Аннотация: Легенды Сосновой Пустоши рассказывают о знаменитом джерсийском дьяволе... но только ли о нём?
А-К Никитина
Священник из Сосновой Пустоши
- Вот чёрт тебя разбери! - едва ли не плача от досады простонал Джонни Лайонел, устало ложась на землю.
Ругаться уже не было сил, как и звать на помощь. Патроны кончились, и надежды, что кто-то придёт на звук выстрела, не осталось. Он пожалел, что сейчас имел при себе только револьвер, а не хорошую охотничью винтовку, которой можно было хотя бы попытаться раздвинуть капкан и высвободить ногу. Но даже если б это ему удалось, надежды добраться до ближайшего городка и даже до его собственной сторожки не было - с переломанной-то ногой.
Чёртов капкан был так удачно замаскирован! И хотя он явно был не новым - зубья изрядно проржавели - вещь была сработана на совесть и сохраняла крепость.
Лес затих в преддверии грозы. Лайонел тихо и крепко выругался, жалея, что он слишком далеко от той части Сосновых Пустошей, которая находилась под присмотром охранных служб. В этой глуши его шансы выбраться существенно снижались. Чем больше портилась погода, тем больше падал духом незадачливый страж порядка, проклиная свою излишнюю самоуверенность. Ему казалось, что он знает здесь каждый уголок, ведь в лесу он жил с куда как большим удовольствием, чем среди людей! И вот те на...
Некстати вспомнились лисы и медведи, встречающиеся в лесах Нью-Джерси, и Джерсийский Дьявол, в которого Джонни верил, как и положено старожилу Сосновой Пустоши.
Нога адски болела, от этой боли мужчина почти терял сознание. Даже злиться на себя уже не было сил, хотя, попав в этот переплёт пару часов назад, он усиленно проклинал себя за глупость и неосторожность, а заодно помянул и всех охотников, когда-либо здесь проходивших.
Из-за туч совсем стемнело. Вдалеке уже грохотал гром. Первые капли играли в листьях. Но всё, что обычно приносило Лайонелу столько радости - например, музыка дождя в лесу - сейчас вызывало только бессильную тихую злобу и нарастающий от безысходности страх. Несколько раз он во весь голос позвал на помощь, но потом разразилась гроза, и крик утонул в ней. Ему оставалось только свернуться под деревом, в попытке сохранить тепло и укрыться от дождя, и смирно дожидаться своей участи.
Сколько прошло времени, он не знал. Джонни промёрз до костей, и промок, наверное, до них же. Он с трудом соображал, что происходило вокруг него, и паника давно уже уступила место только бесконечной усталости. Даже боль, яростно пульсирующая в ноге, стала казаться только частью общего бреда разгорающейся лихорадки.
Вдруг за стеной дождя мелькнул светлый силуэт крупного животного. Лайонел охнул от неожиданности. Неужели Белый Олень?! Зверь приблизился, остановившись в нескольких шагах от мужчины. Это был косматый пёс. Для койота он был слишком велик, а волки в джерсийских лесах давно уже не водились, это Джонни знал на все сто.
Приподнявшись на локте, Лайонел улыбнулся и позвал собаку, надеясь, что раз зверь тут, то и хозяин - по всей видимости, охотник - не замедлит появиться. Но пёс растворился так же неожиданно, как и появился. Джонни уже не был уверен, что вообще видел его, и снова уронил голову на руки.
Ему снилось избавление. Нога немилосердно отзывалась режущей болью по ходу сна, словно кто-то и правда разжал капкан и перемещал её, но эти вспышки не могли вырвать Джонни из глубокого забытья лихорадки. Лайонелу казалось, что его куда-то несут. Вокруг слышались мужские голоса, и даже дождь вроде бы больше не докучал ему. А потом он помнил только тепло, проваливаясь всё глубже и глубже, откуда уже не выныривал даже чтобы смотреть свой обрывочный сон.
* * *
- Ну, на то, чтобы окончательно унялась лихорадка, нужно время. Бедняга, почитай, всю ночь просидел под ливнем. Но он будет в порядке.
Лайонел открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату, обставленную по-спартански просто. Сам он лежал на разложенном диване и отсюда мог видеть говорившего - доктора Морриса, сдержанно улыбавшегося офицеру Уильямсу.
- Если б не Ваша странная просьба поехать в эту глушь, преподобный Томассен, он бы эту ночь не пережил.
- Иногда простая логика в сочетании с чутьём может дать удивительные результаты, офицер Уильямс.
Джонни не видел, кому принадлежал голос. Мужчина говорил по-английски грамотно, но с акцентом.
- Я бы сказал, здесь скорее чутьё, - негромко рассмеялся Уильямс. - А вот если честно - как Вам удалось узнать, что один из работников охранной службы в беде? Джонни Лайонел всегда на отшибе жил. О его делах никто толком и не знает.
- Да, удивительное совпадение, - задумчиво согласился доктор Моррис.
- Собака! - воскликнул Лайонел и приподнялся на локтях. Он всё ещё был слаб и испытывал сильное головокружение, но боль не чувствовал, как и саму ногу. Видимо её чем-то обкололи, прежде чем вправить перелом. - Это была твоя собака, Уильямс? Да благословит её Бог, эту псину!
- Ну, моего старину Чарли лохматым-то не назовёшь... - с сомнением протянул Уильямс.
- Да не Чарли! Лабрадора я уж как-нибудь различу, - Лайонел сердито отмахнулся.
- Мистер Лайонел, Вы ведь едва держались в сознании, - мягко заметил обладатель голоса, до этого стоявший в стороне, и приблизился к остальным.
Это оказался светловолосый священник, высокий и худощавый. Его Джонни в приходе не помнил. Впрочем, и бывал-то он там не часто.
- Я благодарен вам... - неохотно буркнул Лайонел, - кто бы меня оттуда ни вытащил...
Он очень не любил зависеть от кого бы то ни было, и потому сейчас был рассержен даже на тех, кто помог ему выбраться. Ему проще было убедить себя, что он зависит от той ничейной собаки, чем от человека, неважно какого.
- Где я?
- У меня дома, - светловолосый улыбнулся.
Джонни даже подивился исходящей от него доброте, понимая, что хотя терпеть не может людей, этому человеку начинает доверять с одного взгляда. Было в нём что-то располагающее, адресованное всем и каждому в отдельности - немыслимо хорошее отношение к тому, кого он даже не знал. Этой доброжелательностью он буквально лучился. Священник был молод. Внешность выдавала в нём выходца из Северной Европы, так что Джонни задавался вопросом, откуда он вообще мог взяться в этом Богом забытом месте. В эту глушь из ближайших городов-то нечасто заезжали - что не могло не радовать Лайонела - так что было говорить об иностранцах?
- Я Вас не знаю, - чуть виновато заметил Джонни, садясь и беря протянутую доктором чашку.
- Меня зовут Хенрик Томассен. Я младший приходской священник в вашей церкви. С недавних пор, - представился светловолосый с той же своей улыбкой.
Лайонел, по жизни рассерженный на весь белый свет - точнее на человеческую его часть - уже начавший было прикидывать, как это невыгодно, оказаться в долгу у человека, несколько расслабился и оттаял.
- Вон оно как... - протянул он и подумал, что давно он уже не был в церкви, и не мешало бы наведаться.
* * *
- Эй, глянь-ка, что это там?
- Где?
- На обочине.
- Я не вижу... Ах ты чёрт возьми!!
- Дааа... хорошенько разворотили парня. Даже не разберёшь, кто это был...
- Думаешь, Дьявол?
- Нее... хотя...
Охотники приблизились к обочине. Машина врезалась в столб в кювете, и соответственно, там и осталась. Двери были открыты настежь. Дороги здесь никогда не отличались отменным качеством, но ведь по ним и ездили редко. Вчера прошёл сильный ливень и размыл грязь. Владелец машины, скорее всего, просто не справился с управлением, и автомобиль снесло в сосну.
Причиной его смерти, впрочем, была не авария. Несчастный лежал неподалёку с выпотрошенным животом, изуродованный до неузнаваемости.
- Всё изодрано... Едва ли человек мог сделать такое, - мрачно констатировал один из мужчин.
- В любом случае, нужно вызвать полицию.
* * *
- Ах, этот отец Томассен просто чудесный человек.
- Да и детей нынче религией не заинтересуешь, а ему вот удаётся! А вы слышали, как он преподаёт?
- Так глубоко погружён в своё дело... с такой любовью обо всём рассказывает!
- Отлично сказано!
- К нему, говорят, даже старина Лайонел расположен. Стал чаще в городе появляться, даже в церковь ходит.
- Этот дикарь? Да он же помешан на своём нежелании общаться.
- Ну, дикарь не дикарь, а жизнь-то ему наш приходской священник спас...
- Да ты что?!
- Ну только не говори, что ты этого не знаешь! Наш Джонни теперь за ним как пёс ходит и слушает, открывши рот, ни единого словечка на лекциях не пропускает... Чтоб он раньше делами Христовыми был заинтересован в своей сторожке? Всё зверьё да зверьё.
- Чудесный человек, да и только...
- Быть ему нашим основным приходским священником, как пить дать. Да и у отца Брайана уже срок подходит.
- Это уж как у них наверху распорядятся... Прямо жаль, что такие дела не решаются голосованием.
- Ну ты скажешь тоже...
- А говорят, что он чуть ли не чудотворец!
- Да ну?!
- Ну не то чтобы... но на ноги людей быстро ставит. Да того же Лайонела!
- Его появление здесь я лично считаю просто благословением.
- И не говори.
Ник меланхолично жевал сэндвич, внешне абсолютно безразличный к происходящему. На самом же деле молодой человек был предельно сосредоточен и вслушивался в каждое слово. В городке говорили преимущественно о двух вещах: о смене приходского священника и о недавнем чудовищном убийстве какого-то туриста. Дело быстро замяли. В здешних лесах водилось достаточно зверья, и бедняга явно был жертвой какого-то хищника. Местные продолжали твердить о Джерсийском Дьяволе, но Ника гораздо больше интересовала собственная теория - та, ради которой он сюда приехал по поручению Форрестера. Он жалел, что прибыл слишком поздно, чтобы исследовать место, где был обнаружен труп. Впрочем, если его версия была бы верна, вскоре убийство должно было повториться...
* * *
Лайонел возвращался домой поздно. Кромешную темень дороги прорезал лишь свет фонарей его старого джипа. Он нажал на газ, увеличивая скорость, наслаждаясь ночной поездкой по безлюдным местам. Настроение у Джонни, несмотря на недавние события, было хорошее, и он даже насвистывал какую-то песенку, нещадно перевирая мотив. Он не боялся леса. Со зверями у него отношения всегда складывались куда лучше, чем с людьми. Самого себя к последним он причислял всегда с некоторым отвращением, особенно после смерти жены. Но знакомство с преподобным Томассеном помогло ему значительно смягчить собственные суждения и даже несколько примириться с другими жителями городка.
В следующий миг его расслабленные раздумья были прерваны. Свет фар выхватил на дороге у обочины чёрный силуэт. Лайонел, что было сил, дал по тормозам. Джип возмущённо взвизгнул и остановился, к счастью, никого не сбив.
Ругательства замерли в горле. Расширившимися от изумления глазами Джонни смотрел на зверя, попавшего в круг света. Похоже, тот был ослеплён, потому что несколько секунд ошалело тряс мордой и не двигался с места.
- Волки не водятся в Джерси, - хрипло прошептал мужчина, во все глаза глядя на большого серого хищника.
Он знал, что волки в Штатах одно время были почти истреблены, и теперь обитали, в основном, только в Миннесоте и на Аляске. Однако зверь, замерший на обочине перед его машиной, был именно волком, хоть и очень крупным. Лайонел подался вперёд, чтобы лучше разглядеть его. Хищник вскинул морду, принюхиваясь, и метнулся в лес с какой-то сверхъестественной скоростью. Джонни даже глаза протёр для верности. За ним не водилось привычки напиваться, а, следовательно, и списать появление волка на алкоголь не получалось. Банка пива едва ли была способна воссоздать такие чудеса.
Мужчина потушил фары и вышел из машины. Глаза его постепенно привыкли к темноте. Во мраке леса он вообще всегда чувствовал себя довольно комфортно. Некоторое время он вглядывался в темноту, силясь различить силуэт зверя среди деревьев. Его усилия были вознаграждены - из черноты блеснули два янтарных огонька. За ним тоже наблюдали, но это его не пугало. Лайонел усмехнулся и, опершись о капот, закурил.
- А знаешь, если к нам вернулись волки, я только рад, - тихо сказал он в темноту. - Достаточно уже люди вас травили, так, что теперь даже паршивые "зелёные" не справляются. Может, местный заповедник тебя выкупил из той же Миннесоты? Интересно, много вас тут?
Глаза мигнули. Джонни по-прежнему не испытывал страха. Он невольно вспомнил своё видение в ту дождливую ночь, когда попал в капкан. Если в Сосновой Пустоши теперь обитали эти царственные хищники, то вполне вероятно, что тогда он видел именно волка. Вот только он был абсолютно уверен, что зверь был светлого окраса, а такие обитали только далеко на севере. Ну, по крайней мере, ему не привиделось. Лайонел сделал последнюю глубокую затяжку и кинул сигарету в обрезанную пластиковую бутылку из-под "Колы" рядом с водительским креслом. В лесу он не мусорил принципиально. Подмигнув глазам в зарослях, Джонни огляделся, чтобы прикинуть, сколько ему было добираться до дома... В тот момент ему стало не по себе.
Это было то самое место, где охотники обнаружили разодранный труп. Но если напал на чёртова туриста именно волк - а в этом Лайонел сомневался - то почему? И что волк делал здесь сейчас? Возможно, человек угрожал его логову, ведь эти хищники, если только не страдают бешенством, никогда не нападают без причины. А может он и правда был уже мёртв, скончался, когда вылез из машины, и звери приходили полакомиться его внутренностями.
- Ты ведь мне не расскажешь, - вздохнул Джонни, обращаясь к янтарным огонькам.
Глаза ещё раз мигнули и исчезли. Мужчина покачал головой и сел в джип. Случаи нападения животных на людей были здесь редкими, но не единичными. А сам Лайонел вообще считал, что зря эти скептики из большого города не верят в местные байки. Может, тот бедняга и уверовал перед смертью...
* * *
Домой Джонни добрался к ночи. Совершенная абсолютная тишина окружающей чащи казалась ему настоящим раем, особенно в сравнении с докучливым гвалтом городка. Вечер был прекрасным, и Лайонелу хотелось побыть наедине с лесом. Достав из холодильника обжигающе холодную банку "Будвайзера", мужчина вышел на крыльцо и с наслаждением сделал солидный глоток. Ночные шорохи не пугали, а, напротив, зачаровывали его. Здесь он был своим, самим собой, и это опьяняло его. Перешёптывание ветра в ветвях успокаивало его мысли, а крики ночных птиц точно смешивали реальность с каким-то чудесным сном.
Сплюнув, Лайонел закурил и сел на ступеньки крыльца. Сегодня он думал о волках. Признаться, он не раз жалел, что на вверенной ему территории не обитают эти величественные звери. Возможно, теперь это каким-то чудом изменилось. Будучи на четверть индейцем, Джонни очень серьёзно относился к животным и мистической связи с ними, а к волкам вообще чувствовал непреодолимое притяжение. Возможно, в ту ночь к нему приходил его дух-покровитель и каким-то образом призвал преподобного Томассена, чтобы избавить его, Лайонела, от неминуемой гибели?
Не принадлежащий лесу шорох привлёк внимание Джонни. Слух у него вообще был отменным, а благодаря жизни в глуши лишь обострился. Возня доносилась из дальнего сарая, которым мужчина пользовался довольно редко, только если возникала необходимость что-то починить или смастерить.
Лайонел всегда был человеком действия. Отставив полупустую банку "Будвайзера", он поднялся резко и абсолютно бесшумно. С исключительной для человека скоростью и сноровкой он скользнул в дом и, подхватив винтовку, так же бесшумно проскользнул к сараю. Возня не утихала. В темноте Джонни всё же разглядел, что щеколды были открыты. Значит, шум производился человеком. Красть у Лайонела было практически нечего, да и гости к нему захаживали, прямо сказать, нечасто. Он нахмурился и нащупал в кармане джинсов небольшой фонарик, но зажигать не стал. Обогнув сарай, мужчина заглянул в маленькое боковое окно.
Темно было - хоть глаз выколи, но Джонни был к такому привычен. Прищурившись, он напряжённо вглядывался во мрак, пока, наконец, не разглядел движение, а потом и чью-то сгорбленную тень. Принадлежал силуэт, ясное дело, не зверю. Крепко беззвучно выругавшись, в очередной раз помянув неуёмную людскую алчность, Лайонел вернулся к двери и, встав сбоку, стукнул по ней ногой.
- А ну вылезай оттуда, чёрт бы тебя подрал, иначе ей-богу продырявлю тебе череп за вторжение в частные владения.
Шорохи прекратились, но ответа не последовало.
- Я с тобой разговариваю, придурок. Пока ещё только разговариваю, - предупредил Джонни, поднимая винтовку, готовый ворваться в злополучный сарай.
Было очень тихо, неестественно тихо... А потом вдруг дверь распахнулась, и нечто выскочило из сарая, сбив мужчину с ног.
Лайонела нелегко было застать врасплох. Он как следует двинул нападавшему прикладом в висок. Удар такой силы должен был лишить чувств кого угодно, ведь Джонни был далеко не хиляком. Но тень лишь издала булькающее рычание и отпрыгнула. Мужчина наставил на неё винтовку.
- Матерь Божья... - только и успел сказать он.
То, что стояло перед ним, было вроде бы человеком, но с таким далёким от человеческого выражением лица, что можно было усомниться в его природе. Черты были до неузнаваемости искажены гримасой какой-то фантастической кровожадности. Маньяк, перемазанный грязью и кровью, был куда страшнее дикого зверя. А самым ужасным были его руки. Лайонел не мог разглядеть, были ли это кастеты или ещё что-то подобное, но в темноте казалось, что пальцы психа завершаются длинными когтями.
- Не двигайся, - тихо предупредил мужчина, осторожно поднимаясь, по-прежнему держа незваного гостя на прицеле. - Ружьё заряжено.
Из горла незнакомца вырвалось тихое угрожающее рычание. Глаза сверкали нездоровым блеском и словно фосфоресцировали. Не страдая излишним милосердием, Джонни мог выстрелить, не раздумывая, но потом вспомнил проповеди Хенрика Томассена. "Каждая, даже кажущаяся вам никчёмной жизнь несёт в себе определённый смысл, нам непонятный на первый взгляд. Имейте милосердие, сохраните её ради свершений, возможно, великих, и вам воздастся самым неожиданным образом".
Псих, кажется, почуял смятение мужчины и в следующий миг снова кинулся на него. Лайонелу показалось, что его прожгли раскалённые лезвия, когда маньяк полоснул его по лицу своим странным кастетом, раздирая кожу и мышцы. Джонни заорал от боли и выстрелил, скорее инстинктивно. Страшный гость взвыл и вроде бы отступил. Лайонел, ослеплённый болью и хлынувшей из ран кровью, не видел, попал ли, и куда делся нападавший, но услышал, как затрещали кусты. Кажется, псих сбежал... Всхлипывая и чертыхаясь, на чём свет стоит, Джонни полу ощупью двинулся к дому, стараясь держать ружьё наизготовку. Раны жгло, но когда он включил свет, то с облегчением понял, что зрение не потерял, просто кровь заливала глаза. Открыв кран, он подставил лицо под холодную струю воды, разразившись ещё более крепкими ругательствами в адрес людей в целом и чёртова маньяка в частности. Затем он, как мог, обработал раны, но разошедшаяся кожа явно нуждалась в швах. Его мутило от боли, но он всё же дошёл до телефона и снял трубку... Несколько мгновений он раздумывал, кому может позвонить в глухую ночь, и у кого в долгу оказаться будет не так отвратительно. Уильямс? Кажется, сегодня не его смена. Можно было позвонить в больницу, но там ведь даже не знали, как до него добраться.
Единственным человеком, которого Джонни мог назвать своим другом, и в чьей искренности не сомневался, был Хенрик Томассен. Чувствуя, как сознание уплывает, он набрал номер и стал ждать.
Никто не подошёл. Лайонел набрал ещё раз, но снова без ответа. Зарычав, он швырнул трубку и, пошатываясь, вышел из дома. В руке он по-прежнему сжимал винтовку.
Мобильные телефоны Джонни недолюбливал, но признавал их необходимость. Как назло, его мобильник остался в джипе. Прижимая к лицу влажную тряпку, мужчина осторожно двигался к машине, озираясь по сторонам и прислушиваясь. В конце концов, этому придурку вполне могло придти в голову вернуться.
До джипа он добрался благополучно, достал из бардачка мобильник и выпрямился было... когда вдруг вновь увидел светлый силуэт во мраке. Белый волк мелькнул в зарослях, замер на какие-то доли секунды и скрылся. Теперь Лайонел не сомневался в двух вещах: во-первых, маньяк сегодня не вернётся; во-вторых, это был тот самый волк, который нашёл его в капкане... и, похоже, зверь действительно покровительствовал ему. На сердце стало спокойнее, и даже боль немного отступила, несмотря на жжение антисептика. Уверенной походкой Джонни вернулся в дом и, с кряхтением опустившись на диван, стал набирать номер. В обычное время он никогда не тревожил Томассена попусту, но сейчас ему действительно нужна была помощь.
Телефон не отвечал. Раз, другой, третий, гудки переходили в автоответчик. Лайонел ощутил укол обиды - не на священника, а на саму ситуацию - и глубоко вздохнул, откидываясь на спинку дивана. Боль не утихала, а только усиливалась. Нечего было и рассчитывать, что в таком состоянии он сумеет вести машину и доедет до городка, но гордость не позволяла позвать людей.
- Так и сдохнешь ты тут, Джонни, со своей треклятой независимостью, - мстительно проговорил мужчина сам себе, но с места, тем не менее, не сдвинулся.
Звонок заставил его буквально подлететь на месте. На дисплее высветилось имя Хенрика Томассена.
- Прости, что потревожил, Хенрик, - смущённо выпалил Лайонел.
- Всё в порядке, Джон, - голос священника был чуть хриплым и немного чужим. Наверное, он только проснулся. - Что-то случилось?
- Мне нужна помощь. На меня напали.
- Ты у себя? - тихо уточнил Томассен. - Запри дверь и жди меня. Я буду так скоро, как только смогу.
- Спасибо...
Когда он повесил трубку, ему даже дышать стало легче, хотя адская боль побуждала выпить, по меньшей мере, полбутылки виски. Джонни ограничился тем, что доковылял до крыльца, взял недопитый "Будвайзер" и вернулся в дом, заперев, по настоянию друга, дверь. Залпом осушим банку, мужчина набрал ещё один номер. Раздался недовольный заспанный голос.
- Тони Уильямс слушает.
- Уильямс, это Лайонел, - говорить, тем более членораздельно, было больно, но он должен был рассказать. - Знаю, что не твоя смена, но слушай. Я, кажется, знаю, кто совершил то убийство. И это был не зверь.
Уильямс, надо отдать ему должное, мгновенно собрался.
- С чего ты взял?
- Этот маньяк скрывался у меня в сарае сегодня. Рожу мне расцарапал знатно. Он использует оружие, похожее на когти, но против винтовки, к счастью для меня, ничего сделать не сумел.
- Тебе помощь нужна? До города довезти?
- Я скоро и так буду в городе. Послушай, он где-то в лесу, не мог далеко уйти. Скажи своим, чтоб усилили патруль. Хоть что-нибудь скажи. Его нужно изловить.
- Дай мне знать, когда приедешь. Я свяжусь с ребятами.
- ОК. До скорого.
Джонни позволил себе лечь. Жжение усиливалось. Кровь уже пропитала тряпку, но отнимать её от лица он не решился. Ощущение присутствия в реальности как-то меркло, и Лайонел ругался вслух, просто чтобы остаться в сознании.
Стук в дверь, деликатный, но настойчивый, заставил сердце предательски пропустить пару ударов. Томассен не мог приехать так быстро, а больше Джонни никого не ждал. Инстинктивно он потянулся за винтовкой.
- Джон, это я, - голос за дверью был знакомым.
Облегчение захлестнуло Лайонела, когда он впустил друга в дом. Одет священник был непривычно небрежно. Он явно собирался в спешке. Костюм был потёртый, местами даже грязный.
- Выглядишь ужасно, - проговорил Томассен, с волнением вглядываясь в его лицо. Вопросов он не задавал.
- Сам знаю, что на корзинку с фруктами не похож, - добродушно буркнул Джонни. - Как ты...
- Я отвезу тебя в город, - перебил священник. - Нельзя медлить.
Лайонел не стал спорить и, заперев дверь, прошёл за другом к его машине, тем более что сам уже едва держался на ногах. И всё же один вопрос не давал ему покоя: как Томассен ухитрился оказаться здесь так быстро, даже если гнал на полной скорости?
* * *
Джорджа вполне устраивало, что он жил на окраине городка, даром, что неподалёку располагалось местное кладбище. Здесь было тихо, и не докучали соседи.
Когда он проснулся среди ночи, привычная тишина показалась ему неестественной. Потом до него дошло, что он не слышит похрапывание жены. Кровать рядом с ним была пуста.
- Эй, Келли! - позвал он, отчего-то очень волнуясь, хотя мало ли куда человек мог отойти ночью по вполне естественным нуждам.
Джордж поднялся и вышел из спальни. С удивлением он обнаружил, что дверь на задний двор была приоткрыта. Келли была помешана на том, чтобы по нескольку раз проверять замки, потому что в глубине души верила в зомби и проверять правдивость этих мифов не решалась. Оставить дверь открытой она просто не могла.
Джордж выглянул в садик. Старая покосившаяся изгородь на другом конце была проломлена, но бурную реакцию у мужчины вызвало не это.
От крыльца к изгороди тянулась кровавая дорожка. Как в трансе он пересёк заросший задний двор, не желая думать, откуда взялись мелкие ошмётки, похожие на обрезки мяса для барбекю. Труп он нашёл ближе к кладбищу. Тело было наполовину обглодано, ничем не напоминая человека, которым было при жизни. Джордж рухнул на колени рядом, как будто что-то разом выпило его силы. Он не подумал о том, что надо было вызвать полицию. Он просто сидел там, раскачиваясь, и повторял:
- Зомби всё-таки пришли за тобой... Келли-Келли...
* * *
Ник ждал. В охоте всегда требовались не только азарт, но и терпение. Его жертва была особенной и очень опасной. Форрестер будет расстроен такой потерей. Но нельзя было медлить теперь, когда городок оцепенел от ужаса после целой волны зверских убийств, прокатившейся за какие-то четыре дня. Показания единственного выжившего тоже не могли остаться без внимания. Теория оправдалась и имела доказательства.
Как Ник и ожидал, его жертва вернулась лишь под утро. Здесь, в стороне от людских глаз, он двигался грациозно и бесшумно, уже не притворяясь человеком. В нос ударил знакомый запах, едва уловимый - тот самый, который Ник учуял на каждой из сцен трагедии и по которому пришёл сюда. Молодой человек чувствовал, как сладко напряглись его мышцы в преддверии последнего броска, но пока ещё удерживал инстинкты.
Он, кажется, почуял чужое присутствие и в кухню вошёл очень осторожно. Ник знал, что темнота не будет для него помехой, поэтому воспользовался секундным замешательством и вышел ему навстречу. Его глаза расширились от удивления, но он не нападал.
- Чем я могу Вам помочь? - голос был усталым, обманчиво доброжелательным.
- Я знаю, кто Вы. Оставьте притворство.
Казалось, он не удивился. Взгляд его был понимающим и бесконечно печальным, на интеллигентном лице застыла тревога, но не за себя. Теперь, когда Ник смотрел ему в глаза, было так сложно поверить, что это он убил своих жертв. Впрочем, "Потерянные", как их называл Форрестер, далеко не всегда наслаждались своей бесконтрольной жестокостью. Чаще, если разум в человеческой ипостаси не оставлял их, они безумно сожалели, что, однако, не делало их менее опасными.
- Вы не понимаете, - он с горечью покачал головой. - Всё совсем не так, как Вы думаете.
Ник прищурился. Это ведь его запах был там. Обмануть чутьё невозможно.
- Я пришёл сюда по Вашему следу - тому, который был оставлен рядом с жертвами.
- Не думал я, что моя встреча с кем-то из мне подобных произойдёт при таких вот обстоятельствах, - он развёл руками. - Но я очень прошу Вас, хотя бы выслушайте.
- Ваш случай не редок, к сожалению. Вы должны пойти со мной. Мы можем Вам помочь.
- Нет, - таким же мягким, но не терпящим возражений тоном возразил он. - Я почти нашёл его. Простите, я не могу пойти с Вами. Позже, но не сейчас.
Ник сжал руку в кулак. Применять силу просто так он не любил, но он должен был задержать его до прибытия Форрестера. Так почему же он сомневался?... Его жертва обладала удивительной харизмой, и так хотелось поверить.
- Вы поможете мне сейчас? Я очень спешу. Я пришёл за седативами. Не хочу убивать его, хоть его и считают чудовищем, - голос успокаивал, почти гипнотизировал.
С горечью Ник покачал головой. Он действительно не понимал...
- Нет никакого чудовища. Есть только Вы, отец Томассен. Вы и есть убийца, хоть и - я верю - не по своей воле. Вы гонитесь за собственной тенью.
Хенрик Томассен отшатнулся от него, пребывая в глубоком изумлении. Ник сделал шаг по направлению к нему, готовый удержать, если придётся.
- Вы действительно не понимаете, - тихо проговорил священник, - а у меня нет времени на объяснения. Простите.
Он бросился на молодого человека и откинул его к стене так, что кости протестующе хрустнули, и посыпалась штукатурка. Ник не ожидал, что его жертва будет так сильна и стремительна. Обычно "Потерянные" почти не умели призывать свою силу в человеческой ипостаси. Томассен не возобновил атаку. Вместо этого он с той же молниеносной скоростью бросился к шкафчику, схватил какой-то свёрток и выпрыгнул в окно.
Ник среагировал быстро, но всё же недостаточно быстро, чтобы удержать противника. Рыкнув, он метнулся к окну... и был поражён ещё больше.
Ещё никогда он не видел такой скорости перевоплощения. Едва успев коснуться земли, священник перекинулся почти неуловимо, оставив позади лишь ворох чёрных тряпок. Белый волк, сжимающий в зубах свёрток, стрелой устремился к лесу.
То, что только что проделал Томассен, было подвластно только разумному, прекрасно контролирующему себя вервольфу. Это значительно усложняло положение вещей.
Ник потёр виски. Голова немного гудела от удара о стену, но, на удивление, ничего не было сломано. Он не мог медлить, ведь след было потерять так легко, особенно теперь, когда священник-вервольф знал о преследовании. Выпрыгнув из окна, молодой человек мягко приземлился на ноги и поспешил к лесу, на ходу расстёгивая рубашку.
Нужно было связаться с Форрестером и сообщить, что ситуация изменилась. Взвесив приоритеты, Ник сбросил остатки одежды. Повинуясь многолетней привычке, он как следует замаскировал свои пожитки в зарослях и шагнул в чащу.
* * *
Лайонелл чувствовал себя откровенно скверно. Что-то происходило с ним, но он никак не мог поймать это ощущение, разглядеть и описать для самого себя. При этом рассечённое лицо и наложенные швы его беспокоили не так сильно, как общее внутреннее состояние. Собственное тело казалось чужим, кровь - слишком горячей, дыхание - удушливо обрывистым, движения - недостаточно сбалансированными. Возможно, он подхватил какую-то инфекцию, но разбираться врачам дальше он не позволил и уехал домой уже к вечеру следующего дня. Уильямс увещевал его остаться, убеждал, что маньяк может вернуться, тем более после череды убийств. Но Джонни больше беспокоило то, что вдруг очень чётко осознал: сейчас ему нельзя было быть рядом с людьми. В обычное время он бы посмеялся над собой. Эка невидаль! Люди его в целом, как правило, раздражали. Но тут было что-то совсем иное.
Врачей Лайонел не любил и не доверял им, считая, что они скорее медленно убивают, чем помогают. Он вообще предпочитал обращаться к современной медицине только совсем в крайних случаях, которые, в силу его врождённого крепкого здоровья, возникали редко. Но сейчас он, похоже, погорячился со своей независимостью...
Джонни то колотило от холода, то бросало в жар. И при этом кровь, казалось, загустела внутри и двигалась с усилием, толчками. В голове шумело, как во время сильного похмелья, и мужчина с трудом улавливал иные звуки, кроме собственного пульса. Ко всему прочему нещадно чесалось лицо. Ему хотелось сорвать повязки и скрести, скрести кожу ногтями в кровь, только бы прекратить этот адский зуд.
В итоге Лайонел не сдержался. Стоя в ванной перед единственным зеркалом, он осторожно дрожащими от нетерпения руками разматывал бинты.
То, что он увидел, заставило его заорать. Раны, изуродовавшие его лицо, зарастали чуть ли не на глазах. Плоть словно силилась вытолкнуть из себя скобы и хирургические нити, ставшие вдруг ненужными. А в довершение ко всему у Джонни были чужие глаза. Тёмная радужка раздалась почти во весь глаз, белки налились кровью.
Мужчина ожесточённо скрёб зудящее лицо, едва не задыхаясь от странного накатившего на него вдруг животного ужаса. Внутри прогрессировала неизвестная болезнь, вызывавшая новый приступ лихорадки.
Шатаясь, Джонни дошёл до кухни и в пару глотков осушил оставшуюся треть бутылки виски. Свернувшись в тугой комок на диване, закутавшись в плед, он раскачивался из стороны в сторону, шепча как заведённый: "Что же делать, чёрт возьми, что делать..."
Вскоре от слабости он погрузился в забытье. Очнулся мужчина лишь через пару часов, ощутив сумасшедший прилив сил. По венам точно пустили электрический ток. Сами кости нестерпимо зудели, и хотелось двигаться, двигаться без цели и смысла, ради самого движения. Одновременно с этим Лайонела вдруг обуял приступ странной ярости. Ничего не соображая, он снёс журнальный столик и опрокинул диван, а потом с рычанием побежал по дому, круша всё на своём пути...
Джонни пришёл в себя только услышав мощный стук. Точнее это был даже не стук, а сильнейший толчок, словно кто-то вознамерился вышибить дверь вместе с косяком. Бесшумно Лайонел проскользнул в разорённую гостинную, не успев расстроиться учинённому беспорядку. Трезвость суждений вернулась к нему с той же быстротой, с которой до этого его постигла странная вспышка безумия. С необычайным спокойствием он погасил свет и теперь ждал, притаившись за упавшим диваном.
Неизвестный снова атаковал дверь. Лайонел порадовался, что в своё время защитил окна ставнями и решётками. Он ждал, напряжённый и собранный, как хищник, готовый защищать своё логово. Даже лихорадка отступила, но тело по-прежнему казалось чужим, а чувствительность была так обострена, точно с него заживо содрали кожу.
Дверь стонала и содрогалась от ритмичных ударов. Джонни сам испугался тому, с каким упоительным предвкушением он ждал, когда кто-то ворвётся в его дом. Он уже знал, кого увидит на пороге...
Дверь, наконец, подалась и с треском вылетела. С грацией дикого зверя сгорбленная фигура проскользнула в дом.
Лайонел не успел удивиться произошедшим в маньяке переменам. Тот оказался рядом слишком быстро, прыгнул, пригвоздил к полу. Из клыкастого рта нестерпимо воняло.
- Ты... не должен был... выжить.. - клокочуще прорычало существо. Слова явно давались ему с большим трудом. - Дар мой! Не твой! Почему тебе удалось?! Мой! - он отчаянно взвыл и нанёс резкий удар... точнее - попытался.
Неведомый доселе дремучий инстинкт хищника подчинил Джонни себе, повёл его. С силой он перехватил когтистую руку твари и с угрожающим рычанием отбросил маньяка. Тот же инстинкт заставил его выбежать из дома, быть ближе к спасительному лесу. От лихорадки не осталось и следа, лишь адреналин взрывал кровь. Одежда душила. Лайонел успел сорвать с себя куртку и рубашку, когда давешний гость выскочил вслед за ним.
- Почему ты?! Я ведь почти смог! - с ненавистью полу выло, полу рычало жуткое создание с перекошенным отдалённо напоминающим человеческое лицом.
Джонни хрипло зарычал в ответ, уже не в силах ничему удивляться. Маньяк прыгнул, и они покатились по земле, царапая и кусая друг друга, нанося удары. Каждый силился дотянуться до горла другого, но пока безрезультатно. Лайонел был сильнее, но у него не было ни когтей, ни клыков, только эта нежданно проснувшаяся первобытная мощь. Не чувствуя боли, не ощущая, как его мягкая плоть рассекается, рвётся, он с отчаянным упорством подминал противника под себя. Потом тот вдруг с силой ударил Джонни в пах и оказался сверху. Секунда, и существо вырвало бы ему горло...
Светлый силуэт выскользнул из темноты, прыгнул...
Лайонел не сразу понял, что произошло. Схватившись за горло, он пытался откашляться и жадно заглатывал драгоценный воздух.
Схватка продолжалась уже рядом, и непонятно было, на чьей стороне перевес, когда ещё одна тень выскочила из темноту - клыкастый сгусток меха с горящими углями глаз. Появление волка решило всё. Маньяк, что-то бессвязно бормоча, пытался добраться до Лайонела, но зверь встал у него на пути, вздыбив шерсть и приглушённо рыча. Человек тем временем подкрался сзади и коротко прицельно ударил.
Существо коротко скульнуло, но продолжало отбиваться. Волк прыгнул, сбив его с ног, и клацнул зубами. Маньяк дёрнулся и обмяк.
- Джон, ты цел? - голос был до боли знаком, только хриплый, как в ту ночь по телефону.
Томассен наклонился к нему, проверяя пульс. Лайонел понял, что на священнике не было одежды, но уже не успел удивиться, настолько велик был шок. Он хотел спросить, мертва ли та странная тварь, но из горла не вырвалось ни единого слова, только булькающее рычание, наподобие того, которое издавал маньяк в их первую встречу.
Священник сокрушённо бормотал что-то, осматривая его раны. Волк приблизился и ткнулся мокрым носом в лицо Джонни, будто проверяя что-то. Лайонел оцепенел от изумления даже больше, чем от страха. Кажется, это был тот самый волк, которого он встретил тогда у дороги.
Сознание уплывало куда-то. Джонни не мог ни говорить, ни шевелиться. Ему казалось, что волк менялся. Зверь вдруг захрипел, забился. Его форма оплавилась и перетекла в молодого темноволосого мужчину, который приблизился и застыл рядом с Томассеном.
- Когда? - хрипло спросил он чужим отдающим звериным началом голосом, сосредоточенно глядя на Джонни.
- Он уже почти готов, - мягко ответил священник.
- Думаете, выдержит? Столько перенёс...
- Конечно, выдержит, - уверенно проговорил Томассен и посмотрел в глаза Лайонелу, тепло и с участием. - Ничего не бойся, Джон. Всё происходит так, как надо.
Лайонел хотел узнать, что же вообще, чёрт возьми, происходит. Но тут всё его тело вспыхнуло, взорвалось такой невозможной болью, какую он не мог даже представить в целом спектре человеческих ощущений...
* * *
Крупный чёрный волк заскулил и попытался подняться, но лапы у него подкосились.
- Всё хорошо, Джон. Всё происходит так, как надо, - мягко повторил священник, гладя зверя по голове и мохнатому загривку.
Волк доверчиво ткнулся носом ему в ладонь. Его напряжение, кажется, улеглось. Не отходя от Томассена, он начал зализывать одну из многочисленных ран. Священник продолжал успокаивающе нашёптывать что-то.
Ник смущённо кашлянул, для верности ощупал пульс своей настоящей жертвы, поражённый мощной - рассчитанной на вервольфа! - дозой седатива и посмотрел на священника.
- Мне очень стыдно перед Вами, преподобный Томассен, - тихо проговорил он наконец. - Как я только мог так ошибиться...
- Это не Ваша вина, - священник ободряюще улыбнулся ему, потом посерьёзнел. - Вы не могли знать. Настоящий феномен - создание, начисто лишённое собственного запаха. Меня это тоже привело в замешательство, когда я обследовал самое первое место трагедии. И последующие. Я выследил его только у дома Джона, пару дней назад, но уже слишком поздно, чтобы помочь остальным...
- Простите меня. Ваш запах вёл меня, и я был уверен... - Ник вздохнул и покачал головой. - Подозревал в таком одного из лучших представителей нашей расы!
- Выслеживать заблудших и пытаться помочь им - цель вполне благородная, - мягко возразил Томассен. - В свой черёд, прошу прощения за тот удар. Я не мог позволить себе терять время. Он ведь шёл убивать дальше...
Ник кивнул, всё ещё сгорая со стыда. Новый вервольф с любопытством посмотрел на него, но от священника не отошёл.
Наверное, он тоже ощутил запахи остальных. Они приближались, шли сюда по следу Ника.
- Как Вас зовут, позвольте узнать? Встреча с Вами для меня поистине исключительное событие, даже в такой трагичной ситуации, - священник бросил печальный взгляд на убийцу и осторожно коснулся раненого бока волка.
- Ник, - представился молодой человек и, подумав, добавил: - Николай Петрофски.
- Так мы с Вами с одного континента, Николай, - Томассен чуть улыбнулся. - У меня так много вопросов...
- Могу представить, - усмехнулся Ник и серьёзно проговорил: - Вы - исключительный человек и волк. Знакомство с Вами для меня - событие не менее особенное.
- Я надеюсь, мы ещё поговорим обо всём. Сейчас я нужен в ином качестве. Я хочу отвести Джона в лес. Первая перемена фазы всегда очень сложная. Да и, - Томассен развёл руками, - я вряд ли сумею объяснить Вашим друзьям, что здесь произошло.
Ник кивнул. Чёрный волк напрягся и осторожно поднялся, принюхиваясь и тревожно осматриваясь. Ладонь Томассена по-прежнему покоилась на его загривке. Крупный зверь прижимался к ногам священника, одновременно и ища защиты, и готовый защищать.
Молодой человек вскинул руку, подавая знак. Три волка бесшумно возникли из зарослей. Томассен смотрел на них с любопытством и восхищением. Ник мог только предполагать, как важно было для него понять, увидеть, что он не один в мире.
- Нас много, - тихо подтвердил Ник. Остальные волки застыли в безмолвном приветствии. - Добро пожаловать, преподобный Хенрик Томассен, Джон Лайонел. Приятной и упоительной ночи.
Чёрный нетерпеливо заскулил. Священник склонил голову, благодаря и приветствуя, и отступил на шаг.
Второй раз Ник наблюдал за потрясающей в своей скорости и гладкости трансформации. Белый северный волк отряхнулся и призывно завыл. Остальные отозвались ему с такой радостью, что Ник даже пожалел, что находился в человеческой ипостаси и не мог присоединиться. К сожалению, ему предстояли дела куда как менее приятные, чем прогулка по дикому ночному лесу.
После обмена приветствиями со стаей волк-Томассен устремился к зарослям. Чёрный, прихрамывая, последовал за ним. Некоторое время Ник смотрел им вслед. Затем, без особых усилий закинув убийцу на плечо, он прошёл в дом. В человеческом облике ночной холод был куда как ощутимее, даже после жара трансформации.
Ник нашёл что-то из одежды, рассчитывая, что хозяин, наслаждающийся бегом по лесу, не обидится, и стал ждать. Поистине, эта ночь преподнесла немало сюрпризов.
* * *
Джонни проснулся с чувством глубокого удовлетворения. Все мышцы ныли, но усталость была приятной, сладкой. Ему снилась совершенная, абсолютная свобода, хотя деталей он вспомнить не мог. Кажется, во сне были волки... и особенно запомнился тот, белый...
Волки... Молодой темноволосый мужчина, каким-то образом возникший на месте матёрого серого зверя. Томассен... И он сам... Свобода, новый спектр звуков и запахов, бег сквозь лес, обрывки неведомы доселе ощущений, эмоций.
Он был волком.
Воспоминания о событиях, предшествующих сладостному забытью, хлынули на Лайонела как вода из пробитой плотины.
"Всё происходит так, как надо, Джон".
Мужчина вскрикнул и резко сел, озираясь. Он был в собственном доме, на знакомом диване, накрытый пледом, абсолютно нагой. Было темно, но почему-то это перестало быть ему помехой ещё тогда, когда он боролся с тварью у дома.
Выругавшись, он попытался подняться... и понял вдруг, что был не один в комнате.
- Всё хорошо, Джон, - успокаивающе проговорил Томассен.
Лайонел машинально потянулся за пледом, прикрылся и хмыкнул, поняв, что на священнике надеты его старые джинсы.
- Так что происходит, Хенрик? - хрипло спросил он и невольно схватился за горло, настолько странно звучал его собственный голос.
Он готов был поклясться, что чуял ещё чьё-то присутствие - именно чуял, более точного слова он не мог бы подобрать при всём желании.
- Вы верите в вервольфов, мистер Лайонел? - прозвучал весёлый хорошо поставленный баритон.
Джонни резко обернулся к кухне, откуда вышли двое просто одетых мужчин. Одного из них Лайонел помнил - высокий, молодой... волк, спасший его, помогший тогда Томассену справиться с тварью? Другой был старше, крепкий и широкоплечий, ровесник Лайонела. Его густая шевелюра была щедро украшена серебристой проседью. Этот человек буквально излучал спокойную уверенность, силу, непоколебимую волю. Светло-карие глаза его искрились весельем.
- Вы что, издеваетесь? - хмуро уточнил Джонни. - И кто вы вообще такие, чёрт возьми?
- Полковник Джеймс Форрестер, - представился мужчина и, приблизившись, протянул Лайонелу широкую ладонь, которую тот машинально пожал.
- Николай Петрофски, - с лёгким приятным акцентом - иным, чем у священника - проговорил молодой и тоже пожал Джонни руку.
- Как и Ваш друг, а теперь и Вы сами, мы - вервольфы, - спокойно, с той же непринуждённостью добавил Форрестер. - Мы с Ником и прочими занимаемся тем, что ищем других представителей нашей расы. По возможности мы стараемся успевать раньше, чем они окончательно теряют контроль и становятся "Потерянными" - такими, о которых у вас ещё ужастики любят снимать. Затем мы обучаем их жить в согласии с собственной природой. Так же в наши задачи входит охота на вервольфов-преступников. Некоторые любят злоупотреблять своей силой, знаете ли, а по нашим законам это так же безнравственно, как и по вашим, и к тому же подвергает опасности само существование нашего вида в обществе.
Лайонел обвёл взглядом присутствующих, отступил на шаг... и рухнул обратно на диван.
- Может, стоило немного смягчить, Джеймс? - с улыбкой спросил Петрофски.
Лайонел уже не удивлялся, что в темноте так легко различает детали. К примеру, волосы у молодого человека были не просто тёмные, а тёмно-пепельные...
Как волчья шерсть.
- Парень пробегал в волчьем обличье несколько дней. Как именно ты предлагаешь смягчать вести, Ник? - весело уточнил Форрестер.
- И то правда.
- Я... это самое... куда бегал? - ошалело переспросил Лайонел.
Воспоминании, обрывочные и странные, вспыхивали в сознании разрозненными кадрами и гасли. И в этих воспоминаниях его восприятие было настолько иным, что с непривычки разум не сумел зафиксировать всё.
- Я был рядом, Джон. Всё прошло очень хорошо, - успокоил его Томассен.
- А ты... действительно...? - он не решился закончить фразу, только кивнул на странную парочку.
Священник кивнул и развёл руками.
- Ты видел меня в другом моём обличье.
- Белый волк... Вот как ты узнал, что мне нужна помощь, когда я попал в капкан.
- Да. А второй раз, когда я приехал слишком быстро, я просто был недалеко. В такие дни я всегда ухожу вглубь Пустоши. Тем более, что тогда я... охотился, - Томассен переглянулся с Петрофски, и тот понимающе кивнул.
- Меня Вы тоже видели, мистер Лайонел, - добавил молодой человек и усмехнулся. - Тогда, у дороги, Вы со мной даже говорили.
- По крайней мере, я не поехал крышей. Уже обнадёживает, - Джонни потёр лоб ладонью, пока не в силах охватить всё и понять. - Виски будете, мужики? Тебе, Хенрик, не предлагаю.
Вервольфы заметно оживились. Кто-то, наконец, догадался включить свет, и обстановка стала казаться более нормальной, человеческой.
Разговор предстоял сложный и долгий. Лайонел был не вполне готов, но счёл, что более готовым всё равно не будет.
* * *
- Ваш самоконтроль буквально поражает воображение, а я не любитель бросать яркие эпитеты впустую. Признаться, мне до сих пор сложно поверить, что Вас никто не обучал.
- Вы никогда не думали, что Ваша природа - от дьявола? Что в Вас есть что-то... нечистое?
Священник задумался, потом твёрдо ответил:
- Нет. На всё воля Божья. Я не раз доказал себе, что я - не монстр, а мыслящий и чувствующий человек. Особенно когда научился контролировать смену ипостаси.
Ник закусил губу, пытаясь не вспоминать свой разрыв с невестой, её страх, и тихо проговорил:
- Я боялся услышать от Вас обратное. Мне встречалось немало вервольфов, боящихся самих себя. И это совсем необязательно были "Потерянные". Но мы действительно не монстры.
- Я знаю, Николай, - улыбнулся Томассен. - Мои страхи Вы прогнали своим появлением. Я всегда очень боялся, что я один такой. Я верил, что раса существует, ведь о вервольфах сложено столько легенд у самых разных народов. Но мои поиски не увенчались успехом, а на контакт со мной никто так и не вышел. Я боялся, что остальные вымерли. Смириться с одиночеством было очень тяжело... но оно и закалило меня, и во многом повлияло на избранный мною путь. По той же причине я решил уехать из родной деревни в Швеции, а потом и из страны вообще... Я не ошибся.
Ник слушал его размеренный голос, вслушивался в смысл каждого слова. Сколько чувств стояло за ними - чувств, которые сам он по-своему понимал, которым сопереживал.
Священник вдруг проницательно посмотрел ему в глаза:
- Вы прогнали моих демонов, Николай, сами того не желая. А вот что мы будем делать с Вашими?
- Во всех легендах о нас вервольфы, на взгляд автора являющиеся высоконравственными, бесконечно сожалеют о своей сущности или отказываются признавать её, - против воли в голосе Ника звучал вызов. Он всё ещё вёл внутри тот давний спор. - Но героями легенд становились те из нас, кого никто не научил жить с этим даром. Любой нормальный вервольф умеет контролировать себя, удеживаться от трансформации даже в пиковую фазу своего цикла, или, напротив, обращаться по желанию. Этому нас обучают с... щенячества. Этому мы обучаем тех из нас, кого воспитывали не вервольфы. Но о таких, хм, типичных представителях нашей расы никто не знает... Люди знают лишь о тех из нас, несчастных, кто не умеет жить в ладу со своей природой. Но и среди них я почти не встречал безжалостных убийц, какими нас рисуют в фильмах и книгах.
- Людям интересно бояться. По каким-то невероятным причинам их тянет любоваться ужасом и уродством своей собственной природы. Я говорю своей, потому что внутренне, мне кажется, мы не слишком отличаемся друг от друга.
- И Вы абсолютно правы, - с улыбкой облегчения согласился Ник. - Самоконтроль - это дисциплина, этикет и безопасность для окружающих и самого вервольфа. С нравственностью это не имеет ничего общего, как и не всегда говорит о сдержанности в иных аспектах поведения.
Томассен чуть склонил голову, наблюдая за ним. Ник не мог избавиться от ощущения, что священник читает его мысли.
- Возвращаясь к Вашим демонам... - Томассен положил руку ему на плечо
Его ладонь была тёплой, а лёгкое касание успокаивало. Ник вдруг вспомнил, что его собеседник - не просто необыкновенный вервольф, самостоятельно выработавший и удивительный контроль, и фантастическую скорость трансформации - но и человек, посвятивший свою жизнь служению Богу. И он-то, в противовес сказкам, не считал их род порождением дьявола, хотя в Писании ни слова не говорилось о людях-волках.
- Вы достойный человек, Ник, благородный представитель нашей расы. В Писании ничего не говорится о нас, но ведь оно призвано иносказательно обращаться к каждому. Мне лично всегда казалось, что "людьми" там названы все мы - все мыслящие чувствующие создания. И если Господь предпочёл наделить Вас, меня и прочих таким необычным талантом - не будем осуждать Его замысел дурными мыслями о себе самих. На нашей совести лежит то, как мы этим талантом распорядимся.
Ник прислушался к ощущениям, к тому, как истинно легли эти слова в его сердце. Как жаль, что он не сумел донести это до Джейд тогда...
- Отец Томассен, Вы поедете с нами? Вы так помогли бы многим из нас!
- Я могу помочь и здесь, с радостью, - ответил священник с улыбкой. - Мои двери всегда открыты. Для Вас лично, Ник, в том числе.
- Спасибо Вам. И ещё раз простите меня за столь несправедливую к Вам ошибку...
* * *
Жерло тёмного даже для его нового зрения леса теперь хранило, на взгляд Лайонела, ещё больше тайн. Это был один из тех умиротворяющих приятных вечеров, которые наступили после раскрытия череды убийств. Дела были переданы местной полицией в вышестоящие инстанции - какие именно, Джонни предпочёл не уточнять, оберегая хрупкий баланс погружения в новую жизнь. Люди Форрестера забрали убийцу, и Лайонел не любопытствовал о его судьбе. Ему было достаточно того, что он узнал от полковника.
Томас Кирк родился больным слабым ребёнком, едва выжил. Оба его родителя были вервольфами, но их дар в полной мере он не унаследовал. Когда ему исполнилось двадцать пять, а трансформации так и не наступили, стало ясно, что гены в нём спят. Такое часто случалось из-за веков смешанных браков между вервольфами и людьми. Семья Кирка любила его, каким он был, но сам Томас стал буквально одержим идеей пробудить свою кровь. Впервые убив на охоте, ощутив, как зашевелились в нём древние инстинкты, он вышел на охоту совсем иную.
Так Томас Кирк потерял человеческий облик, в буквальном смысле этого слова, но и в волка обращаться не научился. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы после очередного убийства он не спрятался в сарае Лайонела. Дело в том, что выследить его было почти невозможно из-за его уникальной особенности: он не имел собственного запаха. Томассену удалось взять его след лишь благодаря хорошо знакомому запаху друга. Кровь Джонни осталась на Кирке.
Лайонел был единственной жертвой маньяка, которой посчастливилось остаться в живых. Кирк пришёл покончить с ним, но на тот момент Джонни уже сам претерпел необратимые перемены, а потом подоспели Хенрик и Ник, и люди - или, точнее, волки? - Форрестера.
Для Лайонела встреча с Кирком тоже оказалась судьбоносной. Как он узнал позже, в противовес известным мифам, обратить человека в вервольфа довольно непросто. Здесь дело было в спящих генах самого Джонни, доставшихся от какого-то предка - скорее всего, деда-индейца - которые и пробудились благодаря ранам от когтей Кирка.
В чём-то Лайонелу было жаль это создание. Форрестер верно сказал, подытожив свой рассказ: "Его отбили у смерти при рождении. Он начал процесс трансформации только за счёт чужих жизней. У него даже запаха своего не было. Вся жизнь Томаса Кирка была будто позаимствована у кого-то другого..."
Сейчас, сидя на крыльце своего дома, в компании Томассена, потягивая неизменный "Будвайзер", Лайонел думал о том, что, пожалуй, знаки о таком повороте своей жизни он получал уже довольно давно... Его здоровье, его нелюдимость и близость к лесу, его встреча с волком-Томассеном...
- Слушай, Хенрик.
- Мм?
- А все вервольфы оборачиваются в полнолуние?
Священник рассмеялся:
- Нет, это тоже один из мифов. К примеру, у меня пик цикла приходится на третий день луны. У Ника - под конец месяца.
- А как я узнаю, когда у меня?
- Оо, ты узнаешь, - заверил его Томассен с улыбкой. - Эту жажду ни с чем не перепутать.
Джонни вздохнул. Он не боялся, тем более что друг вызвался обучать его новой жизни.
Некоторое время они молчали. Потом, не отрывая взгляд от манящей темноты леса, Лайонел поговорил:
- Знаешь, что мне особенно любопытно?
- Что из всего? - усмехнулся священник.
- Если вы... в смысле мы... существуем - существует ли всё же этот чёртов Джерсийкий Дьявол?
Томассен рассмеялся.
- Мифы, как правило, не беспочвенны. Пожалуй, воплощению любого из них найдётся место под этим небом.
Июль 2009
Сосновая Пустошь (англ. Pine Barrens) - малозаселённая лесистая местность в юго-восточной части штата Нью-Джерси. Согласно суевериям местных, именно здесь чаще всего наблюдали Джерсийского Дьявола, хищного монстра, легенды о котором восходят ещё к XVIII веку.
Белый Олень - ещё одна из джерсийских легенд. Белый Олень - призрак, который является, чтобы помочь людям в момент беды.