1.
Дали премию звену
и переходящего,
мне - путёвку, - ну и ну! -
в страны заходящего.

Чтобы, значит, отдохнул,
поднабрался опыта.
- Трезв? - спросили. Я дыхнул.
Дальше - с визой хлопоты.

Три анкеты подмахнул,
сам парторг записывал.
Перед вылетом гульнул
со швеёй Ларисою.

Провожал весь швейный цех,
бабы даже плакали,
обещал купить для всех
пудру, крем и лаку им.

Сел, как барин, в самолёт,
правда, опасаюсь я.
- Не боись, - сказал пилот, -
у нас не разбиваются.

Я давно к всему готов -
первый на партпрениях.
Стюардессы меж рядов
отвлекали зрение.

Только я их декольте
разглядел с филеями,
как шумок пошёл в хвосте, -
значит, прилетели мы.

Выхожу, ядрёна мать,
в аэропорте Кеннеди!
Надо ж было убивать,
чтоб после столько челяди!

Негров, я скажу вам, там
больше, чем в Нигерии!
Отобрали чемодан,
щупали рентгенами.

Мяли кожу и торцы,
что им надо вызнали.
Напоследок, стервецы,
дихлофосом прыснули.

Вот не зря народы все
Америке противятся!
На стоянке сел в таксе.
- Шеф, давай в гостиницу.

Едем, жвачку их жую,
гляжу на обстановочку:
по обочинам снуют
негры да жидовочки.

Понастроили домов
в сотню выше нашего.
Небо серо от дымов,
гарь кругом и кашляют.

Я окошечко прикрыл,
заёрзал на сидении, -
тошно мне от ихних рыл,
нету настроения.

2.
У нас в гостиницу попасть,
скажу вам, ох, непросто.
Кругом проезжих - просто страсть,
на каждый номер по сто.

"Нет мест", - с порога и - адье.
Да, это нам знакомо...
С порога рявкнул: - Ты - портье?
По брони от обкома!

Ну, ключ от номера он дал,
копался, правда,  в кейсе,
а вслед с почтеньем прошептал:
- Санофбич, рашен крейзи!

В лифт захожу, язык не наш,
жму кнопки по догадке.
Сто первый нужен мне этаж.
Тяхнуло. Всё в порядке.

Поднялся. С этой высоты
все уши заложило.
Вот номер всунули, скоты, -
дверь клинит - отпер с силой.

Полы, блин, не подметены,
прёт запах из сартира.
Сажусь на стул, а из стены
выходят два вампира.

А рожи! Их любая блажь -
прелюдия к насилью.
Но ведь не зря ж мы инструктаж
в профкоме проходили!

Да я и не таких видал
за службу на подлодке.
Раскрыл авоську и достал
бутылку нашей водки.

Я дома сам бог что творю
под выпивку с бояном.
- Давайте выпьем, - говорю, -
за Кастро с Корваланом!

Лью им, хоть для себя берёг,
и каждый грамм считаю.
- Есть на запив томатный сок.
Сидите, щас слетаю.

Прошла вся жизнь от сих до сих,
уныла и облезла.
Метнулся пулей в ихний лифт,
по нижней кнопке врезал.

Два дня ночую я теперь
в подсобке при посольстве.
Живу нормально - верь-не верь -
в сплошном благоустройстве.

Сплю, как сурок, без задних ног,
со шваброю в обнимку.
Немного давит, тварь, под бок
коробка микроснимков.

Завхоз мне друг и я не зверь,
вполне довольный месту.
Он мне сказал: - Товарищ, верь!..
И далее - по тексту.

Играли в карты и в лото,
"Катюшу" с ним вопили,
без спору занял баксов сто, -
мы тут же их пропили.

С утра по городу брожу,
глазею на витрины,
от пестроты с ума схожу,
товару, бля, лавина!

Зашёл в их шоп, сдавило дух:
для баб всё, для интима.
- А есть у вас "лебяжий пух"
и этот... крем "любимый"?

Ловлю, хоть впору убежать,
завистливые взгляды.
Ну, как отсюда уезжать?
Не хочется, но надо!

3.

В ихнем аэропорту
много хуже нашего.
Нет ситра, а колу ту
даже видеть страшно мне.

Жду отлёта на Москву,
через час - на родину!
Сколько, здесь пока живу,
прожито и пройдено!

Пронесло и хер бы с ним,
где - простор, где - узко.
Познакомился с одним.
Трёт полы. Из Курска.

Что тут долго говорить?
Я сказал: - Василий,
хрен тебе в Нью-Йорке жить,
поехали в Россию?

Там сейчас КПСС
подлую прикрыли и
нету ОБХСС,
пахнет изобильем.

Всходит новая заря
над свободы зданием...
Не поверил он, а зря.
Впрочем, до свидания.

Лайнерок на взлёт пошёл -
встретимся с державною!
Наша, русская, не гёрл,
по салону плавает.

Иностранному хмырю -
как цветочек аленький.
Стюардессе говорю:
- Наливай по-маленькой!

1985