стражников к Муромцу проталкивался управляющий. Пока семеро вояк удерживали богатыря, управляющий помахал перед его лицом золотым колечком на цепочке, сказал что-то и, о чудо, Муромец тут же успокоился, прекратил бушевать и, понурив плечи, поплелся за стражниками.
- Куда его? - не выдержал Иван.
- На пятнадцать суток.
- Да за что же?
- Самогонку гнал, - со знанием дела пояснил Попович. - Каждый раз гонит. То на чердаке, то в подвале. Гонит-то из всякой дряни. А что еще раздобыть-то можно? Из поленьев березовых, из травы, даже из подушек пуховых гонит. Ну, и результат. Как нагонит - так буянит. Вот и успокаивают его. Чтобы сам жил счастливо и другим не мешал.
На дневной рубль богатыри сдвинули кружки в память о Муромце. Однако с двух кружек не погуляешь, и Иван скоро вернулся домой, застав Василису за примеркой нарядов.
- Дорого-о-й, - встретила его Прекрасная. - Заходил твой друг-управляющий и оставил нам замечательные билеты в театр. Только сегодня, лучшие актеры Европы. Одевайся быстрее, я уже готова.
Иван, переодевшись в чистую рубаху, уселся на лавку. Василиса вертелась перед зеркалом.
- Котя, дорогой, что лучше: розовое или голубое?
На взгляд Ивана платья ни чем не отличались друг от друга.
- Голубое, - выбрал он.
- Голубое? Нет, одену лучше розовое, - перебила его Василиса. - Я в нем вся такая воздушная.
- Хорошо, одевай розовое.
- Но ты считаешь, что голубое лучше?
- Одевай розовое, раз больше нравится.
- Но ты же сказал голубое. Розовое меня полнит?
- Да нет, тоже ничего. Одевай розовое.
- Нет, одену голубое. Ты же сказал голубое, Ва-а-нь?
- Одевай голубое.
- Нет, все-таки розовое лучше. Ты только посмотри. Котя, ну почему ты на меня не смотришь?
- Я смотрю. Одевай розовое.
- А голубое?
- Что голубое?
- Голубое же лучше? Одеть голубое?
- Ну, лучше. Одевай голубое.
- А розовое?
- Что розовое?
- В розовом я красивее? Одеть розовое?
- Ну, красивее. Одевай.
- Ты же сказал голубое? Котя, ну как так можно не интересоваться собственной женой, что даже не знаешь, что лучше?
Иван утомленно схватился за голову.
- Одевай что хочешь, ты все равно Прекрасная, - и вышел на свежий воздух.
Просидев на крылечке целый час, Иван наконец-то дождался Василису в фиолетовом платье. До начала представления осталось всего пять минут и до театральной площади им пришлось бежать. Усаживаясь на жестких стульях, вспаренная Василиса прошипела на ухо Ивану одновременно рассерженно и жалобно:
- Это все из-за тебя! Вот погляди, я вся вспотела, от меня пахнет! Косметика потекла! Ты во всем виноват, не мог платье выбрать!
На сцену тем временем вышли актеры и что-то заорали на разные голоса. Первые пять минут Иван старался понять, кто есть кто, и кто что говорит, но быстро запутался в действующих лицах. Одни актеры сменяли других, и каждый норовил толкнуть речь погромче и подлиннее. Актеры мелькали цветным хороводом, мельтеша вокруг сцены, убегая и появляясь так, что у Ивана шла кругом голова. Очень скоро Иван полностью утратил понимание происходящего и принялся озираться по сторонам. Но и здесь ничего интересного не происходило. Иван поудобнее вытянул ноги, потер пальцами глаза, в которые будто бы сыпанули песку, и попытался следить за ходом представления.
Проснулся он от чувствительного тычка локтем под ребра и злобного шипения Василисы:
- Ты можешь не храпеть?!
Представление продолжалось. Иван снова попытался следить за его ходом и проснулся уже в совершенно пустом зале. Поправил сбившуюся рубаху и угрюмо побрел домой по вечерней улице.
Вернувшись в терем, Иван постучал в комнату Василисы с намерением извиниться. Но не успел он произнести и десятой доли заготовленных по пути домой фраз, как его внимание привлек легкий шорох в стенном шкафу. Рывком распахнув плетеные дверки, Иван с изумлением узрел внутри полуодетого Поповича.
- А это вот твой друг к тебе зашел, - пролепетала Василиса. - Мы тут тебя ждали, ждали...
Иван, не сказав ни слова, спустил Поповича с крыльца, отправив в вечернюю темень мощным пинком. Хотел, было вернуться к Василисе в спальню, но та раздраженно захлопнула дверь.
Оборвав пришитые за день к тапкам уши, Иван по старинной русской пословице про утро и вечер, отправился спать.
Утром, отвесив обычную оплеуху повару и зажимая уши на брюзжание недовольной Василисы, Иван отправился к управляющему. Тот, выслушав Ивана, остался спокоен:
- Ну, это же мелочи, Иван Иванович. Бытовые незначительные мелочи. А знаете что? А давайте я вам, по старой дружбе, билеты на футбол организую?
- На что? - не понял Иван.
- На футбол. Игра такая заморская. Но весьма-весьма интересная. Как для зрителей, так и для участников. Это вас точно развлечет. Настоящий мужской спорт!
Спустя час Иван уже восседал на высокой деревянной трибуне, обозревая прямоугольную площадку, вытоптанную до блеска, по меньшим концам которой стояли ворота со снятыми створками. По левую руку от Ивана на поляне располагались богатыри в красных кафтанах под предводительством Добрыни Никитича, по правую руку собиралась команда в белых рубахах под рукой другого известного богатыря Никиты Кожемяки. Прямо по центру поляны лежал большой кожаный мяч. Управляющий, исполнявший обязанности судьи, загудел в свисток.
Предводители обеих команд сошлись над мячом. Никита мрачно буравил взглядом соперника. Добрыня отвечал ему тем же. Управляющий прогудел еще раз и Никита, слегка разбежавшись, изо всех сил ударил по мячу. Мяч с деревянным стуком влип в физиономию Добрыни и, отскочив, улетел куда-то в небо. Добрыня, почесав переносицу, закатал правый рукав и широким взмахом отправил свой кулак на знакомство с челюстью Никиты. Кожемяка покатился по земле. Белокафтанники с восторженным ревом бросились на обидчика. С другого конца поляны красные с не менее упоенным воем бросились на защиту. Управляющий свистел, надрываясь, но все в пустую. Богатыри самозабвенно тузили друг друга.
Иван восхищенно закатывал рукава, намереваясь присоединиться к веселью. Но на свист управляющего стражники уже тащили бадьи с ледяной водой, разнимать драчунов, да и сам управляющий вытаскивал волшебное колечко. Иван, с мыслями о том, сколько богатырей будут сегодня подметать улицы в воспитательных целях, поспешил убраться с поляны.
В мрачном настроении добравшись до дома, Иван свернул к конюшням, проведать своего верного Сивку.
- Эх, конь мой верный, - Иван погладил Сивку по холке. - А не поскакать ли нам удалым галопом? Не развеять ли грусть-тоску лихой скачкой?
С этими словами Иван вскочил в седло и ударил Сивку пятками по бокам, бросая вскачь. Сивка-Бурка мерной рысцой обогнул терем, вернувшись к порогу.
- Вперед, Сивка! - вскричал Иван, понукая коня. Сивка исполнил еще один круг и снова замер под дверью.
Все последние дни верный Сивка-Бурка постоянно катал по кругу детишек и попросту забыл, что такое залихватская скачка.
- Эх, - совсем расстроился Иван. - Ну, хоть мечом пойду, помашу, удаль молодецкую развею.
- Василиса, где мой меч? - закричал Иван, едва войдя в дом.
- Фи, дорогой, зачем тебе эта ржавая железка в нашей счастливой жизни?
Но, не слушая Василису, Иван бросился разыскивать меч. И нашел. На кухне. Лезвие "Кладенца", рубившего до этого лишь головы врагов, источенное, все в зазубринах резало рыбу и овощи в ловких поварских руках. А любимый Иванов щит накрывал кипящую кастрюлю.
- Засем вам орузий? - повар, как заведенный, Ивану, сложив руки на груди. - У вас о-о-чен счастливый зизнь. И будет о-о-чен долгий...
Взвыл Иван не своим голосом и бросился из терема вон. Такая жизнь?! И на долго?!
- Управляющий! Вот кто здесь все устроил! Это он, только он! Превратил долгую и счастливую жизнь, повеление Самого, в кошмар! - догадался Иван.
- Ну, держись, управляющий! Ну, Сухой, я с тобой посчитаюсь! - повторял про себя Иван, сломя голову мчась к воротам.
Управляющий заметил бурю издалека. И сам вышел навстречу Ивану, вертя на цепочке волшебное колечко.
- Иван Иванович, что же вы? Нельзя же так, - повторял управляющий, раскачивая колечко перед лицом Ивана. - А теперь смотрите сюда...
Но Иван на минуту отвлекся, подсчитывая количество ворон, сидящих на крыше. А когда посмотрел на Сухого снова, тот уже заканчивал:
- А сейчас я щелкну пальцами, и вы проснетесь...
- А вы заснете, - ляпнул Иван.
Щелк.
Иван тронул управляющего за нос. Ущипнул за ухо. Никакой реакции. Сухой спал. Спал стоя, умудряясь при этом еще и мирно посапывать.
- Нужно ходу отсюдова, - подумал Иван и, пока стражники рассматривали спящего управляющего, бочком, бочком двинулся к городским воротам и приналег плечом на створку.
- Хватайте его, - сиплым со сна голосом, прогундел очнувшийся управляющий. - Не дайте подать пример...!
Но уже бежали, отбросив воспитательные метлы, Никитич с Муромцем, уже вылезал, подтягивая штаны, из окошка спальни Василисы Попович, уже мчались со всех концов города богатыри, стекаясь к резным городским воротам, приоткрывшим на миг путь на волю.
- Держите их! - не своим голосом завопил управляющий. - Не дайте им сбежать!
Стражники бросились ловить богатырей. А Иван, в суматохе, проскочил в приоткрывшуюся щелочку, да и был таков.
Убежал Иван из славного города Китежа. Без Василисы, без сокровищ, без коня верного, Сивки-Бурки, без меча-кладенца. Гол как сокол. Но зато жил он с тех пор долго и...
- Нет! - закричал Иван. - Не надо!
И побежал, куда глаза глядят.
|