Еду в Марьино за книжками, почти опаздываю. Вдруг наскакивает на меня знакомая из прежней жизни - барменша Кэт, и дико орет, как она рада меня видеть, а что я здесь делаю, а вот у нее теперь дочка и т.д. Я понимаю, что отсутствие маршрутки для меня критично - надо срочно смыться с места происшествия.
Неожиданно Кэт встречает девушку, к которой едет, очень радуется. Причем вид у нее - у барменши - затравленный какой-то. Тут моя маршрутка, наконец, подплывает, и я уже срочно сажусь, не прощаясь. А она вслед орет: "Ты куда? А телефон твой?" Я отвечаю, что прежний и смываюсь.
Вечером она звонит мне и опять вопиет, что я ей - луч света, что отец этой дочери уже 3 месяца в СИЗО, и его подставили.
и вот, она поняла, как я ей - одиноко брошенной возить дачки в тюрьму - жизненно необходима.
Я сообщила ей, что я - не адвокат, но очень занята по работе. Припоминаю, как она на него бесконечно жаловалась, и как он, поругавшись с ней, брал деньги взаймы у всех, а отдавала она. В результате, когда я спросила ее, а ненах ли он ей, она сказала, что я не имею права так предлагать. А только сочувственно выслушать ее.
Но... я ее не хочу выслушивать-то, сволочь такая! Ей будет хорошо, а мне как?
С момента всехспасающей юности моей произошли необратимые изменения. Теперь у меня есть ограниченный ближний круг, который я считаю нужным слушать, и помогать. Но больше я себя тратить ни на кого не обязана. Мне не нравится, когда воруют мое время
А раньше бы, бегом побежала к такой вот, гордясь своим благородством и чувством сопричастности к чужому горю.