Аннотация: Особенности национальной рыбалки в тропических условиях.
Выдвигается на номинирование в литконкурс "Тенета-2002" в номинации "Юмор".
"Вон акула Каракула
Распахнула злую пасть.
Вы к акуле Каракуле
Не хотите ли попасть
Прямо в па-асть?"
"Нам акула Каракула
Нипочём, нипочём,
Мы акулу Каракулу
Кирпичом, кирпичом,
Мы акулу Каракулу
Кулаком, кулаком,
Мы акулу Каракулу
Каблуком, каблуком!"
Испугалася акула
И со страху утонула,-
Поделом тебе, акула, поделом!
(К.И. Чуковский)
Может сложиться впечатление, что все интересные случаи с людьми случаются исключительно в пьяном виде.
Посмотрите в семейные фотоальбомы - большинство фотографий сделано на фоне накрытого стола, или у костра на природе, или у моря со стаканом вина и шашлыком. Причем хозяин фотоальбома никогда не признается даже сам себе, что он законченный пьяница. Зачем же люди хранят эти снимки?
Послушайте застольную беседу мужиков после четвертой-пятой рюмки. О чем они говорят? Да все о том же, кто, где и с кем сколько выпил и что после этого случилось. Они что, гордятся этими случаями? И зачем тогда об этом рассказывают? Не понять мне никогда природу души человеческой.
А уж если за столом собираются переводчики, так вообще можно подумать: «Боже, что за пьянь и маргиналы здесь сидят!» Темы разговоров:
- Как я поил самогоном членов парламента Италии;
- Как я учил совет директоров горнорудного предприятия в Чили играть в чапаевцев;
- Как я учил ругаться матом по-русски делегацию из английского города-побратима;
- Как я поимел аргентинскую туристку прямо на клумбе в кабаре «Тропикана» (Гавана);
- Как и из чего я гнал самогон в Конакри (Республика Гвинея);
- Как я чуть не выпал из окна гостиницы после выпитой на спор из горла бутылки водки.
Ну разве не быдло? Разве не маргиналы? Разве нет других тем, разумных, добрых и вечных для разговора? Например, как я говорил с живым Жоржи Амаду. Или как я любовался закатом в Тадж-Махале. Или вон, иные о своей встрече с Моной Лизой рассказывают. Или про сокровища Каирского музея. Или как стая дельфинов выводила наш заблудившийся катер из мангров архипелага Хардинес на чистую воду. Или как я каждый вечер заходил домой к Елене Петровне Врангель (да, дочь того самого генерала!), чтобы позвонить домой. Или, на худой конец, как я перекидывался камнями со стаей обезьян.
Ан нет - как я контрабандой ящик виски вез, или как я в центре Дели гашиш покупал. Никакой духовности и интеллигентности.
Не подумай про меня плохо, но это случилось со мной, когда я был тоже немного не в себе. И не потому, что я такая пьянь, а потому что был День геолога, а жить среди геологов и остаться в такой день трезвым ну никак невозможно.
Как известно, советский народ и все прогрессивное человечество праздновали День геолога в первое воскресенье апреля. И хотя у нас официально был рабочий день, сели мы в ПАЗик и загодя поехали на мыс Сан Антонио. Если посмотришь на карту Кубы, то это крайняя западная точка острова. Населенных пунктов там нет, и люди там не живут - только смотритель маяка с женой. Джунгли дикие, москиты, игуаны, бродячие крабы и прочая зараза. Зато море - просто рай. На 50 км направо и налево по побережью ни одной живой души. Заходишь в воду - сначала метров 300 дна из белого кораллового песка до глубины примерно метров 8-10, потом поднимается барьерный риф, а потом резко обрывается в бездну, и там уже глубина хрен знает какая. Говорят, через 100 м от барьерного рифа глубина уже под километр. И ни одной рыбы не видно.
Зато на самом барьерном рифе живность так и кишит. Кораллы самых немыслимых цветов и форм и рыбы такие же. Иногда попадаются и съедобные. Иногда - колючие и ядовитые. Иногда - акулы и барракуды. Но в основном мелкие, крупным за барьерный риф пробраться трудно.
Так вот, выгрузились мы из автобуса, выгрузили снасти. Снасти - это две огромные пластиковые бочки пополам со льдом и бутылками с пивом, два ящика рома, консервы, в общем, все, без чего нормальная рыбалка не возможна. Пока одни разводили костер, остальные полезли в море за закуской. Приняв, конечно, предварительно с дорожки. А потом за День геолога. А потом за удачу на рыбалке.
У меня в ту пору ружье подводное было. Кстати, официально запрещенное на Кубе орудие лова. Можно только богатым туристам за баксы и в специально отведенных местах. Подстрелил я довольно крупную макрель, она, гадина, между рифами в щель рванула, я ружье выронил и за ней, за тросик извлек ее оттуда, пока гарпун из нее извлекал и в садок сажал, совсем потерял ориентацию. Да и не мудрено это в коралловых зарослях, да еще и в средней стадии опьянения. Тут вижу, тросик от гарпуна оборван. Кинулся ружье искать - не найду. Пока ружье искал, садок куда-то делся. Ну и хрен с ним, думаю. Пойду с одной пикой чего-нибудь надыбаю, может, лангустов каких или осьминогов натыкать получится. Во закусон! Особенно под ромец. Иные еще и трепангов ели, но я хоть и люблю всякую экзотику, но эту дрянь жрать не решился.
И вот когда уже совсем собрался на берег вылезать (никаких лангустов, конечно, не надыбал), вижу песчаную акулу. Небольшая такая, метра полтора. Ну, может, чуть поменьше. И так уж не хочется с пустыми руками вылезать. И так уж вспоминается, какая в прошлый раз акула вкусная была под лимонным соком. И так она призывно шевелит жабрами. Короче, стал я ее пикой тыкать.
А она, сволочь, такая твердая оказалась! Как кирпич, наждачкой обернутый. Со всей дури ее пыряю, а она, гадина, только извивается и все норовит мимо меня в открытое море прорваться. Наконец, загнал я ее в щель между скалами. Сидит она там, пасть раскрыла, как собака, и на меня так недобро смотрит. Пока я раздумывал, куда ее лучше закабанить, в пасть или в жабры, она, видимо, решила дорого продать свою жизнь и перешла в контратаку.
Я даже не заметил момента нападения. Просто песок взметнулся, вода окрасилась чем-то красным. Только потом боль почувствовал. Вцепилась мне падла прямо во внутреннюю часть бедра. Сантиметров на 10 повыше - и своим детям я бы эту историю не рассказывал. Разве что племянникам. И головой гадина мотает, и выкручивается, ну прямо как бультерьер. Боль жуткая, попробуй, ущипни себя за это место. Зубы у нее мелкие, как у сома, в несколько рядов, но вцепилась крепко, мертвой хваткой. Чтоб не так больно было, когда она башкой мотает, бросил я пику, схватил ее за жабры и прижал к себе, чтобы хоть чуть-чуть ее обездвижить. Трубку в суматохе выплюнул, маску она вместе с очками мне набок свернула, вода в нос заливается. В общем, ситуация, если трезво холодно рассудить, несколько напоминает критическую.
Только не мог я тогда трезво холодно рассуждать. Во-первых, нетрезв был. Во-вторых, больно все-таки. Хорошо, глубина в этом месте небольшая была - где-то мне чуть выше переносицы. Так что я мог на одной ноге подпрыгивая дышать и потихоньку пробираться к берегу. Когда я смог достаточно набрать воздуха, чтобы кричать, я заорал истошным голосом. Причем совсем не то, что хотел заорать, а почему-то: «Ребята, я пику потерял! Пику мою поищите!»
Ребята посмотрели в мою сторону, и как они потом рассказывали, волосы у них дыбом встали. Вода вокруг меня бурлит, кровища кругом, плавники акульи мелькают. А я то под водой скрываюсь, то какую-то хрень про пику ору. Кинулись в воду, вытащили меня вместе с акулой. Пику, кстати, тоже нашли. Этой пикой челюсти ей и разжимали.
Рана оказалась неглубокой, как будто крупной теркой по ноге прошлись. Но обширной. Обработали ее ромом, замотали бинтом из футболки, сами изнутри обработались. Потом просто выпили. Потом за мое спасение. Потом еще раз за День геолога, благо, рыбка на вертелах подоспела. Потом выпили за акулу, которая к тому времени уже всеми забытая успела тихо сдохнуть на бережку.
И тут кто-то (никак потом не мог вспомнить, кто это был, а наутро все уже от этого отказывались) сказал: «А ведь она бешеная». И все сразу зашумели: «Точно, бешеная! На людей кидается! А тебе срочно прививку сделать надо! Сорок уколов! И ее с собой для анализа взять надо!»
Быстро погрузились в автобус и поехали. Хотя шофер думал, что только завтра ехать, посему тоже весьма нетрезв был. До ближайшего населенного пункта несколько десятков километров, да и заблудились в джунглях, пока по карте разбирались, часа три прошло. Но протрезветь не успели, поскольку с собою было и в автобусе продолжали, с песнями и плясками, с шутками и прибаутками. Наконец, добрались до райцентра, спросили, где больница и завалились туда.
Это даже и не больница была, а так, фельдшерский пункт. А из живых людей там только один дежурный фельдшер сидел. Здоровый такой негр. И тут из автобуса вываливает толпа шумных пьяных совьетиков и наперебой пытается ему что-то рассказать. Потом вспоминают про меня: «Ты переводчик, иди переводи». А я уже в остекленевшем состоянии, но на профессиональном автопилоте перевожу. Они орут: «Нас акула укусила!» Я перевожу: "Nos mordio un tiburon". Фельдшер так спокойно спрашивает: «Что, всех?» Я перевожу. Все орут: «Нет, только его». Я спокойно так перевожу: «Нет, только его». «Кого его?» «Меня».
Тут негр потихоньку начинает выходить из себя: «Не могла тебя акула укусить. Я бы с тобой сейчас не разговаривал». Я оборачиваюсь к публике и говорю: «Нам не верят». И тут потрясая дохлой акулой все орут: «Гля, вот эта падла нас укусила!» Я перевожу: "Mira, esta падла nos mordio!" И снимаю при этом штаны.
Тут до него дошло, обработал он мне ссадину йодом. А мы не уходим, ждем чего-то. Когда мол, ты ему прививку от бешенства делать будешь.
- Да вы что, мужики! Бешенством только теплокровные животные болеют!
- Хренушки! Бешеная она! На людей бросалась!
А сами все норовят рыбной мордой прямо перед его невозмутимой африканской харей потрясти. В общем, сделал он мне какой-то укол. Не то глюкозы, не то дистиллированной водички. Лишь бы народ успокоить.
А ту акулу, кстати, мы потом съели, когда на Сан Антонио вернулись. Вкусная, падла, была. С акулами, с ними так - главное, кто кого ест, тот и удовольствие получает.
Вот такие темы для разговора бывают. Эта еще более-менее приличная для переводчика, а то все норовят заговорить как кто в пьяном виде от полиции на машине уходил, или как кто в Анголе гонорею лечил, или для главы парламентской делегации на вокзале проститутку снимал. Ну никакой духовности.