- Земцова Юлия Сергеевна. Должна была проступить вчера ночью.
Дама на регистратуре, которой не мешало бы сбросить килограммов восемьдесят - медицинский халат чуть не лопался - раздраженно смотрела на меня.
- Уважаемый ! Я уже несколько раз говорила - таких здесь нет. Нет и все.
- Должна была быть. Попытка самоубийства, потеря крови, проверьте еще раз!
- Я же сказала русским языком, не понимаете...
Раздражаться начал и я
- Ее здесь и в самом деле нет, князь!
Кузнецов сидел на диване для посетителей, отложив в сторону "Санкт-Петербургские Ведомости". Скорее всего, они сидел здесь и тогда, когда я вошел в холл больницы, просто мне было ни до чего, и я его не заметил. Это минус мне, причем серьезный. После того, что я сделал, мне вообще стоило бы завести глаза на затылке, а еще лучше - валить из города, вылететь первым же рейсом транспортного вертолета на "Колчак" и больше в городе не появляться. То, что я сделал не прощается.
Я подошел, присел рядом, чтобы не кричать через весь холл. Внимания на нас пока никто не обращал.
- И где же она, советник***?
- На "Колчаке", вывезена утром, специальным рейсом. В любом госпитале в городе, даже в военном ей будет грозить опасность.
По идее, оно так. Странно, как я сам не подумал об этом.
- Она жива?
- В тяжелом состоянии, потеряла много крови. Кровь уже перелили. До сих пор без сознания - врачи пытаются определить, насколько сильно поврежден мозг. Может быть всякое.
- Что именно? - я должен был знать до конца
- Я разговаривал с врачами...- Иван Иванович тщательно подбирал выражения - состояние ее стабилизировали, она не умрет. Но может всю оставшуюся жизнь прожить как растение - это если кислородное голодание серьезно повредило мозг. Вот так вот.
Вот и расплата. За все. Не ей - мне.
- А вы что здесь делаете - после долгого, тяжелого молчания спросил я - полиция хочет допросить меня еще раз? Я по-моему сказал все, что только мог сказать.
- Не в этом дело. Нам нужно срочно покинуть город. В городе неспокойно - вы не заметили?
Если бы... Я даже вас, милейший господин Кузнецов не заметил
- Пора сматываться? - горько усмехнулся я
- Нечто в этом роде. Час назад стало ясно, что Атте удалось уйти. Получается, мы убили их идеологического лидера, руководитель же боевой организации находится на свободе. Похороны переросли в беспорядки. На несколько дней нужно перебазироваться на "Колчак" и понять, что делать дальше.
- Почему нельзя этого сделать в городе?
- Потому что в городе опасно, вы что, не понимаете? - на сей раз Иван Иванович всерьез разозлился - придите в себя! Вертолет уже ждет, нужно немедленно ехать в аэропорт!
- Поехали - поднялся я
Они ждали нас в дверях - четыре человека. Про таких можно сказать "четверо из ларца, одинаковых с лица" - самое точное определение. Дешевые, явно с одной вешалки серые костюмы, невыразительные лица, внимательные глаза. "Скорохваты" - так их называют.
- Господин Берген, господин Воронцов? - осведомился один из них, видимо старший, делая шаг веред и демонстрируя запаянную в пластик карточку удостоверения, прикрепленную к карману стальной цепочкой.
- В чем дело, господа? - надменно осведомился Иван Иванович (похоже, Берген, хотя нам как Кузнецов представлялся, у таких людей фамилий и документов - как у зайца теремов)
- Вы задержаны.
- По какому праву? Вы не ошиблись? Я чиновник по особым поручениям, мое задержание возможно лишь с санкции Генерального прокурора.
- Извольте ознакомиться
Иван Иванович шагнул вперед - и теперь против меня мог действовать лишь один из этих скорохватов. Явно какая то служба собственной безопасности. Вырубить его - да в момент. Они привыкли брать правоохранителей - полицейских, жандармов. Но не диверсанта-разведчика. Ну сделаю я его - а потом что?
- Давайте, проедем в управление, там разберемся с этим безобразием - тон Ивана Ивановича был по-прежнему надменный, а вот уверенность в голосе уже не звучала.
- Именно это мы и хотим предложить, господа.
Наручники на нас не надели, все-таки на чиновника пятого класса наручники просто так не наденешь, да и на князя, потомственного дворянина тоже. Вместо этого нас взяли в "коробочку" - двое спереди, двое - сзади. Будто арестованных конвоируют, пусть и без наручников. И в таком виде мы вышли на больничную стоянку. Фургон - настоящий большой полицейский фургон стоял чуть в отдалении от входа, потому что подъезд к зданию должен быть постоянно свободен для машин скорой помощи. Основной вход в больницу располагался на уровне второго этажа, туда вела длинная бетонная эстакада с перилами и бортиками, так что кареты скорой помощи могли не снижая скорость подъезжать ко входу. Был вечер - на удивление свежий и прохладный, после месяца удушливой жары и жуткого ливня погода наконец то смилостивилась над людьми. На горизонте, над горами клубились иссиня-черные тучи, сквозь них просвечивало садящееся за горы солнце. И к затянутому тучами небу, будто питая их, то тут то там поднимались столбы черного, жирного дыма. Я словно видел их в первый раз - до этого я просто не помнил, что со мной происходило, и мало что видел перед собой...
- Вот они!!!
Те скорохваты, двое, что шли перед нами - они и спасли нас. Весь обрушившийся на нас автоматный огонь из нескольких стволов они приняли на себя, каждый получив по десяту пуль в первую же секунду боя. Из всех первым среагировал я - упал на землю, перекатился к поребрику, дававшему хоть какую-то защиту от пуль. Чуть в стороне тяжело осел на землю Иван Иванович, грохнул одиночный пистолетный выстрел - и на него снова, свинцовой скороговоркой, ответили три автомата...
Несколько секунд. Все время какое есть - несколько секунд. Сейчас они добьют магазины, перезарядятся и пойдут вперед - один идет другой прикрывает. И расстреляют с близкого расстояния тех из нас, кто еще останется жив к тому моменту. Если кто-то еще останется жив.
Оружие! Первым делом нужно оружие - хоть какое-то. Хорошо, что руки не скованы.
Обернулся - я лежал прижавшись к самому поребрику и пули били в бетон с противным звуком, казалось что с той стороны в серую каменную массу забивают гвозди. Одного взгляда хватило понять, что дело дрянь. Двое, что шли первыми - уже не жильцы, кровь медленно текла вниз, багряня грязный бетон. Чуть в стороне от меня лежал Иван Иванович, он лежал на боку спиной ко мне в какой-то странной позе и невозможно было понять, что с ним. Один из скорохватов был жив, лежал прижавшись к бетону и держа в руках пистолет но ничего не предпринимал. И еще один - лежал буквально в двух шагах от меня. Он то мне и нужен...
Скорохват был мертв - пули прошли навылет, разворотив живот. Пачкаясь в горячей липкой массе я шарил по поясу и, наконец наткнулся на знакомую стальную рукоятку. Браунинг, пятнадцатизарядный, стандартный выбор полицейских. Один Браунинг против четырех автоматов - мало, но хоть что-то.
Заглох сначала один автомат, потом второй - меняют магазины. Сейчас сменят - и начнется. Два других редко стреляли одиночными, берегли патроны - такой момент упускать было нельзя...
Перекатился, на мгновение показался из-за поребрика. Вот где надо благодарить Санкт-Петербургское Нахимовское и офицеров, преподававших там "стрелковую подготовку" и "ближний бой", которые вместо того, чтобы вывозить нас на стрельбище до одури заставляли стрелять друг в друга из пневматики и пейнтбола. Скорее всего, ни один обычный пехотный офицер, привыкший стрелять из стрелковой стойки, на двадцать пять метров не сделал, не смог бы сделать того, что сделал сейчас я. Оттолкнувшись левой рукой, я на мгновение показался над защищавшим меня бетонным гребнем, оценил ситуацию и выстрелил. Всего один раз выстрелил - но этого хватило с лихвой. Одного из автоматчиков, целившегося из-за милицейского фургона отбросило назад, на переносице появился третий, кроваво-красный глаз. Уходя от ответного огня, я снова упал на бетон - и в следующую секунду застучали все три автомата, противно завизжали пули. Со звоном лопнуло больничное окно, затем еще одно...
Минус один. Уже неплохо - но теперь они знают, что среди нас есть кто-то, кто способен защищаться. И больше такой фокус не пройдет...
Повернувшись, я встретился взглядом с единственным, оставшимся в живых скорохватом. В глазах его мутной волной плескался страх. Черт, как же их готовят слабо...
- Давай сюда!
Он показал головой. Вот сука, как людей арестовывать - так нормально, а как... Начерта тогда пистолет с собой таскать? Но он был мне нужен.
Еще раз перекатившись, я оказался рядом с ним, частично завалившись за один из лежащих на бетоне трупов. Чем дальше от поребрика - тем больше шансов что зацепит, даже рикошетом.
- Я иду вниз. Как махну рукой - стреляй. Хоть в воздух, понял?
Тот кивнул головой!
- Не подведи! Вон там укройся, там не достанет.
Сейчас ситуация была отчасти патовая - три оставшихся стрелка укрылись на стоянке, за машинами. Мы укрывались на пандусе, выше их, защищенные толстыми, полуметровой высоты бетонными поребриками. Продвигаться вперед они явно не хотели - труп товарища обычно дает понять, что на рожон лезть не следует. Но им тоже надо действовать - и если хоть один из них пройдет к примеру с той стороны пандуса и окажется у самого подъезда - то сверху, от подъезда он расстреляет нас как в тире. Такая мысль должна был прийти кому-то из нападавших в голову в самое ближайшее время.
Перекатываясь - так быстрее чем по-пластунски - я спустился по пандусу вниз, метров на десять. Залег - так, чтобы иметь возможность быстро вскочить. Махнул рукой и...
Грохот пистолетных выстрелов толкнули меня вверх, словно выстрел стартового пистолета на стадионе. На этом и строился мой план - отвлечь хотя бы на секунду стрельбой из другого места - и отстреляться самому. План сработал - два автомата ударили выше, по тому месту, откуда велся огонь, я буквально взлетел над пандусом и - встретился взглядом с одним из стрелков. Он подобрался к пандусу метров на десять, не больше и сейчас прятался за машиной, открывая мне весь бок. Его винтовка была направлена в то место, откуда велся огонь - и перевести огонь на меня он не успевал. Тем не менее, попытался - что-то выкрикнул, начал падать на спину - но не успел. Первой пулей я попал ему в бок, почти в подмышечную впадину, второй - чуть ниже. После такого - не живут. Больше я уже не успевал - прикрыл голову руками, со всей силы прыгнул, перевалился через поребрик, прыгая как пловец в бассейн с вышки. Только вместо воды на выбор был - либо капот стоящей первой в ряду машины - либо еще хуже - загаженный асфальт стоянки. Ударился об капот руками, едва не сломав шею скатился вниз опережая летящие в мою сторону пули...
Пистолет я, конечно же, выронил - при таком прыжке иначе быть и не могло. Но оружие было у того боевика, которого я убил двумя последними выстрелами. Он был жив, едва дышал, хрипло и натужно - но оставалась ему немного, пуля в живот здоровья не прибавляет. Еще кое на что сгодится - например, послужит мне живым щитом от пуль. Завалившись за тяжелое, обмякшее тело, я нащупал выпавший из рук боевика автомат, за рукоять подтащил к себе, глянул...
Вот это номера...
Оружие было совсем не то, какое обычно встречается в руках боевиков-исламистов. Те пользуются купленным или украденным оружием, чаще всего русского производства, чуть реже - британского. Обычный старенький Калашников или какой-нибудь штурмкарабин - Драгунова или Токарева. Может быть - британский или германский пистолет пулемет. Но никак не то, что я держал в руках.
Полупластиковая MASADA, только что принятая на вооружение армии САСШ, причем не в обычном варианте под патрон североамериканского стандарта - а под наш, казачий патрон 7,62*45 и наш же стальной магазин к АК. Из нее я пока даже не стрелял - настолько новым было оружие. Читал в журналах - перевооружение на эту винтовку началось только в конце прошлого года, а про то, что существуют эти винтовки, сделанные под патрон русского стандарта я вообще не слышал. Средней длины четырнадцатидюймовый ствол, короткий пламегаситель, коллиматорный прицел, тоже необычный - сверху защищенный ребристой стальной защитой в виде коробочки. Перезаряжается по германскому стандарту, не по стандарту САСШ - рукоятка затвора спереди справа, на цевье. Кстати, про перезарядку. Времени было мало, надо было двигаться - но не забрать снаряженные магазины у поверженного противника было бы глупо.
Снаряженных магазинов оказалось ровно четыре - одним из них я сразу заменил тот, что был в автомате. Сколько в том оставалось магазине патронов, я не знал, и знать не хотел. Лучше заменить на полный, да еще три в запасе - вот теперь можно воевать. Целый боекомплект...
Снова застучал автомат - один - тело, которым я прикрывался, дернулось раз, потом еще раз. Оттолкнув его в сторону, я вскочил, укрылся за машиной, за последней из стоящих в ряду. Подождал секунду - и перебежал к следующей, сменил позицию. Вдогонку полетели две пули, одна молотком ударила по кузову, вторая - пробила стекло.
Черт, что за хреновина вообще происходит? В центре города идет бой, где нахрен вся полиция? Рядом с больницей стреляют ведь.
И тут до меня дошло. Странно, как я этого не понял раньше. Те звуки, что я принимал за далекие раскаты грома - на самом деле это ведь взрывы! В городе начался бой - и подмоги ждать неоткуда!
Значит, надо справляться самому.
Где еще один стрелок?
Стрелял только один, где второй стрелок!? Это ведь классика - один отвлекает внимание на себя огнем, второй - не стреляя, прячась за укрытия выходит на выгодную огневую позицию, скорее всего - с противоположной стороны от отвлекающего стрелка или с угла. И прижимают огнем.
Отвлекающий стрелок слева и спереди. Значит, второй, скорее всего, зайдет либо сзади, либо слева, чтобы стрелять вдоль рядов машин. И ноги, кстати, поберечь надо - могут достать, стреляя под днищами машин.
Прежде чем я это все осознал, начал смещаться влево, готовясь сменить укрытие - ситуация пошла вразнос. Вверху справа, почти за спиной и выше, на пандусе грохнула короткая автоматная очередь, затем одиночный выстрел из автомата и почти сразу - из пистолета. Я упал на асфальт - если стрелок будет сверху, то он меня достанет в считанные секунды. Все-таки какая то умная мразь успела переместиться и зайти с другой стороны на пандус. Один стрелок сверху сзади, другой спереди и слева - это кранты, смерть без вариантов.
Но сверху больше не стреляли.
Черт, что же делается...
Рискнул, бросился вперед, пробежал аж семь машин, чтобы уйти подальше от пандуса. Стрелок спереди открыл огонь, тот что был на пандусе не стрелял. Сопровождаемый ударами пуль об кузова машин и бьющимися стеклами я завалился за более серьезное укрытие - гражданский, роскошно отделанный "Егерь". За таким девятиместным мастодонтом можно было стоять, не сильно пригибаясь. На всякий случай вскочил на подножку - у этого джипа был полный обвес, кенгурятник, багажник на крыше, подножки, все хромированное, все блестит...
Заглох и тот автоматчик, что был впереди - видимо тоже меняет позицию.
Двое точно к Аллаху отправились, один точно жив, еще один - непонятно что, но не стреляет. Черт, если бы точно было ясно, что тот, на пандусе мертв - было бы проще...
И тут...
И тут произошел случай - тот самый случай, который кардинально меняет правила игры - либо в одну сторону, либо в другую. Со стороны дороги, на стоянку, завывая сиреной, въехала карета скорой. Путь для нее был свободен, прокатившись на скорости метров пятьдесят до пандуса, она въехала в этот бетонный желоб и - затормозила, резко, до визга колес, даже ткнулась в поребрик. Автоматчик на парковке, увидел скорую, запаниковал и совершил ошибку. Когда открылись двери - передняя пассажирская, где сидел врач и боковая сдвижная, ведущая в салон машины - он запаниковал и открыл огонь по карете скорой помощи. И тем самым выдал себя - он был в трех рядах машин от меня, левее метров на двадцать. При первом же выстреле я засек вспышки, облокотился на широкий капот "Егеря" - и выстрелил в ответ тремя одиночными выстрелами по размытому силуэту, скрытому стеклами автомобиля. Этого хватило - последний стрелок заткнулся...
И только тогда, когда закончилась стрельба, я прислушался, пытаясь на слух определить не грозит ли мне чего-нибудь еще - и понял, что в городе уже стреляют. Стреляют везде...
На пандус уже высыпали врачи - и из скорой, и из больницы. И пока люди в белых халатах мельтешили на пандусе, пытаясь оказать помощь тем, кому она была еще нужна - я пошел вперед. Пошел осторожно, держа наизготовку оружие - последний стрелок мог и притвориться мертвым, чтобы ударить очередью в спину. Никого не считай мертвым, пока сам лично не убедился в этом.
Последний из стрелков лежал, привалившись к машине, за которой скрывался, лежал неподвижно. На нем, как и на всех остальных была черная, скрывающая лицо маска. Держа наизготовку оружие, я с силой пихнул его ногой - и тот беззвучно, как мешок с картошкой повалился на асфальт, оставляя мутно-красные разводы на кузове автомобиля. Уже особо не опасаясь наклонился, приложил два пальца к шее, пытаясь нащупать пульс - пульса не было. Мертв.
Оружие лежало рядом - абсолютно то же самое, что и у первого. И тоже - полувоенная одежда, разгрузочный жилет с торчащими из него рожками, какая то рация в держателе на плече. Разгрузка выполняла роль бронежилета - но легкого. Только сейчас я оценил, как мне повезло. Первого я застрелил выстрелом в голову, второго - пуля попала в подмышечную впадину. Ну а третьего - бронежилет просто не смог остановить автоматную пулю, для этого нужно более тяжелое штурмовое снаряжение с титановыми пластинами.
Прости - но мне твое снаряжение еще пригодится...
Пуля проделала аккуратную, сочащуюся кровью дырку, пробила тело насквозь. Я расстегнул разгрузочный жилет - он был сделан по армейским стандартам, где в числе прочего было такое требование, как возможность быстро снять жилет с раненого - снял свою куртку, примерил разгрузку - на вид в самый раз. Покойный был со мной примерно одного роста и сложения, даже подгонять не надо. Как смог вытер жилет от крови курткой, надел на себя - скверная примета надевать вещи с убитого, но тут ничего не поделаешь. Сбоку к жилету была прикреплена пластиковая кобура, в ней - американский "Кольт Нью Милитари". Новая модель, девятимиллиметровая, с восемнадцатиместным магазином, пришедшая на смену старому доброму "Кольт-1911". По виду - стянут с богемского CZ, только рукоятка сильно похожа на старый Кольт, чтобы не переучиваться, да и органы управления тоже. Ухватистая, стальная, надежная машинка с пятидюймовым стволом и тем же наклоном рукояти, что и на старом добром девятьсот одиннадцатом. Лучшего и желать нельзя. Кстати - а неплохо кто-то этих парней снабдил, очень неплохо. На рынке ни MASADA нет, ни этого Кольта, только в армию САСШ поступать начали.
Стащил маску - араб, молодой, загорелый, без особых примет. Может, я с ним позавчера на улице столкнулся - лицо из тех, которые не запоминаются. Из любопытства пошарил по карманам - серебро, тонкая пачка десятирублевых ассигнаций, приличный складной нож. Документов, естественно, нет.
- Вы господин Воронцов?
Я повернулся, вскидывая автомат. Передо мной стоял пожилой, в белом халате врач, возможно, с обстрелянной скорой.
- Собственной персоной.
- Один из раненых зовет вас. Пойдемте.
- Как он?
- И получаса не протянет. Медицина тут бессильна.
Раненым оказался Берген. Ему досталось неслабо. В первую же секунду он поймал две пули. Одна в бедро, едва не зацепив артерию и вызвав обильное кровотечение, вторая - мазнула по голове, отчего он потерял сознание. И две пули добавил тот боевик, третий, который зашел нам в спину, с пандуса. Одна пуля в грудь, другая в живот. Около Бергена суетились врачи, стоял передвижной штатив с капельницами, пытались что-то сделать, но с первого взгляда было понятно - бесполезно. Но несмотря на такие ранения, другого уже убившие бы Берген был в сознании и когда я опустился перед ним на колени, он перевел мутный от боли взгляд на меня...
- Все нормально - я взял его руку, сжал ее
- Скажи... - в горле Бергена что-то клокотало, он говорил с трудом - скажи, чтобы они ушли.
- Бросьте... Вам помогут, это же больница, черт возьми.
- Нет... Уже не помогут.... ты должен... разгадать загадку...
- Что? Какую загадку?
- Не перебивай - было видно, насколько Бергену тяжело даются слова, но он держался - ты должен ... британцы что-то затевают, я это знаю. Что-то...
- Что? Откуда вы знаете? - я наклонился ближе, чтобы не упустить ни слова...
- Я ... я работал на них... давно уже... сейчас все равно... для меня... все равно.
- На них? - я не мог поверить сказанному - вы работали на них?!
- Давно уже... Помнишь... Маанию? Тебя ждали... потому что я предупредил...
- Зачем?!
- Неважно... Слушай сюда. Я твою женщину... спрятал, куда сказал... спрятал от них. Все... подстроено... Сноу... Они специально подставили тебе Сноу... он должен был сдать тебе... Бен Ладена... должен был, они все знали... И там, у дома... все тоже подстроено было...
- У дома?
- У твоего дома... тогда. Слушай! - на какое-то мгновение взгляд Ивана Ивановича подернутый пеленой боли прояснился - я не разгадал загадку... ты должен ... что-то произойдет. Сегодня или завтра. Что-то, что не позволит нам ... действовать как обычно.
- Что? - Берген нащупал мою руку и сжал, я замер, боясь даже дышать - что произойдет?
- Не знаю... что-то страшное... разгадай загадку... мне уже все равно... найди Цакаю... Каха Несторович... скажи что от меня... от Бергена... Расскажи ему все. Разгадай загадку ты можешь... я уже нет...
Пальцы, цепко державшие меня за запястье обессилено разжались.
Вот так вот...
Я провел ладонью по лицу Бергена, закрывая глаза. Жил человек - и умер. Ради чего он предал? Ради всего этого? Что же, черт возьми, вообще происходит...
Но надо что-то делать. Причем сейчас, немедленно.
Тяжело опираясь на автомат, как на посох я поднялся с колен, огляделся. Пока боевиков здесь не было - но в городе уже стреляли, стреляли много. Пока мы тут возились на пандусе - с другой стороны пандуса подъехало уже несколько карет скорой. До заката оставалось десяток-два минут, а что будет после ночи - страшно даже подумать.
Последний из оставшихся в живых скорохватов сидел прямо на капоте одной из стоящих на стоянке машин и курил, жадно втягивая дым. По виду он был целехонек, что было очень странно и требовало разбора. Не ставя автомат на предохранитель, я подошел к нему.
- Представься.
- Ротмистр Голощеков - выдохнул он вместе с очередным клубом дыма - удостоверение показать? Кстати - сдайте оружие, вы, между прочим, задержаны.
И в самом деле не понимает ничего, придурок
Неуловимым движением - одна из училищных подлянок - я выбил у него из рук сигарету
- Встать!!!
Неожиданность, помноженная на вбитое в подкорку требование подчиняться командам, сыграло свою роль - Голощеков еще и не успел осознать, что делает, а уже вскочил, вытянулся во фрунт. Хорошо. Это еще одна проверка кстати - если он ряженый, то на стандартную уставную команду он бы так не отреагировал.
- Вольно, ротмистр, садитесь - опередил я его
- Неплохо... - скривился он - что дальше?
- Дальше - я протянул руку - старший лейтенант флота Воронцов. Будем знакомы.
Еще один психологический прием. А как думаете - нас на разведфаке не по плацу чеканить учили, мы на плацу вообще два раза маршировали - при поступлении и на выпускном.
Ротмистр руку мою пожал - его рука была твердой, но влажной от пота. Нервничает
- Теперь по делу. Вы знаете, кого вы должны были брать? Кто вас послал?
Ротмистр взглянул на меня и усмехнулся - не скажет. Секретно. Ладно, с другой стороны зайдем...
- Ты знаешь о том, что и я и тот человек, которого вы задержали и которого сейчас убили - действительный статский советник Кузнецов - выполняли задание особой важности? За то, что вы при задержании сорвали наше задание - за это вплоть до высшей меры светит. Соображаешь?
Ротмистр снова ничего не сказал, но по глазам вижу - проняло. Теперь главное.
- Куда вы должны были нас отвезти?
- В основное здание министерства. В Санайех, знаешь где это?
- Бывал. Совсем недавно побывал. Кто там?
- Не знаю. Начальство приехало, видел.
Начальство - это хорошо.
- Ну, вот и поехали туда. Вместе. Поднимайся.
Ротмистр поднялся на ноги - и тут всю стоянку осветило мертвенно-белым, пронзительным светом. Я ошеломленно обернулся, поднял голову - и увидел, как в вечернем небе медленно, поразительно медленно разбухала ослепительно яркая сверхновая звезда, высвечивая беспощадными лучами нависшие над городом черные тучи.
Такое я видел только один раз - в засекреченном учебном фильме, который показывали нам на втором курсе нахимовского. Это был фильм о проводимых нашей армией испытаниях - такого рода испытания в воздушной среде не проводились уже лет тридцать, но учебный фильм остался.
Ядерный взрыв...
* Абу интикваб - отец мести
** поскольку обращаться в соответствии с "Табелем о рангах" было не всегда удобно, "ваше превосходительство", к примеру иногда допускалось и обращение "советник" или "асессор"
Западная Сибирь
"Дворец гномов"
Вечер 30 июня 1992 года
День сменялся ночью, а ночь - новым днем, но здесь, на глубине сто тридцать метров под землей, под многотонными пластами камня и бетона не было ни ночи, ни дня. День и ночь обозначались интенсивностью свечения ламп - "днем" они светили ярче, "ночью" - тусклее. Просто для того, чтобы обитатели этого подземного города не потеряли связь с реальностью, с временем и пространством, не сошли с ума. Многим здесь действительно было очень тяжело находиться психологически, особенно новичкам. Казалось - не стальные колонны, не многометровые стены из преднапряженного армированного бетона - а человеческие плечи находившихся здесь людей держали на себе находившуюся над ними многометровую каменно-бетонную твердь.
А те, кто уже привыкли к многосуточным дежурствам здесь, находили это место очень даже неплохим. Небольшие, но уютные комнаты на одного, где можно отдохнуть от смены и немного поспать, пятиразовое бесплатное питание - кормили "от пуза", чистейший кондиционированный, обогащенный ионами воздух, биллиардная, небольшой тир с лазерными имитаторами стрельбы, кинотеатр на пятьдесят человек. Просто комнаты психологической разгрузки, где можно полежать, послушать музыку, выпить кислородный коктейль. Единственное, что напрягало здесь бывалых, опытных людей - это ответственность. Напряжение было разлито в кондиционированном и отфильтрованном воздухе, а ответственность за принимаемые здесь решения буквально давила, давила почище той самой пресловутой толщи над головой. Это было одно из двух мест на Земле - вторым был "Хрустальный дворец" - центр НОРАД** в Скалистых горах - где в любой момент могло быть принято решение о жизни и смерти всего человечества.
В официальных отчетах этот объект проходил под кодовым названием "Москва-1000", а те, кто здесь служил, звали его "Дворец гномов". Здесь, в Сибири, где на пятьдесят километров вокруг сплошная тайга, куда любым ракетам с любой стартовой позиции лететь дольше, чем до любой другой точки Российской Империи находился основной штаб Системы стратегической обороны - так называлось это подразделение российской армии. Задачей этого штаба было - не прозевать начало ядерной войны, вовремя засечь удар противника и сообщить в Санкт Петербург. А при необходимости - спланировать и осуществить ответный ядерный удар. Удар возмездия.
Сейчас, работа в "Дворце гномов" шла как обычно. До полной замены персонала - работали: месяц на дежурстве, месяц наверху, либо дома либо в доме отдыха на выбор - оставалось пятнадцать дней, замена традиционно проводилась в середине месяца. Четвертая смена - одновременно на объекте находилось четыре дежурные смены специалистов, и дежурили они по шесть часов в сутки - только недавно заступила на дежурство. Операторы систем уже освоились за своими местами - а старший предыдущей смены все еще "передавал смену" - то есть знакомил с обстановкой старшего заступившей на боевое дежурство смены.
Ситуация пошла вразнос в двадцать три часа сорок одну минуту по местному времени. Или в восемнадцать часов сорок одну минуту по петербургскому...
Побледнев, оба дежурных смены - и тот кто сдал смену и тот кто ее принял - бросились к оператору, подавшему сигнал тревоги. Оператор этот наблюдал за Средиземным морем, посредством висевшего над ним разведывательного спутника.
Зал, где сидели операторы, чем-то напоминал кинотеатр - многофункциональный дисплей, на котором высвечивалась испещренная разными значками карта мира. Длинные ряды кресел полукругом перед дисплеем - кресла были похожи на дорогие анатомические кресла в спортивных автомобилях, и перед каждым из них был компьютерный терминал. Старший смены же находился в отдельной каморке на самом верху, примерно там же где в кинотеатре находится киномеханик со своей аппаратурой. Быстро спуститься вниз невозможно - в каморку старшего смены ведет узкая и неудобная лестница, если с нее спускаться бегом, немудрено и шею сломать. Пока оба старших смены - подполковник и полковник спустились вниз, от операторских мест раздался новый вскрик, от которого всех находившихся в зале прошиб холодный пот...
Двойная термальная вспышка - первый признак произошедшего ядерного взрыва...
- Боевая тревога! - полковник Слипчук, старший смены на ходу хлопнул по большой красной кнопке - она находилась у каждого ряда кресел операторов систем.
В фильмах обычно в этот самый момент начинает мигать освещение, начинает выть ревун. Бред полный. Операторам всех систем надо максимально сконцентрироваться, сосредоточить внимание - а тут свет мигает, и сирена завывает над ухом. Нормально? Поэтому на всех экранах на мгновение появились слова "боевая тревога", ревун взревнул и замолк, а на основном экране в углу возникло табло с бегущими секундами - включился таймер оперативного времени. Одновременно включилась система записи аудио и видеозаписи действий каждого оператора систем. В обычном режиме фиксировались только отдаваемые через терминал команды.
- Что? - три человека: полковник, подполковник и старший лейтенант вперились в экран монитора - докладывай, старлей, что у тебя тут делается?
Старший лейтенант, не отрывая взгляд от экрана, на котором расплывалось светящееся облако и то тут, то там мелькали новые вспышки - к счастью не двойные термальные - начал докладывать...
- Господин полковник, в восемнадцать часов сорок одну минуту я зафиксировал массированный старт ракет. Видно было плохо, но судя по всему - пуск с лодки, находящейся в подводном положении. Ракет около сорока. Из них одна отличалась по параметрам от остальных, пошла по баллистической траектории. В соответствии с инструкцией я сообщил об этом вам. В восемнадцать часов сорок три минуты система засекла двойную термальную вспышку и классифицировала ее как атмосферный ядерный взрыв средней мощности.
- Что это?
- Бейрут, господин полковник. Ядерный взрыв в воздухе чуть севернее Бейрута.
- Смотри! - подполковник Овечкин, который смену уже сдал, но все еще оставался в центре управления ткнул в угол экрана - тебе не кажется это странным? Датчики радиоактивности не срабатывают - радиации нет! Радиационный фон в пределах нормы!
- Интересно... - скептически сказал Слипчук - а это что такое? Что за облако? Топливно-воздушная смесь, что ли взорвалась в таком количестве. А электромагнитный импульс? А ракеты - они что, метеорологические? Короче - оставайтесь здесь, я пошел наверх, объявлять "Набат" и докладываться. Установите координаты старта ракет, подключайте всех. Коля, выведи мне данные со своего терминала на мой, в кабинете.
- Есть!
Преодолевая крутые ступеньки, спотыкаясь и ругая себя за проявление нервов, полковник Слипчук добрался до своего кабинета, плюхнулся в кресло, включил монитор. Несколько секунд смотрел на картинку, пытаясь ее осознать, запечатлеть в мозгу. И правда - или датчики на спутнике полетели, или и в самом деле нет радиоактивности. Но как такое может быть?
Впрочем, от обязанностей начальника смены его никто на освобождал - теперь он должен доложить в Санкт Петербург, в штаб. И пусть решают.
Включив терминал, машинально пригладив волосы - только недавно здесь вместо обычного терминала поставили видеоконференцсвязь - полковник Слипчук стал громко и отчетливо говорить, докладывая о сложившейся ситуации.
- Внимание! Произошел ядерный взрыв. Время взрыва - восемнадцать часов сорок три минуты по петербургскому времени. Координаты эпицентра: тридцать три - пятьдесят три - четырнадцать северной широты - тридцать пять - тридцать - сорок семь восточной долготы по сетке координат. Тип взрыва - атмосферный, высотный. Высота взрыва - около тридцати двух километров над уровнем моря. Мощность взрыва - около пятидесяти килотонн. Ширина облака - пять точка пять километров, увеличивается. Направление движения облака - тридцать один градус. Дополнительная информация - радиоактивность в зоне поражения не фиксирую, повторяю - радиоактивность в зоне поражения не фиксирую. Внимание! Зафиксирован массированный старт ракет. Тип ракет - крылатые, тактические. Носитель - предположительно подводный. Количество стартовавших ракет...
Каффрия, долина Бекаа
30 июня 1992 года
Болело не тело, болело что-то внутри. Это даже была не совесть - просто он чувствовал, что с ним поступили неправильно и несправедливо - и он не понимал, почему.
Казак станицы Каффрия, расположенной в долине Бекаа Тимофеев Александр Саввич, шестнадцати лет от роду сегодня не работал. Отец и двое старших братьев работали, даже девятилетняя Нинка работала в полях - а он не работал, его оставили дома отлеживаться. Потому что три дня назад его выпороли.
Выпороли не просто так - выпороли по решению схода. Следователь, что вел дело по массовым бесчинствам в Бейруте, оказался честным - убрал из дела сопротивление полиции, убрал массовые бесчинства, оставил только хулиганство. По хулиганству, равно как и по другим мелким делам казака вместо мирового судьи имел право судить сход. Вот и передали казака - хоть и не реестрового*, а все равно казака Тимофеева А.С., вместе с другими такими же, как он хулиганами приехавшему в полицию представителю местного казачьего войска. Представители войска доставили их всех по станицам, и оставили ждать наказания - до очередного казачьего круга. А на казачьем кругу, состоявшемся три дня назад, пришла и расплата. Почесали казаки бороды и решили: хулигану - тридцать горячих**** по заднице, чтобы значит, больше не хулиганил и род казачий не позорил. Порешили, вызвали Александра Саввича к позорной колоде, посреди круга стоящей. Ну, тут делать нечего - снял Александр Савич штаны, лег на колоду, а атаман взял розог из стоящей тут же корзины да ему и всыпал. Хорошо так всыпал, с оттяжкой. Но дело было не в боли, у любого казака кожа дубленая и тридцатью горячими ее не продрать - а дело было в обиде и унижении. Голой задницей на сходе сверкать - и за что? За то, что черным укорот дали? Неправильно все это. Неправильно...
А теперь казак Тимофеев Александр Саввич лежал в прохладном сарае на спине - чтобы больнее было, чтоб запомнить навсегда - и размышлял над случившейся в его жизни коллизией. Если раньше в кругу сверстников он пользовался непререкаемым авторитетом - как же, и отец и двое братьев, все реестровые казаки, отец старший урядник, один из братьев урядник, да и кулак у Александра Саввича был крепкий - то теперь, после того, как выпороли, авторитет придется завоевывать заново.
Внезапно со двора донеслось рычание, недоброе такое горловое рычание. Сидевший на цепи кобель Мишка, помесь кавказской овчарки с кем-то еще, здоровенная и недобрая зверюга, одним своим видом отпугивающая воров и прочих лихих людей что-то почувствовал.
Отец что ли пришел? Рано вроде еще, пару часов еще работать. Не будет Мишка так отца встречать, рыком. Самое время сейчас, пока гроза не грянула новая, надо оросительную систему подготовить*****, чтобы вода собиралась в резервуар, а не смывала плодородный слой своими потоками. Да и вообще - мало ли работ в поле летом.
Мишка глухо залаял, в голос - значит, кто-то и впрямь чужой на дворе. Надо пойти, посмотреть...
- Мишка... Кто там у тебя? - почесываясь, Александр Саввич вышел из темной прохлады сарая и...
На дворе стояли двое. Один - невысокий, бородатый араб, второй - помоложе и повыше. На обоих - не обычные арабские галабии, не "тропическая униформа" - светлые брюки и рубашка с коротким рукавом, какие обычно носят русские - а странная, пятнистая, желто-коричневая форма. И у обоих в руках было оружие.
- О... Кто тут у нас... - с насмешкой протянул молодой
- Как подыхать будешь, казак? На коленях или стоя? - с сильным акцентом спросил второй, пожилой. Акцент был незнакомый - все местные арабы почти ассимилировались и говорили по-русски чисто. Значит эти - пришлые, чужие. Откуда они здесь?
Он не мог понять, что происходит. Все изменилось, фатально изменилось в считанные минуты. Только что он был в своем доме, на своей земле, в том месте где война закончилась много лет назад - а теперь... Теперь все было то же самое - обшитый светлой рейкой дом, пробивающаяся во дворе зеленая трава, ворота с нарисованным на них красным рогатым быком - но все было по-другому. Чужие люди, враги пришли в дом, они пришли, чтобы убить его - и он не мог ничего с этим поделать.
Будто отвечая на заданный вопрос, тишину прорезал крик на улице, горохом сыпанула автоматная очередь, потом еще одна. Гулко хлопнула винтовка.
- Собаку кончай, все равно нашумели - бросил пожилой
Со звонким металлическим щелчком лопнула цепь - бычья, кованная - и огромный мохнатый комок, сгусток клыков и злобы, распрямившись в чудовищном прыжке, с размаху ударил в грудь молодого. Освободившийся Мишка с утробным рыком сбил с ног молодого боевика, жутко лязгнули клыки...
Пожилой среагировал - он среагировал быстро, очень быстро, сразу было видно, что он воевал и воевал немало. Судьба молодого его не волновала ни в коей мере - он просто полоснул по катящемуся по земле исходящему рыком, брызжущему кровью комку длинной автоматной очередью. И - в следующую секунду полетел на землю сам...
Если не знаешь что делать - делай шаг вперед. Как только пожилой повернулся, казак бросился вперед. Но захват у него не получился - он просто с разбега налетел на пожилого - и они оба полетели на иссушенную солнцем, мощенную камнем землю двора, полетели в разные стороны. В падении пожилой выронил винтовку, она оказалась между ними.
Пожилой пришел в себя первым, он пошевелился - и неуловимым, кошачьим движением вскочил на ноги. Почти сразу поднялся на ноги и Александр - но он проигрывал своему противнику - противник был старше, опытней, он умел убивать. Еще одно быстрое, почти неуловимое движение - и в правой руке заиграло, заметалось вороненое лезвие ножа.
Пожилой не спешил. На улице стреляли, стреляли уже в несколько стволов - а он, находясь в защищенном со всех сторон дворе, чувствовал себя в безопасности. Время у него было, и он решил продлить удовольствие.
- Знаешь, казак... Я долго ждал этого дня, ждал многие годы, чтобы поквитаться...
Сашка вспоминал - его старший брат учил его разным приемам рукопашного боя, учили его и в школе. Но нож. Хотя и против ножа есть средства... для начала надо защититься.
Молодой казак одним движением выдернул из брюк ремень, быстро обмотал его вокруг кулака. Вокруг правого кулака - он был левшой и умел наносить неожиданные удары, а вот многие как раз были не готовы к ударам слева, меньше отрабатывали защиту от них и на этом проигрывали.
Увидев это, пожилой улыбнулся
- Хочешь умереть быстро - вставай на колени, казак и умрешь сразу, клянусь Аллахом!
Вилы... В сарае, из которого он только что вышел, прямо у входа лежат вилы, обычные четырехзубцовые русские вилы, на длинном, деревянном отполированном пальцами держаке.
В следующее мгновение, Александр просто повернулся и бросился в сарай. Проскочил на бегу темный прогал двери, рука метнулась вправо, пальцы привычно зажали гладкое дерево держака. Взревев от негодования, араб бросился следом, ненависть затмила ему глаза. Сейчас, в данную минуту у него была только одна цель - добраться до позорно бежавшего от схватки неверного, почувствовать своими пальцами теплую кровь, струей льющуюся из перерезанного горла, услышать последний хрип. Неверный был рядом - первый неверный на личном счету на длинном и кровавом пути сегодняшнего похода. Он был рядом, он был безоружен, его надо было просто догнать и зарезать как барана. Араб так и не понял, что с ним случилось - просто свет вдруг сменился тьмой, а в груди яркой вспышкой расцвел цветок боли...
Эту схватку Тимофеев Александр Саввич, молодой казак из Каффрии обречен был проиграть. Двое с автоматами, подготовленные в лагере под Пешаваром боевики против одного безоружного шестнадцатилетнего пацана. Один из этих боевиков воевал больше тридцати лет, был инструктором и амиром джамаата, на его счету был ни один десяток неверных. Но он выиграл. Сначала его, ценой свое жизни спас пёс, насмерть загрызя одного из чужаков. А второй - тот самый пожилой - ослепленный яростью он забыл про осторожность, ворвался в помещение - и напоролся грудью на острые стальные зубцы вил...
Александр выпустил из рук отяжелевшие вилы - на другом их конце исходил предсмертным хрипом пожилой боевик - один из зубцов вошел в грудь как раз напротив сердца. Террорист умирал, скреб в агонии землю - а он смотрел на него и не мог поверить в то, что сделал это, сделал сам, своими руками. Гулкий грохот дробовика в соседнем дворе - сдвоенный, почти без промежутка между выстрелами дуплет привел его в чувство...
На нас напали...
Прижимаясь к стене, сопровождаемый полным ненависти взглядом умирающего боевика он выбрался во двор. Бросился к лежащему у самых ворот, рядом с атакованным им боевиком Мишке.
- Мишка...
Пальцы перебирали свалявшуюся, окрасившуюся в красный цвет липкую шерсть Мишки - кровь собаки смешалась с кровью загрызенного ей только что человека. Незваного гостя, который пришел в чужой дом с оружием, чтобы убить всех, кого найдет...
Несмотря не несколько попавших в него пуль Мишка еще был жив, он смотрел на молодого хозяина умными, все понимающими глазами и тихонько подскуливал.
- Мишка... - пробормотал Александр - как же так то, Мишка
Мишка качнул тяжелой, косматой головой - мол, вот так вот, хозяин, так все и получается - в последний раз тяжело, с хрипом вздохнул и умер. Сашка остался один в залитом кровью дворе, один с тремя мертвецами...
- Чу!
Сашка дернулся - старый окрик казаков, которым они предупреждали друг друга об опасности. Посмотрел - с соседнего, отделенного глухим забором куреня, к нему перепрыгнул старший из соседских детей - Михаил. Фамилия у него была смешная - Попейвода, его так и дразнили - "Водохлебом". Сейчас у него в руках была курковая двустволка с короткими стволами, на поясе - патронташ черной кожи, заполненный до отказа толстыми, тупыми ружейными патронами. Оглядевшись - сторожко, цепко, не зря Михаил****** из рода пластунов происходил - в три прыжка подскочил к сидевшему около собаки Александру
- Цел? Ты что расселся, напали на нас! Пошли!
- Кто напал? - в голове у Сашки был полный сумбур, хотелось заснуть и не проснуться
- Какая х.. разница кто? Пошли, пока нас тут на ремни не порезали!
Отвесив Александру полновесного леща, дабы тот быстрее возвращался к реальности, Мишка подскочил к лежащей посреди двора винтовке, подхватил ее.
- Черт, хорошее дело. Бери у того ствол! Патроны есть?
У порванного собакой боевика была та же самая штурмовая винтовка - дрянная британская BSA, точная и хорошо отделанная - но несбалансированная, тяжелая и ненадежная. Зато четырехкратный оптический прицел на каждой - самое лучшее, что есть в этом детище британского военпрома. Кроме того, боевик был опоясан широким поясом, на котором располагались запасные магазины, пистолетная, закрытая кобура и гранаты. Сашка перевернул боевика, пачкаясь в его крови, нащупал застежку, начал расстегивать ее. Пальцы скользили в липкой крови...
- Что ты там копаешься?!
- Снять не могу.
- Быстрее давай! Валить надо, валить!
Казань
Утро 01 июля 1992 года
Время пришло - время ужаса и смерти. День, когда они должны будут рассчитаться за многолетнее угнетение и рассеяние мусульман. Религия ислам по сути своей была религией войны и захвата - а русские, всемерно поддерживая предателей, мунафиков превратили ее в бессмысленное чтение Корана. Тех же, кто открыто восставал против угнетения, русские убивали - как вчера. Но теперь каждый из них - и кяфир и предавший истинную веру мунафик познают ярость Аллаха...
День гнева настал.
Самым сложным было вывезти юных шахидов за город. Дело в том, что начиненные взрывчаткой автомобили стояли за городом, а логово шахидов, воспитанников "школы" находилось в самом городе. Сегодня вечером британцы, которые как раз мастерили бомбы и отвечали за вторую стадию операции - должны были перегнать заминированные машины на одну из стоянок "большого кольца"*******, откуда можно было выехать в любую часть города. Но нужно было достать туда шахидов - а вот с этим могли быть проблемы.
Решение пришло - арендовав автобус, они переделали его в нечто подобное автобусам, используемым детскими и юношескими скаутскими лагерями. В скаутах состояли до восемнадцати лет и не было ничего удивительного в том, что скаутов везут за город. Пришлось также купить скаутскую одежду - ее продавали во многих магазинах одежды города. Скаутов было много, и товар был ходовым.
Уже три дня шахиды постились, как это было предписано исламом, желая чистыми попасть на небо и предстать перед Аллахом. Сегодня же рано утром они встали на намаз. Не вовремя, но тем, кто готовится отдать свою жизнь на пути Аллаха последняя молитва разрешается в любое время. После чего, одев непривычную скаутскую серо-синюю одежду, забрались в автобус. Александр сел за руль, Мария, игравшая роль вожатой скаутов, умостилась рядом с выходом.
Только выехав из темных, узких переулков на более-менее широкую дорогу, они поняли что что-то не так. На первом же перекрестке стояла машина дорожной полиции, сирена была выключена, мигалка освещала улицу тревожными синими сполохами. Это еще можно было списать на случайность - но на перекрестке с основной, ведущей из города дорогой стояла такая же машина. И если обычно один офицер дорожной полиции стоял с жезлом или скоростемером, а второй отдыхал в машине - то сейчас возле машины стояли оба офицера. Первый внимательно отслеживал поток машин, второй возился у какого-то, установленного на крыше патрульной машины прибора, очень похожего на видеокамеру. У обоих вместо штатного оружия были армейские автоматы. Документы пока не проверяли - скорее всего, такой приказ будет отдан в самое ближайшее время.
- Особый режим - сквозь зубы сказал сидевший за рулем набитого скаутами небольшого микроавтобуса Александр, стараясь выглядеть как можно естественнее, ничем не выдавая дикое внутреннее напряжение, владевшее им.
Мария дождалась, пока полицейская машина осталась позади, пересела на сидение, стоявшее сразу за водительским.
- Возьми себя в руки! - ее голос звенел от напряжения - они пока ничего не знают! Если бы знали - не выпустили бы нас даже из дома. У нас в машине ничего нет - ни оружия, ни взрывчатки, ничего. Только восемь пацанов - старших скаутов. Понял? Говорить буду я, если что - а ты молчи!
Машины вперед ощутимо замедлялись, редкий в раннее время транспортный поток ощутимо густел, перемигивался рубиновыми стоп-сигналами...
Впереди и в самом деле была проверка документов. Опорный пункт ДПС на выезде из города представлял собой небольшое, двухэтажное здание, около которого стояли несколько машин. Но самое главное - у поста дорога расширялась, и каждая машина почти сто метров проезжала по одному из шести - по количеству полос на дороге - коридоров, выложенных массивными бетонными блоками. Впереди, на каждой полосе был отдельный шлагбаум, там же было место для проверяющего документы сотрудника ДПС и самое главное - стоило только нажать на кнопку прямо там, на выносном пульте - и из-под асфальта мгновенно выскакивали массивные шипы, дырявящие колеса и ломающие подвеску даже большегрузного автомобиля, не говоря уж о легковушке. Разрешенная скорость там была двадцать километров в час, и пока машина ползла эти сто метров - с установленного в шести метрах над трассой пешеходного перехода на машину смотрели холодные электронные глаза камер слежения. Пока машина преодолевала этот коридор - ее номер фиксировался камерой и проверялся по базе угонов. В общем, прорваться силой через пост было невозможно, да и скрыться на находящейся "в базе" машине - тоже.
Вместе с остальным потоком фургончик вполз в один из коридоров, медленно, часто останавливаясь, пополз вперед. Если в обычном режиме документы проверяли, даст Аллах у каждого пятидесятого - то сейчас шерстили всех.
Мария быстрым движением поднесла к глазам зеркальце, осмотрела себя, опытным, внимательным взглядом ища малейшие признаки страха, растерянности, неуверенности. Одна ошибка здесь - и операция закончится не начавшись. Но их не было - ни одного.