ТЫ УБИЛ!



Он боялся крыс. Боялся панически, еще с детства. При виде крысы ему хотелось
залезть куда-нибудь повыше, куда она не сможет добраться. Это был
непреодолимый атавистический страх. Он знал об этом. Но страх был настолько
силен, что даже само слово "атавистический" его пугало.

А крыс в их старом доме было великое множество. Так, однажды ранним воскресным
утром он проснулся от громкого топота под кроватью, словно там бегало стадо
слонов. Он потряс головой, подполз к краю кровати и посмотрел вниз. Мелькнувший
серый хвостик поверг его в смятение. Проснувшись окончательно, он с силой ударил
кулаком по стене и, обливаясь холодным потом, прислушался.

Топот на мгновение стих, но затем возобновился с удвоенной силой.

Он снова ударил по стене, уже мало надеясь на успех. Топот не прекращался.

Превозмогая ужас, он свесил голову с кровати и заглянул под нее. Из темноты на
него нахально уставилась пара блестящих бусинок, после чего крыса резво побежала
ему навстречу.

Он тихо вскрикнул и спрятался под одеяло.

Крыса выбежала на середину комнаты и уселась на полу.

Он запустил в нее подушкой, но промахнулся.

И в этот момент с ним произошло то, что может случиться с любым из нас. Его
страх, подавляемый раздражением, переходящим в бешенство, исчез бесследно.
Крыса вела себя слишком нагло, чтобы ее можно было бояться.

Он медленно откинул одеяло и встал, глядя крысе в глаза. Двинулся навстречу.
(Крыса не шевелилась.) Остановился рядом. Протянул руку...

Короткое, еле уловимое движение хвостом - и крыса оказалась у него за спиной.

Он повернулся. На этот раз движения его были не столь плавными. Но крыса снова
увернулась без видимого труда.

Тогда он взбесился по-настоящему. А крысу, похоже, эта игра забавляла. Она
отпрыгивала в сторону в самую последнюю секунду, перебегая с места на место,
стуча лапами по полу и мигая бусинками глаз. Теперь ее пытались не только
схватить, но и ударить. Но подобная опасность не казалась ей серьезной...

И вот однажды чутье ей изменило. Уклоняясь от стремительно надвигавшегося
кулака, она не заметила коварно протянутой левой руки. Мгновение - и она
затрепыхалась, забилась, схваченная, смятая, но вырваться было уже невозможно.

Он умудрился схватить ее за передние лапы. Как ему это удалось, он не смог бы
объяснить. Но положение было выигрышным. Крыса не могла дотянуться до него
зубами, как ни старалась. Задние лапы ее отчаянно скребли по полу. Он
почувствовал, что силы ее удесятерились. Вот-вот он мог ее отпустить, не
удержав!

И бешенство охватило его с новой силой. Он скользнул взглядом по сторонам и
остановился на ножницах, лежащих на тумбочке. Еще две секунды - и они засверкали
в его руке остро заточенными лезвиями, и зависли, и со свистом рассекли воздух,
вонзаясь в беспомощное тело крысы...

Промах. Убить ее с первого раза ему не удалось. Он размахнулся еще. И еще.

Но его ножницы, словно заколдованные, упорно не хотели попадать туда, куда он
целился - в середину туловища. Все вокруг покрылось пятнами крови и клочками
серой шерсти. Крыса отчаянно визжала и вырывалась, а он, войдя в состояние,
подобное опьянению, продолжал наносить удар за ударом, кромсая, калеча, убивая
и никак не в силах убить...

Все было кончено в одно мгновение, когда рука его ослабла, он слегка разжал
пальцы, и искалеченной, истекающей кровью крысе удалось все-таки вырваться. Она
сложилась пополам, не в состоянии уползти, и вперила в палача испепеляющий,
ненавидящий взгляд своих помутившихся черных глаз, - и в то же мгновение
ножницы, в последний раз сверкнув, вонзились в крысиный череп, пробив его
насквозь.

Крыса дернулась и затихла.

Он в ужасе взглянул на распростертое перед ним тельце, все в пятнах крови, и
осторожно извлек ножницы из страшной раны над глазом. Только тут он понемногу
начал приходить в себя. И, приходя - ужасался.

Неужели это он только что совершил это мерзкое, отвратительное убийство?!

Внезапно его охватил приступ тошноты. Борясь с ним, он выскочил на кухню,
швырнул окровавленные ножницы в раковину и пустил воду. Ее плеск, ее влажная
прохлада немного помогли ему собраться с мыслями.

Там, в комнате, на полу, лежит труп крысы, который надо убрать...

Он тщательно скоблил руки под краном, стараясь, чтобы на них не осталось ни
пятнышка. Затем столь же тщательно вытирал их полотенцем, палец за пальцем.
Сейчас он должен войти в комнату и, не теряя самообладания, уничтожить все следы
кровавой драмы. Сделать это надо по возможности быстро, чтобы увиденная картина
не успела отложиться в памяти, иначе потом она будет преследовать его долгие
годы...

Он вошел в комнату и замер на пороге, едва дыша.

Крыса лежала все в той же позе, словно распятая, в лужице крови. Но на звук его
шагов она повернула голову!

А затем медленно, до неправдоподобия медленно начала вставать.

Каждое движение, по-видимому, давалось ей с огромным трудом. И все-таки спустя
меньше чем минуту она твердо стояла на всех четырех лапах и спокойно, без злобы,
смотрела на своего мучителя, который в двух метрах от нее начинал думать, что он
сходит с ума. Крыса была значительно больше, чем ему показалось вначале.
Размерами она напоминала подросшего котенка.

Спустя еще минуту она осторожно, неуверенно двинулась ему навстречу.

Он хотел отступить - и не смог. Нечеловеческий ужас парализовал все его
движения. То, что приближалось к нему, было воплощением самых кошмарных
сновидений, какие только способно создать воспаленное воображение. Шкура, во
многих местах прорванная ножницами, в большей степени красная, чем серая,
обтягивала тело существа, менее всего походившего на крысу.

Но самое ужасное - это не глубокая рана над глазом, с вытекающей оттуда кровью,
в глубине которой четко пульсирует сероватое вещество. Это - глаза. Это -
взгляд. Не испепеляющий. Не ненавидящий.

Боже сохрани! Этот взгляд - жалобный!!!

Крыса прошла мимо него, на кухню, на ходу потеревшись об его ногу. Как кошка!

На этот раз он подумал, что если он еще и не сошел с ума, то это случится
вот-вот. Медленно, стараясь ни о чем не думать, он закрыл дверь, прошел мимо
кровати, мимо начинающей засыхать лужицы и стал одеваться.

На каждую пуговицу ушло не меньше минуты - так дрожали его руки.

Затем он побрился. Все так же аккуратно, не спеша. Гудение электробритвы отчасти
привело его в себя. Потом он начал причесываться. Поле того, как прическа была
готова, он убрал постельные принадлежности в шкаф.

Больше причин задерживаться не было.

- Ну, что же, - сказал он себе, - будем считать, что мне это все приснилось.

И быстрыми шагами направился на кухню.

Но то, что он там увидел, заставило его сначала остановиться, а затем
зажмуриться.

Кошмарный сон продолжался. Крыса, размерами теперь уже со взрослую кошку, сидела
на полу и тихо, но выразительно попискивала. Кровь на ее шкуре местами подсохла,
а кое-где и просто исчезла. И только глубокая рана над глазом все так же
отчетливо пульсировала.

Каким-то неведомым чувством он уловил, что крыса хочет есть.

И тут его охватило то, что не было уже ни страхом, ни бешенством. Это было
больше похоже на жалость.

Здесь, перед ним, на полу, истерзанное болью существо, которое он убил.

Голодное!

- Сейчас, сейчас, - невнятно пробормотал он, направляясь к холодильнику. - Одну
минуту.

Он открыл морозильную камеру, но вид красных кусков мяса заставил его
вздрогнуть, и он перевел взгляд ниже.

Через некоторое время крыса, довольно урча, поглощала огромный кусок сыра, а
убийца стоял рядом и отрешенно глядел в стену перед собой. Его мучило раскаяние.

- Как, - тихо шептали его губы, - как я мог совершить это? Такое безобидное
существо! И за что - за то, что оно меня разбудило?!

Жалость, ставшая вдруг невыносимой, незаметно трансформировалась в нежность.
Он ощутил непреодолимое желание погладить крысу по мокрой шерстке, преодолев
ужас и отвращение... Он перевел взгляд вниз.

Крыса, размерами с небольшую овчарку, доедала остатки сыра. Раны на ее шкуре
затягивались с потрясающей быстротой.

- Однако, - нервно произнес он, - это становится интересным.

Крыса подняла голову и печально посмотрела ему в глаза.

Он увидел глубокую дыру над левым глазом. Дыру, проделанную его рукой. И тут же
ему стало стыдно за свои слова.

Он начал расхаживать по кухне: туда - сюда... Охватившие его эмоции не имели
аналогов в прошлом. Правда, в прошлом он никого и не убивал...

Крысоподобное существо было отвратительно. Но он не мог не отдавать себе отчета
в том, что эта отвратительность создана его рукой. Его правой рукой.

С помощью обыкновенных ножниц он выкроил из куска шерсти это исчадие ада,
которое смотрело ему в глаза и заставляло трепетать, ощущая всю низость своего
поступка!

Крыса слизнула рассыпавшиеся крошки.

С минуту он молча разглядывал ее, и в нем закипало новое, неожиданное желание:
убить эту тварь во второй раз. Стукнуть кирпичом... палкой... Зарезать ножом.
Он рывком выдвинул ящик кухонного стола и достал нож.

Крыса посмотрела на него в упор, и он почувствовал, что руки отказываются ему
повиноваться.

- Никогда, нет! - в глубоком волнении вскрикнул он, бросая нож обратно. - Прости
меня!

- Спасибо, - отчетливо произнесла крыса.

- Что? - он, казалось, сейчас расхохочется. - За что спасибо?

- Ты накормил меня, - сказала крыса, поднимаясь на задние лапы и словно бы
увеличиваясь в размерах. - Очень вкусно.

И сделала шаг навстречу.

Словно молнии заметались в его черепной коробке. Он видел, как неотвратимо
надвигается противная узкая морда с печальным взглядом, с дыркой над левым
глазом, в глубине которой что-то пульсировало, - и не мог пошевелиться. Эта
дырка его заворожила.

- Ты очень добр ко мне. - Крыса протянула к нему передние лапы. - Право же, я
такого не заслужила, но...

- Но... - из последних сил прошептал он, цепляясь за остатки сознания.

- Но если делаешь доброе дело, надо делать его до конца!

Лапы обвились вокруг его туловища. Морда придвинулась вплотную.

Последняя мелькнувшая мысль оказалась на редкость бессвязной:

- Господи! Это...

- Адреналин, - удовлетворенно выдохнула крыса.

И зубы ее сомкнулись на горле убийцы.