Что может передать беспросветное отчаяние? Когда ты идешь, наталкиваясь на деревья, сбивая прохожих, спотыкаясь и падая, ничего не видя перед собой?
- Поймите, молодой человек, на сегодня не существует такого лекарства...
"Не существует - не существует - не существует..." - оглушая, отдается от стен близлежащих домов. А ты идешь, не различая пути, как в густом тумане, и сердце бьется редко и гулко.
- Это совершенно неизвестная болезнь. Мы наблюдаем, исследуем, но на сегодняшний момент, не в состоянии вылечить ее...
"Не в состоянии - не в состоянии - не в состоянии..." - доносится из проезжающих мимо машин, звучит в динамиках метро, сливается с шарканьем шагов по асфальту. А ты все идешь. Идешь без пути и цели. Механически переставляешь ноги. Не думая и не понимая зачем.
- Процесс разрушения прогрессирует. И с этим ничего нельзя сделать...
"Нельзя - нельзя - нельзя..." - слышится в собачьем лае, в карканье ворон. Доносится со всех сторон, заглушая любые звуки. Мечется в голове, ударяя в виски снова и снова. А ты все идешь. Идешь, не обращая внимания на порванную одежду и разбитое в кровь лицо. Бредешь в неизвестность, по пути, у которого нет конца.
- Врачам запрещено об этом говорить. Но я не могу вас обнадеживать. Еще три месяца. Не больше. Потом она умрет...
- "Умрет - умрет - умрет..." - пеленой наступает во всех сторон, падает с неба, застилает солнце. И тогда остается сделать еще только один шаг. А потом тридцать метров, а в конце ледяная вода. И все закончится. Мгновенно. Разом.
- Ничего лучше придумать не можешь? - сторонние звуки проникли-таки сквозь удушающую пелену.
Игорь осознал себя сидящим на чугунной ограде железнодорожного моста. Измерзшие расцарапанные ладони судорожно сжимали заснеженные перила. Левая нога болталась в пустоте. Вода внизу призывно манила. А еще на ограде сидел кот. Обычный серый кот, сибирской породы. Подвернув под себя лапки и сбивая снег кончиком хвоста, кот пристально, так, как только они и умеют, смотрел прямо в глаза.
Игорь оглянулся. На заваленном снегом, продуваемом всеми ветрами мосту никого не было. Снова посмотрел на кота.
- Чего уставился? - кот мелко и быстро двигал губами, обнажая белоснежные зубки и тут же их пряча. - Я спросил: ничего лучше не придумал? Тогда прыгай. Только, чтобы в последний момент не пожалеть.
Игорь закрыл глаза. Подождал пару секунд. Открыл. Кот был на месте. Толстый. Серый.
- Да что ты понимаешь... - Игорь с трудом разлепил потрескавшиеся губы. Поднял руку, провел по лицу, стирая замерзшую на морозе влагу.
- Конечно. Никто ничего не понимает... - кот усмехнулся совсем по-человечески. - Только вот оттуда, - он дернул хвостом вниз, - возврата уже не будет.
- Она умирает! Три месяца! Она умирает!!! - Игорь заорал во весь голос. Руки сами собой скрючились, пальцы впились в ладони. Схватить! Встряхнуть! Швырнуть вниз! И тут же с шипением отдернул. Словно не кошачьи когти, а раскаленное железо коснулось кожи.
- Собрался прыгать, а пустячной боли боишься, - кот продолжал язвить. - Вот что, бери-ка меня под куртку, старые кости мерзнут, и пошли домой.
- Давай, давай, - поторопил он вконец ошалевшего Игоря. - Здесь тебе делать нечего.
Иззябшие пальцы слушались плохо, и когда, наконец, молния поддалась, кот одним прыжком очутился под мехом. Игорь, на ходу застегиваясь, побрел домой. Не все ли равно, куда идти? Неожиданное происшествие с котом ничего не меняло.
Дома Игорь, не раздеваясь, уселся на диван и тупо уставился в одну точку. "Три месяца - три месяца - три месяца..." - стучало в голове.
Кот, обследовав все углы, устроился на подушке. Несколько минут понаблюдал, как Игорь буравит взглядом шкаф.
Наконец, его голос нарушил сгустившуюся тишину:
- Знаешь, я расскажу тебе историю, которая произошла со... с одним моим знакомым котом. Давно. Ммм... этот кот... Его звали Том, жил себе и жил нормальной кошачьей жизнью. В общем, обычный был кот, ничем не примечательный...
Игорь интереса не проявлял.
- Так вот, все бы было хорошо, но у Тома имелся хозяин. Странный, как и все люди. Занимался наукой. Опыты разные ставил, эксперименты проводил. Питался плохо, спал мало. Что за жизнь такая у некоторых людей, не понимаю, сами себя изводите. Но ученым большим был, признанным. Ну и пусть, его, в конце концов, дело. Но в один прекрасный, в кавычках, разумеется, день, пришло ему в голову поставить опыт над своим котом. Урод редкостный!
Игорь не реагировал.
- Посадил, значит, этот экспериментатор Тома в ящик, запаял-заварил все дырки, хорошо так упаковал, прочненько. А еще запихнул в этот ящик изотопный элемент, в свинцовой оболочке, счетчик радиации и ампулу с газом. Элемент должен был распасться, оболочка его вскрыться, сработать счетчик радиации, который открывал ампулу с ядом. И сделал он все это так, что никто не знал, когда же этот элемент распадется. Предполагалось, что раз никто не знает, в каком состоянии находится элемент, то никто не знает и в каком состоянии находится кот. Жив он или отравлен газом. Эдакий живой-мертвый кот получается. И доказать ученый этим хотел, как я понимаю, что такая точная наука, как физика, не может существовать без четких определений. Ну не может быть кота, одновременно живого и мертвого...
- Эксперимент Шредингера, - машинально произнес Игорь.
- Ну конечно, сам физик, все знаешь, - человеческие слова явственно отдавали кошачьим шипением. - Раз такой умный, скажи, что дальше было с котом?
- Ничего не было, - Игорь хотел, чтобы от него отвязались.
- Ничего?! - кот зашипел как паровоз. - А то, что у старого кота в закрытом наглухо ящике могло не выдержать его слабое сердце, никто почему-то не подумал? И о том, что никому, совершенно никому во всей вселенной, об этом не будет известно?!
Игорь не слушал. Чернота вновь заволакивала все вокруг. Когда и как он отключился, Игорь не запомнил.
Пробуждение было долгим. Тяжело, как каменные створки, поднимались ресницы. Горло саднило. Болели пораненная рука и разбитое лицо. Но тяжелее всего саднила внутренняя боль. Сердце сжималось резкими толчками, как будто в него воткнули сотню иголок. В голове муть.
Но в тоже время... В тоже время было что-то еще. Что-то светлое, как будто ему снился хороший сон. Очень хороший.
Кот. Это он помнил точно. Кот расцарапал ему руку. И еще что-то. Что он там говорил о физике? Если никто не знает, жив кот или мертв, что будет с котом, если он действительно умрет? И об этом никто не узнает... Совершенно никто...
Мысль сверкнула подобно удару молнии. Игорь одним прыжком подхватился с дивана. Сорвал грязную куртку, вытащил из шкафа чистую рубашку. Бросился в ванную, привел себя в порядок. Надел чистые брюки. И, не позавтракав, ринулся на работу.
Всесоюзный НИИ физики и химии РАН. Один из немногих гигантов, пока еще прочно стоящих на собственных ногах. Знакомые коридоры встретили его утренней пустотой. Семь утра. Рабочий день еще не начался. Не слышен дробный перестук каблуков секретарш, не носятся из кабинета в кабинет угрюмые лаборанты, не выползли на лестничные пролеты бородатые академики - посмолить сигаретку, да обменятся новостями.
Швырнув куртку в сторону вешалки, Игорь бросился к компьютеру.
Первым делом вывел на экран все, что смог найти касаемо эксперимента Шредингера. Бегло просмотрел то, что знал и раньше, задержался на некоторых моментах. А потом, обхватил голову руками и стал напряженно размышлять. Прокручивать ситуацию снова и снова. Каждый раз, заставляя себя поверить в нее.
"Если... если... если..." - стучало в голове. А с другой стороны, какие альтернативы? В речку с моста? Ну, это всегда успеется, река не убежит.
Секунда за секундой. Час за часом. День за днем. Непрерывный хоровод времени. Работа-работа-работа. Наспех проглоченная еда, без ощущения вкуса. И опять работа-работа-работа. Ежедневные дежурства в больнице. Тонкая ладонь в его руке. Пара часов сна. И снова работа-работа-работа.
Раньше Игорь использовал свои знания для чужих исследований. Теперь же все средства, силы, возможности, свои и чужие были брошены на достижение собственной цели. Теперь Игорь непрерывно делал то, что презирал в своих коллегах - использовал возможности положения для решения личных проблем. Институтский вычислительный центр, материальная база, подчиненные ему люди. Исчерпывая все кредиты, Игорь стремился к одной цели. Знакомые качали головами, начальство недоумевало, сотрудники втихаря крутили пальцем у виска. Но, как только перед закрытыми глазами появлялся нежный профиль, для Игоря переставал существовать весь мир.
- Ты понимаешь, о чем вообще говоришь?!! - в голосе Бехерова проскальзывали истерические нотки. - Это же ядерный заряд! Из него бомбы делают!!! В террористы податься хочешь? Совсем сбрендил уже! Такой заряд миллиарды стоит. А я - тебе? На каком таком основании? Нет и еще раз нет. И не приходи ко мне больше!
А на следующий день Игорь продал квартиру. Сумму, полученную за огромные пятикомнатные хоромы в центре, оставшиеся еще от отца, разделил на три части. И снова пошел к Бехерову.
- Запомни, я делаю это только потому, что ты мой друг. Все-таки вместе начинали, одну институтскую лавку полировали... - руки директора тряслись, толстый конверт не вмещался во внутренний карман. Бехеров поминутно сглатывал слюну и говорил, не поднимая взгляда от полированных половиц. - Понял?
Игорь тоже глаз от пола не отрывал. Правильно мать говорила, как ни живи, а учиться давать взятки придется. Вот и пришлось. Говорят, это только первый раз тяжело, потом проще будет.
- Ну, иди, иди, - Бехеров чуть не руками выталкивал Игоря из кабинета. - Все получишь. Бумаги прямо сейчас подпишу.
И, правда, дальше пошло легче. Деньги из второго конверта Игорь тратил не считая. Жил он теперь у матери в маленькой двухкомнатной квартирке. Поначалу мама не нарадовалась на вернувшегося сына. Однако очень скоро его комната стала напоминать внутренности подводной лодки или какого-то космического корабля. А когда грузчики затащили туда огромный, в рост человека, саркофаг, сделанный по особому заказу, доброй старушке оставалось лишь причитать и креститься. Даже матери Игорь не открыл конечной цели своей работы. Боялся. А мама, видя сына, засыпающего под утро посреди разгромленной комнаты рядом с нетронутыми тарелками с едой, только качала головой.
На внешний вид Игорь давно уже плюнул. Брился раз в неделю, одежду менял и того реже. Если бы не забота матери, неизвестно, в кого бы он вообще превратился. И так постоянно пугал соседей мятым лицом и красными, как у вампира, глазами. Лишь на посещения в больнице выделял он драгоценное время. А там, прикасаясь губами к бледной, неподвижной щеке, шептал лишь одно: "Все будет хорошо!". И повторял это снова и снова. И вновь возвращался к работе.
Больше всего проблем доставила рециркуляция отходов. Игорь поднял все, что вообще можно было найти, даже самое отдаленное по теме. Но никак не мог справиться с задачей. Хранить отходы внутри не представлялось возможным. Если же выводить их наружу, нарушится замкнутость всей системы. И снова и снова ночи и дни, компьютер, поиск, телефонные звонки. И вот, наконец, уникальный фильтр на основе редких зеленых водорослей занял свое место в саркофаге. Эти водоросли, при должной поддержке, оказались способны превратить специально очищенные фильтром отходы в простую воду, которая, испаряясь, увлажняла кожу.
Химический поглотитель углекислоты и регенератор кислорода известен давно. Небольшое усложнение схемы и его хватит на триста лет непрерывной работы.
Еще одну большую проблему - питание, Игорь оставил напоследок. Будучи отличным физиком и неплохо разбираясь в химии, в медицине он был полным профаном. Но, деньги и труд, труд и деньги, вместе способны сделать многое. Капсула с хим-раствором, для поддержания работы организма на минимальном обеспечении не мене пятидесяти лет легла на место.
Время поджимало. Каждый день Игорь заходил к лечащему врачу и слышал все более неутешительные прогнозы. Теперь его интересовало лишь одно - сколько еще осталось? Успеет ли он? И вновь и вновь мчался он на работу или домой, и снова и снова проверял и перепроверял расчеты, работу систем, герметичность саркофага.
Поддержки не ощущалось ни от кого. Наоборот, окружающие наращивали негативное давление. Покровительство Бехерова дорогого стоило, но Игорь знал, что уже близок тот момент, когда ему укажут на дверь. Опасаясь не успеть, Игорь ночевал в вычислительном центре, в лаборатории, все больше и больше загоняя себя, но все дальше и дольше продвигаясь к намеченной цели.
Все что должно случиться случается рано или поздно. Оторвав голову от клавиатуры, клавиши оставили на правой щеке четкий орнамент, Игорь сердцем почувствовал - сегодня именно тот день. День страшный. День последний. А может быть... Игорь запрещал себе об этом думать. Он лишь надеялся.
Тщательно приведя себя в порядок, Игорь достал с верхней полки последний конверт. Не глядя, переложил в него тощую пачку, все, что оставалось во втором, убрал конверт в кожаную папку. Расцеловав на прощание мать, Игорь уговорил ее провести эту ночь у подруги. Быстро оделся и выскочил за порог.
К лечащему врачу он не пошел. Поднялся на шестой этаж, невзирая на визг секретарши, вломился в дверь, обитую красной кожей. И остановился, пригвожденный к месту жестким взглядом.
- Вы сильный человек, Игорь Петрович, - без приветствий, без предисловий. Как будто каждый день сюда врывается кто-нибудь. - Вы заплатили нам огромную сумму. Но ничего не поделаешь. Мы сделали все что могли. Большего сделать, увы, не сможем ни мы, ни кто-либо другой. Сегодня ночью она умрет.
- Я знаю, - слова туго давились сквозь горло. - Я хочу лишь одного.
Вопросительный взгляд.
- Забрать ее.
Пум. Чашка покатилась по ковру. Несколько секунд Игорь видел лишь спину.
- Меня трудно удивить, многого наслушался, - толстые холеные руки подбирали чашку, вытирали салфетками стол. - Но вы меня поразили. Не знаю что и сказать... Почему? Зачем? Вы хотите, чтобы она умерла у вас на руках?
Не все ли равно? - Игорь положил папку на край стола. - До свидания.
Уже через час два дюжих санитара помогали ему вкатить больничную койку в квартиру. Ушли, не прощаясь, качая головами.
Игорь на них не смотрел. Едва на лестнице стихли шаги, он принялся за работу.
Аккуратно поднял почти невесомое тело и уложил в открытый саркофаг. Нежно, как-то робко провел пальцами по бледной руке, нащупал кисть. Тонкая игла, не оставляя крови, пошла в вену. Медленно опустил ее руку на место. Подсоединил остальные иглы, трубки, шланги. Нежно провел ладонью по голове, отбросил со лба белоснежные пряди. Наклонился, нежно поцеловал. Закрыл крышку и взялся за плазменный пистолет.
Боль иглой поднималась откуда-то снизу. Пронзая и переворачивая внутренности, насквозь пробивая тело, стремясь достичь головы. Глаза застилала серая пелена. От боли Игорь не мог шевельнуть и пальцем. Лишь чувствовал, еще немного и лезвие достигнет мозга и тогда...
Какое-то движение. На самом краю поля зрения. И голову не повернуть. Легкое покалывание левой щеки, чуть щекотно. Что-то мягкое коснулось лба, пробежалось по глазам. И Игорь со стоном отвалился от саркофага. Стало чуть легче. Оказывается, он лежал на нем и серая пелена перед глазами - это его стальной бок. А что же тогда щекотало?
На гладкую крышку саркофага вспрыгнул кот. Тот самый. Толстый. Серый. Это его хвост щекотал Игоря, это благодаря ему Игорь смог отодвинуться от саркофага.
Кажется, боль отступает. Игорь даже сумел еще немного отодвинуться, привалиться спиной к противоположной стене. Но тело больше не повинуется ему. Слабость, или наоборот, паралич, охватывает все члены. Ни встать, ни шевельнуться.
Кот же, тем временем, удобно устроился на крышке, подвернув под себя лапки и чуть подергивая хвостом. Совсем как там, на мосту. Игорь во все глаза смотрел на кота. Впрочем, и отвести взгляда он тоже не мог. Лицо также окаменело. А вот уши, уши ловили какой-то шипящий звук. Тихий, словно змеиный, не постепенно набирающий силу. Кот молчал.
Сначала мелькнула мысль, что зрение вновь отказывает ему, все вокруг заволокло белесой дымкой. Тонкой, еле заметной. Клочки ночного тумана или призрачного одеяла.
Шипение не прекращалось. Внутренности вновь свело судорогой, да такой, что Игорь приготовился умирать. И в этот момент заговорил кот:
- Тебе здесь нечего делать!
Взрыв шипения в ответ. Казалось, клубок змей катится, подминая все под себя. Дороги, леса, солнце, вселенную.
- Уходи! Тебе нечего брать здесь сегодня! - губы кота, как и раньше мелко двигались. Казалось, что он зло улыбается неведомо чему.
- Здесссссь... Смерть... - Внутренности Игоря рвануло болью. Белесый туман скапливался в центре комнаты. Как раз в том месте, где до этого находился Игорь. Нити тумана перевивались, образовывая тонкую призрачную фигуру. Шипенье утихло, Игорь с ужасом понял, что различает слова:
- Здесь умирает человек. Я должна забрать ее.
- Ты не можешь забрать живого, - кот неподвижно сидел на крышке.
- Смерть не приходит просто так. Была живой, стала мертвой.
- Ты уверена, что она умерла? Я этого не вижу, - ирония в голосе кота уже привычна.
- Я знаю, что она мертва!
- Да? С чего это? Ни один атом не проходит сквозь оболочку. Впрочем, если ты уверена - попробуй.
- Не лезь не в свое дело, кот. Что тебе до нее?
- Ну, может, я решаю собственную проблему, - кот дернул хвостом. - А ты уходи.
- Смерть не отступает, кот!
- Да? Например, Алкестида...
- Ему далеко до полубога, - протуберанец вырвался из призрачной руки и разбился, пролетев несколько сантиметров. Игоря скрутило жестокой судорогой.
- В каждой эпохе свои Гераклы, - философски молвил кот.
- Сегодня я не уйду! Одна душа пойдет со мной!
- Возьми меня! Возьми мою! - Игорь напрасно пытался разлепить непослушные губы
- В любом случае, ты не сможешь забрать ее, - Кот пожал плечами. А потом добавил, как бы про себя: - Говорят, женские души сродни кошачьим...
- Ты? Ты хочешь уйти со мной?
- В конце концов, хозяин подложил мне нехилую свинью, так что...
Шипение навалилось во всех сторон.
- Нет! Нет! - сведенное спазмом горло не пропускало слов. Игорь видел, как шерстка на спине Тома поднялась дыбом, глазки же медленно закрывались. Ослабевшие лапки больше не держали, мягкое тельце с легким стуком соскользнуло на пол. Кончик хвоста дернулся в последний раз и затих.
- А ты! - шквал шипения теперь был обращен на Игоря. - Не думай, что обманул меня! Не надейся, что все хорошо кончилось! Этот кот, наверное, не сказал тебе, что его хозяин умер больше сорока лет назад? Подумай об этом, и о том, будет ли у твоей любимой второй шанс...
Сознание медленно уплывало. Игорь ткнулся головой в ковер.
Таким его утром и нашла мать. Не слушая охов, ахов и причитаний, Игорь тут же схватился за резак. Он и верил и не верил себе. Но какой же радостью и теплотой повеяло на его сердце, когда, отбросив искореженную крышку, Игорь увидел мягкий румянец на бархатной коже. Ничего не видя и не слыша, он лишь крепко обнял ее. И слезы. Сладкие слезы покатились по его щекам.
- Ничего, - повторял он вновь и вновь. - Главное мы вместе. Здесь и сейчас.
|