Вот и все. Теперь она со мной. И она никогда меня не бросит.
Вначале ее присутствие было почти неощутимо - легкие, как птичий пух, прикосновения; странное чувство, что за спиной у меня стоит кто-то, кому я могу безоглядно доверять, кто-то такой родной, такой близкий...
Ей нравится наблюдать, как я рисую - она сидит рядом и следит за каждым движением кисти, не удостаивая вниманием то, что остается за ней. Важен ведь - не результат. Важно то, что чувствует художник в процессе, и она читает по моим рукам.
Ей нравится чуть теплый кофе и желтовато-мягкий свет в чужих окнах; она любит наблюдать за полетами птиц и городскими огнями - и часто повторяет, что чем меньше ты знаешь человека, тем больше вероятность сотворить из него идеал; и грустно добавляет, что творения и фантазии людей зачастую более интересны и привлекательны, чем их создатели. Я уже не спрашиваю, откуда в этой светлой головке такие темные думы. Когда-то она сказала мне, что все ответы - во мне самом, и, наверное, была права.
Жаль, что некому объяснить, как именно эти ответы из себя извлекать.
Со временем ей все больше нравилось стоять у меня за спиной; изредка подходить ближе и повелительно класть холодные руки мне на плечи. Она уже почти не уходила от меня - не пропадала внезапно, как раньше, без объяснений и прощальных записок, оставляя меня наедине с непривычным ощущением жуткой, серо-холодной пустоты где-то внутри и серебристо-светлыми мыслями в голове. Я все больше привязывался к чуть теплому кофе с молоком и полюбил часами сидеть у окна, вглядываясь, всматриваясь, ища...
А однажды она сказала, что привыкла ко мне и больше без меня не может. И что больше никогда не бросит меня одного.
Я почти рад.
Она чуть ласково и почти неощутимо обнимает меня за плечи и шепчет, что счастье - это всего лишь то, что отбирает у мыслей глубину, оставляя взамен серебристо-светлые цвета. А та пустота, что была внутри меня - место для тоски в моей душе, которое теперь снова занято.
Потому что она - никогда не бросит и никогда не предаст.